Мерцание

Джейсону восемнадцать, и он не знает, что делать со своей жизнью. Отец давит на него, и сразу после школы приходится поступать в местный колледж, от которого вскоре Джейсона начинает жутко тошнить. Ему не нравятся ни предметы, ни кислые рожи однокурсников, ни тупые преподаватели, способные только смотреть на тебя как на говно, хоть сами по уровню интеллекта недалеко ушли от своих же студентов. И особенно бесит его этот ебучий предмет - «история и философия», по которому он в очередной раз заваливает зачёт. «История и философия». Джейсон нервно дёргает уголком губ. Почему вообще в таком сочетании?? Ебал он в рот и ту, и другую. - Ну что ж, Колчек, похоже, вам повезло, - преподаватель по ИиФ смотрит на него поверх очков. - Я через неделю увольняюсь, а новый преподаватель более лоялен даже к совсем… тупым безнадёжным студентам. Джейсон еле удерживается от того, чтобы ехидно не фыркнуть. - Свободен, - машет рукой очкастый в сторону Колчека. - Как скажете, - всё же не удерживается от ехидства в своем голосе Джейсон, но недовольной миной преподавателя, обращенной ему вслед, уже насладиться не может. В коридоре его ждёт Ник - пожалуй, единственный, кто в достаточной мере скрашивает его пребывание в этой дыре. Лучший друг, хули. - Ну как? - ловит недовольный взгляд Колчека. - Снова мимо? Джейсон молчит, но Ник и так всё понимает по сжатым губам, нахмуренным густым бровям и раздражённому взгляду исподлобья. - А сам чего такой грустный? Хер сосал невкусный? - Шуточки твои… - морщится Ник. - Да… пошли, сейчас всё расскажу. Живут они уже год в одной комнате общежития, и две её половины выглядят словно ад и рай. На половине Ника - всегда дикий беспорядок, вещи валяются где попало, книги на полу, джинсы на столе, зубная паста и сигареты на кровати - чёрт ногу сломит. А ему так удобно, говорит - творческий беспорядок. Половина Джейсона напротив - как после генеральной уборки: кровать идеально застелена, на столе карандаши разложены словно под линейку, одежда всегда на своем месте и безупречно отглажена. «Прям какие-то военные замашки», - всегда удивлялся Ник, хотя по Джейсону и не скажешь. - Воспитание, - угрюмо объяснял Колчек, никогда не вдаваясь глубже в тему. - Ну, рассказывай, - Джейсон устало опускается на кровать, утыкаясь лицом в свои руки, с силой прижимает ладони к глазам, потом откидывается на спину. - Помнишь ту девушку, Рейчел? - Ту, про которую ты мне уже месяц мозг полощешь? Нет, не помню. Ник усмехается, потом снова грустнеет: - Сегодня наконец поцеловал её. - И? - Джейсон заинтересованно настораживается. - И ничего. Джейсон убирает руки с лица, приподнимается на локтях: - Кого это когда останавливало. - Её, - Ник раздраженно пинает лежащий на полу учебник по «Истории и философии». - Её! Порвала со мной, говорит, не хочет тратить время на… на… пустого. Джейсон хмыкает. Мало приятного в том, чтобы оказаться пустым. Ему нечасто удавалось увидеть, каково это - встретить своего соулмейта и быть вместе с ним. В колледже таких парочек было немного. Возможно, потому что проявление «родственности душ» было довольно интимным: при поцелуях происходило что-то необычное. Необычность очень сильно варьировалась: у большинства на месте ласк оставались многоцветные отметины, к счастью, исчезающие в течение нескольких минут - не совсем приятное и красивое проявление, но тем не менее даже такому Джейсон завидовал, хоть и не хотел себе в этом признаваться. Между другими в прямом смысле начинали проскакивать искры — вот это уже было более красиво. Ещё было очень эффектное изменение температуры - от места поцелуя начинал подниматься пар или наоборот - морозный воздух. Были