***
За десятилетие, прошедшее после окончания войны, Драко редко думал о Гермионе Грейнджер, разве что иногда, при чтении «Пророка». Последняя статья, опубликованная полгода назад, была посвящена незаконному обороту Материалов-Не-Подлежащих-Продаже. Причины столь редких размышлений были двоякими. Во-первых, в течение длительного времени мысли о ней вызывали неприятные эмоции, вперемешку с виной и завистью. Во-вторых, и эта причина лежала глубже и тревожила больше: он мог легко представить, как начинает уважать её и симпатизировать ей. Очень сильно. При жизни старшего Малфоя такая возможность даже не рассматривалась. Люциус тешил себя иллюзией, что идея чистоты крови в конце концов победит в обществе, не взирая на поражение Волдеморта. Единственная причина, по которой Драко и Пэнси оставались вместе так долго, заключалась в том, что его отец одобрял эти отношения и делал всë возможное для их развития. Даже когда здоровье Люциуса пошатнулось, он продолжал утверждать, что однажды чистокровные вновь завоюют власть в мире волшебников и очистят общество от грязи. Умирая, он сжимал руку сына и шëпотом, больше походившим на шипение змеи, твердил, что их победа — лишь вопрос времени. После его смерти Драко ощутил небывалое облегчение, осознал, что предрассудки и ненависть Люциуса последовали за ним в могилу, и в конце концов предложил Пэнси найти себе другого партнëра. Кто-то мог бы счесть его жестоким за то, как холодно он отнёсся к своей девушке, но Драко знал, что ни один из них не питал иллюзий, или чар, если уж на то пошло, что их многолетний союз строился на любви. Не то чтобы Драко никогда не верил в чистоту крови — очень даже верил, поскольку вырос в среде, которая увековечивала эту идею и наказывала за любое инакомыслие. Правильнее будет сказать: принимал еë как данность, не задумываясь. Но потом он понял, что от предрассудков больше вреда, чем пользы, что логичнее использовать ресурсы по мере необходимости, независимо от статуса крови. Восемь лет назад это откровение снизошло на него во время одного делового предприятия. Магглорождённая ведьма воспользовалась потребностью волшебного мира в маггловском продукте; чистокровный попытался повторить еë успех с катастрофическими результатами, потому что не захотел разбираться в том, как ведут себя магглы и как функционирует их общество. Люциус вложил кругленькую сумму в предприятие чистокровного, проигнорировав совет Драко финансировать магглорождëнную ведьму, и тем самым опустошил семейное хранилище на значительную сумму. Люциус, конечно же, обвинил в своей неудаче магглов и магглорождëнных. Драко, предпочитавший более прагматичный подход к ведению дел, прозрел от наглядной демонстрации того, как опасно опираться на идеологию вместо реальности. Он впервые задумался о том, как много в его взглядах на жизнь было от отца (всë, если быть честным) и может ли человек сформировать свои собственные убеждения с пользой для себя. Стоило ему остаться одному, без тягостного присутствия Пожирателя Смерти и приверженца чистоты крови, как изменения не заставили себя ждать. Драко был абсолютно уверен, что отец переворачивается в гробу, видя, как изменилась жизнь его сына. — Ты собираешься вечно торчать у меня на пороге, Малфой? Как сейчас, например. — Что если и впрямь собираюсь? — прислонившись к дверному косяку, поинтересовался Драко. — Скажу, что не буду покупать то, что ты продаëшь, — ответила Гермиона, даже не потрудившись оторвать взгляд от своих бумаг. — Так что можешь спокойно уйти. Видишь ли, работники Министерства отлично потрудились, когда строили мой кабинет, и вход в него не нуждается в дополнительной поддержке твоим телом. — Приятно знать, что ты по-прежнему мастер слова. От твоих сладких речей у меня кружится голова. Гермиона подняла голову, внимательно осмотрела его и фыркнула. — Нет, — сказала она и вернулась к своей работе. — «Нет» чему? — Всему, что ты собираешься попросить меня сделать для тебя. Он проскользнул в еë кабинет, закрыл дверь и сел на один из стульев перед столом, не обращая внимания на еë протестующий возглас. — Может быть, я просто хочу поговорить с тобой. Она надулась и отбросила перо в сторону. — А мантикоры просто хотят обниматься. Может быть, я не так часто видела тебя за последние десять лет, но у меня есть чëткое представление о твоей сущности. Чего ты хочешь? — Ну разве не чудесное вдохновение для создания Патронуса, — саркастически протянул Драко, уже жалея, что вообще решил прийти. Как, во имя Мерлина, Поттер уговорил его попросить Грейнджер быть его «плюс один»? — Уизелби и не подозревает, как ему повезло, что ты бросила его у алтаря. Еë настороженный прежде взгляд теперь стал откровенно ледяным. — Делать предположения, не имея фактов, опасно, Малфой. Ты ничего не знаешь о том, что произошло. — МакЛагген был тупицей, согласен; даже я оставил бы его задницу до начала церемонии, — продолжал Драко, игнорируя еë предупреждение. — Но то, как ты поступила с