Искупление греха

Зал освещался пламенем свечей, слабым светом огромных люстр, больше похожих на канделябры, маленькими фонариками, которые стояли почти в каждом углу церковного зала и светом лампад. Сергей Разумовский устало опускается на скамью в алтаре, наклоняет голову, проводит рукой по волосам.. Сколько же он дел натворил, что в жизни не отмолиться. «Господь всемилостив, Господь всемилостив, Господь всемилостив…» , проносится в голове Серёжи из раза в раз. Да кого ты успокаиваешь, жалкий трус! Ты, в своём никчёмном теле, и своими руками, что теперь по локоть в крови, убил столько людей! Тварь! И совсем не божья тварь. А теперь ты этими руками держишь священное писание, библию и этими руками держишь крест, что целуют на службах. После лечения в больнице, Сергей решил вдруг стать на путь истинный, каждый вечер на литургиях читая прихожанам про милость божью, про всепрощение, принятие и суть греховности. Верил ли Серёжа в бога? Верил. Верил ли в его милость? Верил. Верил ли во всепрощение? Верил, но не в его случае. «Я убил.. больше сотни человек..», «Может ли убийца быть прощен за какие то жалкие молитвы?», продолжало проноситься в голове Разумовского. Но он верил. Не мог не верить. Если б не верил, то раз за разом после службы не падал бы на колени пред алтарём, обессилено, отчаянно, до маковых синяков, всхлипывая и почти крича на всё намоленное помещение: «Прости меня, господи, раба твоего Сергея, за все грехи мои, за всё беззаконие!»

***

В церкви как всегда тихо, хоть и людей много. Разговаривают шепотом, передвигаются плавно и сонно, будто рыбки в аквариуме. Всё помещение, сверкает, а люди, будто дополнительное украшение, то, без чего это помещение не станет таким привелигированным и таинственным. Сергей, надевает белую рясу, сегодня Рождество, сегодня по праздничному. В его руках снова «новый завет», а в голове лишь мысли «вот бы это никогда не заканчивалось». Под голоса песнопений с клироса, Сергей кладёт дорогую книгу на аналой, открывает на 115 странице и начиная читать «Глас пятый…». В церкви наступает гробовая тишина. Люди замирают, а вся картина выглядит так, будто фильм резко поставили на паузу. Разумовский поднимает правую руку, осеняя зал крестным знамением. Люди тоже крестятся, тихо, почти не слышно шепча «господи помилуй, господи помилуй, господи помилуй». Идиллия. Всепрощение. Райское спокойствие, будто уже оказался в чистилище. Дверь резко открывается. С шумом и криком в зал влетает Птица, светя восторженным ебалом и возгласом: — Ой Серый! Наконец то я застал тебя на работе, дорогой! Разумовский не отвечает, не обращает внимание, продолжая читать священнописание. Птица немного косится на бланки «за здравие» и «за упокой», после, одобрительно хмыкнув, проходит в центр зала. В храме начинается процедура причастия, люди выстраиваются в длинную очередь, Птица активно рвётся в самое начало «змейки». Из алтаря показывается испуганное лицо Тряпки, который только сейчас обратил внимание на шум, а Сергей понимает, что вероятно, дослужить ему нормально не удастся, так как игнорировать их двоих он уже не в состоянии. Несмотря на это Сергей берёт кубок с кагором, второй священник помогает ему, держа в руках золотую ложку. Процедура причастия проходит тихо, без происшествий. Птица, насмотревшись на людей, пытается засосаться с иконой Девы - Марии, что вызывает у Сергея нервную улыбку. Эта бы служба была бы самой обычной службой, если в какой то момент, Птица не отвлекся бы от эротического соблазнения образо’в на тихо стоявшего в углу Тряпку. Тряпка стоял на коленях, крестился, молился и плакал. Ничего необычного. Так случалось всегда, стоило только ему войти в намоленное место. Тряпке становилось откровенно плохо в стенах церкви, и он больше не мог держать себя в руках. Тряпка складывал руки вместе, будто делая замок, сжимал так сильно, что белели костяшки пальцев, рыдал, стоя на коленях из раза в раз повторяя «Отче наш». Птицу не впечатляло убранство церкви. Не впечатлял даже Сергей, который в своё время был гласом божьим, если верить определениям. Птице было дико всё равно на иконы, который он фактически полностью обслюнявил, так и не поняв в чём прикол сие действа. Однако, в этот раз его внимание привлекал именно Тряпка. Стоящий на коленях, дрожащий, молящийся Тряпка. Постепенно у птицы становилось тесно в штанах, причём чем дольше он наблюдал эту