Это - счастье

И снова Дима начал долбить мои и так замученные к чертовой матери мозги своей Олей. Меня это уже порядком достало, вот поэтому-то я и строю в своей фантазии казни Оленьки в стиле средневековья, где я выступаю её персональным палачом. Хорошее настроение, что было пять минут назад, улетело далеко-далеко. - Дим, ты задолбал, - рыкнул на него я, от нетерпеливости постукивая ногой по асфальту. Долго еще эту долбанную маршрутку ждать? - Чувак, но я же реально люблю её! - воскликнул мой друг, взмахивая руками и пропуская мою фразу мимо ушей. - Что, правда? Любишь? - язвительно полюбопытствовал я, пристально глядя в его зеленые глаза. Что-то со мной не так сегодня. Никогда в таком тоне не говорил. - Конечно, - уже более спокойно отвечает Дима, абсолютно не заметив моей язвительности. - Чувак, она ведь особенная! Все, это меня добило. Он знает, что я гей, у меня даже в правом ухе две серьги. А все прекрасно знают, что у кого дырок в правом ухе больше, чем в левом, тот, значит, не той ориентации. А еще я надеваю все в облипку; волосы отрастил до плеч. Все только думают, что я кошу под педика со своей челкой, но никто не может догадаться, что я истинный голубой. - Ну и чем же твоя Оля такая особенная? - взвился я. Вдох-выдох, держи лицо, Леш. - У неё что, двойная вагина? - довольно громко спросил я. Он ошарашено взглянул на меня. Сколько лет дружим, а к моему юмору никак ни привыкнет. Девочка, ей лет эдак тринадцать, стоящая рядом с нами, за Димой, косо глянула на меня из-под очков. Отсюда видно, как её губы подрагивают и растягиваются в улыбку. Она сделала невозмутимый вид и ушла к магазинчику, что-то притворно-заинтересовано рассматривая там. Не прошло и пяти секунд, как я услышал её приглушенный смех. Даже эта малая оценила мою шутку! - А что, такие бывают? - удивленно спросил он с таким же ошеломленным видом. Видимо, хотел сгладить ту неловкую минуту молчания. - Да хрен знает, - махнул рукой я. Нет, ну от куда я-то могу знать, а? Меня вообще парни интересуют. То есть, парень. Дима. После этой моей фразы мы отвернулись друг от друга и стояли как истуканы, пялясь в одну точку. Точнее, я пялился в одну точку, никого и ничего не замечая, взвешивая все "за" и "против" того, чтобы как-то признаться Диме в своих чувствах. Я повернулся к моему зеленоглазому другу, задрал голову, чтобы его лицо было хорошо видно, и набрал воздуха в легкие побольше. Желтая маршрутка уже подъехала. Вот облом. Но ничего, попытка не пытка. - Дим, ты мне нравишься, - выпалил на одном дыхании я. Сердце забилось в стократ быстрее. Я отвел глаза в сторону, на маршрутку. Та малая, что засмеялась над моей недошуткой, улыбнулась мне через окно маршрутки. Может, не мне? Я обернулся. Сзади меня никого не наблюдалось. Перевел взгляд на неё. Она подмигнула мне и показала большой палец. Маршрутка отчалила. И только после того, как маршрутка двинулась с места, я разрешил себе снова отклонить башку назад и взглянуть в любимые зеленые глаза. Я шумно сглотнул. Дима так пристально смотрит, что дырку во мне просверлит. По-моему, он не услышал моего признания. Окей, поехали еще раз. - Дим, правда, ты мне нра... - Ей, куда это он развернулся? Не понял. Я ринулся за ним, а он ускорил шаг. Вот так мы и добежали на какую-то улочку. А время-то уже не детское. Темнеть начало. И собаки рядом воют-лают. А я их до ужаса боюсь. Дима остановился под фонарем, в тусклой лужице желтого света. Я неуверенно подошел к нему. Ех, то чувство, когда надо задирать голову, чтобы посмотреть другу в лицо. Честно слово, неловко. Думаю, напряжение, которое сгустилось вокруг нас, можно потрогать и всячески ощупать. Я снова решился на отчаянный шаг: - Ну, Дим, понимаешь, нравишься ты мне, - пробормотал я, упершись взглядом в свои кеды. Куда улетели мои язвительно-грубые интонации? - Да, твой лучший друг - гей и при том же влюбленный в тебя по уши, - с долей неподдельной грусти произнес я и почувствовал себя паршиво. Ну, и нахрена я это сказал? Кто меня за язык тянул? Правильно, я сам во всем виноват. И расхлебывать эту фигню тоже мне. - Я, конечно, понимаю, что ты не захочешь больше со мной общаться, - начал я. И куда же моя уверенность вся испарилась? - Но, давай хотя бы останемся дру... Договорить не дали. Меня схватили за то место, где у девушек талия, прижали к себе и, дернув мои длинные волосы назад, чтобы я задрал башку, впились в губы поцелуем. По телу расползлась волна... Счастья. Да, именно лучистого счастья. Меня целует любимый человек, мне приятно, аж плакать хочется. Ой, чего это я не реагирую? Отвлекся я маленько. Сейчас исправим. Я обнял Диму за шею, ответил на поцелуй. Одной рукой закрылся в его мягкие, словно шелк, волосы и привстал на носочки. Да, было не слишком удобно целоваться, но все же... Дима отстранился от меня, тяжело дыша. На его щеках играл румянец; мутновато-зеленые глаза озорно блестели; губы раскраснелись от поцелуев. Вид просто умопомрачительный. - Ты идиот, Леш, - томно выдохнул мне в щеку Дима. Это было оскорбление личности. - Обоснуй, - вкрадчиво полюбопытствовал я, глядя на его раскрасневшуюся щеку. - Ты идиот. Раньше, что ли, не мог признаться? Я промолчал и, зарывшись руками в его светлые волосы, положил голову ему на плечо. Мне так хорошо. - Хорошо, - отстраненно пробормотал я, поднимая голову с его плеча и начиная водить враз пересохшими губами по его шее. Он усмехнулся и, схватив меня за подбородок, коснулся своими губами к моим невесомым поцелуем. Дима обнял меня, а я обнял его в ответ. Такая идиллия. Чем не муж и жена? Тьфу. Муж и... муж? Ладно, пока-что обойдемся бойфренд и его бойфренд. Но я больше смахиваю на герлфренд. Плоскогрудая герлфренд с резкими чертами лица. Ай, да какая разница. Дима разорвал наши теплые объятья и взял меня за руку. Его рука такая же теплая, как и он саам, немного шершавая, но это не меняет дело. Мне до ужаса приятно. - Дим, - подал голос я. Он промычал что-то невразумительное. - Почему ты с Олей встречался и говорил, что она особенная? Я прижался к его плечу своим и закинул голову назад, глядя в его неповторимые зеленые глаза. - Провокация, - ответил он, хмыкнув. - Кого? - Тебя, идиот, - хохотнул Дима, а я его легонько треснул по груди свободной рукой. - Ну и зачем же? - Потому что я неровно к тебе дышу, - прошептал Дима, и в следующую секунду я был прижат к его груди с запрокинутой головой, а мои губы терзали поцелуями. Они опьяняли. Так счастливо я себя ни разу не чувствовал. Ну, или чувствовал, не помню... Поверьте, если вы будете целовать губы любимого, у вас внутри как будто что-то взорвется. Отвечаю вам, это - счастье.