In Ink we Hide

      На мгновение все было отлично. Даже несмотря на избитое, истекающее кровью тело, это лишь малая цена улыбки Тевкра, и Чайльд с удовольствием заплатит любую цену. Для Тевкра, для Тони, для Антона. Для всех них.       Чайльд, прячась за колонной Северного Банка, наблюдал за младшим братом, прощающегося с Люмин, и все было отлично.       Когда Тевкр протянул одно из его писем, сунул его в руки пораженной Люмин, больше ничего не было отлично.

***

      Чайльд не был идиотом.       Он знал, она особенная. Он слышал о её приключениях в Мондштадте и собственными глазами видел её доблесть. Черт, он даже почувствовал её силу, что соответствовала его. Возбуждение толчками прошло по его позвоночнику, когда злость о потере чертового Гнозиса была подавлена.       Достойный соперник.       И она, достойный соперник, не могла увидеть его уязвимую сторону. Ту, писавшую письма, которые предназначалась лишь для глаз его семьи. Ту сторону, что рассказывала про её силы в поединке, про ее глаза, горящие огнем, когда она удивлялась, грубость в её голосе, когда она вызывала ветер и била камнями в противников, пока от них не останется лишь пыль.       Вечерний бриз гавани пахнет морской солью в сочетании с ладаном , который можно получить с рук ночных торговцев, пытающихся привлечь потенциальных покупателей в свои прилавки рядом с причалом. Золотые глаза Люмин мерцают, отражая слабый свет уличный фонарей.       Верно. Он так восторженно говорил о красоте этой прекрасной молодой девушки, из-за чего Тоня безжалостно дразнила его в ответ.       Ему действительно стоило прекратить говорить о ней, но он так скучал по семье, и на мгновение он насладился мыслю, что говорил о ней лишь как о друге. Это помогло ему чувствовать себя лучше, так что он писал, писал и писал.       И Тевкр сказал Люмин, что она обязана навестить их, что он не может дождаться новую сестру, которая вернет большого братика в Снежную.       Он говорил Тоне, чтобы в следующий раз она спрятала эти чертовы письма.       — И что это было, мой дорогой Тарталья? — окликает его Люмин.       Ах. Его пальцы дергаются на предплечье. Нервозность ему не к лицу, он понимает, осознавая, что его напряженную осанку видно, вопреки его попыткам выглядеть естественнее. Что ж, оправдываясь, его тело болит, как с…       — Ох, я не знаю, моему младшему братику стоило подумать лучше, чем отдавать это первой прекрасной леди, которую он мог найти?       Внезапный комплимент работает, Люмин моргает и качает головой, слегка надув губы. Мило.       — Если я правильно помню, он уже знал меня.       Чайльд скрипит зубами. Тут лишь его вина за неудачную фразу. «Да, хорошо, я мог бы немного поговорить о тебе».       Он наблюдает, как Люмин снова моргает, её шокированное выражение лица превращается в озорство. Ой, ой. — Неужели? О твоём достойном сопернике? Что, эй!       Чайльд пользуется преимуществом роста и взъерошивает ей волосы, даже если это означает, что может быть сброшен в море. Её писк и попытка ударить его по руке того стоили.       И он не делал так еще до Золотой Палаты…       Вероятно, она чувствует тоже, что и он. Её пальцы осторожно отталкивают его руку с неловкой улыбкой, от которой у него крутит живот. «Да, один единственный способный сражаться со мной на равных. А теперь, пожалуйста, письмо?»       К её чести, Люмин не смеётся и не дает никаких умных комментариев по поводу проявления небольшой уязвимости. Он бы показал часть себя, если бы подразумевало возвращение письма назад. Люмин лишь кладет конверт из кармана своего платья в ожидающую ладонь.       — Я не читала, если тебя это беспокоит.       Ох.       Любознательность берет верх над Чайльдом, как обычно бывает, и чаще с ней. «Почему?»       — Ммм, ибо это личное, не так ли? Тевкр рассказывал, что ты упоминал меня и мне было любопытно, но…, — Люмин вздыхает, потирая голые руки, чтобы согреться от холодного ночного бриза. — Это все еще нечто дорогое и предназначенное твоей семье, и помимо того, — добавляет она с легкой улыбкой, — Он уже рассказал, что ты никогда не говорил ничего плохого, так что я полагаю, что могу тебя отпустить.       