картину, тем теснее. Наконец, Птица решил, что воздержание, это самый страшный грех, который он только мог себе позволить, поэтому, пришел к решению не грешить. В три прыжка по диагонали церковного зала, Птица оказался прямо за спиной Тряпки. На этом моменте Разумовский всё же отвлёкся от литургии, мысленно взмолившись «Только не сейчас, только бы это не было тем, о чём я думаю». Но его молитва не была в этот раз услышана богом. Сергей буквально уткнулся в книгу, не прерываясь ни на секунду,только бы не видеть, что делают эти двое. Птица же положил руки на плечи Тряпки, нависая сверху, и слегка разминая плечи трясущемуся парню. Тряпка изо всех сил сжался вперёд, стараясь стать меньше, уменьшиться до размеров молекулы и укрыться от хищных намерений Птицы. Птице было не жарко и не холодной от действий Тряпки, хотя, если копнуть глубже, он считал эту непокорность именно той чертой, которая его больше всего возбуждала. Тряпка… забитый, стеснительный и слабый. Именно то, чего так жаждал Птица. Сейчас он видел себя демоном - искусителем, который вот вот сделает душу Тряпки немного грязнее. Птица продолжил висеть на плечах парня, почти что вдавливая его в пол, теперь он наваливался всем весом, а Тряпка старался подавить рыдания, которые так стремились вырваться наружу. Его слёзы, слишком лакомый кусочек для птицы, Тряпка знал это, знал, и сопротивлялся. Птица продолжил нависать сзади, протягивая руку, и слегка придушивая локтем. Тряпка закашлялся, пытаясь отпихнуть Птицу, но попытка оказалась тщетной. — Я хочу, чтобы ты также задыхался, держа мой член у себя во рту… — прошептал Птица откуда то сверху. — Н.. Нет — кое как проронил Тряпка, пытаясь испуганно посмотреть в сторону. Птица только рассмеялся. — Даа, детка. Сделай Птичке приятно, это не так сложно как ты думаешь. Тряпка не смог скрыть накатившей истерики, слёзы сами собой начинали литься из его глаз. Птица взял его лицо в обе руки, долго смотрел в глаза, полные ужаса, а затем наклонился и стал медленно слизывать солёные капли с чужого лица. — Ох, детка, я покажу тебе верх блаженства, не стоит так убиваться. — произнёс, наконец, Птица, почти ликуя. — Я… Я никогда не отмоюсь от этого позора! Я не смогу вымолить прощения Божьего! — почти кричал Тряпка, прибывая в животном отчаянии. В этот момент Птица уже снимал штаны, доставая член. — Да! Ты будешь вымаливать прощение! И, может быть, чтобы тебе стало легче, ты так сказать станешь мучеником? М? Только представь, как тебе будет больно и неприятно! Только представь, как это мерзко и унизительно! — На этом моменте восторженного диалога, Птица уже был без трусов, медленно подходя почти вплотную к Тряпке. С надеждой на спасение и вселенским ужасом парень, стоящий на коленях, шарахнулся в сторону, но Птица был решительнее. Пернатый монстр схватил Тряпку за подбородок, притягивая так близко к своему лицу, что напуганный Тряпка чувствовал перевозбужденное дыхание Птицы буквально всем телом, ощущая себя буквально в пяти минутах от растления. Он сжал челюсть в попытке сопротивляться, но у Птицы это вызвало только громкий истерический смех. — Мой маленький, милый, наивный Тряпка, неужели ты думаешь, что сможешь сопротивляться? Тряпка уже ни о чём не думал. В его голове было только громкое «АаАаааАааааАааАааааАААа». Просто ничто не может его спасти. Абсолютно никто и ничто. Это было неотвратимо, до безумия страшно и парень никак не мог повлиять на ход ужасных событий. Птица дышал ему в. лицо, находясь в милиметре от его носа, но стоит признать, что так горячо и отчаянно держал рукой за подбородок, что где то в душе Тряпка мечтал о таком жесте, однако, явно не при таких обстоятельствах. Вскоре Птице надоело играть с жертвой, и очередной раз хищно улыбнувшись, он со всей силы надавил несчастному парню на челюсть. Тряпка вскрикнул от боли, но тут же захотел заорать сильнее, потому что внутри его рта уже находился возбуждённый член Птицы. — Соси его старательно, мой маленький мальчик, в этот вечер я хочу кончить, и если у меня не получится, я поставлю тебя на колени, но слегка изменю позу, а затем жёстко выебу в твой сладкий узенький зад. — сказал пернатый, смотря огненно - жёлтыми глазами прямо в глаза Тряпки, который от страха и неопытности, случайно взял чуть глубже, едва ли не давясь половым органом Птицы. Пернатый же заметил с восторгом: — Оооо, я и не знал что ты так