Крамом… по меньшей мере скандально. Гермиона откинулась в кресле, скрестив руки и поджав губы. Внезапно кончик её палочки оказался в нескольких сантиметрах от его носа. — Давай посмотрим, такой ли ты проныра без этого придатка, а? — Гермиона повела палочкой в каком-то замысловатом сглазе еë собственного изобретения, который наверняка должен был привести, как минимум, к потере его обоняния. Драко схватил еë за запястье, останавливая движение. — Поттер сказал, что я могу доверять тебе, — возразил он, надеясь убедить еë выслушать его до того, как он потеряет какую-либо часть тела. — Потому что мне нужен кто-то умный, сильный, интеллигентный и хитрый. Холод в её глазах немного оттаял, хотя она не опустила палочку, когда Драко разжал пальцы на её запястье. — Слушаю. Малфой постиг искусство потакать тщеславию людей ради собственной выгоды ещё до того, как научился ходить. Грейнджер работала в Министерстве, потому что хотела что-то изменить, он прочитал об этом в одном из интервью. Вот он — ключ! — Уверен, ты расстроена недавним увеличением числа браконьерских налётов на яйца Окками, не так ли? Ведьма вопросительно изогнула бровь. — Их скорлупа представляет собой чистое серебро — ингредиент мечты любого мастера зелий, а также идеальный проводник в фульминологии. Они также известны как Материал-Не-Подлежащий-Продаже класса B, потому что Окками почти вымерли. — Расслабив руку с палочкой, она нахмурилась. — Что тебе известно о торговле серебром? Малфой потёр затылок. Как много он должен ей рассказать? По правде говоря, ему не были известны какие-либо достоверные факты, только слухи и намёки гуляющие среди неблагополучных членов общества чистокровных. Но если они были правдой… — Ищи Магнуса Хильдесхайма. — Мы уже связались с музеем Альтес, — настороженно начала Гермиона, — но пока не получили ответа. Их коллекция серебра настолько велика, что вызывает подозрения. Откуда ты знаешь? Драко не знал, но не собирался ей об этом говорить. — Просто иди по следу, который ведёт к Хильдесхайму, — повторил он. — Если тебе известно, что он занимается чем-то незаконным, почему ты не сообщил своему начальству? — Этот вопрос не в моей компетенции. — Не в твоей компетенции? — искренне возмутилась Гермиона. — Они могли бы передать информацию в те отделы, где она более актуальна! — Где она бы затерялась в силу бюрократических проволочек, погребённая под ворохом бумажной волокиты. Я говорю о ней сейчас, уверенный, что ты сделаешь всё возможное для решения вопроса, а не просто напишешь межведомственную записку. — И вовсе не поэтому ты о ней говоришь, Малфой, — хмыкнула ведьма. — Тебе от меня что-то нужно, и эта информация — твой товар. — Стоят ли такие сведения моей просьбы? — поинтересовался Драко, небрежно пожав плечами. — Как я могу ответить, если не знаю, чего ты хочешь? Он драматично вздохнул, как будто она вела себя неразумно. — Это легко, безболезненно и не противозаконно. Этого достаточно? Она плотно сжала губы. Ей определённо не нравилось находиться в ситуации, когда приходится подчиняться чужим желаниям. — Есть ли что-то ещё, что ты не рассказываешь мне о торговле серебром? У Драко больше не было никакой информации. — Возможно. — Как только ты появился на пороге моего офиса, мне следовало предложить тебе чай с веритасерумом, — проворчала она. — Да, видишь, какая ты невежливая? — сказал парень с ухмылкой. Будь он на еë месте, не задумываясь, поступил бы именно так. Она закатила глаза в ответ на его замечание. — Что тебе нужно, Малфой? Ты, должно быть, в отчаянии, если Гарри послал тебя ко мне. Драко поймал себя на мысли, что его почему-то беспокоит тот факт, что Грейнджер полагала, будто люди обращаются к ней только в случае крайней нужды. — Мне нужна девушка, — выпалил он в надежде, что его заявление не прозвучало так нелепо, как ему представлялось. Она уставилась на него, широко распахнув глаза от удивления. — У тебя есть десять секунд, чтобы объясниться или выметайся вон из моего кабинета, — скомандовала Грейнджер. — Нельзя ли чуточку поделикатнее? — поинтересовался он в ответ на еë свирепый взгляд. — Ладно, ладно! — Малфой поднял руки в защитном жесте, а затем протянул ей свадебное приглашение от Пэнси. Девушка посмотрела на карточку с очевидной брезгливостью, что не могло его не порадовать. — Согласен, отвратительно. — Я бы сказала бесстыдно, учитывая, как долго вы с ней были вместе, и, кроме того, безвкусно, раз уж она выходит замуж за твоего друга. — Бывшего друга. — Ах! — Она бросила приглашение на стол. — И поэтому тебе нужна девушка? — Я обязательно должен идти, так как являюсь главой семьи Малфой. Указанный в приглашении «плюс один» — целенаправленное оскорбление в мой адрес, потому что Пэнси прекрасно известно, что я ни с кем не встречался с тех пор, как мы расстались. Присутствовать на свадьбе без партнëра будет равносильно социальному самоубийству. — Найми эскорт, — решительно предложила Гермиона. — Хуже, чем явиться одному, — покачал головой