❄❄❄
И вот чёрный фартук бариста на Сэме. Причем сшитый на заказ специально для него, поскольку фартук предыдущего — точнее, предыдущей — бариста ему по размеру, конечно, не подошёл. От природы высокий и широкоплечий, Сэм постоянно был причиной томных вздохов одиноких посетительниц кафе, которые ради разговора с длинноволосым красавчиком были готовы отдавать деньги за самые дорогие напитки. Наверное, именно поэтому начальство частенько шло Винчестеру на уступки, особенно когда уволился его сменщик. День проходил, как ему было свойственно проходить в предрождественские дни: больше приходило семей с детьми и сладких парочек, порой заходили люди в деловых костюмах и просто замерзшие прохожие, набредшие на спасительное кафе; для Сэма они все сливались в один пестрый и говорливый ком бытия, и от полной бестактности оберегала только дежурная улыбка. Вы спросите: неужели у молодого парня с кучей перспектив на горизонте всё было так плохо? Знаете… Не то слово. Итак, отмотаем время примерно лет на шесть назад и перенесемся в штат Канзас. Семья Винчестеров никогда не шиковала, но и не жаловалась: Джон, глава семейства и единственный живой родитель, работал шерифом, был довольно грубым человеком и, как водится у всех грубых и потерянных жизнью людей, часто выпивал. От единственной любви своей жизни он имел двух сыновей: Дина, старшего и очень похожего на него самого, и Сэма, младшего и, по убеждению Джона, пошедшего в родственничков с материнской стороны. Мэри — их мать — скончалась от полученных в автокатастрофе травм, когда Дину было четыре, а Сэму — всего полгода. Вот так и получилось, что Сэм вырос, совсем не зная матери и не получая от замкнувшегося в себе отца должного для ребенка внимания. Дин, конечно, старался быть примерным старшим братом, и в глубине души Сэм признавал, что другого старшего брата он и не захотел бы. Но, в отличие от Дина, Сэма никогда не тянуло в «семейное дело»: все эти стрелялки, догонялки, выслеживание убийц и обычных раздолбаев-по-жизни были не для него. Отец понял это довольно поздно, но зато когда понял, решил наверстать все годы непонимания: в дело шло всё от разбирания по косточкам семейного древа Винчестеров, в котором даже девочки отдавались полицейской профессии, до прямых угроз и их исполнения. Сэм закрывался, всё глубже уходил от себя и отрывался от реальности; его вечными спутниками стали головная боль, недосып и книги. Учителя в школе, конечно, предпочитали не заострять внимание на состоянии младшего Винчестера, поскольку тот учился хорошо и никогда ничего не вытворял, а потом… Отец психанул и сжёг все его книги. Прямо на заднем дворе их дома. Сэму было четырнадцать, и тогда он твердо решил сбежать, как только сможет по закону. Потом были мигрени, воспаленные глаза, дрожащие руки и попытки селф-харма; Сэм осознавал, что ему нужна была помощь, но помочь ему было некому. Потом был последний скандал с отцом, автобус до аэропорта и первый в жизни перелет; Стэнфорд, Джессика и алкоголь. Сэм до сих пор не понимал, каким чудом ему удалось избежать наркотиков. Но стоит всё же отдать ему должное: красный диплом — это отличное достижение. Пусть он и пылился где-то на полке его съемной квартиры. Сэму нравилась юриспруденция, правда; но потом, после выпуска, он столкнулся с тяжелой реальностью: никому не нужны юристы без опыта. А если кому и нужны, то только бесплатно. Так что Сэму ничего не оставалось, кроме как найти себе нейтральное занятие: водителем он был никаким, в отличие от Дина, в официанты его не брали из-за телосложения, в охранники однажды взяли, но Сэм едва не умер со скуки на посту. Так что вот, теперь он здесь, в «Тепле, заботе и какао», и его всё устраивало. А с ночными кошмарами он уже давно смирился.❄
Что ж, сегодня именно Сэму выпала честь уходить последним и закрывать кафе. Помещение, которое оно занимало, не было огромным, так что Винчестер сделал быстрый обход, проверяя, везде ли выключен свет и не забыли ли Роджер и Билл — повара — закрыть конфорки. Затем он вынул из розеток гирлянды, которыми были занавешены окна, и потушил елку, стоящую посреди зала. Еще раз оглянувшись вокруг себя и убедившись, что теперь ничего не угрожает противопожарной безопасности маленького бизнеса миссис Трэн, Сэм запер кухню, чёрный вход, бар и, накинув пальто и шар, вышел из кафе. Морозный воздух резко ударил по легким, за несколько часов привыкшим к теплу. Сэм торопливо закрыл входную дверь на все замки и сунул ключи в карман. Связка, глухо