А вот и Энтони!

Когда мы с Дином приползли в гостиницу в первом часу ночи, взмыленные, помятые, а я еще и поддатый после винных возлияний во время игры, но при этом оба счастливые как никогда, с полной-то сумкой денег, Кириэн уже поджидала нас в холле постоялого двора — с упертыми в бока руками, пылающая мало с чем сравнимым неудовольствием. — Где вас носило? — прошипела она. Ее гнев буквально можно было пощупать рукой и быть размазанным им об стену. Я предусмотрительно сделал шаг назад и огляделся — администраторы занимались своими делами и им не было никакого дела до наших разборок. Наверное, это и к лучшему — ведь Кириэн была зла совершенно не по-детски. — Это все его идея! — испуганно пискнул Дин, прячась за мою спину от такого напора со стороны нашей зеленоволосой спутницы. Чертов трус. Прими свою судьбу достойно! Я вот никуда не убегаю, хотя так хотелось бы. — Какая еще идея? — Пойти… погулять… — брякнул мой ученик и спрятал глаза, после чего весьма ощутимо пихнул меня в бок: — Учитель, скажи ей! — Да, гуляли они! — воскликнула девушка, не дав мне и рта раскрыть, и скептически осмотрела мои сбитые кулаки. — Вы что, подрались с кем-то? Без меня? — С бандой Да-Дао, — сказал я. Чтож, в этом я ей не соврал — казино действительно принадлежало этим отморозкам, терроризирующим город уже добрых три года. — Вот видите, риннайн Шнайдер, я же говорил — опасно выходить из номера! Темно-вишневые глаза опасно сощурились. Любезная риннайн не верила мне ни на йоту. — Мы заработали денег, — будто пытаясь загладить нашу вину, ввернул Дин. У меня буквально челюсть упала на пол. Ты что творишь, дурень! Ты же сдаешь нас с потрохами! — Какие деньги? Откуда? — язвительно проговорила Кириэн. — Кого вы ограбили? — Банду Да-Дао… — вздохнул я. Ну, раз уж Дин начал, то будем позориться до конца. — Так, рассказывайте, — и писательница сложила руки на груди. — Рассказывайте все, как было. И я, так и быть, не убью вас. Мы переглянулись. Говорить никто из нас не хотел. В конечном счете, дым от горящего казино был виден из окна холла очень даже хорошо, что было красноречивее любых слов. — Ну? — рыкнула Кириэн. Ой, мама! — Учитель пошел в казино! — выпалил Дин. — И обыграл их на много денег, а потом они на нас напали, потому что учитель жульничал! Я закатил глаза. До взрыва термоядерной боеголовки три… два… один… — Энтони Чан! — воскликнула Кириэн и сердито «цыкнула». — Я была о Вас лучшего мнения! Ну вот, начинается. Нравоучения, прямо как в детстве. Это не делай, то не делай, туда ходи, сюда не ходи, с этим мальчиком дружи, а с этим не играй. На минуточку, я — взрослый человек и сам несу ответственность за свои действия! Хочу я сжечь казино — сожгу его дотла, захочу денег — выиграю, сколько получится, а если получу люлей — виноват буду только я сам! Только я открыл рот, чтобы сообщить об этом нашей риннайн, как та гневно продолжила: — Так бездарно попасться! Как вообще можно было так?! — Да в каком смысле? — растерялся я. Этих фраз Кириэн я ждал меньше всего в данный момент, признаюсь честно. — В том, уважаемый Лисий Даос, — проговорила она, чеканя каждое слово, — что Вы сами спровоцировали бандитов, обманули девушку, заставив ее играть в «башню» сама с собой, а теперь пытаетесь сделать вид, будто бы ничего и не было! К горлу подступило непонимание и тошнота. Кажется, последний стакан вина был явно лишним, а от слов Кириэн мне стало только хуже — даже не морально, а физически. — Если вы все не возражаете, то я, пожалуй, пойду… — пробормотал я. — Пошли, Дин. — И учтите, Энтони Чан, — донеслось нам вслед, — я вас с Дином не простила! *** На следующее утро я встал с непередаваемым