Наследник "воли Огня"

— Щенок, ты еще долго будешь мне голову морочить? — Зло прорычал девятихвостый демон-лис, но Узумаки не реагировал. Из-за стресса и слияния нескольких личностей грань, что разделяла биджу и его тюремщика, почти стерлась. Теперь каждый раз когда блондин закрывал глаза перед ним представала огромных размеров фигура рыжего лиса с девятью хвостами, заточенного в клетке. — Мне-то ты голову морочить не пытайся, я прекрасно знаю, что ты можешь разговаривать, — все также раздраженно твердил лис, но первый ученик Итачи все также молчал. Это хвостатое бедствие знало, что случилось с Наруто. Он также знал, что сын Йондайме просто не мог себе простить предательство и пытался себя хоть как-то наказать. Хоть сознательно это у него не выходило, но из-за слишком большого отрицания «себя» подсознание наказало его, отобрав возможность говорить, пока ребенок не примет свой провал. — Как же с тобой сложно… — тяжело вздыхая начал лис. — Я могу рассказать тебе всю правду о старшем Учихе, хочешь? — Следом добавил зверь оскалившись. Узумаки открыл рот, пытаясь что-то сказать, но у него ничего не выходило. А Къюби лишь потешался глядя на лицо ребенка. Почти тринадцать лет он провел будто в спячке из-за того, что не было чем заняться, а сейчас, когда грань в сознании мальчика почти стерлась, рядом появился его тюремщик, над которым можно было глумиться в свое удовольствие. — Что такое, не нужно? — Саркастично произнес лис глядя на умоляющее лицо блондина. Мальчик хотел попросить и он пытался произнести заветное слово: «Прошу», но не мог. Ненависть к себе все еще не давала ему и шанса на возвращение голоса. Наруто еще долго старался попросить лиса рассказать, терпя насмешки демонического зверя, но все было без успешно. Неделю спустя зверю стало надоедать глумиться над ребенком, который к тому же не мог ничего язвительного сказать в ответ, и решил приукрасить свое пребывание в клетке игрой. — Давай так, ты меня выпускаешь, а я рассказываю тебе правду об Учихе, идет? — Хищно улыбаясь, наклонился к решетке клетки зверь, пытаясь смотреть мальчику в глаза и внушить доверие. Ребенок отрицательно покачал головой. Он, конечно, ненавидел себя и через многое прошел, но свои извилины нигде не разгубил и понимал, чем чревато открытие клетки лиса. — Ишь ты какой умный, ну хорошо, заключим пари? — Сдался лис. Грех было не попытать удачу, вдруг открыл бы, но на «нет», как говорится, и суда нет. — Какое? — Вывел чакрой в воздухе блондин. Это был единственный метод общения с лисом. Звериная морда не признавал никакой мольбы, кроме как мольбы во всеуслышание, потому даже на такие «надписи» не всегда отвечал, вне зависимо от повода и причины. — Ты станешь капитаном команды зеленых генинов, а после становления чунином, в ближайшие пол года, согласно уговору с советом джоунинов, я расскажу тебе правду, — едва сдерживая порывы смеха произнес Къюби. Он знал, что становление капитаном, к которому блондин относился когда-то как к ерунде, сейчас для него страшнее смерти. Мальчик не был готов нести на своих плечах бремя вины, если с его отрядом что-то случится. На лице Наруто отразился ужас и страх. Узумаки в панике попятился от клетки подальше, пока не упал. Руки у ребенка тряслись, будто осенний лист по ветру. Сердце сына Героя готово было вырваться из груди, а отчаяние стало комом в горле не давая нормально дышать, заставляя мальчика хватать ртом воздух словно рыба на суше. Лис тешился реакцией блондина. Он, конечно, знал о страхе парня, но такой реакции не ожидал и был более чем удовлетворен. Блондин еще долго не мог прийти в себя, трясясь от нахлынувших эмоций. — Я согласен, — все еще нервничая согласился Узумаки, выводя согласие в воздухе. — Ты же понимаешь, что это не все мои условия. Слишком просто заставить тебя быть капитаном команды. Если до становления чунином ты не «поглотишь» весь этот сброд, сделка отменяется, — следом за согласием Наруто добавил лис, показывая в сторону от своей клетки. Невдалеке от клетки узника сидело восемь таких же Узумаки, которые между собой о чем-то увлеченно разговаривали, игнорируя «оригинала» и лисицу. Во время слияния личностей печать над клеткой Къюби ослабла и он спас Наруто, заперев