брякнув, упала на мягкое дно. Что ж, раз сегодня он ключник, значит, завтра ему придется вставать еще раньше, чтобы открывать кафе. Поплотнее запахнув пальто, Сэм спустился с тротуара на проезжую часть, намереваясь перейти дорогу и отправиться к метро. Внезапно кто-то схватил его за руку и сильно потянул назад; от неожиданности Сэм потерял равновесие и упал на заснеженную пешеходную часть. — Какого чёрта? — успел возмутиться Сэм, прежде чем легковушка на полной скорости со свистом проскользнувших по льду шин не пролетела ровно там, где Сэм бы оказался, если бы продолжал идти. Винчестер замер; неудачливый автомобиль посвистел дальше. — Ну чего ты разлёгся, свои очаровательные булки ещё застудишь, — послышался насмешливый голос над ухом. Сэм медленно поднял голову и посмотрел на своего спасителя. Им оказался невысокий парень на вид старше Сэма, но не намного; его янтарно-медовые глаза встретились с глазами Винчестера, и Сэм завис второй раз за вечер. Нет, по стандартам красоты, с особой нежной остервенелостью прививаемые ему с детства орущим телевизором, постерами на каждом свободном клочке стены и просто людьми вокруг, Сэм не назвал бы своего нового знакомого баснословно прекрасным принцем из сказки: ни выделяющийся подбородок, ни тонкие губы, ни по-смешному изогнутые брови не совпадали ни с чем, что люди назвали бы красивым. Но всё же в этом человеке было что-то, заставляющее с замиранием сердца следить за его действиями. Светло-русые, немного отрощенные волосы слабо развевались на ветру; шарф, сползший с шеи и висящий теперь неровно, доставал почти до земли; рука, протянутая в знак помощи, немного подрагивала, вторя сердцебиению. Люди, которые находились бы в более адекватном состоянии, чем Сэм сейчас, назвали бы эту способность очаровывать природным обаянием. Винчестер машинально вложил свою ладонь в чужую, так и не натолкнувшись на мысль, что он сам был явно крупнее и крепче своего спасителя и мог справиться сам, ко всему прочему отмечая, что несмотря на легкий мороз, руки парня были по-заботливому тёплыми. — Вот так, — произнёс обаятельный незнакомец, и пусть насмешка сошла с его губ, в его глазах цвета настоящего французского коньяка продолжали плясать смешинки, — в следующий раз, здоровяк, смотри по сторонам. Негоже, чтобы такая красота да под колёса. Ну, бывай! Незнакомец не дал Сэму и слова вставить, а лишь махнул на прощание и пошел дальше по тротуару. Сэм проводил его взглядом, а когда наконец отмер, то понял, что его спаситель уже растворился где-то в нью-йоркских сумерках. Сэм сглотнул; сердце бешено колотилось в груди, перекачивая кровь, насыщенную адреналином и эндорфинами. Мозг каждые две секунды выдавал ошибку, лихорадочно пытаясь понять, что делать дальше. Следовало бы, конечно, догнать незнакомца и хотя бы поблагодарить его, но другая часть мозга, более спокойная и рациональная, подсказывала, что уже было слишком поздно и Сэм упустил момент. Винчестер покачал головой и посмотрел на руку, которой коснулся ладони спасителя. Нужно было идти домой и ложиться спать. Снежинка упала на раскрытую ладонь и тут же растаяла, перед метаморфозом блеснув в свете фонаря на прощание.❄❄❄
24 декабря. Как он добрался до дома и что интереснее — как справился с заедающим замком, Сэм бы и под дулом пистолета не рассказал. Обнаружил он себя утром мирно спящим в своей постели — неразобранной, к слову, и сам он спал в чём был: только ботинки и пальто скинул. Стоило Сэму открыть глаза и дежурно стукнуть по будильнику, перед глазами сразу же вырос образ вчерашнего незнакомца. Это, как ни странно, придало Винчестеру сил и он с энтузиазмом подскочил с нагретого местечка, по которому обычно скорбил каждое утро, направляясь по привычному маршруту ванная-кухня-прихожая. На завтрак был салат, который предполагался как вчерашний ужин, и чай. Кофе не лез в глотку. Вылетел из квартиры Сэм через двадцать минут после подъема. Минутная стрелка еще даже не доползла до двенадцати, чтобы в дуэте с часовой показать пять утра. Вокруг было тише, чем обычно. Казалось, даже вечно бурный Нью-Йорк затаил дыхание, ожидая неведомого чуда. В кафе Сэма гнало вовсе не чувство долга перед коллегами (но и он тоже). В его груди впервые за долгое время что-то сжималось в предвкушении, заставляя глаза почти лихорадочно блестеть и сердце загнанно биться. Это что-то влекло его в кафе, нашёптывало сладкие слова надежды и напрочь отбивало терпение. Справедливости ради нужно сказать, что виной абсолютно