А был ли он на самом деле?

Когда меня спрашивают, что я чувствую, когда слышу имя «Карлсон», в моей голове всплывают картинки белых стен врачебного кабинета и слишком добрый — я бы даже сказал, притворный — голос детского психиатра, а далеко не весёлые воспоминания о друге. Конечно, в тот момент, я думал только о том, когда же вернётся мой рыжеволосый друг и снова устроит мне настоящее приключение, но мои родители считали, что моё состояние и постоянные разговоры о непонятном летающем человечке переходят границы адекватности. Мама решила, что меня нужно отвести к специализированному врачу, который расскажет мне одну новость. Эта новость, в силу моего тогдашнего возраста, пришлась мне не совсем по вкусу, а точнее я совершенно отказывался верить в то, что Карлсона не существует, что он — просто плод моего бурного детского воображения. В первые пару разговоров с моим врачом я в открытую смеялся на подобные высказывания, затем начинал злиться, доказывая маме уже дома, что больше не хочу ходить к этой непонятной женщине, говорившей такую ерунду. Ведь не я один видел Карлосона! Моим главным аргументом был тот факт, что летающего человечка, живущего на крыше, видела моя на тот момент няня Фрекин Бок. Неужели двоим могло просто привидеться? Но врач всегда переводил тему и игнорировал мои высказывания по поводу этой женщины. Я только лет через пять узнал, что моей «домомучительнице» после последнего визита к нам начали на постоянной основе мерещиться всякие человечки, а позже она вообще чуть ли не слегла в психиатрическую клинику. В общем, мне с детства твердили и вдалбливали в голову, что никакого Карлсона не было, нет и, к моему большому сожалению, не будет. И я поддался этому, поверил женщине в белом халате. То ли мне просто надоело постоянно ходить к ней на приёмы, то ли я действительно стал сомневаться в реальности моего друга. Мне, правда, было одиноко в то время, друзей не было, родители относились хорошо, но всё равно, будто не понимали меня. Словно я говорю им что-то, а они слушают меня из другой комнаты, находясь при этом в наушниках. Повзрослев, я окончательно убедился, что Карлсона никогда не существовало. Он — просто детское воображение. Впоследствии в семье мы никогда не поднимали тему с Карлосоном, мы отрезали этот момент из наших жизней. Мне даже вспоминать не хотелось о нём, потому что любая мысль о тех моментах нагоняли тоску, а в груди разрасталось непонятное чувство, то ли обида, то ли предательство. Я вырос, закончил школу, университет, нашёл себе прекрасную девушку, которая впоследствии стала моей женой. Сейчас я работаю бухгалтером в крупной компании, а жена стюардессой, из-за чего с нашим единственным ребёнком в основном сижу я. Да я и не против. Я всегда стараюсь воспитать сына правильно, что у него не было каких-то там «Карлосонов», но из-за работы иногда не получается уделить нужное количество внимания. — Папа, — услышал я голос позади и неосознанно вздрогнул. Уж слишком ушёл в размышления, что даже не заметил, как окурок сигареты в моих пальцах сгорел почти до конца и вот-вот обожжёт. — Что? — спросил я, кинув бычок в пепельницу. Не люблю курить при сыне. — Что такое? — Я повернулся к нему. — Ты почему ещё не в пижаме? Время видел? — строго произнёс я, оглядывая его с головы до ног. — Но пап, ты же обещал, что поможешь мне собрать железную дорогу и мы поиграем, — обиженно сказал мальчик. Я едва