Минута после полуночи

Чаще всего Нил считал, что числа мало имели значение. А вот время… Время как раз-таки и имело. Но для него оно измерялось сейчас не годах, не в месяцах и не в днях. А, наверное, даже в мгновениях той жизни, которую он проживал. Моменты, в которых он был и находился, а затем, после их завершения, бережно хранил в своей памяти. Да, возможно, воспоминания и изнашиваются со временем, несмотря на то, что они нематериальны, но также они удерживали Нила крепкими нитями. Определённо, некоторые из них были отнюдь не самыми лучшими, а даже наоборот. Однако они говорили ему о том, через что он прошёл и чего достиг, позволяя двигаться дальше, вперёд. Числа оставались всего лишь числами для Нила, который в прошлом часто врал по поводу своего возраста и даты рождения. Числа были всего лишь малозначительными символами. Если, конечно, это не количество пуль. Канун Рождества всё ещё был обычным для Нила днём, но даже он чувствовал себя как-то по-другому. Как-то по-особенному. Ощущение свободы и осознание того, что в этот день ему ничего не грозит, за его спиной не стоит очередной наёмник с пушкой. Интересное время, от которого иногда мурашки пробегались по коже, от принятия той свободы, витающей в воздухе как крохотные снежинки. Они медленно кружились, а затем опускались на землю. Нил уцепился за них взглядом, и в его сознании на секунду промелькнула сцена его позапрошлого кануна Рождества. Побег из Алабамы, долгая дорога по загружённому машинами шоссе. Остановка в полуразрушенном домике где-то в центре города, на окраине дороги. Единственное, что у них было тогда, отдалённо напоминающее Рождество нормальных людей — потрескивание дерева в огне. Костер из остатков старой мебели… — Нил, ты в порядке? Чья-то рука дотронулась до его плеча, и через пару мгновений Нил столкнулся с обеспокоенным взглядом Ники. Может быть, он слишком пристально смотрел в окно. Может быть, он отключился от окружающей его болтовни на довольно долгое время. Может быть… Нилу без особого труда удалось проглотить своё привычное «я в порядке», что он характеризовал как успех. — Всё в порядке, — кивнул он и улыбнулся уголком губ. Честно, совершенно без намёка на наигранность. Ники смотрел на него пару минут, пытаясь, наверное, уличить его во вранье, но потом только ответил улыбкой и вернулся к разговору. Возможно, Нил и застрял на пару секунд где-то в прошлом, но сейчас он чувствовал себя спокойно и безмятежно. Без большого количества первокурсников, без учёбы, висящей на его шее, он вздохнул с облегчением. Хотя бы на пару недель. Хотя бы на сегодня он мог просто расслабиться, сидя в кругу друзей и наслаждаясь моментом. Это была обычная (почти) посиделка Лис (большинства) в канун Рождества. Ники настоял на том, чтобы они, в конце-то концов, заказали что-то поприличнее китайской еды. Старшекурсники сочли, что на голове каждого должен быть красный колпак, не беря во внимание острый взгляд Эндрю. Нил тихо наблюдал за всеми со стороны, ловя их смех и улыбки, и чувствуя, как всё внутри разливается теплом. Под самым сердцем. Разве в такие моменты хочется думать о дате и времени, о числах? Те просто расплываются перед глазами от наполняющих тебя чувств. Время словно замерло на этих ощущениях, передающихся в кончиках пальцев. Нил почувствовал на себе взгляд и, подняв глаза, столкнулся с золотистой радужкой. Или просто огни гирлянды так отражались в глазах Эндрю — Нил понятие не имел. Он слегка приподнял одну бровь, спрашивая «что?». Эндрю не ответил, переводя взгляд на экран телевизора с рождественским фильмом, который вряд ли хоть кто-то мог услышать среди всей этой болтовни. Нил прекрасно знал этот взгляд, а поэтому коснулся пальцами его левой руки — быстро и легко. И затем также быстро поднялся с места, поспешив всех возмущавшихся заверить, что он «буквально на пару минут». Снаружи, разумеется, прохладнее — конец декабря даёт о себе знать. Но Нилу так тепло, что он проигнорировал холодную погоду, кутаясь в прошлогоднее пальто, на которое плавно опускались белые хлопья снега. Через пару секунд (или сколько там прошло, пока он смотрел на покрывающиеся белым покрывалом крыши) дверь за его спиной открылась со скрипом. Ещё через несколько рука в повязке протянула ему зажжённую сигарету. Пальцы у Нила покалывали, когда он сжимал между ними сигарету. И просто смотрел, как медленно она тлела, и её тёмно-серый пепел падал на белоснежный ковёр. Они стояли в тишине до тех пор, пока не раздалась вибрация мобильника. Эндрю вытащил его из кармана, привычным движением открыл, и Нил краем глаза заметил сообщение от Би и время — минута после полуночи. Двадцать пятое декабря. — С Рождеством, — выдохнул он и потушил дотлевшую до конца сигарету о снег. Эндрю внимательно смотрел на него несколько секунд, а затем касается двумя пальцами его шеи — там, где бился пульс. — С Рождеством. Нил дотронулся своими пальцами до его руки — там, где бился пульс. Может быть, время вокруг них действительно замерло или двигалось быстрее, чем они думали. И было, уже не две или три минуты после полуночи, а гораздо больше. Но в всё, что Нил знал в тот момент — биение его сердце, наверное, сложно было измерить с числах. Оно неслось куда-то без оглядки под звонкий зов совершенно простого счастья. И это имело значение.