влюбленному состоянию Сэма было далеко не абстрактное что-то, а его обаятельный спаситель. Сегодня в «Тепле, заботе и какао» планировалось рождественское празднество, особую часть которого занимало аниматорское представление. Детям нравился Санта, их родители за это щедро платили — всё весьма прозаично, но в это время кафе всегда привлекало множество людей, желавших отведать специальных рождественских блюд и напитков. Значит, был велик шанс того, что и таинственный незнакомец заглянет к ним сегодня. Кафе открылось с дотошностью вовремя; уже через полчаса зал был полон людей, и Сэм едва успевал отпускать напитки, но всё же он, словно по велению доброго волшебника — а, может, и злого колдуна, поскольку это утомляло и отвлекало, — оборачивался на каждый мелодичный перезвон наддверного колокольчика и каждый раз разочарованно выдыхал. С каждым часом надежда покидала душу Винчестера, уступая место удручённости и усталости. И с чего он вообще решил, что его спаситель зайдёт в кафе? Он же прежде никогда здесь не появлялся. И почему Сэм так зациклился на нём? Винчестер яростно протирал бокал, пытаясь найти выход разозленности. Разозленности на себя. Он повёл себя как глупый влюбленный школьник, рационально не обдумав ситуацию. Вполне возможно, что незнакомец был здесь проходом и никогда больше не появится. Сэм отставил бокал и бросил тряпку в раковину. Нужно было срочно отдохнуть. — Хей-хей, здоровяк, что случилось? Отчего залегла морщинка меж твоих бровей? Сэм обернулся так резко, что в глазах потемнело. Перед ним — руку протяни — на высоком барном стуле восседал вчерашний спаситель, всё с той же насмешкой разглядывая его лицо. Сэм сглотнул; теперь, когда искомый объект находился на расстоянии метра, он не знал, что сказать. — Ам… — Сэм неловко потёр шею и улыбнулся. — Да нет, всё… в порядке. День тяжёлый выдался. — Мм, — понимающе качнул головой незнакомец и перевёл взгляд на меню, стоявшее от него по левую руку. Сэм ожидающе стоял между кофеваркой и соковыжималкой, готовый по первой же просьбе гостя сделать напиток. Однако гость тянул, и Сэм нашёл в себе силы унять непонятную дрожь и спросить напрямую. — Не знаешь, что выбрать? Незнакомец на секунду отвлекся от сосредоточенного изучения списка напитков и бросил взгляд на баристу. — Думаю, какао вполне подойдёт. Сэм кивнул. На краю сознания мелькнула мысль, что какао — это слишком просто для такого интересного человека. — Меня, кстати, Сэм зовут, — решил наконец представиться Винчестер. — И… — он отвлекся от машины, которая чихнула и начала трястись и жужжать, — спасибо. За вчера. Если бы не ты… — Ой, прекрати, Сэмми, я сделал то же, что и сделал бы любой на моём месте, — отмахнулся незнакомец и, чуть улыбнувшись, продолжил. — Моя семейка кличет меня Габриэлем, но можно просто Гейб. — Красивое имя, — выдал язык Сэма прежде, чем тот успел подумать. Чаша с разогретой молочной пеной зависла над стаканчиком с какао, а Винчестер ожидал реакции Габриэля. — Оу, ну… спасибо? — нервно хохотнул Гейб. Сэм выдохнул и дал себе мысленный подзатыльник. Закончив с какао, он бросил в него немного маршмеллоу. — Вуаля, — презентовал он горячий напиток Габриэлю. Тот с улыбкой принял его из рук Сэма. Их пальцы на короткое мгновение соприкоснулись, и разряд от этого касания прошёлся по спине Сэма электрическим током. — Благодарю, — коротко отозвался Габриэль и пригубил какао. Сэм честно старался не пялиться, но взгляд сам поймал, как язык Габриэля медленно слизал пенку с губ. Сэм сглотнул. До закрытия оставалась какая-то жалкая пара часов. Нужно было любыми — легальными и нелегальными — способами удержать Гейба до закрытия. Гейб, казалось, решил облегчить несчастному Сэму задачу. — Слышал, вечерком где-то недалеко будут пускать рождественский салют. Не подскажешь, как добраться, Сэмми? Сэм уже было открыть рот, чтобы на автомате поправить ненавистное «Сэмми», но в последний момент сдержался. Если он хотел пригласить Габриэля на прогулку, негоже было начинать с неудовольствия. — Да… тут и правда недалеко, но пускать начнут в полночь, не раньше, — Винчестер замялся, протирая только вынутый из посудомойки стакан. — Габриэль… я заканчиваю через два часа, поэтому… могу составить компанию, если хочешь. Габриэль вновь пригубил какао, скрывая то, как губы невольно расползлись в улыбку. О, он прекрасно осознавал, на что обрекал этого милого юношу, запавшему ему в душу — если у фей и ангелов в принципе бывает душа — с первого взгляда в его