Драко. Она наклонила голову, изучая его. Слишком пристально. — Почему я? — Потому что ты — идеальный ответ на их оскорбления в мой адрес, — честно сказал Малфой, пресекая спор, который она готова была вот-вот начать. — Ты — всё, что они презирают, к тому же сводишь на нет идеалы о чистоте крови и олицетворяешь собой крах всего, за что боролась их сторона. Согласись, увидеть униженных Паркинсон и Забини было бы великолепно, — подмигнул он ей напоследок. Румянец, пробежавший по шее и щекам ведьмы, был очарователен. — Не говоря уже о том, что они терпеть не могут меня лично. И то, что я буду присутствовать на свадьбе под руку с тобой, будет бесконечно их раздражать, верно? Он наклонился вперëд, опираясь локтями на еë стол. — Именно так всё и будет. Он решил умолчать о том, как сильно она будет раздражать Пэнси одним только своим присутствием. Ведь Паркинсон знала, что в школьные годы Драко был увлечён Грейнджер, и была весьма возмущена этим фактом, независимо от того, чего в этом увлечении было больше: злобы или нежных чувств. Гермиона, погрузившись в размышления, постучала большим пальцем по нижней губе. — Нам придётся сделать так, чтобы всё выглядело убедительно, — сказала она через несколько мгновений. Его сердце заколотилось. Неужели она действительно собирается согласиться? Он думал, что потребуется гораздо больше аргументов. На самом деле, у Драко было в запасе ещё как минимум пять причин, почему ей стоит притвориться его девушкой на свадьбе. — Если только ты не изменил своё… — начала было нерешительно она, явно не понимая, что его затянувшееся молчание вызвано шоком. — Нет! — почти крикнул он. — То есть, да. То есть нет, я не передумал. Она с сомнением взглянула на него. — У нас есть неделя на подготовку, так что думаю, стоит сходить на свидание в качестве тренировки. — Что? — Его мозг по-прежнему обрабатывал информацию о её согласии помочь ему. — Ну в самом деле! — раздражённо буркнула ведьма. Она взяла лист пергамента, что-то на нём нацарапала и протянула Драко. — Встретимся по этому адресу завтра в половине шестого вечера. Принеси цветы. И наведи справки; любой, кто меня знает, понимает, что я не стала бы связываться с полным идиотом. Чувство самосохранения Драко вновь заявило о себе: напомнив, что не стоит открыто демонстрировать, как легко она может выбить его из колеи. — Тогда как ты объяснишь Уизли и МакЛаггена? — сказал он с оттенком прежней злобы. Её взгляд переместился в сторону, чтобы сфокусироваться на чём угодно, лишь бы не на Драко. — Временное помутнение сознания. — Я могу понять это в случае с МакЛаггеном, — продолжил он, — но Уизли? Совершенно новый уровень самообмана, не находишь? — А почему ты не женат, Драко Малфой? — парировала Гермиона, пронзив его яростным взглядом. — Что? И испортить мою прекрасную сексуальную жизнь? — У тебя нет прекрасной сексуальной жизни, заслуживающей упоминания. — Пока нет, — поддразнил он с ухмылкой. Если они действительно собирались сыграть пару, ей нужно привыкать к нему. — Но я обещаю встретиться с тобой в половине шестого. С цветами. Кажется, её успокоили его заверения. — Оденься потеплее. — Зачем? — Ты мне доверяешь? Доверие. И снова — чуждое ему понятие. Доверял ли он ей? Или вообще кому-нибудь? Поттер доверял ей и частенько приговаривал, что если бы не Гермиона Грейнджер, он бы умер задолго до окончания первого курса. А Драко полагался на Поттера, позволяя ему каждый день спасать свою задницу от неприятностей на работе, следовательно, он должен доверять Гермионе. — Я собираюсь рискнуть и сказать «да». На этот раз его заверения не произвели должного успокоительного эффекта. — Я всё ещё сомневаюсь, что это хорошая идея… Малфой воочию наблюдал, как мысли роились в её голове: не является ли весь сценарий со свадьбой — плохой идеей. Чёрт побери, он тоже так думал. И всё же она согласилась. Он бы солгал, если бы сказал, что ему не любопытно узнать её мотивы, коли он рассказал ей о своих. Однако чем дольше Грейнджер думала, тем хуже для него; она ведь могла и отменить свидание. Драко решил, что нужно быть смелее и дать ей пищу для размышлений помимо предстоящей аферы со свадьбой. Он встал и наклонился над столом. Поймав её взгляд, Малфой протянул руку и обхватил её подбородок. Он почувствовал её дыхание на своей коже, что мгновенно вызвало у него лёгкую сенсорную перегрузку. Сократив оставшееся между ними расстояние, Драко прижался губами к её губам и едва не застонал, ощутив их мягкость и тепло. Он был ошеломлён, когда она приоткрыла рот и коснулась языком его губ, так как совершенно не ждал от неё взаимности. Обжигающий разряд тока пронёсся вдоль его позвоночника и распространился по всем нервным окончаниям. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не перемахнуть через стол и не зацеловать девушку до потери сознания прямо здесь и сейчас. Драко провёл рукой по её щеке к шее, скользнул пальцами в копну растрёпанных волос и притянул поближе к себе для более глубокого поцелуя. Мурашки побежали по его рукам, когда их языки переплелись, а губы сомкнулись крепче. Лишь когда им потребовалось отдышаться, Драко отстранился, но не очень далеко. — Это было достаточно убедительно? — спросил он. Тяжело дыша, Малфой прижимался лбом ко лбу ведьмы, отчаянно желая поцеловать её вновь. — Я бы назвала это хорошим вступительным заявлением, — нерешительно улыбнулась она. — Возможно, потребуются дополнительные доказательства. Драко рассмеялся и запечатлел на её губах ещё один быстрый поцелуй, прежде чем решительно отстраниться. Он поправил свою аврорскую мантию и провёл рукой по взъерошенным волосам. Наверное, хорошо, что Малфой не знал, как выглядел в этот момент, а то мог бы и остаться. Нет, лучше уйти, пока не случилось ещё что-нибудь; он не хотел рисковать и портить удивительно многообещающее начало. — До встречи завтра вечером, — пробормотал он и, поклонившись, покинул кабинет.***
Вечером он встретил Гермиону у станции метро Кингс-Кросс Сент-Панкрас с цветами в руках: небольшой букетик тёмных фиолетово-синих колокольчиков, перемежающихся колосовидными соцветиями бледно-жёлтых агримоний. Желая составить для Грейнджер идеальную композицию, он искал их, пока глаза не покраснели и не начали чесаться. Затем использовал целебные чары, чтобы снять раздражение. Нарцисса проведала его без четверти три утра. Когда он продолжил поиски, уголки её губ приподнялись в заговорщической улыбке. К этому времени он сумел сузить выбор растений до двух видов. Если это был тест на серьёзность намерений, то он надеялся, что прошёл его. Сначала Малфой не узнал её: она ничем не выделялась среди слоняющихся кругом магглов. Одетая в чёрное шерстяное пальто, девушка развернулась к нему лицом, и он, поймав её взгляд, забыл как дышать. Драко ещё с четвёртого курса знал, что Гермиона поразительно, хоть и не традиционно, красива. То, что два её тупоголовых друга не замечали на протяжении всего обучения в Хогвартсе, он оценил тогда в полной мере: Гермиона Грейнджер переживает период полового созревания. На уроках Зелий он не раз любовался её соблазнительными изгибами в школьной форме, спрятанными под широкими мантиями. Она постепенно вытянулась в росте и стала возвышаться над Поттером. Форма её рта стала более мягкой, хотя язык оставался по-прежнему острым. Иногда, после долгого дня, проведенного за её изучением, Малфой вымещал своё разочарование на Пэнси. Закрыв глаза, он представлял в своих объятиях Гермиону. Паркинсон никогда не обсуждала его поведение, да ей и не требовалось подтверждение: она прекрасно знала, о ком он фантазирует в такие моменты. Ведьма, стоявшая сейчас перед ним, была намного прекраснее, чем он когда-либо осмеливался мечтать. — Ты вовремя, — сказала Гермиона, откинув капюшон и улыбнувшись. — Обычно проблема с пунктуальностью заключается в том, что рядом нет никого, кто мог бы её оценить. — Тебя часто динамят на свиданиях? — весело поинтересовалась она. — Откуда мне знать?! Я не был на них уже шесть месяцев, — ответил Драко, слегка нахмурившись. Аромат её духов витал в воздухе, и он с трудом сдержался, чтобы не прижать ведьму к себе и не замереть с ней в объятиях на неопределённое время. Он протянул ей букет. — Надеюсь, ты их одобришь. Прежде чем принять цветы, Грейнджер испытующе взглянула на Малфоя. — Голубые колокольчики — в знак смирения и верности, агримония — в качестве благодарности, — нежно перебирая букет, промолвила ведьма. — Ты не поверишь, как это утомительно — зачаровывать голубые колокольчики, чтобы они зацвели на месяц раньше срока. — Ты заколдовал целое поле? — Два, если быть точным. После того, как засохла четвёртая по счёту охапка, я послал сову Лонгботтому, чтобы узнать, не… — Подожди, ты говорил с Невиллом? — удивлённо перебила она. — Да? — Драко бросил на неё растерянный взгляд. — Ну, мы общались через сову, а не лицом к лицу. — Но ты говорил с Невиллом. — Ты оглохла или просто медленно соображаешь? Вместо того чтобы разозлиться, Гермиона рассмеялась, чем немало удивила Драко. — Чудесам нет конца, — сказала она, покачав головой. Затем убрала цветы в сумочку, применив к ним перед этим чары сохранения. — Спасибо, они прекрасны. Драко беспокойно переминался с ноги на ногу. Что только что произошло? Почему она спрашивала о Лонгботтоме? Конечно же, она знала, что гриффиндорец заменил профессора Спраут, когда та ушла на пенсию; было вполне логично посоветоваться с ним о том, как заставить цветы распуститься раньше времени. Он уже собирался спросить в чём, собственно, проблема, когда она протянула ему руку. — Пойдём, — позвала Гермиона, — мы опоздаем, если пропустим этот поезд. Его глаза расширились от беспокойства, и холодок пробежал вверх по позвоночнику. Они ведь не собираются спускаться в лондонское метро, где не смогут в случае чего применить магию? — Не думаю, что это хорошая… — Не волнуйся, я не позволю магглам съесть тебя, если поезд сломается между станциями, — заверила она Драко с притворной