Бездна

      Поздний зимний рассвет. Прекрасен. Невозможно оторвать взгляд от того как медленно подымается солнце ввысь. Под окном ходит Модди переговариваясь о чем-то с Нео, не так много прошло времени, а они уже вновь строят хитрые планы. Сколько проблем на этот раз им придется разгребать. И сколько негатива они получат опять, представить сложно. Страшно, когда на тебя смотрят с презрением бывшие близкие товарищи, что же стало с ними? Или это лишь его проделки? Это все опять его галлюцинации? Вздохнув, Джаст повернул голову в сторону пустого офиса Дровосеков. Оставаться тут на ночь было плохой идеей, очередная переработка тюрьмы... Больше она не может использоваться как раньше, никто не позволит. Почему же благие намерения обернулись этим. В ответ слышен смех, он мастерски играется с образами из головы. Но ему все равно, Джаст игнорирует. Пока образ не меняется на кое-кого особенного. Бледная рука касается щеки, нежно гладит: «Ты так мечтаешь о этих руках, верно? Их ты не можешь игнорировать». Даже голос скопировал, скотина. Все идеально – выражение лица, голос, тело. Все родное и любимое, но глаза не те. «Ты все еще тоскуешь? Я помогу справится с этим, главное играй по моим правилам», – злость, буря эмоций. Джаст хватает чужую руку и тянет на себя, прижимает к дивану на котором до этого сидел. Спустя столько времени он стал ощущать его физически, он чувствует словно тот и вправду реален. Джаст хочет заныть от боли, в груди колит. Проклятье растет. Вновь этот смех, тому смешно. Конечно, как же не смеяться с этого глупца.       Его бросили. Можно ли это назвать именно так? Ведь виноват в этом именно Джаст. Если бы он контролировал себя и сдержался... Нет, это лишь оправдания самого себя. Он ужасен, демон был прав. Он ничтожество, который уничтожит все что любит.       Лжец вновь касается щеки, гладит аккуратно, с нежностью. Он знает, что перед этим снеговиком тот не может устоять. Он хочет заставить того ненавидеть и нуждаться. Демон тянет к себе, утягивает в поцелуй. Все еще ласковый и нежный. Это похоже на издевательство. – Ты хотел владеть им, чтобы он был постоянно рядом, но так легко отступился, ты ничтожен, Джаст.       Парень встаёт с дивана, он больше не может это слушать. Голос говорит словно у уха, напоминая его совершенно идиотскую суть. Глупо было думать, что что-то может быть по другому. Отвернувшись к окну, Джаст начинает дрожать, он исчез, но почему-то от этого не стало лучше. Кто-то коснулся его плеча, видимо тот всё-таки не ушел. Джаст сбрасывает чужую руку, хочет что-то сказать, но останавливается, поворачиваясь лицом к человеку коснувшегося его. Это был Альфедов, но точно ли это был настоящий? Демон все ещё шутит над ним? Альфи ложит руки на чужую голову, начиная гладить: « Джуст, все хорошо? Ты выглядишь уставшим». Да и как тут не быть таким, голосов все больше и больше, что сдерживало их раньше больше не существует. Точнее существует, но уже далеко не так. Хочется все высказать, рассказать каждую деталь, но поверит ли? Ведь это будут лишь дешёвые оправдания. «Все хорошо, просто заработался до утра», – Джаст улыбается, смотря в чужие глаза. Он не должен зазнаваться, ведь не у одного него есть проблемы, лучше не беспокоить ими человека, к которому уже не относится хоть что-то. Это не его проблемы. Смех, демон смеется, вновь шепча на ушко какой тот жалкий. Альфедов же кивает: «Хорошо, что ничего серьезного, выспись сегодня, я не думаю, что Альцест будет ругаться за один пропуск собрания». Почему тот это делает так легко? В груди тяжесть, вся та же нежность и любовь. Почему тому не больно, почему тот не осознает, что издевается над ним. Руки дрожат, но он держится. В ушах вновь шепот: «Эгоист. Почему ему должно быть больно из-за кого-то вроде тебя? Почему ты желаешь ему боли?».       Альфедов смотрит на Джуста, он не понимает, что с ним. Но зачем копаться, он может сделать лишь хуже, поэтому предпочитает просто поверить в это «Все хорошо».       Джаст зависим, он не хочет отпускать. Спрятать и скрыть от всего мира. Заставить быть рядом. Новая волна эмоций. Джаст отстраняет от себя снеговика и прощается, говоря, что у него дела. Уходит как можно дальше, прячется от чужих глаз. Осуждение, он видит как на него смотрят. Ненависть, его все ненавидят. Кто же не будет ненавидеть дитя дьявола.       Опять этот противный смех, отвратительно. Бледные руки обнимают со спины: «Лишь я буду рядом, запомни это. Ты пренадлежишь мне». Холодные губы касаются шеи. Как же грязно. Грязь... Разве не это его суть, быть грязным и испорченным. Игрушка дьявола. Чужая рука сжимает горло, его место на цепи. Почему же его солнце ушло. Вернуло цепь прошлому хозяину. «Ты виноват в этом, ты сам прекрасно знаешь это. Никто не заставлял тебя срываться, ты чудовище, Джасти», – вместо поцелуев на шею приходятся теперь укусы. Дикие и кровавые, демон доволен. Как же приятно видеть как ничтожество, которое смогло подлететь к солнцу разбилось в дребезги. Бездна, пустая бездна вот что его ожидает

***

      Джаст безэмоционально смотрит на Альфедова, демон шепчет что-то на ушко, теперь он слушает, нет поводов больше не верить. Единственное, что его заставляло идти против – ушло, сердце болит. Но есть ли сердце у него? Хороший вопрос.