Стена

Они любили гулять вместе. Находиться рядом, вдали от работы и чужих взглядов. Кто-то сказал бы, что их отношения слишком теплые для друзей - парней. Ник запрещал себе кормиться ложными надеждами. Он был уверен, что теплота их отношений идет исключительно из того, каким был Марти. Ему было плевать на то, что думают люди, и он считал, что говорить о своих чувствах или быть нежным не только не стыдно, но и необходимо. Ник мучал себя мыслями о том, что могло бы произойти, признайся он в своих чувствах. Он очень боялся, что это оттолкнет его лучшего друга или совсем положит конец дружбе. Тем не менее, скрывать трепет не было сил. Каждый раз, когда они пересекались взглядами, каждый раз когда случайно касались друг друга, Ник боролся с приливами румянца и сбившимся дыханием. Это теплое волнение глубоко в груди горело с такой силой, что причиняло боль. И тогда счастье сменялось тоской, тепло - жаром. Стоило один раз глянуть на эту искреннюю улыбку, эти горящие глаза, пышные мягкие волосы и невозможно было оторвать взгляд даже высшим усилием воли. Но как только Он переводил глаза на Ника, невозможно было позволить взглядам соприкоснуться, как двум одинаковым полюсам магнита, как будто он врал Ему о чем-то и совесть не позволяла стыду ослабнуть. Конечно врал. Он врал Ему каждый день. Врал своим молчанием. Страх потери был сильнее желания признаться. И подозрения не обходят Марти стороной. Они посещают его каждый раз, когда пушистые брови Ника сдвигаются, и глаза покрываются мутной пеленой тоски. Он отводит взгляд, чтобы не дать влаге просочиться, но ресницы все равно блестят, а уши краснеют так, что светятся из под сетки темных волн волос. Переживания не дают ему молчать и он часто спрашивает все ли нормально. - Ты часто выглядишь печально в последнее время. Что-то случилось? Но Ник лишь улыбается и трясет челкой в стороны, и хотя улыбка искренняя, она надорвана болью, сдавливающей грудь изнутри. С каждым днем ее становилось все больше, страшно было думать во что она превратится потом. Иногда Нику казалось, что он готов заскулить, но приходилось сжимать зубы и терпеть. Бывало, она отступала. Когда Марти увлекался рассказами о чем-то, и его было не остановить, он чаще всего смотрел непонятно куда, рисуя перед собой картинки широкими жестами, лишь изредка поглядывая на Мензу, проверяя, не плюнул ли он и не ушел. Нику оставалось только неотрывно смотреть на Него и улыбаться. В такие моменты, он мог потерять осторожность и позволить векам расслабиться, а улыбке расползтись так широко, как ей хочется. Теперь он смог понять, что значит "неровное дыхание", и "бабочки в животе", и все остальное, о чем поется в поп песнях и говорится в фильмах и книгах. - И все-таки, ты о чем-то таком думаешь... - Начал Марти, выдергивая Ника из тины раздумий. Он встрепенулся, поднимая взгляд. - О чем то плохом, в общем. - Продолжил Марти, выдержав приличную паузу. Ник как обычно приулыбнулся, готовясь отрицать, но - Я до этого не видел тебя таким. Ник расслабил уголки рта, сдаваясь. В этот раз ему не удастся отвертеться, врать так нагло он не сможет. Он расстегнул куртку. Не смотря на то, что в парке было не так много деревьев, воздух был наполнен звуком капающей с них воды. Наступало потепление, скоро куртка сменится пальто. Он опустил взгляд. Под скамейкой оставался клочок снега, укрывшийся от солнца. Он был весь изрисован птичьими следами. Видимо, кто-то накидал здесь крошек или семян. - Я знаю, что у парней не принято говорить о своих чувствах. - Марти приподнял голову. Мясистый ворон прилетел на ветку над ними, раскачивая ее своим весом. Горстка мокрого снега полетела вниз. - Но ты мой лучший друг. - Марти вернул взгляд и обнаружил Ника смотрящим прямо на него. Менза застыл, позволяя мыслям течь в голове без препятствий. Каждый раз, когда ему думалось, что вот-вот и он будет готов признаться, он одергивал себя, вспоминая все причины по которым он не должен этого делать. Это противостояние случалось столько раз каждый день, что выработался настоящий рефлекс. Как же все-таки печально. Из-за глупых устоев нашего глупого общества он вынужден так изводиться, постоянно бояться и даже стыдиться своих чувств. Кто знает, может, если бы не было этих устоев ничто не стояло бы между ними. Они могли бы стать прекрасной парой со здоровыми и по-настоящему любящими отношениями. Но в действительности, Марти даже не узнает о том, какие сильные чувства к нему испытывают. Комок в горле значительно увеличился. Ник тяжело вздохнул, надеясь от него избавиться и откинулся на спинку скамейки. Черные