заботой. Она хорошо разбиралась в жизни среди магглов, в то время как у него почти не было реального опыта, не считая обучения в Аврорате и редких поездок на континент. Она знала, что он находится в невыгодном положении в этой среде, и всё же просила о доверии. — Почему? — выдохнул он, пытаясь подавить своё беспокойство. — Я подумала, что так нам будет веселее. Тебе нужно расслабиться в окружении магглов, Малфой. — Зови меня Драко, — пробормотал он, оглядывая вход на станцию. — И почему мне нужно расслабиться? Поттер — моё связующее звено в маггловском мире, если вдруг понадобится выйти за пределы нашей юрисдикции. Её тёплые пальцы неожиданно переплелись с его пальцами. — Потому что я магглорождённая, Драко, — нежно сказала она. — Если мне предстоит быть твоей девушкой, тебе следует приспособиться. Она не дала ему шанса ответить, потянув на вокзал к движущимся ступеням. Когда они встали на металлический пол и начали медленно спускаться, Драко изо всех сил ухватился за поручень. Эти ступени немного напоминали движущиеся лестницы в Хогвартсе, но тот факт, что они были сделаны магглами, лишь усугублял ситуацию. Они сошли внизу и подошли к турникету. Гермиона достала из сумочки синюю карточку с надписью «Устрица», провела ею по датчику, и турникет повернулся, пропуская её. Он уже собрался спросить, как ему пройти через барьер без «голубой устрицы», когда заметил, что планки по-прежнему вращаются, и проскочил через них. Она оглянулась через плечо и приложила палец к губам, с ухмылкой предлагая ему хранить молчание. У него снова возникло непреодолимое желание поцеловать её прямо здесь и сейчас, но инерция толпы уже вынесла их на платформу, где теснились другие магглы. — Я никогда не ездил на маггловском поезде, Грейнджер, — прошептал он, почти поддавшись панике. — Хогвартс-экспресс — это модифицированный маггловский поезд, — поддразнила она. — И зови меня Гермиона. Никто никогда не поверит, что мы вместе, если ты продолжишь называть меня по фамилии. — Не думаю, что эти штуковины работают только на магии, Гермиона, — огрызнулся он, его нервозность усилилась, когда над ними прозвучал голос, приказывающий публике «соблюдать интервал». Любой ответ, который она могла бы дать, был унесён порывом ветра вперемешку с запахом дизельного топлива и земли, и громким гудком, когда красно-серебристый поезд замедлил ход и остановился перед ними. Двери разъехались по бокам, люди вышли на платформу. Несмотря на все опасения, Драко было любопытно, и он с готовностью проследовал за ведьмой в поезд. Она подвела его к двухместному сиденью в углу вагона, предложив занять место у окна. Он не стал спорить, так как был слишком занят, наблюдая за снующими взад и вперёд магглами, пока двери снова не закрылись. Он почувствовал лёгкий толчок, а затем поезд тронулся и понёсся по тёмному туннелю туда, куда решила Гермиона. Драко хотел было спросить её о месте назначения, но какая-то часть его души была не прочь удивиться. В конце концов, она ведь всё продумала. Таблички на стенах метро, видимые через окна с обеих сторон, подсказывали ему остановки: Юстон, потом Уоррен-стрит, затем Оксфорд-сёркус, где они пересели на другой поезд. Согласно информации на табло платформы, это была южная линия: Бейкерлоо, далее Пиккадили-сёркус, Чаринг-кросс, Набережная и, наконец, Ватерлоо. Вся поездка заняла около тридцати минут, но Драко почти не замечал времени, так как его внимание было поглощено рукой ведьмы, державшей его всю дорогу. Они вышли из поезда и направились к главному выходу со станции. Он пытался убедить себя, что не расстроился, когда она отпустила его ладонь. Затем, почти сразу она взяла его под руку, отчего грудь аврора сжалась от нежности. Выйдя через двери в сумерки, Драко понял, куда идёт Гермиона. Сказочные огни украшали деревья вдоль дорожки, ведущей к Юбилейным садам, дополняя впечатляющую красоту места, расположенного на южном берегу Темзы. — Это называется «Лондонский глаз», — тихо сказала она, указывав на огромную светящуюся конструкцию, возвышающуюся на фоне заката. — Он открылся примерно через год после окончания войны. Это действительно было чудо маггловской инженерной мысли. Драко наблюдал, как гигантское колесо обозрения медленно вращалось, позволяя пассажирам совершать посадку и высаживаться из кабинок без остановки аттракциона. Иллюминация вдоль обода придавала ему неземную красоту, и Малфой почувствовал себя непринуждённее, чем когда-либо за последние годы. — Не самое высокое колесо обозрения в мире, но — самое высокое в Европе, — начала свой рассказ Гермиона, когда они подошли к билетной кассе. — «Звезда Нанчанга» в Китае имеет высоту сто шестьдесят метров, но его гондолы вмещают не более восьми человек, зато в пассажирских капсулах «Лондонского глаза» может разместиться до двадцати пяти человек. — Она потянула Драко за собой мимо стоящих в очереди магглов. — Пойдём, у нас билеты Fast Track. Драко решил, что так они смогут подняться на борт «Ока» раньше