потухшие зелёные глаза. Он отлично понимал, что должен был пройти тогда мимо и ни в коем случае не касаться голой рукой его ладони. О, он знал, чувствовал, что Сэм быстро и безвозвратно влюблялся в него. И пропади оно всё пропадом, потому что он тоже. — Без проблем, Сэмнышко. Я подожду. К тому же тут тепло и весело. Сэма охватила паника; Габриэль собирался спокойно просидеть у него перед глазами два часа? Но… но… о чёрт, Сэм не знал, как правильно вести себя. Нужно было завести о чём-нибудь разговор, верно? О чём-то непринуждённом… — Ты один в Нью-Йорке? — выдал его мозг. Сэм с глупостью покорно смирился. — Да, моя семья… довольно далеко, — ограничился в ответе Габриэль и, предусмотрительно закрыв пустой стаканчик крышкой, прицелился, отправляя его в мусорку рядом с Сэмом. Сэм сделал вид, что не заметил шалости. — Понимаю, — кивнул Винчестер, протирая барную стойку скорее для вида, чем для дела. — Тебе здесь не одиноко? Габриэль неопределённо повёл плечами. — Бывает иногда. Особенно когда в апартаментах внезапно вырубают отопление и не у кого своровать телесного тепла, — Сэм, конечно, сразу различил за сарказмом нотки грусти. Его душа тут же преисполнилась желанием отогревать Габриэля целыми днями от рассвета до заката. Две девушки подошли к стойке и заказали по бокалу глинтвейна. Фужеры на низкой ножке вскоре оказались оказались в их руках, разливая вокруг себя запах вина и пряностей. Два часа пролетели незаметно; Сэм и Габриэль время от времени перебрасывались ничего не значащими фразами, но стоило старым напольным часам торжественно пробить восемь, как Сэм скинул с себя фартук и, что-то шепнув невысокой официантке, подхватил пальто. — Что ж, я готов, — возвестил он, и Габриэль сполз с барного стула. Мышцы затекли и требовали немедленной сатисфакции. — Отличненько, — Гейб подмигнул ему и вышел на улицу первым.❄
Прежде чем мы пойдем дальше, дорогие друзья, нам необходимо разъяснить несколько вещей. Во-первых, Габриэль не был человеком и в преддверие Рождества в Нью-Йорке оказался почти случайно. Во-вторых, Сэм не должен был никогда его встретить. Они жили по разные стороны реальности, и ангелам, мягко говоря, не пристало шляться по людскому миру. В-третьих, Габриэль был не просто ангелом и даже не просто архангелом. За многие-многие годы, проведенные вдали от Небес в объятиях природы, он научился запитывать благодать от диких сил. Он и некоторые его младшие братья вроде Бальтазара и Анны, пришедшие в Природу после него, образовали тот вид существ, которые люди простодушно окрестили феями и приписали им крылышки из хитина. В-четвёртых, Габриэль был создан ангелом и ангелом он умрёт, посему почти все ангельские законы распространялись и на него. И среди бесконечного обилия этих законов был тот, который Гейб впервые и с ужасающей легкостью нарушил: не касаться людей. Они шли по заснеженной нью-йоркской улочке, освещенной желтым светом слабых фонарей и переливами гирлянды, развешенной между столбов. Техника и дворники еще не добрались до нее, и потому путь представлял собой по большей части перемешивание хрустящего на морозе снега. Разноцветные блики вокруг танцевали и разбивались на миллионы блестков, окрашивая снежинки во всевозможные цвета палитры. Габриэль наслаждался этим уголком спокойствия. Там, вне стен этих длинных, невысоких и уродливо-серых домов, выстроившихся по обеим сторонам улицы и стыдливо прикрывающих собственное безобразие снежным одеялом, его ждал мир, готовый сожрать в любой момент. Там, где ради власти один брат готов убить другого, там, где выживание означает вечную борьбу за него, там, где другие — это враги, которых нужно уничтожить, а свои — это оружие уничтожения, там, где Габриэль — не человек, не посетитель, не прохожий, а главный среди других. Там, в этом другом мире, не существующем для Сэма, Габриэль и его братья и сестры ежедневно вынуждены страдать, занося клинок то над ангелом Сверху, то над ангелом Снизу. Габриэль ненавидел это, но по-другому не мог. Руки в карманах замёрзли, и Габриэль сжал их в кулаки. Человек, шедший рядом с ним, не должен был ничего знать. Мир там — это мир чудовищ, а человеческой душе, переливающейся так же, как этот снег, нельзя было пачкаться об омерзительность. Даже если всю оставшуюся ему жизнь Сэм будет страдать из-за того, что его душа привязалась к Габриэлю, архангел не мог позволить своей эгоистичности затащить его с собой в эту пучину грязи. Сэм достоин тепла, света, радости, кофе и глупых утренних