. . .
Убийство. Заказное убийство. Смерть Крепуса… Признание. Ссора. Дилюк. Конец. Всё это врезалось острыми иглами прямо в сознание, резко и больно. С отцом Дилюка жестоко расправилась преступная группировка, давно имевшая эту цель. В ту самую ночь, когда это произошло, он узнал правду: Кэйа принадлежал этой группировке. В ту ночь Кэйа сам об этом ему рассказал. Альберих дал Дилюку обещание, что тот никогда больше его не увидит. Дилюк попросил пообещать. Он воспылал злостью и тем самым отчаянием, не имевшим, казалось, конца. Кэйа понимал. С той ночи они не виделись лишь несколько дней. Они не виделись, пока на Кэйю не совершили нападение. Это произошло в отдалённом районе их небольшого города. С Альберихом договорились о встречи, результатом которой стала попытка расстрела, которая оказалась бы удачной, если бы не Дилюк. Кэйа не имел ни капли желания узнавать, как он нашёл его. В тот момент его уже успели ранить, но Рагнвиндр не позволил продолжать. Последнее, что видел Кэйа, прежде чем потерять сознание — Дилюка, перезаряжающего пистолет. Наконец решив предпринять попытку оценить текущую обстановку, Альберих приподнял веки. Перед глазами всё сперва замерцало, но вскоре картинка стала отчётливой: Кэйа находился в доме Дилюка. Парень проморгался и поморщился. Виски всё ещё пульсировали, и это несколько мешало анализировать обстановку, но в данной ситуации неплохо было бы понять хотя бы свои эмоции, кои были настолько смешанными и нечёткими, что парень даже терялся в них. С одной стороны, Кэйа вновь дома. Родные стены, его комната, его кровать… его Дилюк. Впрочем, теперь уже вовсе и не его. С другой же стороны — это место напоминает прямиком о том, что здесь происходило. В какой-то момент самые тёплые и нежные воспоминания вдруг стали оружием против Кэйи, а защититься было нечем. Сейчас он чувствовал себя совершенно никчёмным. Осознание того, что Дилюк спас его, должно было, казалось, дать огромную надежду, но в действительности порождало глубоко внутри страх. Потому что Кэйа о сложившейся ситуации знал больше, чем знал Дилюк. К сожалению. Поднявшись и сев на кровати, Альберих вдруг отвлёкся от своих недолгих размышлений и напрягся: он почувствовал странный запах. Странность его заключалась в том, что этот запах совершенно никак не мог и не должен был быть в пределах этого дома. Запах табачного дыма. Остранившись мысленно от положения, в котором находился, в рассуждениях своих Кэйа быстро переключился на названного брата. Дилюк навряд ли бы принимал гостей сейчас, да и в целом никогда не жаловал запах сигарет. Однако сейчас Альберих отчётливо его чувствовал, и желание убедиться в ситуации даже сподвигло его на то, чтобы встать с постели. Взгляд зацепился за стул, на котором была сложена одежда Кэйи — чистая, не запятнанная ещё его кровью. Эти вещи он, вероятно, забыл забрать, когда покидал дом Рагнвиндров. «Какая забота», — осторожно заметил про себя парень, никак эмоционально не окрашивая эту мысль. Одевшись, Кэйа, стараясь не издать ни единого звука, с осторожностью направился в сторону комнаты, в которой, как он предполагал, находился Дилюк. Альберих не ошибся. Просторное помещение предназначалось для кабинета. Здесь всегда было уютно и в некотором смысле спокойно. Когда Дилюк мог заниматься работой целую ночь, Кэйа время от времени его навещал, приносил тёплый чай и настоятельно просил брата, чтобы он наконец отдохнул. Дилюк мало отдыхал; иногда начинало казаться, что спать он вовсе не умеет. Огромные окна, обычно плотно зашторенные, сейчас открывали чудесный вид на подкравшийся тихо рассвет, нежный и розоватый, что мягко заполнил кабинет, создавая ощущение полного умиротворения, несправедливо контрастирующего с тем, что чувствовал в данный момент Кэйа. Он не решался войти, и лишь смотрел на Дилюка, стоявшего к нему спиной. Красноволосый на присутствие Альбериха не отреагировал, лишь продолжал