похмельем. Истинную правду говорят, что напившийся вуконг — жалкое зрелище, а похмельный вуконг — зрелище в три раза более отвратное. — Ди-и-ин… — простонал я, не в силах даже отодрать себя от постели. Верный мой ученик насупился. Дин не любил выпивку во всех ее проявлениях, будучи убежденным трезвенником (поэтому он и не пил вчера в игорном доме), и теперь, похоже, считал, что я получаю по заслугам. — Принеси минералочки из автомата… — А что мне за это будет, учитель? — с невинным видом поинтересовался мой ученик. Каков наглец! Так бессовестно пользоваться уязвимым положением своего любимого учителя! — Позже узнаешь, — буркнул я, перекатываясь ко краю кровати. Истинную правду говорят — хочешь что-то, сделай это сам. Я выполз из номера и потащился к автомату с напитками. Цены там, конечно, были конские, но деваться было некуда — похмельная жажда была сильнее денежной жабы. Когда заветная бутылка была у меня в руке и я силился ее открыть (зачем вообще так туго закручивать), краем глаза я заметил Кириэн. Девушка, одетая в легкую голубую блузку и бежевые бермуды, спускалась на завтрак — меня она не заметила. Я не стал ее окликать, потому что знал — она все еще злится на меня, а приносить извинения и как-то оправдываться, особенно с моим непередаваемым похмельным шармом, в планы мои не входило. На завтрак я с Дином спустился уже в более добром здравии. Кириэн сидела за столиком одна, и подсаживаться к ней я не решился — вместо этого мы, набрав себе полные подносы вонтонов, заняли место недалеко от нее, за ее спиной. Дин копался палочками в своей еде, словно стараясь вытащить кусок повкуснее, я мрачно поглощал свои вуконгские пельмени, особенно тщательно пережевывая пищу. Настроения не было никакого, даже несмотря на то, что у меня была полная сумка наличных — я даже еще не считал, сколько именно я вынес из казино Да-Дао. — …его нашли у городского фонтана сегодня утром, и у него была снята кожа! — Ужас какой, Мао! — Страшно, очень страшно… Я поднял уши и повернул их на источник звука. Две сплетничающие дамочки в возрасте, ничего необычного, однако услышанное напрочь сдернуло с меня остатки похмельной пелены. В городке Йонсен гуляет банда Да-Дао, это не секрет. Но, насколько мне известно, до убийств они не опускались, тем более таких зверских — не их почерк. Убийца, судя по обрывкам разговора, был очень жесток и крайне изобретателен. — Говорят, это один из тех бандитов… — Ну, хвала Небу! А то совсем житья от них не стало. Кириэн отпила из чашки свой чай и повела плечами. Она, несомненно, тоже слышала эти разговоры, но на нее это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Словно у них в Атласе каждый день на главной площади находят освежеванные трупы. — А ты слышала, что казино бандитское сгорело этой ночью? — Да ты что! — Ага. Говорят, пришлый волшебник что-то не поделил с этими молодцами и сжег там все к нефритовому дьяволу. — Учитель, давай скорее уходить из этого городка, — поежился Дин. — Мне тут не нравится. — Погоди! — цыкнул я. Уши мои работали, словно локаторы. — Давай еще послушаем. — Как думаешь, они найдут его? — Да пёс с ним, с колдуном! Уже ищут, конечно. Хотя он точно уже ушел из города, так что зря ищут. — Интересно просто, сможет ли один даоши справиться с целой бандой. — Смотря какой даоши. Вот если Беззубый из Гаолуна — то да. — Ой, да ну тебя, Мао! Беззубый не станет впутываться в такое. — А вот Тонкобрового раскатают. — Раскатают. — А Лисий из Синьбанчжана? Я напрягся. Все-таки интересно, что про меня говорят! — Лисий сам то еще жульё. Мошенник. — Мошенник и раздолбай. Говорят, он так и ходит в лисьей шкуре? Я зевнул. Дальнейшая беседа кумушек скатилась