умеешь! — после этой фразы, Птица схватил Тряпку за волосы, немного придерживая, и ещё сильнее талкаясь вперёд. На лице Тряпки рефлекторно выступили слёзы, в этот момент ему казалось, что он больше не может дышать, потому что член Птицы был слишком крупным объектом, для неопытного Тряпки. — Покажи птичке как ты можешь искупать свои грехи! Сделай же это! — практически злобно шипел Птица. Тряпка всё также стоял на коленях, как и до того как пернатый к нему подошёл, также держал руки в замке, также молился, но теперь, выглядел настолько зарёванно и жалко, что у любого наблюдателя остановилось бы сердце. У любого. Но только не у Птицы. Он наслаждался тем, что прямо сейчас фактически лишил невинности самое наивное и чистое в своих помыслах существо. Прямо сейчас это «невинное» существо стояло перед ним и испуганно сосало. Птица сильнее тянет за волосы на себя, Тряпка вскрикивает, насколько это возможно сделать с членом в горле, но Птице это только и надо. Пернатый ещё жёстче подаётся вперёд, проталкивая член полностью в горло Тряпке. Тряпка испуганно поднимает руку вверх, хватаясь за воздух, будто в мольбе, потому что произнести больше ничего не может и находится в жутко бедственном положении. Слёзы ещё сильнее начинают течь, застилая полностью взор парня, он едва дышит, и от этого начинает испытывать головокружение. Воздуха критически не хватает и Тряпка теперь едва держится даже на коленях. Птица сердобольно хватает протянутую наверх холодную руку, не давая парню упасть. — Что, дышать не можешь? Голова закружилась? — спрашивает пернатый с издёвкой — Ооо, даже если ты на месте испытаешь клиническую смерть, я продолжу ебать тебя в рот пока не кончу, мой маленький невинный мальчик. — смеётся Птица, продолжая изо всех сил агрессивно тянуть за волосы. В этот момент система окончательно дала сбой, когда Тряпка, с ужасом понял, что прямо сейчас… Возбудился. И это не укрылось от чуткого взгляда Птицы, который практически взвыл на всю церковь: — Да мой невинный мальчик возбудился!! А ну ка соси активнее, искупай этот грех, мелкий извращенец! Тряпка что то испуганно промычал, но правда стал сосать ещё активнее. Наконец, спустя пару десятков минут Птица кончил, немного расслабляя хватку. — Глотай! — Почти что прохрипел пернатый на ухо Тряпке. И тряпка глотал. Жмурился, старался не думать о мерзости процесса, но всё же глотал. — Какой хороший мальчик, который так активно вымаливал прощения! Что заслужил награды… — Многозначительно улыбнулся птица, вынимая наконец орган изо рта Тряпки. От неожиданно открывшегося потока воздуха, голова закружилась ещё сильнее, и парень буквально осел на пол, опираясь одной рукой, дабы не упасть полностью. — Да ладно, не так уж тебе и плохо! — смеялся Птица, застёгивая штаны и посматривая в сторону возбуждённого органа Тряпки — Я тоже может хочу «вымолить прощение». — Игриво говорит он, без какого либо предупреждения стаскивая с тряпки штаны. Теперь парень оказался в очень затруднительном положении, потому что сзади была стена, а спереди Птица, который уже готовился взять член Тряпки в рот. — Пожалуйста не надо!! — Снова взмолился Тряпка. Птица лишь покачал головой: — А я вижу, что ты, наоборот, очень хочешь. Возможно, ты даже мечтал об этом ночами. Так давай же, птичка сделает это. С этими словами он всё таки взял в рот. А Тряпке понадобилась буквально пара тройка секунд, чтобы кончить, потому что о большем он и правда мечтать не мог, а Птица так ловко орудовал членом во рту, что даже любой более опытный парень, не смог бы держаться долго. — А ты быстрый. — усмехнулся Птица, слизывая белую жидкость кончиком длинного языка с краешнков губ. — И сладкий. — С этими словами, Птица, почти что вдавил Тряпку в стену поцелуем. Пернатый нагло водил языком по ровным зубам Тряпки, с таким усилием, что парню казалось, что он вот вот высосет его душу. Сергей как то нервно хлопнул библией. Люди начинали расходиться, а сам Разумовский буквально осел на пол. «Господи, за что мне это всё?», только и успел подумать он, как Птица, бросивший надоевшего Тряпку уже подлетел к нему. — Что всё? Каждый самовыражается как хочет! У нас свободная страна, Серый!! Разумовский только накрыл голову руками, буквально простонав: — Но не на службе же!! Птица лишь рассмеялся, поднимая Тряпку с колен, и держа, почти полностью. — Учту, Серый! В следующий раз я займусь этим на отпевании!!