и другие редкие проявления, но о них Джейсон только слышал. Пустыми называли тех партнеров, которые не вызывали никакого отклика «родственности душ», и это простое слово в их мире было почти что оскорбительным. Никому ведь не хотелось быть пустым для того, кого хочется целовать. Поэтому первый поцелуй был очень волнительным событием. Джейсон поначалу очень сильно хотел встретить своего соулмейта, но поцелуй с нравящейся девчонкой вызвал у него только выскочивший на следующий день герпес. Неприятненько… После того было у него ещё несколько попыток, но он особо ни в кого и не влюблялся. Несмотря на это, множество парочек нисколько не смущало отсутствие «родственности». Но вот зазноба Ника оказалась не из таких. Тем больнее его лучшему другу стало тогда, когда они случайно застали Рейчел в обнимку с новеньким - Эриком Кингом, кажется, так его звали. Не очень приятная личность, как отметил про себя Джейсон. Лучшие друзья только вышли во двор после очень нудной и длинной лекции по праву. День был солнечный, тёплый - самое начало осени. Парочка стояла под раскидистым клёном: руки Эрика - вокруг тонкой талии Рейчел, крепко прижатой к стволу дерева, а её - расслабленно лежащие на его плечах, зарывающиеся в недлинные светлые волосы на его затылке. Эрик нежно касается губами девичьей шеи, поднимается выше, целуя медленно и чувственно. Отстраняется - у обоих от мест прикосновения губ поднимается искристый морозный воздух. Рейчел смеется так светло, что даже у Джейсона что-то внутри на секунду вздрагивает, заражаясь этим искристым счастьем. Соулмейты, без сомнений. - Ну ты только посмотри… - Ник выглядит, будто побитый щенок. - Он тут сколько вообще - неделю, две?? - Такова судьба, Никки, - Джейсон хлопает друга по плечу, и тянет за собой. - Никогда не знаешь, когда ебанёт. Хватит так пялиться, а то дыру в нём прожжешь. «Никогда не знаешь…» Следующая лекция - по ненавистной «Истории и философии». Они входят в аудиторию, садятся на излюбленные места в середине, Джейсон устраивается поудобнее, потом поднимает взгляд на кафедру, застывает на добрые пару минут. И понимает - ебануло. Новый преподаватель что-то раскладывает перед собой, сосредоточенно готовясь к лекции, потом растерянно поднимает голову и смотрит прямо в широко раскрытые глаза Джейсона. ВОТ БЛЯДЬ И как он жил вообще восемнадцать лет без этого взгляда?.. Так проходят ещё несколько долгих мгновений, пока учитель с заметным усилием не отрывает от него своих тёмно-карих глаз. И начинает говорить. БЛЯЯЯЯЯДЬ… Джейсону с трудом удаётся соображать, ЧТО он там говорит, но от тембра голоса у него начинает сладко ныть где-то под сердцем. В голове шумит, и он буквально чувствует жаркую волну краски, приливающей от шеи почти до кончиков ушей. - Эй… Ты чего? - удивленно тормошит его за плечо Ник. - Плохо что ли? - Нет, наоборот, - отвечает Джейсон, тут же прикусывая язык. Ник складывает два и два и удивленно тянет: - Во дела… - Завались, - красный Джейсон сгибается практически пополам, стараясь слиться с партой, утыкается носом в конспект. Нервно теребит карандаш во вспотевшей ладони. Внутри у него бушует буря и мысли мечутся разноцветными рыбками. Вот это накрыло… Глубокий медленный вдох, прикрывает глаза. - Может тебе водич… - Да заткнись ты уже! - шипит Джейсон, косясь на секунду замершего мистера Османа. - Не привлекай лишнего внимания, блядь! - Ладно, ладно, - Ник сочувственно замолкает и снова сосредотачивается на лекции. Минут через пять Колчеку удается прийти в более-менее адекватное состояние. Он украдкой разглядывает нового преподавателя, пока тот увлеченно рассказывает очередную тему: высокий, смуглокожий, широкие