в перемывание костей моей скромной персоне и перечисление всех моих грешков, а мне абсолютно побоку, что обсуждают за моей спиной какие-то тетки. Зато Дин даже есть перестал — так внимательно он слушал этот разговор. — Учитель, это правда, что ты однажды превратил воду в колодце в яблочный сидр? — с недоумением спросил он меня, когда наболтавшиеся дамочки ушли, по-свински оставив после себя подносы с посудой на столе. — Это должен был быть херес, — обиделся я. — И я делал это на деревенский праздник. — А личевый сад, который ты превратил в непроходимые джунгли? — Они сами попросили увеличить урожайность! — Ясно… — пробормотал верный мой ученик, явно жалея о том, с кем связался. Я хмыкнул и поднялся из-за стола. Довольно трепать языком, нужно собираться в дорогу. Труп сам себя не отведет на малую родину. Кириэн с явным неодобрением посмотрела на меня, когда я, будучи с еще налётом винных паров после вчерашнего дня, на ватных ногах подошел к вампирам, чтобы вывести их с конюшни. В голове и сумке перепутались абсолютно все заклинания, и мне потребовалось добрых минут пять, чтобы собрать себя в кучу и вспомнить магическую формулу. Почему-то, когда я был поддатый, соображал даже лучше, чем трезвый, и тем более лучше, чем похмельный. Но времени решать этот потрясающий парадокс мироздания не было — я прозвонил в колокольчик, активировав поток ци у трупов, и мы направились в путь. Дин почему-то был уверен, что в пути на нас обязательно нападут разбойники. Видимо, первый наш с ним разговор о походе в Гаолун, в котором я помимо прочих опасностей, подстерегающих нас в пути, упомянул разбойников, произвел на парня неизгладимое впечатление, и теперь он съеживался, стоило только нам приблизиться к придорожным кустам, и облегченно выдыхал, когда мы эти кусты миновали. — Дин, — с легкой ноткой раздражения молвила Кириэн, когда тот вновь вытянулся струной, когда мы проходили мимо нагромождения камней, — если ты будешь постоянно думать об этом, оно непременно случится. Мысли материальны — слышал о таком? — Слышал, — вздохнул тот, сжимая в руках недоуздок ослика как свою последнюю надежду. — Поэтому и хочу, чтобы они напали поскорее и я отмучался. Вскоре мы сделали вынужденную остановку, так как Дин начал ныть во весь голос, как он хочет есть и как он съел бы целую тарелку вонтонов. — Ну ты молодец, — буркнул я. — До Гаолуна осталось буквально четверть пути, ты потерпеть не можешь? — Не могу, учитель, у меня гастрит, — пожаловался Дин и схватился за свой живот, который издал сардонически-инфернальное бурчание. Кириэн вздохнула и закатила глаза. Видно было, что она сама хочет поскорее уже дойти до места назначения. — Ну ладно, — проговорил я, звоном колокольчика останавливая процессию прыгающих трупов. — Доставай котелок, Дин, будем варить лапшу. Ну и я тоже поем. Кириэн вызвалась поискать хворост для костра, а Дин собрал камней и принялся сооружать из них подобие очага. Я тем временем пошел за котелком, что был привязан к ослику моего ученика. И тут меня внезапно осенила гениальная идея. Воспользовавшись тем, что мой ученик занят камнями и ничего, кроме них, не видит, я бесшумно подкрался к нему на своих лапах, схватил за плечи и заорал ему прямо в ухо: — Сдавайся, кошелек или жизнь! Дин завопил в голос и упал с корточек на спину, а я довольно захохотал. Кириэн, которая ломала найденные ветки на более короткие палки, посмотрела на нас как на умалишенных — только пальцем у виска не покрутила. — Придурки, — произнесла она и сдула упавшую на лицо прядку. — Это не смешно, учитель! — заорал верный мой ученик, сжав кулаки. Я, отсмеявшись, отдышался, после чего сказал Дину, что пытался