Точка схода

      К тому времени, как Шинсо взлетел над полигоном Гамма с помощью своих лент, утащив с собой Незу, прошло около минуты. Каминари застыл на месте, пытаясь понять, осознать, что только что произошло.       Директор Незу... потерял сознание? Но это не было самым страшным. Потеря сознания это то, к чему он был умственно готов. Страшным было то, что он подпалил шерсть директору, когда мимолётом увидел Незу в руках Шинсо. Каминари не рассчитал силы? Оставил ли он ожоги на директоре? Поток его электричества был слишком сильным?       Чёрт!       Конечно же, директор Незу такой мелкий… Он не человек, он маленькое существо с причудой Интеллекта, вряд ли у него даже была физическая подготовка к подобному.       Каминари снял устройство с предплечья, затем куртку. Ему было жарко, и, казалось, что не хватало воздуха. Мысль о том, что он сдал практический экзамен находилась где-то далеко. Другая мысль набатом билась в голове, как неуёмное столкновение двух клинков.       Он навредил.       Желчь подступала к горлу, но он заставил себя зажать рот, с немым ужасом опуская голову.       Травмы, раны и прочее были обычным делом. Он сам много калечился, а его одноклассники были постоянными горе-студентами, которые захаживали к Исцеляющей Девочке бессчётное количество раз. Боже, Мидория вообще ломал себе пальцы!       Даже то, что одноклассники калечили друг друга до почти что бессознательного состояния — было само собой разумеющимся фактом.       Но здесь замешано что-то куда более веское для самого Каминари. Важное и личное для него.       Его причуда.       Каминари приложил столько усилий, чтобы совладать с собственным электричеством. Он тренировался контролировать бушующие, дребезжащие потоки причуды в теле с самого детства. Зарядить телефон? Когда-то ему понадобилось около десяти дешёвых телефонов (в итоге расплавленных), купленных родителями, чтобы наконец понять, какое количество электричества является правильным для подзарядки. Он никогда не отказывал своим одноклассникам в средней и младшей школе, а затем и в академии Юэй, в подзарядке телефонов.       Будучи дома, он всегда игнорировал розетки, позволяя себе тренироваться на вещах, для которых нужен поток электричества. Засовывая кончик провода в рот, он сушил волосы феном. Он так же включал электрический чайник, держа провод в пальцах и выпуская искры электричества. Фитнес-браслет, гироскутер, настольная лампа…       Было слишком много вещей, для которых нужно электричество, и Каминари не отказывал себе экспериментировать. Однажды это была стиральная машинка. Прислонившись к ней, он держал в одной руке телефон, читая книгу, а в другой руке был зажат провод. Это было всего лишь один раз, потому как стоять час, почти не двигаясь и слушая шум крутящегося барабана, у стиральной машинки оказалось тем ещё испытанием.       Но это всё отличалось от того, что произошло сейчас.       Практический экзамен не был экспериментом, в планы Каминари не входило то, что кто-то из-за его причуды, из-за него, будет физически повреждён. Подпалённая шерсть директора была видна всего мгновенье, но этого хватило, чтобы Каминари ощутил упадок сил. Он всё ещё раздумывал над тем, получил ли Незу ожоги.       Он не знал, как глубоко погрузился в свои мысли, пока его плеча не коснулась Ашидо.       — Эй, — сказала Ашидо. Каминари поднял голову. — С тобой всё в порядке?       Он выдавил из себя маленькую улыбку, смотря на её взъерошенные грязные волосы от пыли с застрявшими камушками.       — Всё в порядке.       По её взгляду он понял, что она ему не особо поверила. Ашидо сжала его плечо чуть крепче и всмотрелась в него внимательнее. Каминари пытался придать себе более непринуждённый вид, смахивая её руку с плеча и хмыкая. Он знал, что Ашидо понятия не имеет, что конкретно сейчас с ним происходит и о чём он беспокоится.       — А ты как? — поинтересовался он, пытаясь перевести разговор на другую тему. — Задница не болит? Я видел, как ты шлёпнулась на шар и затем с криками полетела вниз.       