Любовь на борту.

Мировой океан. Именно он занимает большую часть нашей с вами удивительной планеты, единственной, на которой имеется жизнь. На протяжении многих-многих лет он беспрерывно омывает берега со всего света, поддерживает жизнь на земле и дарует людям полезные ресурсы. Связывает между собой самые большие участки суши — материки, и захватывающие дух острова. Проделывает путь от одного участка к другому, иногда пусть и опасный, длинный, но стоящий того, чтобы смельчаки рискнули. И сейчас, когда на дворе двадцать первый век, когда одна половинка стоит на сером, мутном месте, населенное такими же мутными людьми, а другая все никак не слезет со своего большого корыта, настало время океану проявить инициативу и начать связывать уже не континенты, а человеческие судьбы.

***

Высокие итальянские двери из насыщенного ярко-красного ореха отличаются от своих конкурентов неповторимым качеством и безупречно красивой формой, которая в то же время так проста. За ними скрипками слышится чудеснейшая мелодия немецкого композитора, Людвига ван Бетховена, автора уникальных работ, что с тех пор и по сей день живут в сердцах многих ценителей искусства. Струнный смычковый инструмент в руках умелого музыканта наполняет оживлённый зал атмосферой какого-то средневекового бала, и лишь внешний вид глубоко уважаемых гостей отталкивает эту мысль, возвращая в постиндустриальное общество. Крайне неуклюже их задевая, из-за вколотого с раннего детства воспитания, и пытаясь не отталкивать незнакомых ему людей, юноша с русыми, густыми волосами и темно-зелеными, будто стеклянными глазами, бежит, куда стройные ноги несут. Если бы не попытки удрать от одинаково одетых охранников, которые по своей же глупости впустили на борт шустрого чужака, парнишка наверняка бы заметил зрелые бананы, что массово прятали за золотой, неизвестной дверью. Он бы наверняка сумел выкрасть парочку штук, жадно съесть все и умно уничтожить улики, или же свалить преступление на какого-то левого иностранца, который, если повезет, незнаком с корейским. Но отвлекаться было нельзя. Если, конечно, хочется остаться на плаву, встретится с любимым отцом, а потом на тоскливом тоне выплюнуть в него все скопившееся за три месяца эмоции. Имя этому парнише — Пак Чимин. Семнадцатилетний омега, в будущем мечтающий связать свою, уверен, насыщенную жизнь с захватывающим миром кино. Снять дорамы с высокими рейтингами, с такими, с какими Южная Корея еще не встречалась за всю свою длинную историю кинематографа. Показать в них столько любви, страсти и романтики, что какой-то там «Титаник», любимый «Титаник», сразу же забудется. Однако, Пак прекрасно понимает, что успех заполучен не только из-за запоминающихся любовных отношений Джека и Розы, актерского состава и фоновой музыки, смысл фильма намного глубже, чем может показаться некоторым на первый взгляд. Просто его нужно уметь увидеть, хорошенько разглядеть, понять, вникнуться. — Отец! — кричит русый, когда наконец видит выходящего из кабинета низковатого мужчину, за которым собственно и взобрался на чужую яхту. Он крепко обвивает отцовскую шею руками, наконец утоляя жажду, что за пару месяцев прилично так накопилась. — Чимин?… — ступорит старший, не веря в то, что чувствует собственным телом и видит своими же глазами, — что ты тут делаешь? Тебя тут быть не должно, — объятья получают ответ, тоска чувствуется в голосе, но строгости ничуть не уступает. Рядом стоящий, весьма удивлённый альфа, от которого за пару шагов исходит запах крепкого, знакомого одеколона, молчит. Неловко. Кому-то. Но не Чимину. Он отстраняется, с обидой сверлит в отце дыру и скрещивает руки у заметной груди. Совсем не наигранно. Он серьезен. — Что этот твой босс о себе вообще возомнил?! — терпение вытекает через трещину в сердце, — Он что, думает, раз большие деньги