рядом с собой девять сознаний блондина, чтобы тот не сошел с ума. Толи это было проявление сострадания, толи коварный план лиса на будущее не известно, но факт того, что лишь благодаря лисице мальчику удалось сохранить ясность рассудка даже не обсуждался. Казалось бы, теперь есть возможность без особой опасности понемногу объединять сознания, но увы. Клоны блондина просто игнорировали. И только однажды клон, который все время находился вдали от других восьми сказал: «С таким ничтожеством, как ты, нас ничего не связывает, проваливай», понизив самооценку мальчика так низко, куда, казалось уже нельзя. Не только он себя не принимал, даже собственные клоны презирали его, обзывая ничтожеством. Наруто снова охватил приступ паники. Не просто стать капитаном, но и стать тем, кого признают его собственные клоны. «Невозможно, это невозможно» — уверял себя блондин. У него было немногим больше, чем пол года на то, чтобы стать настоящим капитаном, стать чунином, стать тем, кого признают его клоны и «слиться» сознанием с оставшимися девятью копиями. Эта затея выглядела для ребенка еще более неимоверной, чем уговор Итачи с советом джоунинов. Но даже так, тогда у него была опора, верный и сильный друг и наставник, что всегда был готов ему помочь, а сейчас он будет сам. Конечно, со стороны уговор выглядит будто детская игра, учитывая то, что блондин все же шиноби, но увы. Мало того, что лис хотел столкнуть блондина с его самым большим страхом, который поселился после провала миссии, так еще он заставлял ребенка снова принять «себя», от которого сын Героя отрекся. При этом он поставил временные рамки, что еще больше усугубляло ситуацию. А если учесть и то, что для сохранения ясности мысли сливаться с одним из клонов можно не более раза в неделю, чтобы не перегрузить нервные клетки в мозгу, то затея была крайне провальной. Ведь это значило, что максимум за четыре месяца блондину нужно снова «полюбить» себя, при этом выполняя миссии с командой, а в этом теневые клоны ему не помощники. И осознавая еще и этот факт мальчик понимал, насколько он отчаялся, решаясь принять условия лиса. Если сказать в двух словах, то то что предлагал Къюби было ничем иным, как сделкой с дьяволом. И пускай лис выигрывал только в том, что мог с лучшего места наблюдать над тем как раз за разом блондин будет пытаться достичь невозможного. И пускай это было не много, но ему будет достаточно смотреть на невыносимые мучения своего тюремщика, который в конечном итоге полностью погрузится в пучину отчаяния, в случае провала. И кто знает, быть может тогда печать спадет, и лис освободится от своих оков плена. Но это было лишь весьма приятным бонусом, на который демон не рассчитывал, но от которого точно не отказался бы. Сын Йондайме знал, что шансы у него выполнить уговор ничтожно малы, но это было единственной возможностью узнать правду. Хотя был шанс, что даже в случае удачного окончания сего пари блондин ничего не получит, ведь за слова девятихвостого поручиться некому было. Но надежда на то, что если не лис скажет, так в остальных клонах будет хоть какая-то информация начала жить в мальчике, ведь сам Къюби не мог из ниоткуда узнать о плане Итачи. Хоть это и было ужасно страшно, но блондин решился и трясущейся от волнения рукой Узумаки начертил в воздухе: «Согласен», после чего будто безвольная марионетка, которой перерезали все нитки, свалился на колени. Девятихвостый разразился громогласным смехом, смехом того, кто уже праздновал победу над своим оппонентом. Следующим утром. «Я хочу стать капитаном команды генинов, как и договорился был Итачи» — было выведено аккуратным почерком на табличке, что лежала на тумбе рядом с постелью Узумаки. Осознавая, что времени катастрофически мало и тратить его на безделье нельзя, Наруто решил сразу же заняться главной проблемой, тобишь будущей командой, в которой он будет за главного. Продумывая свое приблизительное поведение, как лидера, блондин и не заметил как появился в палате его отец. — Как ты тут, не скучаешь? — Весело начал Намикадзе. Минато радовался будто дитя, когда видел своего сына, что с каждым днем выглядел все лучше и лучше. Бледное лицо ребенка начало розоветь, показывая, что физически мальчик идет