Ну, по крайней мере ему удалось пошутить. Во всяком случае, даже если Ашидо волновалась о нём, она видимо решила, что лучше будет поддержать разговор.       — Мой костюм порвался прямо по шву! — недовольно сказала Ашидо, дотрагиваясь до своей задницы. — Надеюсь, камеры не запечатлели мои ужасные трусы!       — Я, конечно, мог бы сдержаться… Но ты знаешь, что я тот ещё засранец. Покажи, насколько они ужасны, — с издёвкой произнёс он.       Ашидо фыркнула и толкнула его в плечо. Пока из Каминари вырывалось несколько тихих смешков, Ашидо вырвала из рук его куртку, повязав её на своих бёдрах.       — Ни слова больше!       Они направились до выхода из полигона Гамма, переговариваясь о сданном практическом экзамене. Ашидо пребывала в восторге, но также она была очень уставшей, поэтому её веселье казалось слегка приглушённым. Каминари же выдавал свои нервные улыбки за то, что он тоже рад сданному экзамену. Они шли нога в ногу, пока не добрались до выхода из полигона Гамма.       Их встретил Шинсо. В руках у него находилась маска с искусственными голосовыми связками, а ленты небрежно свисали с плеч.       — С директором всё в порядке, — сказал Шинсо, когда они подошли к нему вплотную. — Учитель Айзава унёс его в академию Юэй отсыпаться в главном медпункте.       Каминари мог бы обрадоваться, но его мысли пребывали в полной катастрофе. То, что директор Незу в порядке, не вызывало у него ничего, кроме как пустоты в груди.       — Теперь он знает, что с нами иметь дело опасно! — довольный тон Ашидо лишь усугубил мысли Каминари.       Опасно.       Каминари опустил голову и затем заметил ногу Шинсо. Порванная штанина на его бедре была окроплена капельками крови и огромными царапинами.       — Тебе нужна Исцеляющая Девочка, — заметил Каминари.       — Кстати об этом, — Шинсо повернулся, тем самым показывая, что пора идти. — Мы все должны проследовать в медпункт, нас ждёт Исцеляющая Девочка.       — Всем? — спросила Ашидо. — Но со мной всё в порядке.       Шинсо пожал плечами.       — Учитель Айзава сказал, что всем.       На этом и решили.       Ашидо поравнялась с Шинсо, хлопая его по плечу и радостно говоря о том, что его план сработал очень круто. Они переговаривались, Каминари лишь подмечал некоторые фразы из их разговора, особо не вдаваясь в подробности.       Каминари шёл позади них, отставая на шаг, чувствуя, что разговаривать сейчас он может с трудом. Да и не хотелось поддерживать разговор, если честно.       Они зашли в здание, миновали комнату наблюдения, проходя к медпункту.       Шинсо открыл дверь, и рядом с ним тут же образовалась обеспокоенная Эри.       — Ты поранился!       — Ничего серьёзного, — Шинсо взъерошил ей волосы, проходя дальше. — Ты же меня вылечишь?       — К-конечно! Проходи, садись на кушетку!       Эри засуетилась, подбегая к столу и хватая маленькую аптечку.       Исцеляющая Девочка, сидевшая на стуле, обратила своё внимание на Ашидо и Каминари.       — Ашидо, Каминари, присаживайтесь. Мне нужно убедиться, что с вами всё в порядке.       Они прошли на соседнюю кушетку от Шинсо и сели.       Каминари прижал ладонь ко лбу и запустил пальцы в пыльную чёлку. Ему хотелось незамедлительно пройти в душ. Так что, как только Исцеляющая Девочка с ним закончит, он тут же решил направиться туда.       Исцеляющая Девочка соскочила со стула и прошла к ним.       Она начала с Ашидо. Спросила, как она себя чувствует. Пока она задавала ей ещё несколько вопросов, Каминари посмотрел на соседнюю кушетку. Эри ловко маневрировала ножницами. Она разрезала штанину Шинсо вокруг его раны. Рана не выглядела очень серьёзно, да и Шинсо, насколько помнил Каминари, не спотыкался об эту ногу или что-то в этом роде. Так что да, рана не причиняла ему дискомфорта в передвижениях. Что же, это было хорошо.       Вчера, придя домой, он послушал повтор радио-шоу, и кое-что новое он узнал о Шинсо и Эри. Судя по тому, что произошло в наблюдательной комнате, не он один слушал радио. Ашидо и Урарака тоже слушали, обсуждая «шпионские» клички, и Каминари подумал о том, многие ли одноклассники следят за радио так же внимательно, как он, отслеживая некоторые детали об их жизни.       