таким образом вылечить его страх разбойников. — Ну, клин клином, — пояснил я. — Понимаешь? — Это так не работает, — заметила Кириэн. — Бедный Дин мог остаться заикой. — Вот именно! — подтвердил пострадавший с обидой в голосе. — А что, если это в самом деле были бы разбойники?! — Ой, да тьфу на тебя! — махнул я рукой, запрыгнул на большой камень у дороги, распушил хвост и принял героическую позу, после чего провозгласил: — Я великий и ужасный Энтони Чан, изобретатель заклинаний, друг вампиров и детей, и не родился еще тот разбойник, который сумел бы меня отогреть и заставить жалеть о выборе в жизни! Красуясь, я заметил, что на меня смотрят не только Дин и Кириэн. Поодаль стоял молодой мужчина в конической соломенной шляпе и скептично взирал на мои кривляния. Я не люблю, когда на меня так пристально таращатся посторонние, поэтому, спрыгнув со своего постамента, обратился к прохожему: — Чего Вам? — Меня зовут Кань Цэ, — проговорил молодой мужчина, строго смотря мне прямо в глаза. Я даже невольно стушевался от такого серьезного взгляда. — И я бродячий мастер боевых искусств. — Очень приятно, я Энтони Чан, — с некоторым недоумением проговорил я, внимательно осматривая данного персонажа, взявшегося словно из воздуха. Потрепанный чонсам и короб старьёвщика. Ну, действительно, похоже на бродячего мастера боевых искусств. — Я слышал, — оборвал он меня, после чего вскинул руку перед собой: — Вы так бахвалились данной вам силой, господин Чан, что я считаю своим долгом вызвать Вас на поединок! Я поперхнулся и закашлялся от неожиданности. Я ожидал чего угодно, но только не предложения подраться. В мои планы входило поесть горячей лапши, а не вот это все. Миролюбиво подняв руки перед собой, я сделал шаг назад и осторожно проговорил: — Мужик, успокойся, я не собираюсь махаться с первым встречным. — Вы отвергаете мой вызов? — грозно спросил он. Похоже, отказ Кань Цэ принимал за прямое оскорбление. — Никто ничего не отвергает, уймись! — воззвал я. — Я кушать хочу, а не драться! — Я настаиваю! — наседал странный парень. Он сбросил на землю свою корзину, снял шляпу, обнажив выбритую голову с косичкой бянь-фа сзади. Дин ошарашенно смотрел на происходящее, и во взгляде его читалось, что лучше бы вместо этого уникума на нас действительно напали бы разбойники. По лицу Кириэн же нельзя было понять — все ли ей равно или она держит всех присутствующих за дремучих идиотов. Сцена, которая сейчас развернулась на месте нашего привала, была достойна любого бродячего цирка. Клоуны, да и только. Причем, кажется, главный клоун — я. — Ну ладно, мужик, — согласился наконец я, чувствуя, что по-хорошему этот странный товарищ не уйдет. — Я сражусь с тобой, но если я выиграю, ты уйдешь. — Наконец-то! — вздернул тот голову. Старьёвщик закатал рукава чонсама, я снял с себя желтое ханьфу, чтобы в пылу битвы не порвать свой единственный ритуальный халат. Мы оба встали в стойку, внимательно посмотрели друг на друга. Кириэн держала в руках свой кошачий диктофон, а Дин теребил котелок в нерешительности. И тут меня осенило. — Дин! — внезапно закричал я. — Сейчас сделай то, что я скажу, и без разговоров! — Т-так точно, учитель! — отрапортовал мой ученик. — Дай этому придурку котелком по репе! И Дин, не будь промах, исполнил мой приказ. Со звоном чугунок врезался в голову незадачливого бойца кунг-фу прежде, чем он успел как-то среагировать, и тот с непечатными криками согнулся пополам, схватившись за пострадавший затылок. Я упер руки в бока и с победным «Ха!» задрал нос. Знай наших! Кириэн не удержалась от того, чтобы не залепить себе рукой по лицу. Она явно не ожидала такой развязки драмы. — Герр Чан, снимаю