наблюдать за рассветом, словно что-то от него ожидал, и курить. Запах сигарет никак не мог сочетаться с той свежестью весеннего утреннего воздуха, что просачивалась через окно. Кэйа медленно подошёл к диванчику, недалеко от которого стоял Дилюк, и осторожно присел, на что Рагнвиндр даже не шелохнулся. — Давно куришь? — без тени привычной улыбки поинтересовался Кэйа. — Ты не восстановился, возвращайся в постель, — сдержанно отрезал молодой человек. Опустошённый взгляд Кэйи застыл. Он не намеревался уходить. Только не сейчас. — Зачем ты помог мне? — с холодом в голосе спросил в упор Альберих. В этот момент Дилюк повернулся, и Кэйа тут же взглянул ему в глаза. Рагнвиндр смотрел будто сквозь него; во всём его теле ощущалась напряжённость, словно пистолет находился в его руках сейчас, а не прошлой ночью. — Как бы ты поступил на моём месте? — Дилюк, я просто не… — Те люди, что напали на тебя. Это члены той же организации. — Я знаю. Дилюк сел рядом с Кэйей, не поворачиваясь к нему и никак его не коснувшись, и продолжил курить. Альберих смотрел на поднимающееся солнце, которое светит теперь вовсе не для них. Он вдруг увидел в напряжённости и взгляде брата ту же ярость, что была адресована ему в ночь, когда погиб Крепус. Это никак не могло сочетаться. Так не должно было быть. — Я предатель. Не так ли? — В ответ ничего не последовало. Мягкие облачка сигаретного дыма плавно оседали на каждом когда-то несказанном слове. Рассвет был по-прежнему столь неуместно прекрасен. С губ сорвалась ледяная усмешка. — Что же ты, чёрт возьми, молчишь?.. В следующий миг Дилюк поднял на него тяжёлый, словно обречённый взгляд. Кэйа с детства привык: чтобы понять Рагнвиндра, большего ему зачастую и не нужно было. Воспоминания одно за другим проносились в голове Кэйи, и наконец всё то, что испытал он, каждое слово ему адресованное и каждый миг пережитой боли, злость, непонимание, обида и чувство вины — всё это разом нанесло удар, и теперь, казалось, смертельный. Кэйа резко поднялся с места и с силой схватил Дилюка двумя руками за воротник его чёрной рубашки. Крепко сжимая ткань, он обратил на брата свой совершенно внезапно ставший бешеным взгляд. — На твоём месте я бы поступил совершенно иначе! — сорвавшись на крик, высказал Кэйа. Он встал на колени над Дилюком, продолжая практически душить его. В глазу, не скрытом повязкой, невозможно было найти и каплю рассудка. В любой момент Рагнвиндр способен был вырваться, но не стал, продолжив слушать и не тая поражённости состоянием, в котором никогда прежде Кэйю не видел. — Ты думал, тебе одному больно? — Альберих одной рукой выхватил непотушенный окурок у красноволосого и сжал в своей ладони. Дилюк схватил его за запястье. — Никогда, слышишь? никогда не отказывайся от своих слов. Лучше бы ты позволил мне умереть, чтобы меня действительно не было. Последние слова были произнесены шёпотом сквозь горячие слёзы. Красноволосому дышать стало практически невозможно, а Кэйа, казалось, вовсе не хотел выпускать его. Дилюка трясло, но совершенно по иной причине. В следующую секунду он перехватил вторую руку синеглазого и резко оттолкнул его. Оказавшись на полу, Альберих поднял взгляд на названного брата, склонившегося над ним. Обрывисто выдохнув, Кэйа ощутил, как внутри затеплилась надежда: Дилюк убьёт его. Наконец-то убьёт. Однако в красных, как рубины, глазах, больше не горела пламенем ярость. — Успокойся.***
— Дилюк. — Что? — Подай бутылку. Рагнвиндр вздохнул. Закончив перебинтовывать обожжённую ладонь Кэйи, он поднялся с места и подошёл к большому письменному столу, опустился на колени и извлёк из вместительного нижнего ящика бутылку, которая когда-то давно была припасена здесь именно для Альбериха. Не думая о бокалах, синеглазый сделал несколько глотков прямо из горла бутылки. Всё тело не переставало болеть и местами саднить.Вино было его любимым лекарством, лучше него помогала только смерть.
