***
Когда на утро Лань Цижэнь вернулся в орден, тот гудел растревоженным ульем. За те несколько дней, что юноша отсутствовал, глава ордена Цинхэн-Цзюнь, его старший брат взял в жены женщину, убившую их учителя, запер её в отдалённом домике и удалился в уединённую медитацию. Младшие ученики и адепты были взбудоражены и напуганы, старшие пылали гневом и жаждой мести, старейшины проводили дни и ночи в скандалах и распрях, пытаясь решить дальнейшую судьбу ордена, его главы и преступной супруги. К исходу третьего дня пребывания Лань Цижэня в ордене стало окончательно понятно, что быстро эту ситуацию не разрешить, и вернувшись в свою комнату глубоким вечером, он сел писать в Цишань. "Мой любимый... орден на грани краха и брат в ужасающем состоянии... потребуется время, чтоб всё вновь наладилось... любимый, пожалуйста дай мне больше времени... не могу оставить брата... старейшины забирают власть в свои руки... не присылай сватов... люблю тебя. "***
Лань Цижэнь покинул павильон и тяжело прислонился к стене в укромном уголке за цветущей магнолией. Они смотрят на него, как на неразумного мальчишку! Да ему всего двадцать, но он был лучшим в своём поколении и самым ответственным. Но нет, по каждому малейшему вопросу приходится вступать в яростные споры со старейшинами, и будь Цижэнь чуть менее почтителен в обхождении, чуть менее образован и начитан, чуть менее привержен правилам ордена, то не смог бы отстоять и той половины решений, что оставалась за ним. Но старейшины, каждый раз уступая в какой-то мелочи, ещё упорнее принимались спорить и давить авторитетом. Прежний глава ордена, отец Цижэня, очень поздно обзавёлся семьёй, и покинул этот мир когда старший из сыновей едва достиг зрелости. Нынешние старейшины — его друзья и ровесники, взявшие на себя труд оберегать молодого главу от ошибок и поддерживать советом. Вот только за прошедшие с той поры десять лет, старейшины видимо сочли себя в праве решать судьбу ордена, наверно вскоре они решат, что ордену и вовсе не нужен глава. Особенно сейчас, когда Цинхэн-Цзюнь с прошлого лета не покидал своего уединения. Лань Цижэнь понимал, что сейчас только он и стоит против полного краха ордена, ведь тянущиеся к власти старейшины и сами между собой не находят согласия, каждое решение превращая в балаган, до хрипоты споря и между собой и с Цижэнем, и только это и помогает ему время от времени одерживать над ними верх. Они не воспринимают всерьёз мальчишку — ровесника их собственных внуков и правнуков, но многие зачастую предпочитают согласиться с ним, чем с противниками в собственных рядах. Лань Цижэнь устало взглянул на магнолию. Прошлой весной Вэнь Жохань пробрался в орден и усыпал весь павильон Цижэня её ароматными соцветиями. Молодой глава Вэнь порой совершал абсолютно безумные поступки, особенно когда принялся ухаживать за молодым вторым господином Лань. Цижень вспомнил, что уже с дюжину дней не находит времени, чтоб ответить на последнее письмо Жоханя. Он с трудом вспоминал про еду и вместо сна зачастую разбирая бумаги. Многомесячная усталость копилась в нём, делая всё более раздражительным. Он бы так много отдал, чтобы оказаться сейчас в любимых объятьях, но не смел позволить себе и короткой встречи. Прознай старейшины о том, что Вэнь Жохань претендует на брак с ним, немедленно дадут согласие и сделают всё, чтобы ускорить свадьбу. Жохань только рад будет и немедленно заберёт его в Безночный Город, откуда Цижэнь уже не сможет помочь ни брату, ни ордену. Брат. Поначалу была надежда, что он вернётся из уединения через месяц или два. Теперь Цижэнь мечтал, что брат образумится, когда через несколько месяцев возьмет на руки своего первенца. Ради этой женщины он уединение нарушил, а ради брата и ордена не желает! Лань Цижэнь отстранился от стены и отправился к учебным павильонам, чтобы проверить занятия младших адептов. Может если отрастить бороду, ученики и старейшины станут смотреть на него с большим уважением?***