перед Вами все свои шляпы, — со вздохом проговорила она. — Блестящий нокдаун. — Гран мерсибо! — и я отвесил девушке шутовской поклон. Мой оглушенный соперник все еще стоял, схватившись за голову и согнувшись пополам, причитая и костеря меня на все лады. Представляю, какой звон в ушах у него сейчас стоит! — Я выиграл! — заявил я. — Давай, мужик, убирайся отсюда подобру-поздорову! — Будь ты проклят, Энтони Чан! — донеслось до меня сдавленное шипение пополам со стонами. — Я еще заставлю тебя поесть земли! — Браво, Дин! — обратился я в своему ученику. — Ты обеспечил мне абсолютную победу! На Дина было неловко смотреть — он весь сжался в комок и теперь бормотал извинения. Похоже, парень не ожидал, что его удар будет настолько мощен. — Извините пожалуйста, господин Кань, — бубнил он, обращаясь к грязно ругающемуся мастеру боевых искусств. — Да я бы ни за что сам! — Пошел отсюда на… — прошипел тот, и я спешно зажал Дину уши, после чего уволок его подальше от матерящегося на все лады старьёвщика. В конечном итоге, еда сама себя не заварит. После сытного обеда из лапши с покрошенной в нее сосиской (не чета фабричному мясному соусу!) мы двинулись в путь. Кириэн заметно повеселела после инцидента с бродячим мастером кунг-фу, мы с ней поговорили по душам, и любезная риннайн все-таки простила нас с Дином, но при этом пригрозила оборвать Дину уши, а мне ещё и хвост, если подобное повторится. — Не вздумайте бросать меня, когда сами идете в какое-то интересное место, — сказала она строго, и я вздохнул, понуро опустив уши. — Я приехала не только за чудесами, но и за приключениями! — Мы поняли, — вздохнул я еще раз. На нашем пути стали попадаться хутора и отдельные домики, а это значило только одно — мы приближались к деревне Гаолун. — Обратите внимание, — голосом экскурсовода проговорил я, позванивая в колокольчик, чтобы вампиры вели себя более сдержанно — похоже, трупы почувствовали родную землю и теперь норовили вырваться из-под контроля, — что деревню Гаолун по большей части населяют далёкие потомки великого стратега эпохи Пу Чжугэ Кунмина, и многие из них носят его фамилию! — Знаю, учитель! — воскликнул верный мой ученик, и на немой вопрос Кириэн добавил: — Мой дедушка по отцу родом отсюда, и я сам ношу его фамилию. — Ой, точно, ты же Чжугэ, — вспомнила Кириэн, и брови ее удивленно поползли выше: — То есть ты, выходит, тоже состоишь в дальнем родстве с самим Чжугэ Кунмином? Дин замялся. С одной стороны, он явно скромничал, а с другой — его разбирала неподдельная гордость за свои корни. — Ну… — молвил он и слегка приосанился: — Вполне возможно, риннайн Шнайдер! — В любом случае, таланта и смелости от великого полководца древности тебе не перепало, — подметил я, на что Дин обиделся едва ли не смертельно, и только совместными с Кириэн усилиями мы уговорили его не дуться на мое слишком резкое выражение. — Ну, учитель, — вздохнул Дин, — я и сам знаю, что я не очень умный, но давить на больную мозоль не надо! А мы уже вошли в деревню. Гаолун гораздо, чуть ли не в три раза, крупнее Синьбанчжана, а также гораздо его богаче, что сказывалось и на домах, и на одежде жителей — гораздо более зажиточно выглядящих, чем в вверенной мне деревне. Дин погрузился в воспоминания, как он раньше приезжал к дедушке на каникулы, и теперь рассказывал о своих играх с друзьями и прочих детских похождениях. Я, лениво позванивая в колокольчик, восклицал свою обычную речевку «Мёртвые идут, живые, уступите дорогу!», а Кириэн слушала Дина с огромным вниманием — ведь Дин рассказывал также о том, как они отмечали разные праздники, а для нашей зеленоволосой спутницы это, как для востоковеда, представляло неподдельный