сдержался, чтобы не ударить себя по лбу. Совершенно забыл про своё обещание. На работе был завал, потом ужин надо было приготовить, да отчёты дописать, а потом вообще в размышления ушёл, так время и пролетело. А ребёнок то ждал. Я взглянул на время, слишком поздно, чтобы сейчас играть. — Нет, сегодня не получится уже, — сказал я. — Иди переодевайся, чисти зубы и в постель. — Но папа! — В голосе сына прослеживалась обида, он готов был заплакать. — Никаких «но»! — Я не хотел кричать или ругаться, поэтому старался просто говорить строго. — Ты видел, что я работаю, поэтому не мог поиграть с тобой. Ты прекрасно знаешь, что в 22:30 у нас отбой, — По лицу сына было понятно, что мой тон его совершенно не успокаивает. В его глазах я — предатель. — Всегда ты так! — бросил он и ушёл в свою комнату, хлопнув дверью. Я упал на стул около кухонного стола, поставил локти на его поверхность и положил голову на раскрытые ладони. В последнее время я действительно часто отказываюсь от игр с сыном, но всегда компенсирую это прогулками по выходным. Хотя это, конечно, не заменяет того факта, что я не играю с ним. Не стоило на него так кричать, всё-таки он ещё многого не понимает, надо было помягче. Жена умеет мягко говорить в подобных ситуациях, объяснять проблему на понятном для ребёнка языке, и сын никогда не плакал. У меня пока так не получалось. Первым делом всегда выходят эмоции, а не рациональное мышление. Я сидел на кухне уже минут пятнадцать и размышлял о том, нужно ли поговорить с сыном сейчас или отложить до завтра. Но слова так и вертелись на языке, поэтому я поднялся и отправился в комнату мальчика. Замерев, положив ладонь на ручку двери, я снова задумался и огляделся. Свет в комнате сына не горел, судя по щёлке внизу двери. Неужели спит? Обиделся, наверно и сидит на кровати, обиженно смотря в стену. Я поднял с пола неподалёку его игрушку, — деревянную фигурку щенка — решил зайти с ней, мол, я пришёл не поговорить, а вернуть игрушку, а потом аккуратно перейти к тому, что я должен сказать. Я вернулся и осторожно, словно боясь разбудить, открыл дверь. Кровать сына стояла у стены справа, мне нужно было зайти в комнату и заглянуть за дверь, чтобы увидеть её. Сначала, приоткрыв небольшую щёлочку, я увидел темноту, освещённую тусклым светом из окна, а когда сделал шаг внутрь, то понял, что мой сын лежит в постели. Но меня удивило намного больше совершенно другое, а именно непонятный силуэт около кровати. Свет из окна светил прямо на меня, из-за чего непонятную тень было совершенно не разобрать. Понятно было только то, что «это» сидит спиной ко мне и, кажется, не знает, что я зашёл. Я увидел, как силуэт осторожно и как-то ласково погладил сына по плечу. Я понял, что ничего не делаю, а у меня в доме какой-то незнакомец пристаёт к моему ребёнку! Когда я набрал воздуха в лёгкие, чтобы закричать, тень вдруг поднялась с кровати — оказалось, что незнакомец очень маленького роста — и пошёл к окну. Освещение окна позволило мне чуть лучше разглядеть непонятную тень. Игрушка, что я держал в руке, с приглушённым звуком упала на пол. Силуэт замер и осторожно повернулся в мою сторону, а я перестал дышать. Я отказывался понимать, что происходит, рациональное мышление буквально кричало, что всё это глупый розыгрыш или игра воображения, но факт оставался фактом, передо мной был… — Ну привет, Малыш, — тихо произнесла тень с небольшим пропеллером на спине.