волны скрутившихся от влаги волос свесились с нее. Марти неловко опустил голову. Кажется, он не должен был поднимать эту тему и заставлять его чувствовать себя хуже? Может случилось что-то травмирующее? Не получилось. Ник почувствовал, как мгновенно холодеющая влага скатывалась по щеке и попадала в уши. Внезапно, стыда прибавилось вдвое. Стыдно было, что не смог сдержать свои эмоции или что такой чувствительный, или что заставляет друга волноваться зря. Или все-таки не зря? - Ник... - взволнованно послышалось справа. Менза поспешил закрыть лицо ладонями. Всегда так бывает, когда кто-то спрашивает, все эмоции внезапно выливаются наружу, как будто ты роняешь их от неожиданности. Мышцы лица не слушались, скрытые от чужих глаз. Брови сдвинулись, и Ник сразу ощутил насколько он устал от всех этих сильных эмоций. Он поднялся и поставил локти на колени. Волосы закрывали лицо и от этого становилось спокойнее. Капли одна за другой падали сквозь пальцы. Он знал, что это не правильно, но , видимо, по привычке винил себя за слезы. Он почувствовал ладонь на плече. - Я уже понял, что ты не хочешь говорить об этом, но может я могу как-то помочь? - Притихшим, но искренне взволнованным голосом спросил Марти. Ник глубоко вдохнул, незаметно вытирая глаза. - Ты когда-нибудь любил кого-то так сильно, но при этом безответно? - тихо произнес ударник, стараясь не позволять голосу дрожать. Вдруг он дернулся, навязчивые мысли быстро посетили его голову. А не палится ли он такими вопросами? Да что за бред, нет конечно. Или да?! Со стороны гитариста послышался озадаченный выдох, как будто он не ожидал этого. - Ну, было дело... - Он как-то скомкал ответ, словно тоже врал. - И что ты делал? - Ник не поднимал головы. Марти промолчал, придумывая ответ. - Ну... Это пройдет. - Марти не хотелось отвечать так посредственно, но ничего более подходящего не пришло ему на ум. - А кого ты так любишь? Ник не ответил. Он подумал: "Как же хочется сказать правду.", но при одной мысли об этом, икры нервно задрожали. Со стороны Марти снова послышался озадаченный вздох - Прости. Ник отрицательно качнул головой. Как же хотелось обнять его лицо ладонями, провести пальцами по замёрзшим ушам, коснуться мягких кудрей, медленно приблизиться и обхватить губами его верхнюю губу, почувствовать тепло чужого тела, чужое дыхание на своей щеке, чтобы он коснулся руками чужой шеи, прижался ближе. Иногда Ник был настолько наполнен желанием, что начинало казаться, что вот-вот и он переступит через себя и через стену между ними и сможет сделать это в одном порыве страсти, но тут же приходило осознание и становилось страшно от собственной решимости и неосторожности. Он жил в постоянных мечтах. Засыпал с мыслями о том, как грел бы Его зимними ночами, просыпался с мыслями о том, как просыпался бы первым и преданно ждал пока Он выспится, стараясь не разбудить Его и не выходя из постели. Готовил с мыслями о том, как учился бы готовить Его любимую еду и как изучал бы Его, в надежде узнать обо всем, что приносит Ему радость, чтобы стать ее поставщиком. Почти никогда не мечтал о том, что будет получать что-то в отношениях. Любовь это единственная вещь, способная отодвинуть природный эгоизм человека на задний план. Весь день Марти пытался взбодрить Ника, стараясь шутить обо всем подряд, в его манере. Мензе оставалось только глупо, смущенно хихикать. Марти больше не спрашивал у Ника все ли в порядке, только иногда невзначай хлопал по плечу. Менза иногда думал, насколько ироничная сложилась ситуация. Марти осведомлен о его проблеме, но только лишь о факте ее присутствия, а не о ее сути. Забавно, что знание этой самой сути могло бы кардинально все изменить. Ник тихо опустился на свою кровать. Напротив, в метре от нее, была кровать Марти. Тот быстро заснул от усталости. Он мирно сопел, укутавшись в одеяло. Как бы это было мило если бы он спал на плече Ника. Его рука лежала бы на чужих ключицах, дыхание бы падало на чужую шею. Ник укрывал бы его своим объятием, и не мог бы заснуть от долгих мыслей о том, как он счастлив. Ник снова обнаружил себя замечтавшимся. Он смущенно оторвал взгляд от спящего и его улыбка растаяла. Что за чертовщина? Он никогда не любил никого с такой силой. Не думал даже, что такое бывает. Чувства так кружат голову, что он уже и не помнит когда все это началось. Мечтательность превращает жизнь в сон. Сон, в котором так легко потерять контроль и ясность мысли. Совсем стемнело. На улице было на удивление мало людей. Видимо, потому что к вечеру температура понижается. - Боже, как же холодно! - жаловался