на поправку. На лице Наруто на мгновение появился испуг, но после он исчез будто и не бывало. — Я вот тебе яблочек принес, витамины наше все! — Не унимался Каге. Сынишка Желтой молнии Конохи едва улыбнулся, чем вызвал еще большую радость на лице своего отца. Но спустя секунду выражение лица Йондайме изменилось на серьезное. Наруто показал ему табличке с надписью. — Категорически нет, — скрестив руки вынес вердикт Намикадзе. Но мальчик не собирался сдаваться. Быстро стерев прошлую надпись, он сделал новую, хоть и не такую аккуратную: «Пап, пожалуйста». — Я сказал нет, значит нет, — начал злиться Минато. После того как он больше месяца молился всем ведомым ему Богам и после того, что он боялся в любой момент услышать печальные вести о своем сыне о зарекся потакать желаниям блондина, по крайней мере таким. Узумаки снова быстро стер и начал писать другую. Ребенок решил идти до конца. «Иначе я не смогу вернуть свой голос и узнать, что случилось с моим сенсеем. Пожалуйста, пап» — вырисовалась новая надпись. Жестами ребенок умолял, чтобы ему поступились. Намикадзе уже хотело был согласится, но все равно отказал. Из его лично расследования он понял, что Наруто в это ввязываться точно не стоит. Но даже так, младший блондин не успокоился и резво вывел новую надпись: «Я знаю, что это опасно, но я до сих пор не могу себе простить то, что бросил Итачи одного». — Ты ничего не мог сделать, смирись с этим, здесь нет твоей вины, — серьезно произнес Желтая молния. «Нет есть! Если Итачи не возражал, чтобы я пошел на то задание, значит на то были свои причины» — зияла на табличке очередная надпись. Минато задумался, не зная чтобы ответить. Он также думал и ему действительно нужно было знать мотивы Учихи, чтобы поступить так безрассудно. Но он не мог позволить своему сыну в это снова влезть, в последний раз мальчика едва спасли, хотя и не по причине того, что он влез в намечающийся переворот. — Прости, не могу. Дело об Итачи засекречено и я не могу позволить тебе снова в это влезть, — качая головой из стороны в сторону спокойно произнес Каге. Будь Наруто постарше и умей он за себя постоять, то это был бы другой разговор. Но позволить двенадцатилетнему пацану лезть в возможный переворот в деревне он как отец и как Хокаге позволить не мог. «Но только я могу узнать почему это случилось и что именно мне хотел показать Итачи! Я верю в своего учителя и знаю, что он оставил мне скрытое послание, которое только я в силах расшифровать!» — в очередной раз взяв мел в руки написал Узумаки. Минато понимал, что нельзя дать Наруто в это влезть, но единственной зацепкой именно его сын и являлся. — Ты уверен? — С явной грустью и печалью произнес Намикадзе. Это был единственный раз за двенадцать лет, когда Йондайме поставил интересы главы деревни выше отцовских. «Да!» — появилась новая запись. Глядя на реакцию своего отца он понял, ему дано добро. Для Четвертого было действительно трудно разрешить своему сыну в это снова влезть. Но хуже ему было от мысли о том, что действительно только его сын может с этим справится и проявить свет на действия Учихи и коварный заговор, что зреет в селении. А ведь Наруто даже жалким чунином не был. Снова он, как глава деревни был обязан возложить судьбу селения, за которое отвечает, на плечи своего еще совсем юного сына и от этой мысли было невыносимо. Парой минут спустя они начала обсуждать решение мальчика и его будущее. Разговор был долгим и весьма серьезным, по окончанию которого Намикадзе был вынужден покинуть своего сына, ведь дел накопилось не на одну неделю. В этот день снова приходили Хината с Карин, захватив с собой Яманаку и Харуно. Розоволосая и блондинка впали в ступор при виде Наруто, но спустя несколько секунд оклемались. Девочки шутили и рассказывали о том, что происходило и происходит в деревне. В палате стоял шум и гам. Казалось, будто даже сын Каге улыбался иногда, но это были лишь мгновенные проявления эмоций, что бесследно исчезали секундой спустя. Так почти до самого вечера девочки развлекали Узумаки, пока не начали расходиться. Последними уходить стали Хъюга с Карин, но они были остановлены парнем, что взял их за руку. «Простите за вчерашнее происшествие с Саске» — появилось перед