всех, и оказался прав. Вскоре они уже заходили с платформы в стеклянную капсулу, вращение было настолько размеренным, что он едва ощущал её движение. Двери закрылись, но к ним больше никто не присоединился, несмотря на длинную очередь ожидающих. Малфой с любопытством взглянул на ведьму. Она пожала плечами, отпустила его руку и подошла к ряду вогнутых окон на другой стороне кабины, чтобы полюбоваться горизонтом. — Что может быть лучше наслаждения блестящими лондонскими видами из окон личной капсулы? — цинично пробормотала она. Её скептические замечания обеспокоили его. Разве не он должен был казаться измученным? Конечно, огромная трагедия повлияла на их жизни ещё до того, как они окончили школу, но ведь именно она считалась самой стойкой в их маленьком трио, вечной идеалисткой? Если Гермиона была настроена столь пессимистично, то почему, пройдя через все испытания, согласилась притвориться его девушкой? С вопросами, переполнявшими его голову, аврор подошёл и встал рядом с ведьмой, любуясь видом. — Знаешь, ты весьма сговорчив, учитывая через что я заставила тебя пройти сегодня вечером, — сказала она иронично. — Я ждала, что ты начнёшь возмущаться, мол, «Малфои не ездят на маггловских штуковинах» и всё в таком духе. Он ухмыльнулся. — Я возражал против туннеля, если ты вдруг забыла. Но ты меня проигнорировала и велела следовать за тобой. На самом деле, ты меня заставила. В этой тактике не было и следа принуждения. — Ну, мои навыки соблазнения, по общему мнению, заржавели. — Я бы так не сказал, — не раздумывая, вслух произнёс Драко. — Да неужели? — выдохнула она. Осознав, что только что ляпнул, Драко повернулся и посмотрел на девушку. Ничего другого ему не оставалось. Гермиона стояла в профиль, глядя на городской пейзаж, но даже в тусклом свете крошечных лампочек было видно, что её щёки покрыты румянцем, хотя в капсуле было не жарко. В сочетании с последними лучами солнца, едва видневшимися над зданием Парламента, Малфой подумал, что она выглядит так, словно сошла со страниц мифической сказки о сиренах, ведущих мужчин на смерть. — За все годы, что мы знакомы, я никогда не видел, чтобы ты отступала от чего-либо, даже от сражения с Тёмным Лордом, — сказал он, вынужденный отвести взгляд в сторону, чтобы не совершить какую-нибудь глупость. Сейчас было совсем не время. — Ты даже отказалась подчиниться воле моей тёти… Поверь, Волдеморт был меньшим из двух зол. Гермиона повернулась и пристально взглянула на Малфоя. — Она что-то сделала с тобой, не так ли? Причинила тебе… — Да, — выдохнул он. Обсуждение тёти Беллы не способствовало той атмосфере, которую он хотел между ними создать. — Тема закрыта и обсуждению не подлежит. Он почувствовал, как она напряглась в ответ на его просьбу. — Пэнси знает, что она с тобой сделала? — Нет. — Никто не знал, кроме, возможно, его матери, да и та, вероятно, догадывалась лишь в общих чертах. Разумеется, он никогда не рассказывал Нарциссе о случившемся. — Пусть всё так и остаётся. Он наблюдал за отражением Гермионы в стекле капсулы, подметив хмурое и напряжённое выражение её лица. Наконец, она закрыла глаза и вздохнула. — Знаешь, почему я не вышла замуж за Рона? Или за Кормака, или за Виктора, если уж на то пошло? Было много предположений, особенно со стороны Риты Скитер, которая, казалось, считала Гермиону Грейнджер своим личным неиссякаемым источником для сплетен. Но все её гипотезы были поверхностными, содержали варианты от тайного стыда за маггловское наследие до эмоциональной нестабильности вследствие войны. Ходили также слухи, что Грейнджер боится обязательств. Самым жестоким, по его мнению, был слух о том, будто Гермиона страдает от неспособности иметь детей из-за наложенной на неё порчи. За столь гнусную инсинуацию со стороны Скитер, Поттер проявил особую изобретательность в своём возмездии репортёрше. Самой смехотворной казалась идея, якобы Гермиона — честолюбивая «чёрная вдова», желающая избавиться от профессиональных игроков в квиддич ради их огромного состояния, но, к счастью, вовремя остановленная. Драко знал, что всё это полная чушь; Гермиону гораздо больше интересовал объём мозга человека, нежели его банковский счёт. — Ты когда-нибудь задумывался, что хуже: сказать что-то и пожалеть о своих действиях, или ничего не сказать и пожалеть, что ты этого не сделал? — тихо спросила она. — На пути к алтарю я поняла, что иду навстречу человеку, который понятия не имеет, кто я на самом деле. Хотя Рон знал меня лучше, чем кто-либо другой, он всё равно не понимал, что мною движет, чем я увлечена. Как будто он появился, но не знал почему. В этом была не только его вина. Я делала всё, что было в моих силах (за исключением приглушения собственного интеллекта), чтобы убедить его в том, что являюсь той, кто ему нужен. Если бы я сказала «да» Рону или кому-либо из них, то солгала бы им… и себе. Теперь она была похожа на ту Гермиону, которую он знал. — Так как же ты вообще позволила всему зайти так далеко? Странный