Грезы о весне

      В этом мире не было весны, как и зимы в привычном её понимании. Здесь не было солнца, ясного голубого неба. Не было растений, спрятавшихся под тяжёлыми липкими сугробами. Только нечеловеческий мороз, который окутывал погруженный в вечную ночь мир.       Однако и тут Винчестеру повезло… наверное.       Уже несколько дней он обживался на новом месте: последнем оплоте процветания, на котором, вспыхивая в солнечных лучах, зеленела растительность и размножалась мелкая жизнь. Он не срубил ни одного дерева, не наступил ни на одного жучка. Дин не находил в себе сил даже лишний раз прикоснуться к грубой, усеянной бороздами коре и потереться щекой о мягкий мох. Кто бы стал, скажите, кто бы стал насиловать то, что так искренне полюбил?       Вечная весна…       Дин мог часами лежать на примятой траве и глядеть вверх, как светит белый диск солнца, пока глаза не разболятся. Но его беззаботное настроение, сравнимое с детской радостью, омрачала Амара. Он уже много дней не видел её. Как бы ни драл глотку — она не приходила, чтобы разделить с ним эти мгновения. Сперва Дин недоумевал, в чем причина таких резких изменений, и лишь за тем, когда в сотый раз перемотал события их недолгого путешествия к Райскому Саду, все понял.       Именно сейчас понял.       И жить стало намного болезненнее: то же он испытал, когда потерял Сэма и Кастиэля, до них — отца, Бобби, маму и многих других. Дин молча уткнулся лицом в колени. Костлявая спина вздымалась и опадала, точно дрожа из-за землетрясения. Руки потряхивало.       Пение птиц и цветение цветов стало не столь прекрасным, каким представлялось раньше. Все это оставила Амара. Для него, неблагодарного козла, а Дин, непонимающий подоплеки, прогнал её. Он не боялся, что владычица мира обрушит на него свой недюжинный гнев, его сердце жгло от мысли о собственной глупости. Амара была мрачна, как и полагается существу её статуса. Она была таинственна, прекрасна, но все же живая, как Дин. В ней кипели эмоции, название которым ни она, ни он долгое время не находили. А теперь…       «Теперь я прогнал её».       Затем была ярость. Он сжал кулаки и, сплюнув, стал наворачиваться круги. Что это с ним? Он жаждет встречи со Злом? Хочет поворковать с убийцей его брата? Дин сошёл с ума, никак иначе, ведь только ненормальный возжелает… её.       Сердце сжалось, словно сведённое судорогой, и он поморщился. Живут связало тугим узлом при мысли об Амаре, о её безжалостном взгляде и сладких губах. Как отвратительно, как прекрасно думать о ней, хотя бы думать.       «Тьме ничего не стоит убить тебя. Если бы ты хотя бы немного был ей дорог, она бы сохранила жизнь твоим родным или послушала в тот день: не делай этого, Амара, не поглощай Землю! Умоляю…».       «Я не поглощаю её, — был ответ. — А освобождаю».       Дин Винчестер ненавидел её. Он ненавидел её так сильно, как не ненавидел никого другого: Азазеля, Люцифера, левиафанов. Амара была другой. Она не только отняла у Дина самое дорогое, она вырвала его победу и уничтожила все, ради чего сражался охотник. Она одним взмахом руки рассеяла Кастиэля по Пустоте, свернула шею Сэма и уничтожила собственного брата, потому что… потому что просто могла это сделать. Не существовало оружия против неё, а если и было — Дин не искал.       Это-то пугало больше всего. Он не пытался действовать.