плечи, красивые крепкие предплечья с проступающими венами - Джейсон отвлеченно думает, что Салим (так его зовут) без труда смог бы поднять его на руки - торс, сужающийся идеальным треугольником к узким бедрам. Довольно молодой на вид для преподавателя такой серьезной параши, как «История и философия». Джейсон с удовольствием отмечает, что и мистер Осман то и дело бросает на него настороженные мимолетные взгляды. После окончания лекции учитель поднимает руку, привлекая внимание уже начавших галдеть студентов и чуть более громко говорит: - Попрошу остаться на пару минут мистера Колчека, пожалуйста, - и, кажется, молится про себя, чтобы Колчеком не оказался тот отчаянно покрасневший и разглядывающий его во все глаза паренёк. Джейсон нервно усмехается про себя, когда подходит к кафедре - легко им явно не будет. — Это я, - взгляд средне-карих глаз скрещивается с тёмно-карим, и Джейсон почти что чувствует, как учитель отчаянно вопит внутри, хотя внешне это едва ли проявляется. - Гхм, - Салим прочищает горло, смаргивая долгий визуальный контакт. - У вас проблемы с зачётом, как я вижу, Джейсон. Колчек балдёжно щурится, впервые слыша этим низким, обволакивающим каждую клеточку его тела голосом своё имя. Разве что не мурлычет, неосознанно падаваясь вперед, ближе к Осману. - Типа того, - отвечает, нервно переминаясь с ноги на ногу. - Прежний преподаватель считает, что вы неспособны сдать его предмет даже с десятой попытки. Он даже оставил мне своё «Досье по дебилам», - Салим берет с кафедры жёлтую папку. - И ваша фамилия там фигурирует чуть ли не в главной роли. Учитель снова смотрит в глаза Джейсону, но теперь взгляд расслабленный и даже какой-то тёплый. - И что вы об этом думаете? - Я - не он, - Осман усмехается и отправляет «Досье по дебилам» прямо в мусорное ведро. - Начнём с чистого листа. Для начала вам не помешало бы поднабрать ещё баллов: напишите дополнительную работу, тема свободная. У вас неделя. Джейсон согласно кивает. Пусть его и тошнит от предмета, но теперь появилась неслабая мотивация, чтобы в очередной раз не ударить в грязь лицом. Всю неделю они с Салимом постоянно переглядываются: на лекциях, в столовой, во время перерывов во дворе, когда ненароком встречаются. Джейсон смотрит жадно, нетерпеливо, как в последний раз. Салим – немного опасливо, но очень нежно и тепло. - Ты втрескался в препода, - уверенно констатирует довольно очевидный факт Ник, посмеиваясь над корпящим днями и ночами над сочинением Джейсоном, - Даже УЧИШЬСЯ старательно, вот это новость! - Весело пиздец, - бурчит Колчек, а у самого только и мысли, что о следующем дне, когда он понесёт сдавать свою дополнительную работу. - А вдруг он твой соулмейт? - Никки, не дави на больное, - а перед глазами уже стоит картинка, как Салим мягко берёт его лицо в свои ладони и целует неторопливо и чувственно. Или наоборот - резко, жарко и мокро - Джейсон ещё не решил, как ему хочется больше. Наверное, его устроит любой вариант. - А не смущает тебя, что он мужик, да ещё и старше лет на десять? - А может тебе варежку завалить, дружище?? Или у нас сегодня торжественный вечер обсуждения моей личной жизни? - Ну всё, всё, - Ник примирительно поднимает ладони. - Молчу. На самом деле возраст Джейсона особо не волнует - Салим, без сомнений, выглядит охуенно и молодо. А вот насчёт пола… Джейсон вырос в семье с отцом-военным, и вбитые чуть ли ни с детства установки перебороть было непросто. Точнее, ему так казалось. От Османа его вштырило так, что о том, что он вообще-то мужик и это как бы не совсем нормально, он вспомнил только когда об этом заговорил Ник. Джейсон отрывается от работы - буквы и цифры в глазах