Шинсо на одной из практических тренировок обмолвился о том, что он и Эри встретятся с человеком, которого они давно не видели.       Каминари знал, что этот человек, должно быть, их мама, о которой Эри рассказала на радио. Он не мог не задаться вопросом, что с их мамой. Она больна? Она попала в аварию, а затем оказалась в коме? У них нет отца? Поэтому они в какой-то момент оказались в приюте? Как долго они там были? А Эри? Её причуда… Исцеление? Она занималась у Исцеляющей Девочки, находясь в Юэй, тусовалась на радио-шоу учителя Ямады, а их кота звали Ямада-чан…       Каминари мог быть внимательным, когда это касалось того, что ему было интересно. Шинсо упомянул, что это не он и не Эри назвали так кота, а «он уже нам он таким достался». Всё это сплеталось в причудливый вывод о том, что их опекуном, скорей всего, был Ямада.       Чуть погодя Ашидо покинула медпункт, оповещая Каминари о том, что она направляется в душ, а после напишет ему, чтобы отдать его куртку.       Эри тем временем отсоединяла куски ткани со спортивных штанов Шинсо и клала их в глубокую железную тарелку, а на лице Шинсо играла лёгкая улыбка.       — Как себя чувствуешь, Каминари?       Каминари обратил своё внимание на Исцеляющую Девочку.       — Всё в порядке. Я нигде не поранился, — сказал он, поднимая уголки губ. — Директор... у него были ожоги?       — В том месте, где находился твой Указатель, был ожог. А так, всего лишь подпалённая шерсть, — сказала Исцеляющая Девочка так, будто в этом не было ничего страшного.       — Мне можно идти? — сдавленно спросил Каминари.       Исцеляющая Девочка прищурила взгляд, стукнула его шприцом-тростью по ногам.       — Покинуть медпункт можно тогда, когда я разрешу.       — Ох, — спохватился Каминари, подпрыгнув на кушетке. — Хорошо!       Исцеляющая Девочка осмотрела его с ног до головы, затем задала ещё несколько вопросов.       — Голова не болит? Ты использовал много заряда сегодня.       Каминари медленно мотнул головой из стороны в сторону.       — Ты так же не впал в режим «дурачка», это хорошо, — Исцеляющая Девочка направилась к Эри и Шинсо. — Ладно, можешь идти, — бросила она из-за плеча.       Напоследок он обвёл взглядом помещение. Шинсо полностью был поглощён разговором с Эри, что было на руку Каминари.       Каминари вышел из медпункта, чувствуя лёгкое головокружение.       ***       Для начала нужно было избавиться от грязной одежды и хорошенько вымыться.       К тому моменту, как он дошёл до душевых, он понял, что его трясло.       Каминари зашёл в одну из душевых кабинок, повесив полотенце на крючок, и затем включил воду, встав под струи тёплой воды.       Было ли виной тому гудящие остатки электричества или нет, но ему думалось, что так же имеет смысл случившееся в конце практического экзамена.       Он пребывал в беспокойстве, чувствуя, что постепенно его засасывают, словно в трясину, тревожные мысли. Когда он смывал грязь с тела, ему бы хотелось, чтобы вместе с этим в сливную дыру так же ушли его мысли. Но этому не было суждено сбыться. Каминари приложил ладонь ко лбу и прислонился головой о кафель с глухим стуком.       Звон в ушах создавал мутный туман в голове, сумевший заглушить некоторые из переживаний, но как только он вышел из душевой кабины и начал надевать школьную форму, он понял — туман был лишь миражом, ёбаной насмешкой. Два раза он уронил пиджак школьной формы, когда пытался его надеть.       Его руки дрожали, а к горлу вновь подступила желчь.       Отголоски причуды через мгновение неистово пробежали через его тело, вырывая Каминари в реальность вместе с исходящими искрами из тела.       Он сделал пару вдохов, пытаясь успокоиться.       Нервозность никогда не бывала приятной, а когда в теле лавиной простирались бурлящие потоки электро-разрядов, вновь и вновь вырабатываемые телом слишком быстро — тем более.       Каминари всегда напрягала связь его эмоций и причуды. Но хуже всего было тогда, когда он переживал.       Выходя из душевой, слишком крепко сжав дверную ручку, он подумал о том, что ему нужен Шинсо.       