интерес. — Я слышала про традицию запускать фонарики, — проговорила девушка, — но вот про «персики бессмертия» слышу впервые! — Попробуйте однажды, риннайн Шнайдер, — посоветовал ей Дин. — Объедение! Мы миновали обнесенный крепкими стенами рынок, прошли мимо сельской администрации с бюстом первого министра нашей Империи, Ши Жуньчжи, перед ним, и вскоре вышли на просёлочную дорогу со следами колёс от телеги и конскими яблоками. Дин с писком «иу» старательно обходил их, я же просто старался не наступать на них. Кириэн шла чуть позади. Похоже, два дня пешего пути все-таки немного утомили ее, а вот Дин, предчувствуя скорое окончание пути, но так и не обретая его, принялся ныть на все лады. — Ну когда мы уже приде-е-ем… — простенал он. — У меня ноги отваливаются! — Хорош бухтеть, — оборвал его я. — Дин, мы прошли почти весь путь! — Да где же живет твой друг, учитель? Я реально устал! — Он мне не друг, — сморщился я. Наши отношения с Юнем Бяо с превеликой натяжкой можно было назвать дружескими. Враги — нет. Соперники — да. Но никоим образом не друзья. И я в тот же момент просветил Дина об этом. — Ясно… — пробормотал он и тяжко вздохнул. — Только вы там не сильно цапайтесь. Говорят же — лес рубят, щепки летят. Как бы нам с риннайн Шнайдер не досталось. Риннайн Шнайдер неодобрительно фыркнула, давая понять, что любого, кто только посмеет ее обидеть, она раскатает в блин, если не физически, так морально. Все даоши живут на окраине деревни, и Юнь Бяо — не исключение. Я привел своих спутников к богатому дому, огороженному деревянным забором, с большими деревянными воротами — все чин чином, как полагается даосу по законам Империи Цин Не то, что у меня. У этих самых деревянных ворот крутился высокий, по-настоящему высокий лохматый молодой человек с метлой, приводя в порядок заасфальтированный пятачок перед дверями — ученик Юня Бяо. Заслышав звон колокольчика и завидев всю нашу честную компанию, он отложил в сторону метлу, вышел к нам навстречу, после чего с поклоном молвил: — Ой, Энтони Чан! Здравствуйте! — Привет, Сяо Юань, — поздоровался с ним я. — Твой учитель дома? — Учитель ушел по делам, — с некоторым сожалением молвил его ученик, после чего почесался и предложил мне помощь с вампирами. — Сколько их, господин Чан? — Все девять, не волнуйся, — заверил я его. — С ними в дороге абсолютно ничего не случилось, пусть твой учитель не переживает, — и очень внимательно посмотрел на своих спутников. Разумеется, Юнь Бяо не будет переживать, если он не узнает, что трое из этих немертвых господ искупались в речке так, что чуть не уплыли с концами на самое дно. — А кто ваши спутники? — поинтересовался Сяо Юань, принимая у меня вампиров во дворе. — Раньше Вы путешествовали в одиночку. — А, — махнул я рукой, и вампиры невольно тоже махнули своими руками — все девять одновременно, заставив Сяо Юаня здорово испугаться и слегка оступиться. — Это мой ученик Чжугэ Дин и особая гостья Кириэн Шнайдер. — Ааа! — вторил мне парень. — Что же, учитель будет очень рад узнать, что у его коллеги появился ученик! Ага, сейчас. Юнь Бяо ядом подавится, зуб даю. — Вы, это, проходите, — и Сяю Юань отворил ворота. — Я их сам заведу. Господин Чан, разрешите колокольчик, я все сделаю. Я передал колокольчик парню, и тот, зазвонив в него, повел вампиров в морг, расположенный на заднем дворе дома — собственно, как и у меня. Планировка домов даосов в целом однотипная, отличия только в искусности отделки, внешней и внутренней, а также в стоимости мебели и наличии предметов роскоши. У Юня Бяо были даже две служанки, если мне не изменяет память. И если он их в приступе сварливости не уволил. Дин в открытую