Он держал на коленях свёрток. Маленький и тёплый, а из вороха ткани было видно нечто красное, сморщенное и шелушащееся. Лань Цижэнь не смотрел на младенца долго, постоянно отводил взгляд. Ну и что он скажет брату? Твой сын уродлив? Старейшины, конечно только обрадуются, заявят что во всём виновата дурная кровь матери. О чём воркует глупая повитуха, называя младенца очаровательным и прелестным. Ещё час назад, едва родившись, он орал как резанный абсолютно отвратительным голосом, и сейчас, наконец уснувшего племянника всунули Цижэню в руки, чтоб повитуха смогла присмотреть за госпожой Лань в соседней комнате. Когда ему сообщили о начавшихся родах, он сразу отправился к домику брата, чтобы сквозь запертую дверь позвать его. Чтобы услышать отказ. Поэтому Цижэнь в одиночестве прождал несколько часов, нервно вытаптывая поляну цветущей горечавки. — Второй молодой господин Лань? — пожилая повитуха выдернула его из задумчивости. — Имя для юного наследника уже выбрали? Госпожа спрашивает как его зовут. — Имя выбрал отец. Лань Хуань. Цижэнь сжал губы. Сияющий? Вот этот уродец? Жестокая судьба ожидает несчастного с таким именем и внешностью. И чего опять радостно сюсюкает эта глупая женщина? Передав младенца в заботливые женские руки, Цижэнь отправился к себе. Нет смысла пытаться рассказать что-либо брату, он вновь не откроет ему дверей. Лучше уж поделиться своими переживаниями с тем кто захочет слушать. Их переписка с Жоханем стала реже с течением времени, но взамен этого каждое письмо стало длинным, вбирая всё что хотелось сказать, все новости и все чувства. Спустя несколько дней Цижэнь, зашедший навестить племянника, с изумлением обнаружил симпатичного младенца, глядящего на мир прозрачными голубыми глазами. Видимо опытная повитуха была абсолютно права в оценке внешности ребёнка, в отличие от Цижэня, впервые увидевшего кого-то столь маленького, что не умел говорить и ходить. Стоит дописать ещё пару строк в ещё не отправленное письмо к Жоханю.***
Цижэнь метался по павильону, не находя себе места и едва не спотыкаясь об мебель. Он нервно теребил подбородок, рискуя выщипать столь старательно отращиваемую бороду. Гонец из Безночного Города прислал приглашение. На празднование первого месяца жизни наследника ордена Вэнь, Вэнь Сюя! А вот так, из официального приглашения, адресованного даже не ему, а "главе ордена Лань, либо тому кто будет вправе заменить его на празднике", Лань Цижэнь узнаёт о неверности любимого человека. Написать лично что, совесть не позволила? Да не было у Вэнь Жоханя ни совести, ни благоразумия. Цижэнь устало опустился на пол. Три года назад Жохань клялся ему в любви и целовал до потери дыхания. Он чувствовал себя преданным, разбитым, опустошённым. Всё это время, пока Цижэнь выбивался из сил, пытался сохранить орден и образумить брата, чтобы иметь возможность поскорее сочетаться браком с возлюбленным. Пока этот самый возлюбленный нашёл себе любовницу. Поездка в Безночный Город стала тяжёлым испытанием для Лань Цижэня. Официальная часть прошла без происшествий, а удалившись в предоставленные покои, Лань Цижэнь не стал готовиться ко сну, ожидая визита. — Серьёзно, А-Жэнь? Борода? — ехидство так и сочились из главы Вэнь. — А как же моя любимая родинка? Жохань погладил подбородок в том месте, где та самая родинка располагалась. — Ребенок? И ты даже не потрудился мне сообщить? Жохань скривился: — А ты хотел знать? В твоих письмах только и видишь: племянник, орден, брат. Ты хоть изредка думаешь обо мне? О нас? Я устал терпеть и ждать тебя, в каждом письме читая одно и тоже: ещё немного, ещё чуть-чуть. Когда Цижэнь? Когда я смогу сделать тебя своим? — Я не знаю. Если я покину орден сейчас его просто не станет. Вся история моего рода пойдёт прахом! — Я тоже думаю о будущем своего ордена. Мне в любом случае нужны наследники. А ты не имеешь права требовать верности, пока не станешь моим мужем. Так что постарайся побыстрее завершить свои дела, пока мне не надоело ждать. Вэнь Жохань резко развернулся и покинул комнату.***