Он сжал губы в тонкую полоску.       «Нет, — подумал Каминари, мотнув головой. — Я могу с этим справиться сам».       В коридоре неярко горел свет. За углом он услышал чей-то смех. Кто-то ещё сдал практический экзамен и направлялся в душевые. Каминари побрёл в противоположную сторону, пытаясь ступать как можно тише и быстрее.       Когда он оказался в туалете, то заперся в одной из кабинок.       Это было привычно — опустить крышку унитаза, усесться на него с ногами и уставиться в собственные ладони с неясным взглядом.       По телу жужжало электричество, и Каминари незамедлительно начал выпускать излишки, искрясь.       Он просидел так минут десять, но ему не становилось легче. Не было обыкновенных мягких волн спокойствия, тихих потоков, не становилось лучше, а электричество вырабатывалось настолько быстро, что становилось только хуже.       Он со злостью провёл рукой по волосам и сжал чёлку, оттягивая её. Тупая, приглушённая боль являла из себя спусковой крючок.       Это было похоже на проклятие. На пламя, которое выжигало, испепеляло и лишало разума, оставляя после себя призрачный пепел.       «Нет, нет, нет!»       Кошмар свернул реальность, а невидимая рука сжала его горло.       И стало трудно дышать.       «Чёрт возьми, нет!»       Каминари оттянул волосы сильнее, но едва ли это могло помочь вернуть его на поверхность.       Его тело повалилось на бок, но он упёрся рукой о стену, а ноги поставил на пол, не давая себе упасть.       Безысходность выстилала единственную тропинку, и ему пришлось ступить на неё, борясь с тем, чтобы не погрузиться на самое дно своего сознания.       Он старался дышать как можно глубже и затем начал тихо бормотать:       — Пятьдесят-один, сорок девять-два, сорок восемь-три, сорок семь-три… Сорок семь… чёрт!       Сквозь дымную пелену, застилающую глаза, он смотрел на дверь перед собой, молясь о том, чтобы никто не зашёл в помещение.       — Сорок семь… нет, нужно начать сначала…       Тело сковало, а извечная погоня за собственным языком и мыслями дурманила ядовитым эфиром, стирая грани между реальностью и запертым пространством в голове.        — Пятьдесят-один, сорок девять-два… Сорок… сорок…       Каминари снова задышал, чувствуя, что ещё немного, и его унесёт в пределы бездны.       Главное не закрывать глаза.       Пляшущие искры электричества, исходящие из тела, давали фокусировку, подсушивая забытьё. Но вместе с этим — мутные пятна вкраплениями оседали на глазах. А сердце начало стучать так сильно, что, казалось, его перестук жгучими пульсациями отражался о стены, стремясь выйти за пределы запертой кабинки.       Это жалко.       Каминари настолько жалок.       Он настолько слаб, что не может справиться с этим.       Тень зарождающейся вины обволакивала Каминари в крепкий кокон, и он не сумел подавить в себе отчаянный всхлип.       — Пятьдесят-один, сорок девять-два…       Это должно помочь, чёрт возьми, должно!       Раньше это помогало, так почему сейчас что-то пошло не так?       На языке чувствовалась горечь, а цепкая трясина белого смога застилала глаза. Он шептал и шептал, пытаясь справиться с накатывающими мыслями, начиная каждый раз отсчёт с начала.       Искры преобразовались в всполохи электричества, они метались о стенки кабинки, но Каминари не мог их остановить. Он пытался, но каждый всхлип, каждая пролитая слеза, словно птицы в ловушке, бились о его тело, неуёмно стуча по нему крепкими крыльями.       — Пятьдесят-один… сорок… сорок восемь…       Шум в ушах не дал ему услышать, как кто-то зашёл в помещение. Шум в ушах оберегал его от звуков чьих-то шагов. Шум в ушах был настолько сильным, что он не сразу понял, как кто-то постучал в дверь.       — Пятьдесят-один…       — Каминари?       Голос был тихим, еле слышным, но этот голос был знаком. Голос Шинсо. Собственное имя, прозвучавшее сквозь мутное марево, немного отрезвляло. Каминари затих, зажал рот рукой, всё так же тяжело дыша.       Раздался стук. Каминари вздрогнул, плотно сжав челюсти. Новая волна паники готова была вот-вот нахлынуть.       — Открой дверь, — тем временем сказал Шинсо. И, если бы Каминари мог соображать в данный момент, то он бы различил нотки беспокойства в тихом голосе. Но его разум, его мысли — грёбанный хаос. — Твоё электричество… оно не в порядке. Прямо сейчас я вижу искры.       Каминари судорожно вздохнул, осматриваясь. Яркие светящиеся всполохи электричества тревожно метались, отражаясь о стены. Каминари не смог выдавить из себя и звука, сжавшись. Он схватился за галстук и оттянул его вниз, будто бы это хоть как-то могло ему помочь. Он был сосредоточен на том, чтобы взять контроль над причудой. Но контроля не было. Ничего не было.       — Каминари, — громче сказал Шинсо. Дверь задёргалась. — Каминари, пожалуйста, открой дверь!       «Уйди, уйди, уйди!»       Сердце в груди билось быстро, а воздуха не хватало. И среди бесчисленных попыток восстановиться, проснуться, словно от кошмара, собственное тело предавало вновь и вновь, пуская дрожь по напряжённым конечностям. А искры электричества всё так же вырывались, отделяясь от кожи и мелькая перед глазами яркими кляксами, а затем — стали лишь сильнее.       — Каминари!       Дверь дёргалась, и вместе с этим громкие стуки перемешались с еле слышными всхлипами. Ему хотелось забиться в угол. Груз вины сдавливал горло, стиснул плечи и стёр его существо. Он с усилием зажмурил глаза, закрыл лицо руками и упёрся локтями в колени, повалив голову.       Дверь, почти что срываясь с петель, с глухим стуком открылась, и на своих плечах незамедлительно Каминари почувствовал руки. На него обрушилось, словно лавина, острожное объятие.       — Каминари…       У уха — слабое дуновение чужого дыхания, будто крылья порхающей бабочки. Волна новых слёз вырвалась из него, и после — электричество вступило в реакцию с влагой и обожгла его щёки. В невыносимом, отрезвляющем чувстве, он в панике забился в обнимающих его руках. Каминари упёрся ладонями в грудь Шинсо, пытаясь отлепить его от себя. Спасти, сохранить.       Не навредить.       Но чем больше он сопротивлялся, тем сильнее становились объятия.       — Я тебя, блять, не отпущу! — голос Шинсо прорезал спёртый, удушливый воздух. — Ответь мне! Мы можем это прекратить!       Тело Каминари сотрясалось, и мгновенно исчезло объятие, но лишь для того, чтобы Шинсо смог поднять голову Каминари за подбородок, а другую руку положить на его плечо.       — Ответь мне!       Взгляд тёмных, сиреневых глаз напротив, будто бесконечная мгла, смотрели на него в беспокойстве и решимости. По бокам от лица Шинсо — вспышки искр, а всполохи ярких ломаных линий лизали его лицо и плечи.       Мелькнувшая мысль на краю сознания дала силы, чтобы наконец ответить:       — Я не хочу тебе навредить! — прозвучал хриплый голос Каминари.       Мгновенно всё прекратилось. Окончательно исчезло электричество, и поток слёз, который готов был вырваться наружу, так и застрял внутри.       Пустота в голове.       — Каминари, постарайся успокоиться.       Его тело в вакууме, в пустой белой комнате, а сознание — во власти причуды Шинсо.       — Пожалуйста, дыши. Расслабь тело. Перестань дрожать, — давал Шинсо команды.       Каминари боролся. Он не знал почему. Он никогда не восставал против причуды Шинсо. Но внутри всё ещё билась паника, и это дало свой отпечаток.       Шинсо скривился, приложив ладонь к лицу, а его ноги подогнулись, и он повалил колени на пол.       — Пожалуйста, не сопротивляйся. Пожалуйста, Каминари.       Каминари не чувствовал электричества, бегущего по венам, но ему казалось, что его тело плотно сжато в тугой комок. Он всё ещё был в напряжении.       — Каминари, послушай меня.       Каминари упрямился, но вопреки этому он тщетно пытался успокоиться. Каминари не столько боролся с причудой Шинсо, сколько с самим собой.       — Хорошо, хорошо… Каминари… Ладно, я, кажется, знаю в чём дело… Слушай меня.       На лице Шинсо проступила боль. Его голос прервался лишь на мгновение, но он упорно продолжал:       — У тебя… у тебя паническая атака. Это… это… временно и это пройдёт. Сосредоточься на дыхании. Дыши, пожалуйста. Всё... всё хорошо!       