***

Чайник оказывается на плите совершенно автоматическими движениями, потому что в моей голове абсолютная пустота. Я просто не знал, что думать в этой ситуации. Сначала мне хотелось закричать, упасть в обморок или всё вместе, но когда чёрный силуэт вдруг приблизился, подмигнул и пошёл в сторону кухни, я понял, что нужно идти следом. Я обернулся и в очередной раз уставился в Карлосона, который спокойно осматривал стены помещения, а точнее фотографии моей семьи, что на ней висели. Я зажмурился, так что глаза заболели, но открыв их, понял, что мой друг детства никуда не пропал. Господи, мой мир просто перевернулся. Мне так отчаянно пытались внушить, что Карлосона нет, что это просто бурное детское воображение, и теперь он здесь, на моей кухне. Или же я просто сошёл с ума? — Мда, Малыш, изменился ты, — вдруг произнёс Карлосон, разрушая тишину между ними. Хотя из-за отсутствия мыслей в моей голове его голос прозвучал, как гром. — Хотя теперь не Малыш уже, получается, — Карлосон повернулся ко мне, и я начал бегать взглядом по его лицу, осознавая, что он совершенно не поменялся. Его глаза с лёгкой усмешкой смотрели на меня, изучали, только на губах была грустная улыбка. — Ну, конечно, — пожал я плечами, пытаясь не выдавать своего волнения, хотя ладони ощутимо вспотели. — Двадцать с лишним лет прошло. — Ничего себе! — искренне удивился Карлосон, присаживаясь на невысокий кухонный стул. — Я думал, не больше десяти. Чайник оповестил об окончании работы. Я был рад отвлечься на что-нибудь, главное не смотреть больше на давнего друга. Всё казалось каким-то сюрреалистичным сном. Я заварил две кружки чая и поставил их на стол. Карлосон сразу притянул к себе стоящую рядом сахарницу и положил в чай около четырёх ложек. — Слушай, Малыш, — Мне было очень тяжело и непривычно слышать от него своё детское прозвище. Карлосон походил на взрослого мужчину маленького роста, и сейчас мне казалось странным, что я так спокойно относился к этому в детстве. Сейчас бы из подобной истории такой скандал бы раздули. — У тебя есть что-нибудь к чаю? — Варенье? — усмехнулся я. — О-о, помнишь, — протянул рыжеволосый. — Тащи. Я достал небольшую баночку малинового варенья, которое мы обычно использовали в лечении простуды, но сейчас я без колебаний готов был отдать её Карлосону. Я вдруг понял, что всегда был готов отдать ему всё, что он попросит. Уж слишком наивным я был. Да и, похоже, остался. Карлосон сразу запустил ложку в открытую банку, начиная с бешенной скоростью поглощать варенье. Я невольно улыбнулся. Он совершенно не изменился, как такое возможно? Может, это опять моё воображение? Может, стоит обратиться к кому-нибудь посерьёзнее детского психолога? Я резко вытянул руку и коснулся руки Карлосона, не позволяя ему отправить очередную ложку варенья в рот. Он замер и удивлённо поднял взгляд. Я чувствовал тёплую кожу руки. Неужели он и правда реален? — Ты чего? — спросил рыжеволосый. — Почему ты пропал? — Я пропустил его вопрос и задал свой, беспокоивший меня всё это время. — Почему же пропал? Вот я здесь, — усмехнулся он, но я продолжал смотреть на него серьёзным взглядом. — Давай поговорим по-взрослому, пожалуйста, — попросил я. Карлосон сразу стал серьёзным, что было очень непривычно, отложил ложку и банку и сел ровно, сложив руки на столе. Я тоже сел ровно, в ожидании смотря на него. — Потому что по-другому было нельзя, — ответил Карлосон. — Я не совсем реален, Малыш. Я толком сам не понимаю, кто я или что я такое, но факт в том, что видят меня только дети. Поэтому я и ищу друзей среди них. Но самое ужасное, что в какой-то момент, они тоже перестают видеть меня, я становлюсь им не нужен. Ведь дети имеют свойство взрослеть, и им уже далеко не до меня. И я начал сам уходить, чтобы не привязываться к новому другу. Я просто помогал им раскрыться, стать более дружелюбными и старался показать, что заводить друзей — просто, — Он