Мой недруг кабачок

Дверь хлопнула, прерывая Джорджа на середине фразы, и на пороге появился Билл. Кажется, он был чем-то огорчен. – Леонард, – сказал он опасным голосом, все сильней надуваясь и краснея. – На пару слов. Дверь снова хлопнула, и Леонард встал, извинился перед Джорджем и вышел в коридор. Оказалось, что Билл уже успел отбежать на сто метров, а теперь так же бегом возвращался. – Они переписали сценарий! – рявкнул Билл, останавливаясь перед Леонардом и яростно глядя на его кончик носа. – Это твоих рук дело? – Не знаю, – честно ответил Леонард. – Я обсуждал возможность правки с Джином, но еще не видел результата. – Значит, все-таки ты, – глаза Билла сузились. – Сукин ты сын. Крадешь мои реплики. – Это вряд ли, – осторожно заметил Леонард. – Они с самого начала были моими, и из уст Кирка звучат довольно… нелепо. Ты же не хочешь, чтобы капитан выглядел нелепо? – Тебя больше устраивает, когда я выгляжу просто идиотом на твоем фоне? Мистер Гениальность! – зло выплюнул Билл, и Леонард поморщился. – Конечно, я только и мечтаю, как бы поставить тебя в неловкое положение. А еще я ворую твои носки, делаю из них кукол и продаю по пятнадцать центов на рынке. Билл прикусил губу, чтобы не прыснуть, но так и не сдвинулся, злобно уставившись на Леонарда и не отводя глаз. – Хорошая идея с носками, – пробурчал он. – Дарю, – свеликодушничал Леонард. – Имей в виду, что следующая серия – моя. – Она не может быть твоей, – попробовал урезонить его Леонард, – мы все в ней снимаемся… – Заткнись, – предупредил его Билл с очень решительным видом. – Будешь возмущаться, я тебя поцелую. – Ну, конечно же, если это последний аргумент в споре… – начал было Леонард, но тут Билл на него в буквальном смысле напрыгнул. Через пару секунд судорожных попыток отбиться Леонард понял, что сейчас Билл точно добился своего, выставив его полным идиотом. Поэтому он перестал сопротивляться, а наоборот сам поцеловал Билла, готовый в любой момент отстраниться и рассмеяться, сведя весь инцидент к шутке. Вот только Билл, казалось, отступать был вовсе не намерен. Он крепче вцепился в затылок Леонарда, притягивая его к себе, жадно и быстро впился в губы, сразу с языком – мокро, жарко, солоно. Леонард обомлел на мгновение, не двигаясь, но Билл продолжал его целовать и вылизывать, мелко и остро прикусывая губы, тихо, едва слышно постанывая. Как будто действительно хотел именно этого, а не врезать Леонарду по физиономии или переломить шею. Впрочем, с Биллом было никогда не угадать, он и сам, вероятно, ясно не представлял себе своих истинных побуждений. Но это было... Очаровательно, – подсказал Спок с каких-то дальних задворок сознания Леонарда. И интересно. Пожалуй, так, согласился с ним Леонард, пытаясь ответить на поцелуй и чувствуя, как начинает кружиться голова и подкатывать жар настоящего возбуждения. Когда Билл, наконец, с непристойным хлюпаньем от него отлепился, выглядел он что надо: раскрасневшийся, взъерошенный, с мокрым ртом и мутью, плывущей на дне медовых глаз. Леонард подозревал, что сам выглядит не лучше, но не успел попереживать по этому поводу, потому что Билл вдруг знакомо ухмыльнулся, глядя куда-то ему за спину. Леонард обреченно оглянулся, уже зная, что увидит. И точно: у дверей комнаты стоял Джордж Такей, улыбаясь во всю физиономию и беззвучно аплодируя. Так же радужно ухмыляясь, Билл показал ему средний палец. Джордж в ответ изобразил нехитрую пантомиму с намеком на половую жизнь Билла. Билл сосредоточился и выдал красочное полотно, повествующее о трудностях интимной жизни Джорджа и способах, которые тот использует для преодоления этих трудностей… Леонард почувствовал, что у него начинает болеть голова от шума, хоть эти двое не сказали до сих пор ни слова. Кажется, это надолго, подумал он. Подтверждаю, – отозвался Спок из глубин его сознания. Много лет спустя. – Это что такое? – спросил Леонард, подозрительно оглядывая конструкцию из кабачка и горсти гвоздики: рядами воткнутые в желтый тонкокожий кабачок засушенные бутончики гвоздики образовывали что-то вроде карикатурного лица. – Портрет Джорджа, – ответил Билл, сосредоточенно наматывая на кабачок черную атласную тесьму, вероятно, призванную обозначать волосы. Тесьма сползала, некоторые гвоздичины вываливались из кабачка, сходство с Такеем было смутное, но почему-то очевидное. Леонард вздохнул, опускаясь на диван. – Что вы опять не поделили? Билл ухмыльнулся, принимаясь закреплять тесьму зубочистками. Выглядело это довольно кровожадно и напоминало ритуал вуду. – Он выдумывает анаграммы из моего имени, обязательно содержащие слово "дерьмо". Тебе не кажется, что парень до сих пор в меня влюблен? – Нет. Так никому не кажется, кроме тебя. – Да ладно тебе, – Билл подрезал основание кабачка и установил его на торец. Кабачок жутковато улыбался. – Похож? – Не особо, – признался Леонард. – Ну ничего, – Билл бодро потер руки. – В конце концов, я не художник, зато от души. – Ты просто не можешь остановиться, – вздохнул Леонард, глядя, как Билл фотографирует этот своеобразный помандер на телефон, морщит от усердия нос и устрашающе пыхтит. – Вы оба, восьмидесятилетние мальчишки. – Он младше, – быстро сказал Билл, щелкая кабачок еще раз. – Я уже могу списать это на старческий маразм, а он пока нет. У меня и в этом преимущество. – Вы занимаетесь этим последние полвека! – Леонард беспомощно хлопнул себя ладонями по коленям. – И будем, – упрямо пробурчал Билл, тяжело усаживаясь рядом с ним на диван. – Остановиться – это значит сдохнуть. Я пока не готов. Черт, я никогда не буду готов! Леонард вздохнул, глядя на него с нежностью, а потом обнял рукой за плечи и притянул к себе поближе. – Какой ты все-таки костлявый, – пробормотал Билл, с готовностью устраиваясь у него в объятиях. – Будешь возмущаться, я тебя поцелую. – Это моя реплика вообще-то. – Я знаю. – Ты опять воруешь мои реплики. – Всего лишь отвечаю тебе взаимностью. Билл затрясся от тихого смеха, немножко поворочался, и Леонард вздрогнул, почувствовав, как горячая тяжелая ладонь ложится на шею и тянет вниз. Он привычно опустил голову, и жесткие губы твердо и влажно коснулись его рта. – И опять он смотрит, – сказал Леонард, кивая на кабачок, как только поцелуй кончился. Билл снова рассмеялся, и, спохватившись, схватился за свой телефон. – Назову это произведение «My fairy marrow», – пробормотал он, ожесточенно тыча в кнопки телефона. – Не слишком грубо? – осторожно спросил Леонард. – Пусть скажет спасибо, что не «zucchini», после его дерьмоанаграмм я могу себе позволить и большее. – Действительно… Он в очередной раз вздохнул, глядя, как Билл упивается своей маленькой местью, ухмыляется, читая комментарии в твиттере, азартно набивает ответы… Он смотрел и думал, что ничего не меняется вот уже полвека. И это, наверное… здорово?.. Подтверждаю, – привычно отозвался Спок.