С Рождеством, Эй-Джей.

На электронном камине висел подписанный рождественский чулок с аккуратно вышитым именем «Эндрю». Украшенная, мерцающая ёлка стояла возле кожаного дивана, на котором сидел владелец этого чулка. Обстановка в доме была как у нормальной семьи, где царит любовь и понимание. Эндрю не нравилось притворяться, но атмосфера праздника и добра, в кои-то веке уютного дома, затуманивала разум. Кэсс Спир правда стремилась хорошо отпраздновать праздники, суетясь по дому, создавая сказку. Рождественскую сказку для себя и лживую сказку для Эндрю. Было спокойно и радостно. Гостиная в предверии Рождества была идеально убрана и украшена, напоминая декорации для какого-то праздничного фильма. Кэсс что-то шинковала на кухне, совмещенной с гостиной, и часто поглядывала на большие настенные часы. По телевизору показывали старый черно-белый боевик, который с интересом смотрел Ричард, сидящий на диване недалеко от приёмного сына. Для Эндрю это было первое рождество в доме Спиров. Он уже давно не верил в сказки, не верил в «Рождественское чудо», но умело сохранял атмосферу праздника, хотя бы ради Кэсс. Он сидел, обхватив руками колени, смотря то на телевизор, то на Кэсс. Мешковатый свитер с оленями был большеват, зато отлично грел и скрывал предплечья. Может, за все годы жизни он и разучился радоваться праздникам, но Спиры давали хотя бы надежду, на то, что со временем всё может наладиться. —Энди, дорогой, у меня сюрприз!— громко объявила Кэсс,—Угадай, кто приезжает к нам на праздники?— Дрейк. Он всё таки приедет. Конечно, он приедет, черт возьми, что за глупости? Он не мог не приехать на Рождество. Он не мог упустить такую возможность вернуться домой, вернуться к Эндрю. -Неужели Дрейк сможет приехать?- слабым голосом спросил Эндрю. Он не любил давать себе ложные надежды, не любил обманывать себя даже глубоко внутри, на подсознании. Но ведь надежда на спокойную семейную жизнь тоже была ложной. Она давно стала несбыточной мечтой. И Эндрю поверил в неё. И сейчас, стиснув зубы, он улыбался. Улыбался, копируя лучезарную улыбку Кэсс Спир, копируя улыбку названной матери. -Представь себе, малыш! Мы с отцом тоже удивились. Он говорил, что останется в общежитии из-за завала с экзаменами, но всё-таки смог выбраться на каникулы!-женщина полностью повернулась к Эндрю, чтобы видеть его реакцию. Эндрю это знал, и знал как себя вести. —Он приедет через минут тридцать, если пробки не подведут.— —Потрясающе, мам! Я очень рад!— Эндрю отвернулся. Он не хотел видеть её улыбку, он не хотел её разочаровывать. К горлу подкатила тошнота. Тело покрылось мокрым потом. Эндрю направился в свою комнату на подкашивающихся ногах. Вверх по лестнице и на право. Эта комната никогда не была безопасным убежищем, никогда не спасала её обладателя. Даже хлипкий замок на двери выглядел как издёвка. Её стены хранили крики, боль и страх. Вот и сейчас Эндрю не чувствовал себя в безопастности. Боясь даже подойти к кровати, боясь прислониться к стене или зажаться в угол, Эндрю встал посреди комнаты. Нужно пространство, но нужна и опора. Пульс участился. Перед глазами стали мелькать непрошеные образы. Уже начавшие заживать порезы на руках будто начали снова кровоточить. Предплечья начали зудеть. В голове звучала пульсация и голос его старшего брата. Чувства обострились, дышать стало сложно. Комната хранит образы: куда не взгляни-одни ненавистные воспоминания. Эндрю вцепился в волосы, будто пытаясь держать себя самого. В коридоре заскрипела дверь чердака. Видимо Кэсс решила достать рождественский чулок Дрейка. Она повесит его над камином, рядом с чулком его младшего брата. Эндрю простоял так долгое время: посреди комнаты, дрожа всем телом, проживая ужасные моменты снова, будто пытаясь закалить себя, выжечь все эмоции, чтобы больше не чувствовать того, что он пережил. На улице послышался звук открывающегося гаража. Звук открытия автомобильной двери. Кэсс будет расстроена, что Эндрю не вышел поприветствовать своего брата. Но если Эндрю выйдет сейчас-она будет взволнована его состоянием, начнёт спрашивать что случилось, а Эндрю не мог этого допустить. Часы будто заполнили своим тиканьем всю комнату, весь этот лживый дом. В ушах начало звенеть, когда послышался скрип дверной ручки и открывания двери. В комнате раздался грубый, слащавый голос, который сопровождает каждый ночной кошмар Эндрю. —С Рождеством, Эй-Джей.—