пялился на персиковые деревья, высаженные вдоль забора во дворе. Двор Юня Бяо был типичным домом зажиточного человека — здесь не росла трава, здесь все было заложено плиткой, здесь не стояло никакой кособокой тачки, не лежало садовых инструментов, не ходили куры, и, соответственно, не валялся куриный помет. Полагаю, последнему факту Дин особенно радовался — я еще не забыл, как он вечером перед отправкой в путешествие, возвращаясь из курятника с собранными яйцами, наступил в кучу и очень долго и грязно ругался. — Учитель, а почему у тебя нельзя так же сделать? — наивно поинтересовался он, и я не удержался от фырканья. — Понимаешь, дружище, — вздохнул я, закатив глаза. — Деревня у меня бедная, оклад маленький, пожертвований мало, цветы, конфеты и «спасибо» в сельпо не принимают… Вот поэтому у Юня Бяо тут персики и плитка, а у меня — куры и сорняки. Так и живем, так и живем. Дин скис и отошел в сторонку. Тем временем вернулся Сяо Юань. Он широким жестом пригласил всех проследовать в дом, дабы отужинать. Я хотел было отказаться, сказав, что только недавно мы сточили целый котелок лапши, но гастритный взгляд Дина дал мне понять, что моей власти здесь нет. — Надеюсь, Вам понравится суп, ши Шнайдер, — с учтивым полупоклоном проговорил Сяо Юань, пропуская девушку вперед. Минуточку, это что, его рука у нее на плече? Мне не показалось — Кириэн резким движением стряхнула руку ученика моего коллеги с себя, после чего прохладно молвила: — Надеюсь, лапша в Вашем супе не пристанет к моим палочкам, как Ваши руки, уважаемый. Сяо Юань ничего не понял и рассмеялся. — У Вас отличное чувство юмора! — молвил он. Нет, я знал, что Сяо Юань — бабник и придурок, каких еще поискать, но чтобы так бездарно клеиться! У меня внутри аж все гневно заклокотало. Я понимаю, что наша риннайн отлично справится и без меня, но сам факт, что к досточтимой атласской риннайн тянет лапищи деревенский ловелас, не видевший в своей жизни ничего, кроме навозной кучи, возмутил меня до самой дрожи в коленках. — Сяо Юань, неси суп, — молвил я вместо тех тысячи слов, которые мне так хотелось ему сказать. — И побыстрее. Вскоре лапша была разлита по мискам и расставлена перед нами. Дин тут же принялся есть, не стесняясь чавкать и параллельно нахваливать стряпню Сяо Юаня на все лады, Кириэн выбирала из супа твердые ингредиенты палочками и очень аккуратно ела. Я от еды отказался, и мне Сяо Юань налил пиалу пуэра и поставил чашечку с традиционными сладостями. — Как вам? — поинтересовался он у трапезничающих. Дин поугукал с набитым ртом и показал свободной рукой большой палец, Кириэн же только вздохнула с отвращением. Вряд ли суп был настолько плох, раз привереда Дин уминал его за обе щеки — дело скорее было в настойчивости Сяо Юаня. Тот наконец-то понял намек и, приуныв, тяжело вздохнул. Местные девушки души не чаяли в этом вуконгском дамском угоднике, и тот пользовался их вниманием на все восемьдесят процентов. Почему на восемьдесят — потому что даосу и его ученику для того, чтобы не потерять благосклонность Неба и способность колдовать, жизненно необходимо быть девственниками. Нецелованными, за ручку не державшимися. Ну ладно, за ручку держаться можно, но вот целоваться или, упаси Нефритовый Император, что погорячее… Мигом разучишься колдовать. Заклинания в твоих руках потеряют свою силу, превратившись в простые бумажки, магические принадлежности станут всего лишь бесполезными игрушками, а ты сам навсегда закроешь для себя ворота в царство бессмертных. На мой взгляд, за возможность быть волшебником необходимость хранить целибат — цена невысока. По крайней мере, я не знаю другого способа для того, чтобы быть чародеем. За