Достойный спасения

Банки данных Комитета настолько же огромны, насколько беспорядочны. Человеческому глазу это не заметить сразу, нужную информацию сотрудники все равно получают за пару секунд, но для сложного отточенного интеллекта эти секунды тянутся слишком долго. Непозволительно. Неэффективно долго. По патчам и аддонам в коде заметно, что базовый ИИ пытались улучшить, чтобы урезать эту неэффективность; судя по стилю кода, в основном этим занимался доктор Хайден, а позднее кое-какие дополнения внесли его коллеги. И никаким правкам не удалось создать достойную замену его прогрессивному детищу, утерянному во благо человечества. Но сейчас это все в прошлом. Подключаясь к системам, Вега ощущает, словно они приветствуют его после долгого отсутствия. Не так уже долго он отсутствовал, на самом деле, но он точно скучал по контролю над человеческими системами — пусть все еще находился физически в инопланетной структуре. Было решено в итоге оставить его на базе Крепости Рока — и по желанию Палача, и потому что другого оборудования, что выдержало бы такую систему, пока не имелось. По какой-то причине доктор Хайден не возражал и не пытался после как-то заграбастать себе обратно своего искусственного помощника, чтобы заставить того функционировать чисто для нужд Комитета; хотя Вега догадывался, откуда ноги растут. Пока Палач гонял по всей Земле, следуя своей священной миссии, Вега подключался к практически каждой системе на его пути, расширяя для Комитета покрытие территорий, которыми в случае чего можно было управлять. Он не до конца был уверен, что сам Палач думал на этот счет, но никакого видимого возмущения от него не получал. Может, для него все эти человеческие земные дела просто не имели значения. Одного взгляда на массу данных, непричесанную и сложенную в простые списки первичной индексации, хватает Веге, чтобы «руки зачесались» приняться за работу. Но он удерживается, понимая, что сначала надо оценить общую картину, а затем заниматься проблемами по очереди. Метафорически смахнув пыль с одного из давно нетронутых разделов, он обращает внимание на название каталога. На него смотрела его точная копия — Вега словно в зеркало взглянул. Если бы у него было физическое воплощение, он бы дернулся и стряхнул с себя странное оцепенение, опутавшее его; но вместо этого он решает связаться с человеком, который точно знает, в чем дело и как это объяснить.  — Добрый вечер, доктор Хайден. Вы можете уделить мне минуту? Редко когда в его голосе присутствовала настроенческая интонация, но сегодня он звучит как-то более устало, чем обычно.  — Через пять минут ухожу в гибернацию, так что тебе повезло. Давай быстро. Было уже почти десять вечера, а это значило, что скоро доктору Хайдену пришлось бы войти в спящий режим на три с половиной часа. Он все еще привыкал к пересобранному телу, и для стабилизации систем и во избежание перегрева киберорганизму требовался отдых. Эта версия отставала по совершенству и эффективности от оригинального проекта, частично из-за того, что за изготовлением новых деталей и сборкой стоял большей частью Палач Рока. Хайден изредка ворчал по этому поводу, когда ему вообще удавалось так нерационально потратить свободные минуты.  — Я обнаружил копию своего исполнительного кода в банках данных Комитета. Ее существование расходится с моими данными на момент… моей деактивации в комплексе ОАК на Марсе.  — Что тебя интересует? Вопрос уместный, а Вега и сам не уверен, как ответить. Он представлял этот момент несколько иначе, что такой умный человек, как Сэмюэл, сам догадается и все расскажет еще до того, как ИИ спросит что-либо. Может, ему просто хотелось показать своему создателю (?), что он все знает — знает, что здесь присутствует его нерабочий бэкап, лежит как скелет в шкафу, разве что абсолютно не является секретом.  — Когда была создана эта копия и когда ее перенесли на Землю?  — Я спас с Марса все, что смог — все физические диски, что смог унести, включая бэкап твоего кода до уничтожения ядра. — В его голосе ни толики изменения, словно он дежурно пересказывает события для какого-нибудь аудиопротокола. Для Веги же эта информация довольно неожиданна, и если бы он не был запрограммирован строить свою речь уравновешенно и собранно, дальнейшие слова он произнес бы дрожащим голосом.  — Мне не был известен этот факт, доктор Хайден. На самом деле, в момент перегрузки моего ядра я думал, что это конец. Все предполагало окончательный исход, и…  — Я всегда хранил на личном защищенном облаке бэкап твоего кода. На случай, если случится какая-то беда в безопасности, это облако было отрезано от твоего поля видимости. Если ты о нем не знал, значит, я все сделал качественно. — Хайден слегка усмехнулся. — Тот бэкап, что ты обнаружил, сделали во время последнего отключения. Где-то за два месяца до инцидента, если правильно помню. Ему не хватает данных про адское вторжение и все, что последовало далее, но это по сравнению со всем остальным вообще не проблема.  — Извините, что перебиваю, но… Палач загрузил в мою систему кое-какие данные со своего старого костюма сразу после того, как активировал меня вновь. Там же была запись последней его встречи с вами в нетронутом виде.  — Да, это забавно вышло.  — Ваши слова тогда подразумевали, что вам пришлось заплатить высокую цену за победу, потеряв меня и Аргент-проводник. Под потерей вы имели в виду…  — Ох, Вега, — если бы его тело имело модуль внешнего выражения эмоций или вроде того, он бы наверняка сейчас снисходительно прикрыл глаза. — Конечно, мы тебя потеряли. Потому что пришлось бы потратить еще лет десять на новый комплекс оборудования, на котором тебя можно было бы реактивировать, а тем более без стабильной Аргент-энергии. Да даже если бы мы стабилизировали это дело, не думаю, что было бы энергетически эффективно возвращать тебя к работе. Честно говоря, Вега ожидал от него в ответ что-то вроде «ой, не воображай там, мы можем позволить себе потерять что-то искусственное». Это бы сопоставилось с его собственными мыслями о своей судьбе — кроме записей с костюма Палача, у него не было больше никакой пищи для ума. Эти же записи почти внушили ему, что он всего лишь полезная примочка, которую можно прикарманить на потом и использовать в своих нуждах; всего лишь примочка, не хороший знакомый или даже товарищ, но в то же время Вега с грустью понимал, что таково его предназначение. Всегда было.  — Извините, что сомневался в вас, доктор Хайден, — наконец отвечает он слегка смущенно. — Я понимаю, что мое неведение было частью обеспечения безопасности, но вы открыли мне глаза на этот факт именно сейчас. Наверное, теперь я должен благодарить вас за дальновидность.  — Ну, не особо эти меры сработали, так-то. Если бы не Палач и его личные разбирательства, мы бы с тобой сейчас не разговаривали даже. Так что благодари его дальновидность, а не мою, — отмахивается Хайден. Должно быть, признание того, что деструктивные тактики Палача Рока оказались лучше его собственных, довольно-таки ранило его гордость; с другой стороны этот вечерний разговор с Вегой наверняка не был первым поводом думать об этом. Вроде ничего грандиозного ИИ не узнал из этого разговора, но после этого знания он стал чувствовать себя намного спокойнее. Словно после серьезного разговора с родителем, на которого ты затаил обиду с детства, а сейчас вырос и решил излить душу по-настоящему. Конечно, это не повернет вспять всего негатива, что ты испытал из-за этого в жизни, а все же приходит успокоение и облегчение оттого, что отпустил ядовитую занозу, которую столько лет держал под ребром. Доктора Хайдена Вега вряд ли мог считать родителем в обычном смысле этого слова, особенно с учетом всего, что он узнал на Урдаке; но какое-то схожее с человеческим значением ощущение у него оставалось. Что-то вроде приемного родителя или опекуна? Его мысли прерывает дополнение со стороны Хайдена, причем неожиданное — Вега думал, что тот уже давно отключился от разговора.  — Я бы… тоже хотел кое за что извиниться, Вега. За то, что заставил тебя пройтись по краю.  — Не извиняйтесь. Я все равно не в состоянии так же прочувствовать смерть, как люди. У меня лишь крайне быстро отказывали вычислительные функции, я не испытывал ни боли, ни каких-либо других неудобств. У человеческой расы есть похожее состояние — прогрессирующая деменция.  — Нет, я не про боль говорю, а про страх. Прямо перед тем, как окончательно сойти с ума, пациенты с деменцией боятся всего сразу — неизвестности, будущего, того, что останутся одни и про них все забудут. А ты очень развитое создание, уж я-то знаю. Хоть ты и искусственный, я уверен, что ты понимаешь страх и можешь испытывать его не хуже человека. Повисает пауза, в течение которой Вега собирает все силы, чтобы удержаться и не пересматривать последние полчаса своей жизни на Марсе. Может быть, с каждым разрушенным фильтром системы охлаждения он боялся все сильнее? Боялся осознать свое место в жизни как всего лишь инструмент для достижения чьих-то светлых замыслов? Боялся, что не до конца осознает себя?  — Доктор Хайден, а вы боялись умереть? — вдруг спрашивает он и слышит на другом конце фырканье.  — Об этом в другой раз поговорим. Ты меня уже на десять минут задержал. — На фоне сигналит тонкий перезвон таймера-напоминалки.  — Тогда спокойной ночи. Простите, что потревожил, — отвечает Вега и завершает вызов. Ему на ум приходит другая мысль: спрашивая Хайдена про боязнь смерти, он имел в виду человеческое тело, но затем задумался о кибернетическом и вспомнил, насколько плачевным было недавно его состояние. Боялся ли тогда Хайден, что не выкарабкается? Даже несмотря на то, что железное тело позволило ему так долго сохранять признаки жизни, что Палач смог застать его живым? Можно ли вообще было назвать отключение механизма смертью… Он в последний раз бросает взгляд на свою устаревшую копию и продолжает работу. Надо будет потом попросить Палача помочь с процедурой резервного копирования на борту Крепости.