Каминари почувствовал, как чужая рука обхватила его ладонь и сжала.       Это приятно и тепло. Недавнее воспоминание, как они держались за руки в кошачьем кафе, всплыло в сознании.       Необходимость сжать в ответ ладонь Шинсо затянула Каминари в омут. Он хотел это почувствовать всем своим существом, хотел сделать это сам. Где-то в блеклом тумане своего разума он схватил это желание в охапку и не захотел отпускать.       — Хорошо, Каминари, ты молодец… Я чувствую, что ты не сопротивляешься мне. Слушай мой голос, окей? Всё позади. Делай глубокие вдохи, затем выдохи.       Дыхание шаг за шагом начало выравниваться. Через некоторое время Каминари успокоился, и расслабленность медленно растекалась по его телу.       — Тебе уже лучше, верно? Так, послушай, сейчас я прекращу использовать причуду, окей? — Шинсо задумчиво склонил голову на бок. — Если почувствуешь, что всё возвращается, дай мне знать.       С рваным вздохом Каминари освободился от причуды Шинсо. Напряжение покинуло его тело, осталась лишь усталость, и затем Каминари рефлекторно сжал чужую ладонь с силой, на которую был способен в этот момент.       Уголки губ Шинсо приподнялись в намёке на лёгкую улыбку. Каминари смотрел на него сверху, не зная, что сказать. Но Шинсо опередил его, спросив:       — Ты в порядке?       — Я… ага, — выдавил из себя Каминари. Он шумно вздохнул. — Как… как ты понял?..       — Про паническую атаку?       Каминари кивнул, вытирая остатки влаги со щёк. Шинсо провёл свободной рукой по волосам, коротко посмотрев в сторону.       — Я немного читал об этом, — сказал Шинсо, возобновляя зрительный контакт. — И ты… Я не сразу понял. Но ты бормотал цифры?       — Это один из способов справиться с панической атакой, — тихо объяснил Каминари. — Раньше это помогало.       — Я не слышал о таком способе. В чём смысл?       — Ну… Ты называешь цифры… И произносишь их так, чтобы всё начиналось с «пятьдесят-один», а заканчивалось на «один-пятьдесят».       Шинсо вперился в него цепким взглядом.       — Цифры, — сказал он ровным тоном. — Серьёзно?       — А что не так? — вяло поинтересовался Каминари, сдвинув брови к переносице.       — Ты и цифры, — отозвался Шинсо, а затем усмехнулся. — Это что-то несочетающееся.       Каминари хмуро посмотрел на усмехающегося Шинсо.       — Я хочу тебя ударить, — буркнул он.       — Валяй, если сможешь.       — Боже...       — Мне это, конечно, льстит, но можно просто Шинсо.       Каминари возмущённо набрал в рот воздуха, пытаясь что-то ответить, но вместо этого просто испустил вздох. Издевающаяся, дразнящая ухмылка всё ещё была на лице Шинсо.       — А как ты здесь оказался? — спросил Каминари, а затем вздрогнул от догадки. — О, чёрт, ты хочешь в туалет? Ты всё это время терпел?!       Шинсо усмехнулся.       — Нет, — ответил он. — Ты не отвечал на звонки Ашидо. Она так же перерыла все комнаты отдыха и не нашла тебя. И я пошёл искать тебя в том месте, в котором ты бываешь чаще, чем в классе.       Каминари прищурился, затем полез свободной рукой в карман брюк, выуживая телефон.       — Только не говори ей, где ты меня нашёл. Она снова начнёт гнать свой невыносимый сортирный юмор!       — Я подумаю об этом, — Шинсо встал с пола и выпустил ладонь Каминари, давая ему манёвр для того, чтобы проверить телефон.       — Ты в курсе, что иногда можешь быть очень противным? — Каминари разблокировал телефон и обнаружил пять пропущенных звонков и два сообщения от Ашидо.       Шинсо прислонился к стене, скрещивая руки.       — Вот так ты меня благодаришь, — сказал он со смешком.       Каминари оторвался от чтения сообщений и вздёрнул голову, отыскивая взгляд Шинсо. Чёрт, он даже не сказал спасибо! Позорище.       — Расслабься, всё в порядке, — произнёс Шинсо. — Если ты чувствуешь себя нормально, то пойдём. Иначе Ашидо может заглянуть в мужские туалеты.       Каминари встал, чувствуя, как у него горят уши.       — И всё-таки… — пробормотал он, занеся руку к затылку. — Спасибо.       «Спасибо, спасибо, спасибо» — хотелось продолжить Каминари.