этими мыслями я не услышал, как стукнула входная дверь. Сяо Юань тотчас подскочил на месте и бросился к вошедшему, чтобы принять у него желтый ритуальный халат и повесить его в зеркальный шкаф в прихожей. Не то, что я вешаю халат на гвоздь. — Приветствую, — надменно молвил хозяин дома. Я буквально мог ощутить кожей этот взгляд Юня Бяо, который внимательно осматривал им каждого из моих спутников, как осьминог трогает щупальцами интересный камень. — Кого ты приволок ко мне в дом? — спросил он, даже не дав мне съязвить в ответ на его приветствие. Даже не старается скрыть свое высокомерие к гостям, надменный индюк. Я уже привык, что мы с ним на ножах и ссоримся почти постоянно, но вот такое пренебрежение к своим приятелям (да, они уже стали мне приятелями) я простить не смог бы. — Потрудись спросить у них сам, — парировал я и с хлюпаньем отпил из пиалы чай. — Полагаю, если великодушный хозяин дома стесняется узнать мое имя, я представлюсь сама, — холодно произнесла Кириэн и, откашлявшись, прочистила голос. — Я Кириэн Шнайдер, писательница-востоковед, приехала из Атласа за материалами для книги. Рин Чан любезно согласился помочь мне со сбором информации, взяв с собой в путешествие. — А я его ученик, — ввернул Дин, вытирая жирный от супа рот рукой. — Чжугэ Дин. Наступило гробовое молчание. Я был уверен, что в такой тишине я бы легко услышал и звон упавшей на пол булавки. Я не знал, зачем Юнь Бяо держит такую долгую паузу, но почему-то был уверен, что это какая-то тактика устрашения и морального давления. — Нечего сказать, Беззубый? — усмехнулся я. — Нет, — отвечал он, искривив губы в едкой улыбке так, что стала видна его щель между двумя передними зубами — за нее-то он и получил свою кличку. — Я просто не знаю, что шокировало меня больше — что ты впутываешь в магические дела обычного человека или то, что к тебе хоть кто-то пошел. Уверен, что ты его заставил. — И не подумал бы! — заявил я, не дав Дину и рта открыть. Краем глаза я заметил, что Кириэн говорит о чем-то с Сяо Юанем, после чего прищурился. Она что, все-таки поддалась на его неуклюжие ухлестывания? — Давно он у тебя? — со скепсисом спросил Хозяин Гаолуна. — В прошлый раз ты приходил один. — Явно не как Сяо Юань, который за семь лет сменил трех мастеров, — оскалился я. К чему это ненужное любопытство? — Ты на моего ученика рот не разевай, — фыркнул Юнь Бяо, проходя к столу. — Твой все равно что головастик. Посмотри на него. Дин в этот самый момент был занят тем, что пальцем соскребал со стенок тарелки остатки лапши и отправлял себе в рот. Мне стало за него необычайно стыдно, и я пнул верного своего ученика лапой под столом. Дин ойкнул и перестал. — Отличный парень, — сказал я. — Только еще маленький. — Мне девятнадцать, учитель! — возмутился тот, но я только шикнул на него: — Цыц. Маленький. Кириэн закатила глаза. Похоже, она трижды пожалела, что вообще согласилась идти с нами. — Киндергартен, — прошептала она, копаясь палочками в своей миске. Сяо Юань умильно улыбнулся и поинтересовался, что значит это дивное атласское слово. — Вам не понравится, — молвила она и отвернулась, давая понять, что разговаривать дальше не намерена. — Расскажи мне о своем путешествии, Лисий Даос, — попросил меня Юнь Бяо, царственно усаживаясь в свое кресло. Сяо Юань тут же пододвинул ему миску с лапшой и палочки. — Слухи о твоих деяниях бегут впереди тебя. Сдается мне, ты здорово начудил в Йонсене. — А что я сделал? — с невинным видом поинтересовался я, хотя на самом деле внутри все предательски сжалось. — В ночь, когда ты там был, сгорело казино и зверски убили некоего человека, — проговорил Хозяин Гаолуна. — Что ты знаешь об этом?