— Я бы никогда не посмел причинить вред Крепусу. Он и для меня был отцом. — Разве я могу так просто довериться тебе сейчас? — с равнодушием спросил красноволосый. — Ты уже доверился. Слишком больно, вот и не можешь признать. Альберих рассуждал хладнокровно, с абсолютной серьёзностью и, казалось, упорно подавлял что-то внутри себя. — Что ты сделал для этих людей, Кэйа? — Твёрдость тона голоса практически подвела. — Мой отец был в их числе. Я не знаю, что произошло, потому что был ребёнком, но… — Прервавшись, Альберих сделал несколько больших глотков из бутылки. — Они убили их. Моих родителей. Я остался один, и мне некуда было бежать. Дилюк почувствовал, как внутри у него всё сжалось, будто сердце выпустило длинные иглы и пронзило тело изнутри. Он провёл рукой по щеке Кэйи и осторожно вытер его слёзы, в то время как собственные тут же собрались в уголках глаз. — Мне так жаль. Кэйа почувствовал самую большую искренность в этих словах, за которыми последовало крепкое объятие. Он никогда не мог бы подумать, что способен с кем-то разделить свою боль, более того, он совершенно этого не хотел. Но их судьбы оказались плотно сплетены… и так безнадёжно похожи. Они, прильнув друг к другу, молчали долгое время, пока Альберих не решился продолжать. — Я полностью был подвластен этим преступникам. Они отдали мне единственный, долгосрочный приказ. Как можно понять, моя цель состояла в том, чтобы сблизиться с тобой и избавиться от Крепуса. — Эти слова наиболее тяжело давались Кэйе, и Дилюк прекрасно это чувствовал. — Но мне не нужен был приказ, понимаешь? Потому что я люблю тебя. Дрожащими пальцами Дилюк дотронулся до подбородка Кэйи, и их губы мягко соприкоснулись. Рагнвиндр почувствовал на языке вкус вина и солёных слёз. — Я тоже люблю тебя, Кэйа. Прости меня. — Я так виноват, Дилюк, — прижавшись к груди брата, как в детстве, прошептал Кэйа. — Я не смог их остановить. Я старался сделать всё возможное, но я не успел. — Ты ни в чём, ни в чём не виноват, слышишь? — так же тихо отвечал красноволосый. — Пожалуйста, не плачь. Перед крупной организацией влиятельных преступников Альберих был бессилен. Бессилен оказался и Дилюк. За окном слышался мелодичный щебет птиц. Опустив голову на плечо красноволосого, Кэйа закрыл глаза. — А помнишь, как играли с тобой в детстве? Весь дом переворачивали, — тепло усмехнувшись, негромко произнёс Кэйа. — Ты бегал везде и падал так часто… Рагнвиндр осторожно поглаживал его по плечу. С бинтами на теле, пластырями на лице, такой тёплый и словно хрупкий, Кэйа казался Дилюку ребёнком, как раньше: с полным радости и надежд сердцем. — А ты помогал подняться, — продолжил Альберих. — …Папа никогда нас не ругал. Дилюк издал тихий вздох и вытер слёзы со своих щёк. Подняв на него взгляд, Кэйа, чуть отстранившись, потянулся за бутылкой и передал её красноволосому. Тот сделал несколько глотков. — Я не знаю, что делать, — признался Рагнвиндр. Потеря отца отняла слишком многое. — Береги себя, — с усталой улыбкой попросил Кэйа. — Пожалуйста. Тишина вдруг перестала быть гнетущей. Молчание, как и раньше, создавало не больше, чем комфорт и чувство безопасности. Эта тишина была родной. — Они не тронут тебя, Дилюк. Им не нужна твоя смерть. — Я не боюсь за свою жизнь, — на выдохе ответил красноволосый. — Сейчас важнее, чтобы с тобой всё было в порядке. В этот момент Кэйа опустил взгляд, к чему Рагнвиндр тут же присмотрелся. Он ощутил совершенно внезапно с тяжестью нависшее напряжение. Коснувшись плеча брата, Дилюк слегка потряс его. Кэйа поднял взгляд; в синем глазу вмиг словно скопились осколочки льда. — Я не хотел говорить об этом, — Альберих поднялся с места и отошёл на пару шагов. — У задания, которое я получил, было особое условие… У Дилюка перехватило дыхание. — …В случае неисполнения приказа я буду убит. Они знают, где я, Дилюк, и не станут тебя слушать. Их влияние слишком велико, поэтому… Красноволосый почувствовал, как всё то, что внутри него, когда погиб отец, было растерзано, рассыпается в бесконечной тьме. — …спасибо, что выиграл немного времени. Я очень хотел побыть с тобой и рассказать правду об отце, чтобы тебе стало легче, и оставить тебя незаметно, но… я всё равно подвёл. Дилюк не мог, не хотел поверить в эти слова. Рука, державшая бутылку вина, ослабла; по полу вмиг разлетелись крошечные острые осколки и брызги тёмно-красной жидкости. — Прошу, Люк, не подведи себя сам. — Парень поднял с пола крошечный осколок, — Взгляни. Пройдёт несколько лет, я стану настолько маленькой частью твоего прошлого… Незачем собирать осколки, которые невозможно склеить. Поэтому просто забудь обо мне. Подойдя к брату, Дилюк взял его руку в свою. Красные глаза словно опустели, и Кэйю изнутри сковал ужас при виде эмоций, с которыми он столкнулся впервые совсем недавно, прежде чем во всём признался Рагнвиндру. — Не уходи… В следующий миг зазвучала вибрация телефона. Направив взгляд в его сторону, Кэйа, присмотревшись, разглядел номер. Едва заметно закусив губу, он посмотрел в окно, где всё так же, прекрасно и отречённо, сияла нежно-розовым рассветом жизнь. Вновь обращаясь к Дилюку, Кэйа не имел более ни малейших сил сдерживать слёзы. — Прощай, братик.