уже прыгают. Хочется немного расслабиться, подышать воздухом. - Дай-ка сигаретку, - просит Джейсон у Ника, потирая уставшие глаза. Курил он крайне редко, да метко - только в самые напряжённые и тяжёлые моменты. - На кровати возьми, - машет рукой Ник в сторону своей берлоги (по-другому и не скажешь). Джейсон берёт тонкую сигарету из полупустой пачки, захватывает лежащую рядом зажигалку и сбегает по ступенькам: курить в окно не хочется, хочется ещё и ноги размять, послушать ночную тишину в кампусе. На улице пусто и немного прохладно - то, что надо. Он отходит на приличное расстояние от главного входа и устраивается под крышей между двумя колоннами, подпирая правую плечом. Чиркает зажигалкой, с непривычки опаляя немного кончики пальцев, подносит прыгающий огонёк к зажатой в зубах сигарете, прикуривает. Запрокидывает голову, выпуская дым, смотря в ночное небо, усыпанное звёздами – красиво, пиздец. - Бросали бы вы это - вредная привычка, - слышит Джейсон откуда-то из-за плеча и аж вздрагивает, потому что уже по первому звуку узнаёт, кто это. Салим подходит со спины, останавливаясь у левой колонны, смотрит на Колчека с улыбкой. Тот мгновенно подбирается весь, отзывается, замечая между длинных пальцев преподавателя уже наполовину скуренную сигарету: - Вы бы для начала хороший пример подали, - кивает на тлеющий окурок. Осман задумчиво смотрит на уже потухшую сигарету, потом неожиданно легко соглашается: - Ты прав, - и изящным щелчком пальцев отправляет ту в ближайшую урну. Джейсон хмыкает, тушит свою и отправляет следом за окурком преподавателя. - Вообще я очень редко курю, примерно раз в пару месяцев, когда уж совсем херово, - говорит Колчек, пряча руки в карманы и нахохливаясь, как мёрзнущий воробушек. - И правильно делаешь, Джейсон, - молодой мужчина скрещивает руки с подвёрнутыми до локтя рукавами светлой рубашки. – А я вот грешен, по полпачки почти каждый день. Джейсона начинает накрывать уже от того, как Осман произносит его имя. Уже хочется скинуть с себя одежду и прыгнуть к нему в объятия, ей-богу. - Но, пожалуй, с этого момента придётся бросить, раз так договорились. С чистого листа, - Салим улыбается, потом шарит по своим карманам, достаёт сигаретную пачку и выкидывает в урну. Заглядывает Джейсону в глаза, и у того вместо мыслей в голове остаются только искрящиеся звёздочки. Кажется, Осман это замечает, потому что смотрит уже совсем не по-преподавательски нежно и интимно. Глаза у него такие… тёплые что ли, успокаивающие. Красивые. - Как дела с сочинением? – мягко спрашивает Салим. – Мне бы не хотелось заводить новую папку по дебилам. Джейсон на секунду замешкивается, собираясь возмутиться, но потом видит, как Салим хитро и добродушно улыбается – шутит так с ним. Или флиртует?.. Господи, ну и мысли лезут в горячую голову. Пора ему валить отсюда. - Считай, готово. - Тогда жду тебя завтра в моём кабинете после занятий? – Салим отталкивается от колонны, к которой прислонялся, собираясь уходить. В воспалённом мозгу Джейсона это звучит почти что как приглашение на свидание, и он старательно отводит глаза, утвердительно мыча что-то в ответ, благодаря вселенную за то, что поблизости нет достаточно ярких фонарей, ибо сейчас он чувствует себя, как сияющая красными огоньками рождественская ёлка. Но Салим знает, как добить его окончательно: на прощание он протягивает ладонь и пару раз похлопывает Колчека по плечу. Ночь у Джейсона проходит крайне неспокойно. Сначала он не может уснуть от нервного перенапряжения, а потом ему снится такое, что по утру даже стыдно вспоминать, хотя обычно он не из тех, кого смущают подобные вещи. Ник недовольно бурчит о том, что Джейсон своими