дискомфорт отразился на её лице, и она, словно, замкнулась в себе, демонстрируя уязвимость, которой он раньше не замечал. — Как бы мне ни хотелось верить, что я ни в ком не нуждаюсь, я всё ещё обычный человек. Мне было одиноко. Разве это преступление — хотеть почувствовать, как меня обнимают чьи-то руки, когда я устала? Чтобы кто-то сказал, что любит меня, даже если не знает почему? Каждое произнесённое ею слово подобно лезвию разрезало его кожу, вызывая свежую боль в груди. Неужели она действительно так мало ценила себя? — То, что ты описываешь, можно легко купить с помощью Амортенции, — сказал он напрямик. — Знаю, — рассмеялась она. — Я даже была уверена, что случайно облила ею Кормака, когда однажды застала его целующимся со своим зеркальным отражением. — Ты шутишь. — Клянусь своей палочкой, Кормак не знал, что я была рядом. Мне пришлось устроить переполох в доме, прежде чем он оказался полностью… э-э… поглощëн собой. Драко вздрогнул. — Скажи мне, что он остановился, когда услышал тебя. — Да, но после этого я постоянно замечала, как он смотрит в то же зеркало с таким тоскливым выражением лица, будто потерял своего лучшего друга. Драко ничего не смог с собой поделать: сначала он фыркнул, затем захихикал и, наконец, рассмеялся так сильно, что слёзы потекли у него из глаз. Когда он немного пришёл в себя и посмотрел на Гермиону, она была почти в таком же состоянии. Их смех усилился, ослабляя прежнее напряжение, пока они не рухнули на скамейку в центре капсулы, опираясь друг на друга и пытаясь отдышаться. Колесо сделало полный оборот, и в поле зрения появилась посадочная платформа. Малфой был крайне взволнован возможными перспективами вечера. Прежде чем она успела запротестовать, он переплёл свои пальцы с её как раз в тот момент, когда двери открылись, позволяя им выйти наружу. — Как насчёт ужина? — с надеждой спросил он. Они ступили на платформу. — Думаю, итальянский ресторан будет в самый раз, — согласилась она с нерешительной улыбкой, от которой у него защемило сердце.***
Следующая неделя была полностью посвящена изучению мазохизма, по крайней мере, у Драко. Они прекрасно провели время, поужинав в ресторане на берегу Темзы, и он даже поцеловал её на ночь, прежде чем (неохотно) позволил скрыться в своём доме. Он был готов общаться с ней и на следующий день, но вселенная словно сговорилась разлучить их в обозримом будущем. Вместе с Поттером он был втянут в изнурительное дело, которое длилось три дня и оставило их грязными, немного покалеченными и жаждущими утешения любимого человека. У Поттера была жена. Драко хотел написать Гермионе, как только приведёт себя в порядок, но обнаружил, что она в Германии, проверяет информацию о яйцах Окками. Он надеялся, что она вернётся как раз к свадьбе Пэнси. Если ему придётся идти на торжество одному, подумал он, это будет похоже на злую иронию судьбы.***
День свадьбы выдался чересчур ярким и исключительно тёплым для марта в Лондоне, а Драко так и не получил от Грейнджер никаких известий. Накануне вечером он отправил сову Поттеру, но тот доложил, что Гермиона лишена возможности связаться с внешним миром во время расследования — совы будут, скорее всего, перенаправлены, а письма — сожжены. Блестяще. Просто чертовски гениально. Лёжа в кровати и глядя на медленно ползущий по потолку солнечный луч, Драко критически оценивал обстановку. И никак не мог определить причину своей паранойи: то ли беспокойство из-за участия Гермионы в деле, где замешаны криминальные элементы, то ли перспектива явиться на свадьбу Пэнси и Блейза в одиночку. Вероятно, всё вместе. У него никогда не было ни малейшего желания беспокоиться о ком-то, кроме своей семьи. Никогда. Это было нечто новое. Всегда ли тревога вызывает трепещущую боль в груди? Если так, то неудивительно, что он не был знаком ни с чем подобным до сих пор. Впрочем, как и почему это происходит сейчас, тоже было не совсем ясно. Малфой взглянул на часы и, осознав, что уже опаздывает на полчаса, чертыхаясь, вскочил с кровати. Мысль о том, что теперь у Пэнси будет неиссякаемый источник для подколов… всерьёз выбила его из колеи. Какое это имеет значение? Почему спустя шесть месяцев после разрыва её мнение всё ещё что-то значит для него? Хватит. Если он опоздает, так тому и быть; ещë не хватало из кожи вон лезть и целовать её задницу только потому, что она ждёт этого. Фамилия Малфой значила для Драко нечто иное, нечто большее, чем для Люциуса во время и после войны. Теперь, когда отца уже не было в живых, Драко мог представить лучшую жизнь для себя и своей матери, начать свои собственные традиции, не имеющие ничего общего с чистотой крови. Появление на свадьбе в одиночку может вызвать переполох, но нормы общества не будут изменяться, пока кто-то не начнёт отстаивать что-то лучшее, что-то более сильное. Сегодня Драко покажет всем, на что он способен. Даже если будет один.***
