рядом

Словно первые шаги малолетнего ребёнка, робко, почти испуганно, но в то же время достаточно быстро, лучи утреннего солнца, отсвечивая розовато-жёлтым, просачивались в прежде освещаемую лишь искусственным светом маленьких, но ярких ночников, комнату, проходя сквозь полупрозрачные занавески. Две фигуры, склонившие свои головы к полу, усердно всматривались в предметы своей, судя по всему, затянувшейся работы. Дэвидсон, прилагая всевозможные усилия для того, чтобы держать утомлённые глаза открытыми, продолжал вновь и вновь перечеркивать строки многочисленных предложений в толстой тетради, спустя минуту заменяя их рифмами уже совсем новых, ранее не появлявшихся на этой странице слов, и лишь для того, чтобы спустя ещё две с громким вздохом резким движением руки вырвать исписанный простым карандашом лист. Тонкие пальцы быстро крутили в руке карандаш, а короткие ногти испачкались в синей пасте ручки, валявшейся в метре от фигуры мужчины. Раздвинув ноги по бокам и согнув их в коленях, он нервно постукивал правой стопой, пытаясь остановить бегущий, как ему казалось, со скоростью света поток мыслей и идей хоть на секунду. Карие, почти чёрные глаза, держать которые открытыми становилось постепенно всё тяжелее и тяжелее, судорожно, как будто борясь с подступающим сном, шастали по исписанной бумаге, перепрыгивая с одной страницы на другую. Губы погрузившегося в работу брюнета, несмотря на очевидную усталость и недостаток сна, вдруг дрогнули в лёгкой, едва заметной стороннему наблюдателю улыбке. Резко перехватив карандаш в более удобное положение, он начал корявым почерком писать одно предложение за другим, периодически делая небольшие паузы и ставя многоточия вместо слов. Второй силуэт, занимавший значительно больше пространства, чем Джордж, в очередной раз поменяв положение тела, стараясь хоть как-то притупить накопившуюся за долгие часы работы боль в позвоночнике и бёдрах, удобно устроился на деревянном полу, склонив голову к изрисованным страницам альбома. Ловко крутившийся между огрубевших пальцев карандаш вдруг упал на пол, откатываясь к ногам к тому времени уже засыпающего Дэвидсона. Прежде обхваченная длинными пальцами тетрадь теперь валялась неподалёку от своего хозяина. Карандаш с почти окончательно исписанным стержнем откатился вправо. Взгляд младшего, проследовав за собственным выпавшим из рук карандашом, упал на фигуру мирно спящего брюнета. Губы расползлись в едва заметной, но в действительности полной обожания и нежности улыбке. Не желая оставлять возлюбленного на холодном полу, Клэй опустился на деревянную поверхность, выключая расставленные по комнате миниатюрные ночники и собирая принесённые ими из их общей спальни телефоны, листы бумаги, тетради и плед. Стараясь не потревожить задремавшего на полу Джорджа, блондин, создавая минимальное количество шума, двигался в сторону просторного белого подоконника, впоследствии оставляя там все не необходимые им на данный момент вещи. Положив два телефона в боковой карман клетчатых пижамных брюк, Клэй сделал ещё несколько шагов в сторону мирно спящего тела. Присев на корточки, настолько деликатно, насколько он только мог это сделать, блондин, положив правую руку на плечо брюнета, начал легко, почти неощутимо трясти того, пытаясь разбудить возлюбленного, не переставая нашептывать тихие успокаивающие нежности и обещая перенести его в удобную постель. Старший, издав недовольный протяжный вздох, лишь протянул руки к любимому, давая своё немое согласие. Тэйкен, лёгким движением подхватив Дэвидсона подмышки и закинув его на себя, с обожанием и каким-то приятным легким трепетом втянул в себя запах ванильного шампуня, ещё не успевший выветриться после вечернего совместного душа. Устроившись поудобнее, Джордж обвил длинные ноги вокруг талии блондина, зарываясь лицом в загорелые ключицы младшего, видневшиеся из-под частично расстёгнутой пижамной клетчатой рубашки. Тонкие руки обхватили торс, прижимая по никому не известной причине всегда тёплое тело. Прикрывая покрасневшие от перенапряжения глаза, старший, не способный на произнесения слов благодарности, не меняя положения своего тела, лишь оставлял небрежные многочисленные поцелуи на покрывшейся венами шее, заставляя Клэя покрываться мурашками. Тэйкен, стараясь сохранять равновесие и обхватывая брюнета за ляжки, слегка наклоняя голову вправо, продолжал нашёптывать такие сладкие слова на ухо прилипшему к нему как коала мальчику. Наконец, преодолев коридор, ведущей к их совместной спальне, Клэй, прижав старшего к себе сильнее, распахнул дверь, незамедлительно проходя к аккуратно заправленной кровати. Приподняв край молочного одеяла, он трепетно, будто опасаясь потревожить и так уже не спящего брюнета, уложил его на левый край кровати. Уже начав отдаляться, он вдруг почувствовал тонкие пальцы на своём запястье. Оглянувшись, он лишь увидел сонные, жалобно смотрящие на него глаза. —Куда ты идёшь? — тихо, почти беззвучно промямлил Дэвидсон из-под тяжёлого одеяла. —Я почищу зубы и вернусь. Обещаю, милый, — с полным умиления взглядом ответил младший. —Останься, прошу. Тэйкен, задумавшись над просьбой всего на несколько секунд, опустился на кровать. Доставая телефоны из кармана пижамных брюк, он положил их на прикроватную тумбочку, выключая единственный использовавшийся на тот момент источник освещения в комнате. Часы показывали 03:26. Первые солнечные лучи, к тому времени уже освещавшие мастерскую и кухню, не проходили сквозь плотные шторы, развивавшиеся на ветру, просачивающемся сквозь приоткрытое окно в самом углу спальни. Наконец, забравшись под холодное одеяло, ещё не успевшее нагреться от тепла человеческого тела, он прижался ближе к брюнету. Старший, развернувшись лицом к Тэйкену и запрокинув ногу на бедро младшего, как будто стремясь устранить любое физическое расстояние между ними, лишь прижался ближе к излучающему тепло телу. Клэй, нежно поглаживая спину Дэвидсона, оставлял смазанные поцелуи на макушке брюнета. Вот так, в объятьях самого любимого и самого любящего для каждого из них человека, Клэй и Джордж наконец чувствовали себя дома.