зарабатывает, может чужих отцов из семей уводить?! — Пак зол. — Кхм… — старший чешет затылок и кидает короткий взгляд на рядом стоящего мужчину, которого забавляет вся эта семейная ситуация, — утихомирь тон, мы же не одни, — пытается сгладить углы. — И что? — неугомонный смотрит на Юнги, еле сдерживающий в себе смех, что определенно оказывает влияние на мимику лица, — Что смешного? — голос внезапно расслабляется из-за незнакомца. Красивый, — Я не прав? — поднимает бровь, — Пусть только попробует мне показаться! Чертов Мин ублюдок Юнги! Я три месяца провел с этой теткой, что только и умеет подворовывать у меня быстрорастворимую лапшу! И все из-за него! — парниша действительно зол, даже дышит тяжело, про отца забыл, — все лицо ему исцарапаю! Аащ! Засранец! — выдыхает. Кажется все, — Кстати, как звать? — на лице появляется широкая, красивая улыбка, заинтересованность и игривость, вызванные пепельным альфой. — Чертов Мин ублюдок Юнги, — председатель дьявольски улыбается, протягивает руку. Младший нервно глотает, смотрит на отца глазами, молящими о помощи и поддержке, а через секунды, стоит ему ответить на рукопожатие, предательски икает. «Опять влип! Я всегда влипаю!» — проносится в голове у младшего, а для остальных он просто неловко хихикает и прячет глаза. — Я приношу извинения от имени моего обнаглевшего сына, — Пак ЧиХен кладет тяжелую руку на плечо потомка и похлопывает по ней пару раз, чтобы тот не блуждал больше в своих глубоких мыслях и осознал, что наделал, — Мы можем его высадить? — обращается к начальнику. — Нет! — встревает Чим, руками машет, — Ни в коем случае! Я не для того бегал по этой громадной лодке, чтобы меня потом выставили! Родитель вздыхает. Весь в маму пошел, начиная от внешности и заканчивая характером. Упрямый до невозможности, упертый и любопытный. Эти качества, как считает ЧиХен, и дар, и проклятье. Они могут спасти тебя, но в то же время — погубить. Ими невозможно овладеть, найти равновесие и вовремя остановить. — Если вы задержите яхту на пару минут, я позвоню госпоже ХаВон и та заберет его, — игнорирует старший Пак возражения сына. — Отец! — Чимин недовольно топает ногами, а владелец не успевает вставить и словечка, только рот приоткрывать, — она незнакома с манерами, не уважает личное пространство, — омега перечисляет на пальцах, а Мин случайно замечает, что те совсем небольшие, — не стучится, прежде чем в мои хоромы вломиться. А вдруг я голый? Я устал ей это повторять! — не дышит, — и самое неприятное, у нее постоянно воняет изо рта! Вечно! — У тебя сейчас, кстати, тоже, — кидает отец, и парень реагирует молниеносно, закрывая рот и накрывая ее ладонью. Взглядом он осматривает любознательных людей в коридоре. Некоторые в открытую пялятся, другая половина шепчется, а самые культурные делают вид, что ничего не происходит. — Я ел тунца двадцать минут назад, — тихо, с румянцем на щеках произносит он, в голове проклиная свою невнимательность. — Неважно, я звоню ХаВон, — предупреждает отец и достает компактный смартфон известного бренда, — она наверное с ума сошла, выискивая тебя. — Ум сам с нее давным давно сошел, — фыркает мальчишка под строгим взглядом отца. Он бы начал истерику о том, что тот совсем по нему не соскучился, что работа — это единственная его забота, что когда-нибудь он совсем позабудет о родном, единственном ребенке, и тот всю жизнь будет скитаться по одинокой земле со статусом «круглая сирота», имея при этом живого отца. Но большая, привлекательная шишка рядом не позволяет пока показывать эту сторону характера. Пока. — Знаете что, — вежливо останавливает коллегу Юнги, а в больших глазах напротив мгновенно загорается самый яркий фейерверк надежды, таких красок с искрами альфа и в новогоднюю ночь никогда не видал, — думаю, у нас на борту найдётся местечко для этого неожиданного гостя.