песен по радио. Бремя Габриэля ему не за чем. — Что ты делаешь в Нью-Йорке? — улыбнувшись, поинтересовался Сэм. Габриэль отвел взгляд. По изначальному плану он должен был делать здесь примерно ничего, а именно пересечь Атлантический океан и забраться на горные хребты, чтобы поймать Великого Духа и заставить рассказать парочку секретов о грядущем Апокалипсисе. Безусловно, всё пошло не по плану, и вместо гор эта плешивая псина Койот забросил его в мир людей. — А так заметно, что я неместный? — усмехнулся Габриэль. Сэм улыбнулся и пожал плечами. Отблески гирлянды в его глазах смешивались с радостью, исходящей из глубины души, и Габриэль сам не заметил, как улыбнулся ему в ответ. — У тебя небольшой акцент. — Ого, такой талант, а небось какой-нибудь адвокат по корочке? — Габриэль с усилием отвёл взгляд от порозовевших на холоде щёк Сэма. Отчасти это пугало архангела: впервые его так сильно тянуло к кому-то. А как известно, судьба очень любит изгаляться и не упустит шанса ударить Габриэля по этой проснувшейся привязанности. — Ты тоже талант, попал прямо в яблочко. Наконец улочка закончилась, а вместе с ней позади остались спокойствие и тишина. Теперь перед Габриэлем открылась огромная пешеходная площадь. Присмотревшись, он понял, что подозрительно быстро перемещавшиеся люди ездили на коньках и Сэм привёл его на каток. Громкая рождественская музыка, бьющая из каждого угла катка, старательно подгоняла фигуристов-любителей, из-за чего складывалось впечатление абсолютного хаоса. Однако и дети, и взрослые наслаждались им, даже когда падали и неуклюже вставали. Подойдя ближе, Габриэль увидел рождественскую ёлку в девять футов высотой, увешанную всем, что, видимо, люди нашли в округе, и весело переливавшуюся серебристым и золотистым. Габриэль хмыкнул; люди, вынужденные жить в том мире, никогда не устраивали широких празднеств. Да и куда там — выйдешь на лёд и тебя сцапает какой-нибудь вервольф с бешенством. Или поставишь ёлку во дворе, а утром хоп — гномы спёрли, спутав огоньки с драгоценными камешками. В общем, не до праздников совсем. — Ты когда-нибудь катался на коньках? — с задором спросил Сэм, уверенно шагая к какой-то наскоро склоченной кибитке. Габриэль послушно последовал за ним. — Нет. Но я быстро учусь, не переживай, Сэмми, — архангел подмигнул, и Сэм поспешил отвернуться, чтобы скрыть глупую улыбку. Душа Винчестера сейчас была похожа на каток перед ним: такая же суматошная, счастливая и не обращающая внимание ни на какие оплошности. Сэм постучал и вошёл внутрь пункта проката; за ветхим столиком сидел седой мужичок в шапке Санты и читал газету. — А! — он поднял взгляд на посетителей. — Доброго-доброго вечера! Вы вовремя — осталось не так много пар, да… Мужичок снял очки, положил их на стол поверх газеты, затем открыл футляр и достал другие очки. Габриэль, разглядывавший эту неожиданно уютную хибарку, хмыкнул. — А вы, я погляжу, одни из тех голубков, которые решили встретить Рождество только вдвоём? — мужичок наклонился куда-то под стол, но его голос, пусть и прозвучавший приглушенно, выдал добродушную насмешку. Сэм стушевался и с паникой обернулся к Габриэлю. Габриэль вновь хмыкнул и подошел к Сэму почти вплотную. — Вы абсолютно правы, сэр, этот малыш-переросток наконец решился провести Рождество где-то, кроме родительского дома. Сэм обиженно вскинул брови. Габриэль хихикнул и взял его ладонь в свою, чуть сжимая в знак извинений. Сэм выдохнул и расслабился. Мужичок вынырнул из-под стола с двумя коробками. — Ну раз такое дело, то я вам даже скидочку сделаю. Сэм растерянно взял коробки. — Не удивляйся, малыш-переросток, за столько лет я научился определять размер ноги по голосу. Мужичок крякнул и вернулся в кресло, снял очки, положил их в футляр, затем надел очки, лежавшие на газете, и посмотрел на парочку. — Приходите, когда устанете. Тогда и рассчитаемся. А теперь идите-идите, негоже пропускать всё веселье. Габриэль взял коробку, которая выглядела поменьше, и сел на скамейку. Сэм устроился рядом. «М-да, к такому меня жизнь не готовила, — подумал архангел, выуживая правый чёрный конёк. — Как-то я упустил момент, когда люди изобрели сие чудо». Через десять минут сопений, кряхтений и пары ругательств под нос архангел гордо поднялся с лавочки. Из-за лезвий он теперь был на несколько сантиметров выше, однако в противовес словам Бальтазара мир вокруг никак не изменился. Следом за Габриэлем поднялся Сэм. Запрокинув голову, Габриэль обиженно буркнул: — И так Эверест, а