Переписка прекратилась полностью. Они оба были упрямы и горделивы, никто не желал делать шаг навстречу. А время текло неумолимо, сменяя сезон за сезоном. Ученики и адепты смотрели на Лань Цижэня всё с большим уважением, старейшины были вынуждены прислушиваться, брат изредка показывался на глаза, а племянник получил вежливое имя. Морозным зимним утром Цижэнь взял на руки своего второго племянника. Будучи чуть более опытным, он внимательно осмотрел младенца, найдя его вполне симпатичным. Малыш закряхтел и открыл глазки, внимательно посмотрев словно в самую душу своего дяди. Потребовалось время, чтобы Цижэнь, напуганный этим хмурым и пристальным вниманием, понял что кроха не смотрит на него, а попросту не умеет ещё управлять собственным взглядом. Внезапно на крохотный лобик легла маленькая ладошка. — Братик такой маленький. — Да. Но он будет расти. И твой долг, Сичэнь, заботиться о нём, защищать и учить, чтобы он стал достойным заклинателем. А для этого и ты сам должен быть праведным и достойным, чтобы А-Чжань хотел походить на тебя. Ты понимаешь какая это ответственность, быть старшим братом? Отныне он будет смотреть на тебя, учиться у тебя. Всегда помни, что на тебе лежит ответственность за то, каким человеком он станет. — Да, дядя! — серьёзно кивнул Сичэнь.***
Лань Цижэнь шёл осторожно, избегая караулов и стараясь смешаться с тенями. Безночный Город сейчас напоминал Диюй. Тёмное место покрытое кровью и трупами, пропахшее смертью. Хотя трупы старательно убирали даже сейчас, глубокой ночью, те кто не учавствовал в сражении днём. Цижэнь добрался наконец до нужного помещения и проскользнул внутрь. Он подошёл ближе и медленно стянул кусок флага с одиноко лежащего на полу трупа. Вэнь Жохань не выглядел спящим или непереносимо прекрасным в своём посмертии. Он был просто мёртв. Цижэнь опустился на колени подле трупа и коснулся щеки, испачканной в крови. Лань Цижэнь считал себя праведным человеком, всегда поступавшим правильно. Он был прав, отдав всего себя заботе об ордене и племянниках. Но просто не мог не думать, как сложилось бы всё, сделай он другой выбор? Если бы он выбрал Жоханя. Действительно ли эгоизм брата и распри советников уничтожили бы орден Лань? Какой бы была жизнь его племянников и могли ли они вообще появиться на свет? Будучи супругом главы Вэнь, смог бы он разглядеть безумие и жажду власти любимого? Сумел бы остановить его, смягчить его гнев? Смог бы предотвратить эту чудовищную войну, эту бойню? Он не знал. Но не мог не думать об этом. Лань Цижэнь склонился, в последний раз целуя любимые губы.***
Порой Лань Цижэнь ненавидел весь этот несправедливый мир. Жизнь словно вновь и вновь показывала на прежние ошибки, исправить которые никогда было нельзя. Лань Сичэнь ушёл в уединение, повторяя судьбу отца и бросая орден на дядю и брата. Да, они справятся, ничего не угрожает этой обители. Быть может, если бы годы назад Цижэнь не бросился брать всё в свои руки, если бы позволил ордену оказаться на грани краха, брат бы покинул свой затвор? Лань Ванцзи, подобно Цижэню, полюбил человека, которого проклинали, обвиняли во множестве убийств и прочих непотребствах. Только Ванцзи был упрям и готов ради своего чудовища на всё. И теперь спустя множество лет эти двое вновь нарушают комендантский час! Цижэнь услышал их, когда проверял ночных патрульных (сегодня некоторые из них впервые заступили в дозор, следовало убедиться, что всё идёт благополучно). С кроличьей поляны доносился смех, и Цижэнь отправился угомонить нарушителей. Они лежали в траве, в объятиях друг друга и смеясь, обсуждали насколько прекрасны сегодня звезды.