стонами (что, блядь?..) не давал ему спать полночи, за что не совсем заслуженно получает учебником по «Истории и философии» прямо по затылку. День пролетает быстро, и вот Джейсон уже стоит у двери кабинета, сжимая в дрожащих руках вымученную, но, на его взгляд, почти что идеальную работу по этому дурацкому предмету. Глубокий вдох. Выдох. Не помогает. Ещё один. И ещё, для уверенности. Едва он собирается постучать, как дверь перед его носом распахивается, и Салим почти без удивления смотрит на замершего у порога Колчека. Как чувствовал, блядь. У Джейсона закрадывается робкая надежда: может, и правда этот идеальный по всем параметрам мужик – его соулмейт? Хм, мечтать не вредно. - Проходи. Джейсон заходит в кабинет. Уютно. Широкий письменный стол боком у окна, удобный офисный стул. Большое зеркало сбоку. Перед столом – пара кресел, книжные шкафы вдоль обеих стен, заполненные литературой по этой глупой херне. «История и философия», мать её… - Присаживайся, - Салим широким жестом указывает на кресло, забирая из дрожащих пальцев папку с сочинением. Мимолетно задевает тыльную сторону ладони, посылая вдоль позвоночника Джейсона волну приятных мурашек. Джейсон опускается на сиденье, Салим через стол между ними – тоже. Начинает читать. Джейсон впервые находится настолько близко к нему при свете – меньше, чем в метре. Плавно скользит взглядом по вечно обнажённым предплечьям с закатанными рукавами рубашки (сегодня – чисто-белой), по длинным пальцам с чётко-очерченными костяшками и чуть выпуклыми венами, усиленно отгоняя от себя навязчивые мысли о том, ЧТО могли бы сделать с ним эти руки. НИХЕРА у него не выходит. Джейсон тяжело сглатывает вязкую слюну и поднимает взгляд, но от того легче не становится. Верхние две пуговицы у Салима расстёгнуты, открывая вид на крепкую шею и ключицы. И как же безумно хочется прикоснуться к ним своими губами и увидеть на месте прикосновения многоцветный синяк. Или искры. Или поднимающийся пар. Хоть что-то. Ещё выше – Салимово сосредоточенное лицо. Тёмные глаза обращены к тексту, зрачки бегают справа налево (читает Салим удивительно быстро), чёрные ресницы подрагивают. Он щурится в некоторых местах работы и мягко облизывает губы. Нечестно. Нечестно, думает Джейсон, сжимая лежащие на столе ладони в кулаки. Если всё это безумное наваждение, вся эта… любовь (и Колчек чётко это осознаёт – он действительно влюбился) окажется невзаимной или пустой… Вселенная, какого хуя? Ему одновременно и страшно хочется узнать это, и… просто страшно. Салим наконец заканчивает чтение, отрывает взгляд от бумажных листов. - Это просто идеально, Джейсон. Серьезно. - Ну, у меня была мотивация, - Джейсон поднимает свои усталые глаза и застывает, наталкиваясь на мягкий, ещё более тёмный, чем обычно, взгляд преподавателя. Воздух вокруг них, кажется, нагревается на десяток градусов от одного лишь этого взгляда. Салим протягивает свою руку ко всё ещё сжатой в кулак руке Джейсона - тот поддается - и расправляет напряжённые пальцы, проводит нежно подушечками по раскрывшейся ладони, осторожно подтягивает к своим губам. Джейсон чуть не давится собственным вздохом. - Могу я?.. - спрашивает учитель почти шёпотом, и Джейсон понимает: Салиму тоже страшно. Он тоже боится оказаться пустым для Джейсона. Губы Османа застывают на секунду в миллиметре от отчаянно бьющегося пульса на запястье, он бросает быстрый взгляд на Джейсона и, наконец, прикасается. Джейсон не дышит: он завороженно наблюдает, как от места поцелуя под кожей по его венам расходится тёплый золотистый свет. То яркий почти добела, то тусклее - будто бьющееся сердце - и затухает волнами по мере расхождения. Мерцание. Самое