теперь ещё выше. Сэм рассмеялся и поставил коробки с их обувью на полку по потолком. — У всего есть свои преимущества. — О, правда? — они вышли наружу, и Габриэль, впервые ступивший на лёд, тут же схватился за рукав куртки Сэма. — Ну и как там погодка сверху? — О брось, — Сэм развернулся и взял Габриэля за обе руки, увлекая на широкий лёд. — Придумай что-нибудь поинтереснее. — Ты ранишь меня в самое сердце, Сэмсквош, — Габриэль театрально закатил глаза и начал падать, будто умирая, но не рассчитал угол и в итоге начал падать по-настоящему. Сэм подался вперёд и вовремя перехватил его за талию. Девушка, проезжавшая мимо, хихикнула и показала Сэму большой палец. Сэм перевел растерянный взгляд с неё на Габриэля. Тот инстинктивно во время схватился за плечи Сэма и до сих пор не осознал позы, в которой они застыли. — Ещё никто не говорил, что мои шутки примитивные. Сэм выдохнул и поставил Габриэля прямо, вновь беря его за ладони. — Я рад, что я первый. Габриэль резко вскинул голову и посмотрел на человека. Слова, брошенные так незначительно, всколыхнули благодать архангела. Сэм не подозревал, насколько был прав: вопреки расхожему образу ловеласа, созданного с лёгкой руки Кали, Габриэль никогда ни с кем не был и не собирался. Сэм, равнодушно шагнувший прямо под колеса автомобиля, который при всём желании не успел бы затормозить демисезонкой по заледеневшему асфальту, пробудил в Габриэле желание защищать и оберегать. Обнимать и целовать. Укрывать крыльями и дарить мир. Сделать своим и быть его. — Я… долгое время жил в Скандинавии, — неожиданно Габриэль продолжил почти забытый диалог. Сэм, который осторожно вёл их вперёд, поднял любопытствующий взгляд. — Тебе там нравилось? — Это… — Габриэль задумался. Никто никогда не спрашивал, что ему нравилось, а что — нет; он просто привык делать то, что нужно. Между ними повисло молчание, которое Сэм не спешил нарушать. Он видел, что Габриэлю было сложно говорить о прошлом, и был рад, что тот решился довериться ему. — Скажем так, я долго работал там, — в итоге обобщил Габриэль. Это не было ложью; Скандинавский пантеон изрядно попил у него крови. — Звучит неплохо, — кивнул Сэм и отпустил одну руку Габриэля. — Я никогда никуда не ездил, кроме Нью-Йорка. Я родился в Канзасе и сбежал сюда от отца. Габриэль хмыкнул. — Почти такая же история. Я… — Габриэль на секунду запнулся, — я сбежал от крупной семейной ссоры. Отец не смог примирить между собой моих старших братьев, и чтобы не выбирать сторону, я свалил далеко и надолго. — Думаю, ты поступил правильно, — кивнул Сэм, и Габриэль с заинтересованностью поймал его взгляд. — Прости, не мне судить твою ситуацию, но… Знаешь, моя мать умерла, когда мне было полгода, и отец и старший брат взяли, так сказать, на себя моё будущее. Отец хотел, чтобы я, как и брат, пошёл по его стопам, а я выбрал мечту и ушёл. Выбрал свою сторону. Пускай юриспруденция не приносит мне денег, но я чувствую себя свободнее и легче, чем дома. Сэм отпустил вторую ладонь Габриэля и поехал рядом. Габриэль несмело, но в темпе перебирал коньками. — И ты не скучаешь по ним? Сэм пожал плечами. — Скучаю, конечно, — выдохнул он, — но нам всем нужно время, чтобы принять выбор друг друга. Габриэль кивнул; возможно, это было бы реально, будь его семья и он сам людьми, но пока в них течёт кровь Бога, они будут желать уничтожить друг друга. — Мама, мама, ну пожалуйста! — у ёлки впереди девочка упорно требовала что-то у мамы, тряся перед ней игрушкой. — Милая, но я не дотянусь так высоко, — женщина с мягкой улыбкой на губах старалась вразумить дочь. Та же, лишь выпятив от обиды нижнюю губу, сложила ручки на груди и на показ отвернулась, задрав носик. Её мать устало выдохнула и покачала головой. — Хэй, Сэмми, — Габриэль слабо ткнул человека в бок, привлекая внимание к сцене впереди, — думаю, ты дотянешься до шпиля. Помоги диточке. — Вот это уже что-то новенькое! — рассмеялся Сэм и подъехал к незадачливой женщине и её капризной девочке. После пары фраз он взял в руки оригами-лебедя и, вытянув руку, повесил так высоко, как мог. Девочка, критично осмотрев его работу, видимо, была ею удовлетворена и радостно захлопала в ладоши. Сэм дал ей пять на прощание и вернулся к Габриэлю. — Ты такой милый… лось, — выдал Габриэль, продолжая наблюдать за девочкой. Сэм шокировано уставился на него. — Чего? Лось? — Ну да, — хохотнул Габриэль, наконец обратив внимание на Сэма, и потрепал его за щёку. — Такой же огромный, тёплый и косматый. — Ну спасибо, — покорно принял комплимент Сэм, гораздо больше думая о пальцах Габриэля на его лице, чем о сказанных словах. Позади Габриэля, в нескольких метрах от них, расположилась палатка, продававшая горячие напитки. Сэм кивнул в ее направлении. — Может, купим согреться и отдохнём? Габриэль развернулся и посмотрел на палатку. — Давай.❄