Свадьба и последующий приём проходили в поместье Паркинсонов. Добравшись до входа на территорию, Драко осмотрел толпу, проходящую мимо кованых ворот. Он был одет в тёмно-синий атласный утренний костюм в сочетании с полосатыми брюками. Жёлтый двубортный жилет Альберо, подогнанный по фигуре, синий шёлковый жаккардовый галстук и кашемировый носовой платок завершали образ. Малфой наклонил голову и потянул за ткань на шее, пытаясь вздохнуть, всё зря: комок в горле был невыносим. А затем ком медленно исчез, когда приближающееся к Драко видение начало обретать чёткие контуры. Гермиона приветливо улыбалась, направляясь к нему. Она была одета в маслянисто-жёлтого цвета сарафан без рукавов с чёрными завитками вдоль края пышной юбки, длиной до икр. Основная масса кудрей была уложена в свободный шиньон, а лицо обрамляли завитки волос. На ногах у неё красовались модные чёрные туфли-лодочки — не слишком высокие и не слишком низкие. Чёрный клатч и изящные золотые серьги завершали образ. — Ну как? Подойдёт? — остановившись перед Драко, неуверенно спросила девушка и развела руки в стороны. — Я… — в настоящий момент в его мозгу не было ни одной работающей клетки. Она украла их все. Гермиона нахмурилась и посмотрела вниз на платье. — Это Джейсон Ву, я купила его в Ренне на обратном пути в Лондон. — У? — Нет, Ву. — У-нет-ву? — переспросил Драко, совершенно сбитый с толку. Она засмеялась и заправила выбившуюся из причёски прядь волос за ухо. — Я была в Германии и закончила все дела около четырёх утра. По дороге домой остановилась в Ренне, во Франции, чтобы выбрать платье для свадьбы. Дизайнер — Джейсон Ву. — О, — только и сказал Драко, вздрогнув. Не получив от неё ни одной весточки за последние несколько дней, он не ждал её появления, уверенный, что она слишком занята работой. Но даже когда он представлял себе их встречу, то не мог и предположить, что она переполнит его мозг блеском своего присутствия. — То есть, замечательно! — Он прочистил горло. — Ты выглядишь совершенно… — И в этот момент его рот перестал двигаться, потому что она, сократив расстояние между ними, крепко обняла его. — Прости, если заставила тебя волноваться. Я не могла рисковать перепиской во время изъятия артефактов в музее Альтес, — прошептала она ему в шею. Она чуть повернула голову, так что её нос коснулся его кожи. — Ты помог мне остановить большую часть торговли серебром. Даже не знаю, как тебя благодарить. Будь прокляты традиции чистокровных и Пэнси чёртова Паркинсон, Драко хотел немедленно уйти, забрав с собой Гермиону, и рассказать ей обо всех способах, которыми она может его отблагодарить. Он прижался щекой к щеке девушки, медленно потёрся о неё, закрыв глаза, и просто наслаждался ощущениями. — Я не хочу быть твоим другом, — прошептал Малфой. — Понимаю, — произнесла она напряжённо и попыталась отстраниться. — Я не хочу быть твоим другом, — крепко держа девушку, продолжил объяснения Драко, — потому что уж лучше никаких отношений с тобой, чем их фальшивая версия, — закончил он, многозначительно взглянув на неё. — О чём ты говоришь, Драко? — удивлённо спросила Грейнджер. Он погладил её щеку подушечками пальцев. — О том, что мне понятны причины и доводы, которыми ты руководствуешься при выборе партнёра, который заслуживает твоей преданности. О том, что оставляю поднятым сиденье унитаза и что у меня по-прежнему есть домовой эльф. О том, что знаю, почему ты ощущаешь себя одинокой, и что привязанность — это присущее всем людям стремление к эмоциональной близости с другим человеком. Я говорю о том, что не хочу менять тебя или делать из тебя того, кто, по твоему мнению, мне нужен; я люблю тебя и восхищаюсь тобой такой, какая ты есть сейчас. — Он улыбнулся, глядя на румянец, подчеркнувший веснушки на еë носу. — Я ненавижу свадьбы — скучные вечеринки, полные болтливых дураков, которые хвастаются тем, каким мужественным будет следующее поколение. Следующие свои слова он произнёс, как будто во сне. — Поэтому я не буду просить тебя выйти за меня замуж, не потому, что не люблю тебя, а потому что хочу, чтобы ты сама попросила меня, когда будешь абсолютно уверена, что я тот, кого ты не бросишь у алтаря, когда придёт время. Они оба замерли, широко раскрыв глаза от слов, которые он произнёс вслух. Никакого фильтра. Ну, теперь уже слишком поздно возвращать их обратно. Гермиона несколько раз моргнула, затем расслабилась. — Это может сработать. Но ты избавишься от домового эльфа. — Он слепой, — заявил Драко, вопросительно приподняв бровь. — Я не могу бросить его на произвол судьбы. — Ты бессовестный, ты знаешь это? — Конечно, я ведь Малфой. — Он притянул девушку к себе и прижался лбом к её лбу. — Совершенно иной Малфой. — Прежде чем ты примешь обет святости, — хихикая, Грейнджер уткнулась носом в его щёку, — мы ещё можем произвести фурор на свадьбе Пэнси, верно? — Ну, нас пригласили. Это будет правильно, — сказал он, подмигнув ей. — Я предвкушаю самый запоминающийся заголовок от Скитер в завтрашнем «Пророке». — Не сомневаюсь, — ухмыльнулся Драко. Ведь он непременно позаботится об этом.