редкое проявление. Охуеть. Пусть идут нахуй Кинги со своим искристым-хуистым морозным воздухом. … Джейсон и не помнит, как оказывается сидящим верхом на бёдрах Салима (вроде бы, он перелез прямо через стол?..), врезаясь в его тёплые мягкие губы. Зарывается своими пальцами в его немного жёсткие волосы, обнимает за затылок, скользит на ключицы, проскальзывает ладонью под воротник рубашки, на плечо, отчего с губ Салима срывается длинный томный вздох. Джейсону так его мало, так хочется приникнуть к нему всем телом – голой кожей к его обнаженной коже. Ласки сносят крышу напрочь: Салим целуется как господь бог. В комнате почти темно – только тускло горит настольная лампа – и Джейсон то и дело косится в зеркало сбоку, жадно наблюдая, как они оба мерцают. И ему хочется зацеловать своего обретённого соулмейта целиком, чтобы сиял как новогодняя гирлянда – с головы до ног. Салим тяжело дышит, сжимает свои широкие ладони на бёдрах Джейсона, скользит ими под футболку, оглаживает поясницу и спину – чувственно, крепко, будто бы мечтал всю жизнь только об этом. Касается жарким дыханием шеи, мокро облизывает от кадыка до подбородка, наслаждаясь тем, как мерцают вены и артерии под кожей. Весь его, целиком и полностью. Эта мысль сводит с ума. Они снова сплетаются языками - гладко, влажно, глубоко. Джейсон чувствует, как вся кровь уже давно отхлынула в другое место, и теперь сидеть на Салиме становится жутко неудобно – ведь у того такая же проблема. Джейсон начинает двигаться: плавно покачивается вперед-назад, вперед-назад, каждый раз прижимая собой каменный стояк в брюках у Салима. Тот плотно сжимает веки, упираясь своим влажным лбом в горячий лоб Колчека, протяжно и глухо стонет, стараясь сдержаться. - Хорошо, да? – Джейсон плотнее прижимается своим телом, елозя и ёрзая ещё сильнее. - Джейсон… Остановись, - Салим открывает глаза: зрачки почти закрыли радужку, взгляд поплывший – красота. - Что?... – Джейсону кажется, что он ослышался. - Я буквально у тебя на члене сижу, точно хочешь остановиться? - Не достаточно буквально, – улыбается Салим, мгновенно вгоняя парня в краску по самые уши. Нежно касается его щеки тыльной стороной ладони: - Нам нужно остановиться. Мы в рабочем кабинете, кто-то может войти. Да и… я не думаю, что нам стоит заходить дальше в нашем статусе. Джейсон чуть отстраняется, хмуря брови: - Статусе? - Учитель и ученик. - Ты сейчас серьезно? - Вполне, - Салим гладит Джейсона по волосам на затылке. – Даже несмотря на «родственность душ» следует соблюдать субординацию. - О субординации заговорил, ха? А когда свой язык ко мне в рот засовывал – не думал о ней? – Джейсон нависает над иракцем, томно прикрывая глаза и пытаясь расстегнуть молнию на его брюках, но Салим мягко перехватывает его руку. Качает головой. Джейсон недовольно оседает, но подчиняется. - И вообще… Давай сначала узнаем друг друга получше? Как тебе идея? – спрашивает Салим, переплетая свои пальцы с пальцами Джейсона. - На свидание меня приглашаешь, что ли? - Типа того. - Я подумаю, - хмыкает Колчек в ответ. - Тогда подумай у себя в комнате, - Салим легко касается его губ своими и, подхватывая под бедра, скидывает с себя, обнимает за талию, направляя к выходу из кабинета. - Эй, чего так резко-то! – возмущается Джейсон, когда сильные руки соулмейта уже легко подталкивают его за порог. - Спокойной ночи, Джейсон. Завтра скажешь, что решил, - и нагло подмигивает самым нахальным образом, закрывая дверь. В коридоре пусто. Джейсон разочарованно и немного зло стоит в темноте со всё ещё железным стояком и понимает – дрочить этой ночью он будет как никогда яростно. Сегодня Нику будет очень трудно выспаться.