Замёрзшие пальцы приятно обжигал горячий пунш. Габриэль с удовольствием вытянул ноги и пригубил напиток. Никто не сомневался, что пунш будет щедро разбавлен, но даже так аромат ягод и апельсина успокаивал и расслаблял. Габриэль прикрыл глаза и слегка улыбнулся. Думать о том, что скоро ему придётся искать излом миров и возвращаться к себе, не особо хотелось. — Через сорок минут салют, — возвестил плюхнувшийся рядом Сэм. Габриэль вяло кивнул. — Ещё пять минуточек, — Габриэль положил голову на плечо Сэма. Тот внезапно перестал елозить в попытках пристроить свои длиннющие ноги и замер, словно Габриэль мог раствориться, если Сэм неправильно вздохнёт. Габриэля это забавило, но где-то на периферии сознания. Он действительно был готов заснуть прямо вот так, на лавочке где-то в Нью-Йорке на плече человека, которого он знает меньше недели, и всё это при том, что ангелы не нуждаются во сне. — ...а я тебе говорю, мой брат нормальный и не будет ошиваться с твоим по всяким романтическим местечкам, да еще и в канун Рождества! — Дин, твоё беспокойство понимаю я, но прошу, доверься мне. — Ладно, только прекрати так странно разговаривать. Габриэль закатил глаза за веками. А он-то всё гадал, кто из этих глупышей припрётся за ним аж сюда. — Кастиэль, — произнёс архангел, когда парочка почти прошла мимо них с Сэмом, то ли прикинувшись, то ли реально являясь слепыми котятами. — Брат мой Габриэль! — неожиданно эмоционально для самого себя воскликнул мужчина в чрезмерно лёгком для зимы тренчкоте. — Сэм? — удивленно сказал мужчина, появившийся из-за спины Кастиэля. Габриэль наконец разлепил глаза, но вставать с Сэма не спешил. — Сэм, знакомься, один из моих славных младших — Кастиэль, — Сэм кивнул и, не придумав ничего лучше и в до этого сомнительной ситуации, приобнял Габриэля за плечо. — Сэм, ты это… того, что ли? — всё ещё не отойдя от шока, выдал зеленоглазый шатен рядом с Кастиэлем. — Нет, он этого, — передразнил его Габриэль. Сэм закатил глаза. Эти двое точно могут препираться часами. — Тогда, кхм… Габриэль, это мой брат Дин, — Сэм выразительно посмотрел на брата, и тот, готовый разразиться очередной тирадой, закрыл рот. — Габриэль, вернуться домой тебе пора, — встрял Кастиэль и подошёл ближе. Сэм инстинктивно сильнее сжал плечо Габриэля. — Да, Сэмми, ты знаешь, кто этот твой Габриэль? — поддержал Кастиэля Дин. Сэм нахмурился. — Не думаю, что ты знаешь больше моего, Дин, — с угрозой ответил Сэм, давая понять, что его брату не стоит вмешиваться в разговор. — Сэм, — Габриэль мягко поднялся с его плеча и неуверенно взял его ладонь в свою, — не нужно. Твой брат… — он посмотрел на не выражающее ничего лицо Кастиэля и вздохнул, — видимо, действительно знает один факт обо мне. Сэм кивнул. В конце концов, Кас — как он окрестил в мыслях странноватого спутника Дина — был братом Габриэля и мог выдать Дину больше, чем тот хотел. — Продолжай, Гейб, всё нормально. — Я… — растерянность казалась чужой в этих медовых глазах, вечно смотрящих с хитринкой и ноткой издевательства. — Я архангел. Я архангел Габриэль. Повисла тишина. Сэм переводил взгляд с Каса на Гейба, игнорируя победную стойку Дина. Нет, не то чтобы он не верил в Бога, но чтобы встретить самого архангела Габриэля… теперь его слова о семье и скитаниях приобретали смысл. По какой-то причине Сэм не подверг сомнению адекватность всей ситуации в целом. — То есть он… Кас… он ангел? — отпив из стаканчика подостывший пунш, Сэм указал на мужчину в плаще. — Да, ты прав. Это долгая история, — Габриэль опустил взгляд. Даже сбежав с Небес, он не чувствовал такого стыда, как сейчас. Зачем, зачем он только коснулся Сэма?! — Габриэль, это не всё, — Кас продолжал стоять в стойке мирно. — Они Винчестеры. Глаза Габриэля расширились от ужаса, он подскочил со скамейки и посмотрел на обоих людей. Те вернули ему взгляды непонимания. — Ты имеешь в виду… тех Винчестеров? Кас коротко кивнул. Габриэль закрыл лицо руками и неверяще замотал головой. Как? Почему всё так случилось? Как его угораздило связаться с весселями его старших братьев?! Он просто хотел узнать у Великого Духа, как предотвратить конец света… Тут Габриэль замер. А