девушками на табличке, что лежала рядом с постелью блондина. — Да не бери в голову. Это ведь Саске, он позлится и перестанет, — хлопнув блондина по плечу весело произнесла Учиха. «Зная Саске — не перестанет, пока я ему не расскажу» — сменилась запись на новую. — А почему не расскажешь? — Аккуратно поинтересовалась владелица фиалковых глаз. Мальчик тяжело вздохнул и сделал новую надпись: «Потому что ему еще рано об этом знать». — Что ты хочешь этим сказать? — В недоумении спросила красноволосая садясь на свободное место у стены. «Я расскажу только вам, поэтому никому не слова. Договорились?» — в очередной раз обновил запись Узумаки. Девочки согласно закивали. «Мы пошли на миссию ранга А, а вернулся только я» — стерев прошлое, снова начал писать блондин. Писать об этом для ребенка было очень трудно, но он понимал, что выговориться ему необходимо, а эти две дамы были лучшими кандидатками в собеседницы. Девушки вскрикнули от неожиданности. Они то ходили на задания не выше рангом С, ведь даже при всем желании понимали, что ранг В им точно не по зубам, не говоря уже об А. Так что они едва ли не клятвенно пообещали, что никому не слова. — С этим все ясно, но почему не рассказать Саске. Он поймет, — веря в своего напарника заговорила Карин, немного отойдя от увиденного. «Саске может и не показывает, но ради Итачи он готов даже сбежать с деревни и стать международным преступником. А теперь представьте, что будет если я скажу что Итачи остался там на задании, пока я валялся и отдыхал в больнице». Девочки замолкли обдумывая написанное. Они действительно не были так близки с Учихой, как был Узумаки. Карин всего-то пол года как в команде с Саске и чуть больше этого в самом клане, так что не мудрено, что она не знает такие тонкости, не говоря уже об Хъюге, которую брюнет никогда не интересовал. — Хорошо, с этим все ясно, — подвела итог Карин. — Еще что-то? — Видя что блондин не знает как бы правильно высказать мысль, поинтересовалась Учиха. «Не могла бы ты на минуту оставить меня наедине с Хинатой?» — неспешно появилась надпись на табличке. Глаза красноволосой сузились и она с подозрением посмотрела сначала на Наруто, а после на Хинату. Наследница Великого клана залилась легким румянцем, но и словом не обмолвилась, а сын Каге все также был словно камень без эмоций. — Хорошо, но только если ты мне кое-что пообещаешь, — сверкнув глазами заявила Учиха, на что получила согласный кивок. Растянувшись в широкой улыбке она вышла за двери, ожидая своего часа, чтобы попросить об услуге. Как только Карин покинула комнату мальчик начал ритмично стучать мелом по доске выводя следующее: «Как там твои тренировки? Уже не боишься общаться с мальчиками?». — Все в порядке, — улыбнувшись ответила Хъюга. Ее очень обрадовало, что Узумаки помнит об их партнерстве и специально ради того, чтобы не подставлять ее попросил напарницу Саске покинуть палату на время. «Уверенна?» — стерев прошлое, написал Наруто. Хината утвердительно закивала. «А меня сможешь в щечку поцеловать, это же был последний этап?» — и как в знак подтверждения девушка быстро чмокнула мальчика в щеку и отвернулась, чтобы Узумаки не увидел ее лицо пунцового цвета. Оторопев от неожиданности блондин даже мел выронил. Решив помочь поднять выроненный предмет Хъюга случайно коснулась руки парня, которой тот пытался нащупать упавший мел. Вскрикнув от неожиданности и близости она вся залилась нежным розовым цветом, быстро подала мел и выбежала с палаты. За пол года от всех привычек, к сожалению, не избавиться. Увидев быстро удаляющуюся фигуру Хъюги Карин хотела догнать подругу, но вспомнив, что собиралась попросить Узумаки об одолжении отложила «салочки» до лучшего времени. — Обещай мне, что когда станем старше, ты со мной первой сходишь на свидание, — слегка смущенно произнесла Учиха, когда зашла в палату к мальчику. Узумаки оторопел второй раз за последние десять минут. Не успел он кем-то стать или чего-то достичь, а его уже на свидание зовут. «Но почему со мной? Почему не Саске?» — едва придя в себя вывел на доске парень. Ответом ему было кроткое: «Потому» и он смирившись дал обещание. Тогда еще блондин не знал, что лазутчики подобрались настолько близко, что можно было их схватить