сделал паузу, опустив взгляд в столешницу. — Но оказывается, что не все взрослые обладают "слепотой". Те, кто успел привязаться ко мне слишком сильно, кто отчаянно верил в моё существование, могут видеть меня и будучи взрослыми. Но таких людей единицы. — Почему тогда ты был так уверен, что я — Малыш? — спросил я. — Просто знаю. — Карлосон неопределённо пожал плечами. Между нами снова повисло неловкое молчание. Карлосон отхлебнул из чашки, съел последнюю ложку варенья и отставил от себя почти опустошённую банку. Я вдруг улыбнулся. Я понял, что я был прав, когда доказывал врачу и родителям, что Карлосон существует, мне всё это не показалось. Все мои самые лучшие моменты детства — реальны, и мой лучший друг тоже. — Я рад, что ты настоящий, — тихо сказал я. — Почему ты так уверен? — усмехнулся он. — Может, я просто тебе привиделся? Мы встретились взглядами и отчего-то начали смеяться, разрушая, наконец, непонятный барьер между нами. В его глазах читалось то же чувство радости от встречи. Я точно не понял как именно, но у нас завязался разговор. Я рассказывал ему о себе, о своей скучной взрослой жизни, а он просто слушал. И я вдруг понял, что давно ни с кем так не говорил, ни с кем не делился всеми переживаниями и мыслями. Непонятный груз словно пропал у меня с души, я был счастлив. За окном незаметно для нас двоих начало светлеть. Я заметил это только, когда Карлосон вдруг повернулся в сторону окна и завис на какое-то время. Я проследил за его взглядом и осознал, что ему пора, ему нужно уходить. Я замолчал и снова посмотрел на друга с грустной улыбкой. — Тебе пора. — Не вопрос, я точно это знал. Карлосон кивнул. Он поднялся на ноги и подошёл к окну, распахивая его одним движением. Карлосон сел на подоконник лицом ко мне. Я подошёл к нему. Теперь он был мне где-то по шею. Поддавшись непонятному порыву, я обнял старого друга, стараясь не заплакать. Он снова уходит, сделав меня счастливым. Я понимал, что я вряд ли увижу его снова. Ну, только если снова через двадцать лет. — Я рад, что мой сын повстречался с тобой, — ни с того, ни с сего бросил я, отстраняясь. Карлосон кивнул с улыбкой. — Не волнуйся, больше я вас не потревожу. Теперь я тут не нужен. — Звучало так печально, что мне стало очень больно где-то в душе, а на глазах наворачивались слёзы. — Не бросай его, — сказал Карлосон, намекая на моего сына. — Он очень привязан к тебе. Не хочешь же, чтобы он твою судьбу повторил? — Вопрос был риторическим, я нервно усмехнулся. — Прощай, Карлосон, — тихо произнёс я, спустя несколько секунд тишины. — Прощай, Малыш, — улыбнулся рыжеволосый, отсалютовал мне и начал наклоняться назад, падая из окна. Я через пару секунд подошёл ближе, выглядывая на улицу, но никого не увидел, словно там никого и не было. Я даже испугался, что всё это снова мне показалось, и никого у меня дома не было, но я вдруг отчётливо услышал жужжание пропеллера где-то неподалёку, звук которого быстро отдалялся от меня. Утром вернулась жена, начала спрашивать, зачем я достал варенье и куда подевалась половина банки. Сначала она испугалась, что это всё съел сын, но я её успокоил, но сказать про Карлосона не решился, списал всё на себя. Жена, конечно, сильно удивилась, но не стала уточнять, зачем я съел так много варенья. Сын проснулся ещё обиженным на меня, отворачивался каждый раз, когда я смотрел на него. Я улыбнулся и подошёл к нему, когда тот умывался. Жены рядом не было, поэтому я осторожно нагнулся к мальчику и тихо произнёс: — Карлосон передавал тебе «привет» и попросил запустить поезд по новой железной дороге, так что давай скорее собирать её. Что скажешь? Сын повернулся на меня, широко раскрыв глаза, а я улыбался ему в ответ. Он был сильно удивлён, что я знаю о Карлосоне, но на моё предложение, конечно, согласился. А я взял с него обещание, что этот маленький рыжий человечек с пропеллером на спине будет нашим маленьким секретом.