что, если Койот всё делал верно и не имеет к случившемуся никакого отношения? Неужели сам Бог решил вмешаться в свой же план и вместо Люцифера отправил к Сэму Габриэля? Может… Великий Дух и есть Бог?.. — Всем внимание! До полночи осталось десять минут! — раздалось из динамиков. Габриэль машинально обернулся. Верно, Рождество наступит через десять минут, в полночь. Тогда излом и должен открыться. — Сэм, послушай меня, — Габриэль наклонился и схватил младшего Винчестера за рукав куртки. — Я знаю, что всё это неожиданно и неправильно, но и ты, и твой брат родом из того мира. Вы же потомки семей Винчестеров и Кэмпбелл? — Дин кивнул. — Вы играете важную роль в Апокалипсисе. Но всё случилось так, что я опередил своих старших братьев и нашёл вас раньше, пусть и не планировал это. Люцифер и Михаил придут в этот мир, чтобы забрать вас и сделать своими мясными костюмами… — Притормози, чувак, — Дин выставил ладонь вперед. — Ты говоришь, что два других архангела заберут нас, чтобы начать Апокалипсис? — Да, так и должно было быть, — продолжил тараторить Габриэль. — Но теперь мы можем переписать сюжет! Если вы пойдёте со мной и Касом, то станете недоступны для этих крылатых уродов. Но у нас мало времени… Всего восемь минут, — Габриэль с мольбой и страхом смотрел на Сэма. Сэм перехватил обеспокоенного архангела за кисть и мягко заставил сесть рядом. Казалось, все трое ждали только его ответа. Дин переминался с ноги на ногу, сунув руки в карманы, Кас стоял спокойно и просто ожидал результатов переговоров, Габриэль замер. На самом деле, Сэма ничего здесь не держало, кроме брата; но Дин был сейчас рядом, что облегчало выбор. Миссис Трэн найдёт нового баристу, а хозяева квартиры как-нибудь разберутся, что делать с его вещами. Перспектива оказаться в потустороннем мире, о котором люди могли только воображать и передавать из уст в уста небылицы и страшилки, пугала Сэма как и любого человека. Но вместе со страхом он испытывал предвкушение. К тому же с ним будут те, кому он сможет довериться. Всяко лучше, чем стать безвольной куклой какого-то придурка. — Хорошо, — наконец коротко ответил Сэм. — Что?! — возмущенно воскликнул его брат. — Но… Но, Сэм. Я… отец… — Отец умер уже как два месяца, Дин, — осадил его Сэм. — А тебе, признай, тоже делать тут нечего. Почему бы нам не пойти вместе? Не спутать Богу все листы и не спасти себя и других? Я знаю, что всё это сюрреалистично, но между свободой выбора там и обреченностью здесь я выбираю первое. — Но Сэм, вдруг ты там умрешь?.. — Дин уже не настаивал, а отчаянно старался удержать ускользающего из рук повзрослевшего младшего брата. — По крайней мере, это будет моим решением, — не отступил Сэм. Вновь повисла тишина. Габриэль повернулся и выкинул пустой стаканчик в мусорку. Не хотелось тащить чужой мусор к себе домой. — Ладно, — махнул рукой Дин. — Но я, — он указал пальцем на себя, — иду с тобой, — затем показал на Сэма. Внезапно позади Дина что-то затрещало, зазвенело, хлопнуло, хлюпнуло, фыркнуло, кашлянуло, снова хлопнуло и, после всех звукоподражаний мотору старенького Шевроле, наконец образовалась оранжевая трещина в пространстве. Дин отпрыгнул как можно дальше, от одного взгляда на нее почувствовав, как душа ушла в пятки. — Поздравляем с Рождеством! — раздалось с катка, и за записанным голосом послышались одобрительные крики и аплодисменты. В воздух взмыл первый фейерверк. — С Рождеством, Сэмми, — улыбнулся Габриэль и коснулся губами щеки младшего Винчестера. Тот застенчиво улыбнулся в ответ, прикрыл щеку рукой, а затем наклонился и поцеловал архангела в губы. — Пора, — возвестил Кастиэль. — Пора, — кивнул Габриэль. — Тогда пойдем, — сглотнув, сказал Дин и первый ступил в портал. За ним зашел Кас, затем Сэм и четверку закрыл Габриэль. Как только архангел исчез в изломе, оранжевое свечение прекратилось, будто ничего и не было. 25 декабря, 00:01 Седой мужичок, сняв очки, обдал линзы теплым дыханием и протёр их, смотря, как отправляются навстречу кульминации событий главные герои его Замысла. Протерев очки, он вновь надел их, поправил русые кудрявые волосы, вылезшие из-под шапки, и кивнул сам себе. Он знал, что их встреча не была последней. Одёрнув куртку, на несколько размеров больше нужного его телу, Чак Ширли вернулся в деревянную кибитку, и щёлкнул пальцами. Ботинки, покоившиеся на верхней полке, исчезли и заменились покрытыми не до конца растаявшим снегом знакомыми нам коньками. — Небольшой бонус на старания, — хмыкнул про себя Бог.