Волна облегчения захлестывает Чайльда настолько, что он тут же смеется. Естественно, благородная Люмин никогда бы так не сделала бы. О чём он думал?       — Спасибо, — фыркает Чайльд, чувствуя, как лицо расплывается в широкой улыбке. — Это правда много значит для меня.       Она улыбается в ответ, пожимая плечами, и потирает руки. — Ничего особенного.       На миг он задумывается. Да, она его враг, но друг тоже, верно?.. Не то чтобы у него много друзей за пределами Фатуи. Для него все они деловые партнеры, с которыми он общается только в случае необходимости, причем Чжунли представляет собой странное сочетание того и другого.       Пока, ну… пока он только играл с Чайльдом, как на чёртовой скрипке.       Он слышит, как зубы Люмин стучат, привлекая его внимание. Чайльд хочет ее дразнить, что она забыла принести кофту, но он вспоминает, как она гналась по всему Ли Юэ, а потом застряла в проклятом центре исследования руинных охотников.       Так что Чайльд снимает свою ромбовидную рубиновую брошь, которая удерживает его шарф от падения, стягивает ткань с шеи и накидывает на плечи Люмин.       Учитывая ее миниатюрность, шарф работает чудесно, прикрывая голые плечи и открытую спину, даже со слегка изодранными концами шарфа. Большие золотые глаза моргают по-совиному из-под светлой челки, и он нежно гладит её по голове.       — Лучше?       Кивок. Её щеки краснеют, потому Чайльд предполагает, что его шарф отлично справляется с холодом.       А затем, когда он собирается предложить им вернуться на ночь, Люмин снова удивляет его.       — Можешь сказать в следующий раз, когда ты соберешься в Снежную?       Чайльд, надо отдать ему должное, изо всех сил старается скрыть удивление. Он выгибает бровь, глядя на Люмин, ожидая, пока та избавится от собственного волнения и добавит:       — Тевкр, он… я обещала ему, что навещу его с его старшим братом.       — Я вижу….       Больше похоже на то, что это Тевкр дал ей обещание, но она похоже никогда не была против этой идеи. Во всяком случае, она звучала стремящейся выполнить сказанное обещание несмотря на то, что оно находилось на опасной для неё территории.       Чайльд рискованно поднимает взгляд на Люмин, находя глаза, что выжидающе смотрят на него.       Его рот двигается, прежде чем он успевает подумать.       — Конечно, я возьму тебя с собой.       Так много для достойного противника. Он не может устоять даже перед одним умоляющим её взглядом за пределами чертового поля битвы. И напоследок её яркая улыбка стоит того, заставляя его собственные губы скривиться в улыбке, которая становится шире, когда её руки быстро обнимают его за талию, бормоча «Спасибо!». Больше не неловко, и он больше не скрывает эту постыдную его сторону. Это… странно, но приятно, Чайльд находит, что жаждет большего.       Это так быстро, но для него это может длиться часами.       Когда они отстраняются, Люмин краснеет еще больше, и он тоже, когда ее рука обнимает его за рельефное предплечье, напряженное от волнения. Они гуляют по ночным улицам, никуда не торопясь, наслаждаются видом, пока он не покидает её возле дверей постоялого двора, в котором она остановилась.       Они не разговаривают. Он не чувствует надобности, сжимая её руку время от времени, и получая то же от нее.       Когда они прощаются, Люмин пытается вернуть шарф. Чайльд говорит, что она может вернуть его завтра, если будет свободна, и возможно они смогут устроить поединок на окраине гавани.       Люмин ухмыляется, обещая оставить его целовать пол. Чайльд смеется в ответ, но ему нравится предвкушение битвы с ней, так что он с удовольствие принимает ее насмешки. Боги, он любит это. Он любит драться с ней, пока его мускулы не завопят болью, пока его меч и кинжалы не сломаются в столкновении; пока край её меча указывает на его шею, когда одно неверное движение может стоить ему жизни; и пока он не прижимает её к стене, их прерывистое дыхание смешивается, тогда как он держит стрелу на против её сердца.       Ему нравится она. Сражаться с ней. Все о ней.       У него не было другого соперника. Однажды она даже посетит Тевкра с ним, как и обещала.       Он действительно с нетерпением ждет.       Но сначала он напишет письмо Тоне.