Марти, утыкаясь носом в воротник. - Крепись, до отеля немного осталось. - О! - Марти резко остановился, посмотрев через улицу - Музыкальный магазин. Я обязан купить здесь что-нибудь из Элвиса. - А то у тебя мало его пластинок. - улыбнулся Ник. - Непростительно мало, всего около тридцати. Марти пустился в повествование о том, почему он так любит поп своего детства и о том, что еще он хочет в свою коллекцию. Ник улыбался. В помещении было настолько теплее, чем на улице, что сначала стало жарко. Марти прошел вдоль коробок и нашел нужный отдел. Принялся листать диски, то и дело что-то рассказывая о знакомых исполнителях. Ник внимал каждое слово. От холода у Марти покраснел нос и щеки. Ник незаметно посмотрел на него, такого увлеченного и жизнерадостного. Карие глаза светились из под ресниц, губы растягивались в искренней улыбке, а потом расслаблялись, а брови поднимались, когда он натыкался на что-то интересное. Ник снова напомнил себе не задерживать взгляд надолго, но сам себя не слушался. Волнение в груди умножилось. Они стояли очень близко, чтобы лучше видеть обложки альбомов. Спонтанная фантазия о поцелуе проскочила в голове. Дыхание резко сбилось. Ох, хотелось что-нибудь ударить. Почему он об этом думает именно сейчас?! Ник чувствовал, как кровь приливает к лицу и тепло заполняет нутро. Он резко выдохнул, пытаясь справиться с чувствами. - Что? Тебе не нравятся The beach boys? - Марти приподнял пластинку. - Нет. - Ник усмехнулся - Это я просто. Без посыла. - Вот и оно! - Марти достал из коробки пластинку и принялся рассказывать о ее содержимом. А в голове Ника снова проскочило несколько спонтанных мыслей. "Чтоб тебя! Заткнись, заткнись." - подумал он, почувствовав волну вожделения. Так жарко. Он оттянул ворот футболки. Из-за влюбленности он не смог больше заниматься сексом с кем попало. А для онанизма в плотном графике маловато места, это тоже на руку не играет. Выбрав пластинку, Марти принялся за соседний ящик в поисках еще чего-то интересного. А Ник тем временем продолжал проигрывать в схватке со своими фантазиями. К выходу из магазина в нем накопилось очень много напряжения. "Господи, я не могу так больше..." - пронеслось в голове. Он покосился на Марти. Веки тяжелели. Желание снова овладевало им, туманило разум. Словно опьяненный, он позвал - Марти... Голос Ника звучал так странно, что заставил Фридмана остановиться, обращая все свое внимание на ударника. Ник плавно приблизился, невесомо касаясь ладонями чужих щек. Они уже успели замерзнуть. Марти смотрел на ударника снизу вверх, слегка испуганным, но скорее взволнованным взглядом. Картонная упаковка винила бесшумно приземлилась на асфальт. - Я люблю тебя, Марти. - Порывисто зашептал Ник, бесстрашно глядя прямо в чужие глаза. Стена уже разрушена и пути назад нет. С высоко поднятой головой, Марти был по особенному миловидный. У Ника был мутный взгляд, пальцы подрагивали от волнения, а внутри разгорался настоящий пожар. Такое ощущение, что мышцы живота будут болеть всю неделю после этого. Черные кольца волос свисали с его лба и касались лица гитариста. - Я знаю, что не должен, но... Я-Я еще никогда так не любил. - голос Ника дрогнул - Я знаю, что ты думаешь, но я не могу так больш... Ник давно репетировал эти слова, но ему не было дано договорить. Чужие руки потянули за воротник. Весь мир сжался до точки. Как во время медитации, когда все твое Я концентрируется в одной части тела, Ник весь был сконцентрирован на таком желаемом прикосновении. Чужие руки скользнули дальше, зарываясь в волосы, притягивая ближе. Марти нашел спиной стену, прижимаясь к ударнику всем телом. Ник застыл, когда чужие губы оставили после себя только тепло. Чужое порывистое дыхание опаляло их раз за разом. Он приоткрыл глаза. Марти совсем немного наклонил голову вниз, пытаясь перевести дыхание. Его уши горели. - Боже. - Ник хотел еще что-то сказать, но Марти снова с жаждой притянул его к себе, оставляя поцелуй за поцелуем на чужих губах. Ник не сумел сдержать стон, зарываясь пальцами в густые кудри. Марти снова оторвался, со словами: "Я тоже." Это относилось ко всему, что сказал Ник, и ко всему, что он чувствовал. Улыбка медленно расползлась на лице ударника. Марти наконец поднял взгляд и заразился чужой улыбкой как только заметил ее. - Боже... - Повторил Ник, касаясь лбом чужого. Снег, попавший на картон оставил разводы на печати. Но это было решено считать напоминанием о таком памятном событии. Каждый раз, когда пластинка ставилась в проигрыватель, размытый картон ставился сверху, чтобы светить своими шрамами и напоминать об их истории.