вытянутой рукой и что следующей целью был уже он, а не кто-то с его окружения. Спустя сутки эмоции Узумаки пришли в норму и он мог проявлять их во всей красе, чем и пользовался, чтобы передать благодарности персоналу больницы, что за ним ухаживал. Медсестры улыбались и гладили мальчика по голове, а врачи лишь просили его не буянить. Через два дня блондина наконец выписали и он уже готовился приступить к набросанному плану, но появились новые проблемы. Вечером, когда Наруто выписали, его отец сидел с уставшим и печальным лицом. Будто говоря: «Не тревожься. Расскажи, что случилось» коснулся руки отца мальчик. Посмотрев на своего сына Йондайме снова тяжело вздохнул. — Тебе дают самую худшую команду, — с трудом произнес Каге. Он как мог старался «выбить» своему сыну пускай не лучшую, но неплохую команду, но увы. Будто гром среди ясного неба на собрание джоунинов явились двое старейшин и ни с кем не здороваясь начали клеветать в адрес мальчика. Они обзывали сына Четвертого зарвавшимся слабаком, который забыл где его место и что вообще за ерунда происходит, что генин читает правила совету джоунинов. Может не со всем, но большинство присутствующих было согласно со словами старейшин, сойдясь на том, что действительно они слишком многое разрешают. И чтобы наказать ребенка, или же наоборот проявить его лидерские качества и доказать всем, что он не просто языком трепался, ему было решено дать худшую команду. Минато ничего не мог сделать, ведь влезь он в это еще сильнее из-за личной симпатии, старейшины могли объявить о его неспособности трезво мыслить и в худшем случае сместить с должности Каге. А учитывая назревающие проблемы этого нельзя было допустить. Все чего смог добиться Йондайме, так это разрешения на взятие личных дел студентов на время, чтобы его сын смог ознакомиться с напарниками заочно. «Не переживай, я как-нибудь справлюсь» — прямо говорило выражение лица мальчика. Положив голову своего уставшего отца себе на колени он начал гладить последнего, будто успокаивая. У Четвертого сложилось странное ощущение, что на самом деле это он был сыном Наруто, а не наоборот. Мало того, что мальчик вел себя гораздо взрослее, по сравнению со временем до попадания в больницу, так и на его плечах лежал тот груз, который должен был нести Каге. Минато стало горько на душе. Всю свою ответственность он перекладывает на плечи сына, а тот даже не возражает. В его возрасте положено веселиться и дурачиться, наслаждаясь вполне беззаботной жизнью, но для Наруто это ничего не значило. Мальчик просто ставил себе цель и твердо к ней шел, вне зависимости от того что происходило вокруг или с ним, в частности. — Не хочешь потренироваться? — Придя в себя, поинтересовался Минато. Мужчина ожидал, что его сын не откажется, ведь это всегда было его любимым занятием, но увы. Мальчик отрицательно помахал головой, после чего показал на папки, будто говоря: «Я сегодня лучше займусь изучением своей команды». И снова Йондайме почувствовал, что его ребенок действительно повзрослел. На душе у Каге стало тяжело и грустно, ведь с такими темпами его чадо вырастет слишком быстро и перестанет нуждаться в отце. Хоть Четвертый и понимал, что совсем уж нуждаться в родителе мальчик не перестанет, но это его не слишком успокаивало. — Ты голоден? — Отогнав грустные мысли, снова задал вопрос Желтая молния. Ребенок снова отрицательно покачал головой, закрыв глаза. Его хорошо кормили в больнице, да и фруктов ему папа наносил на неделю вперед. Так что мальчик был все время сыт. — Ну тогда я буду у себя, — поднимая с колен сына, тяжело произнес Минато. Вот уже сейчас, даже в этом ему отказали. Что готовку, что тренировки Намикадзе любил из-за своего сына, но парень в них сейчас не нуждался, чем нагнал еще больше грусти на своего отца. Но это была лишь минутная слабость, которую себе давно не мог позволить при своем сыне Каге. Не прошло и пары минут, как Йондайме с шумом копошился у себя в комнате явно что-то выискивая и с грохотом падая. Может готовить он и научился, но к уборке все еще не питал привязанности. Забрав документы блондин ушел к себе и сидел там тише воды ниже травы. И лишь небольшие смешки на грохот падающего Хокаге выдавали присутствие мальчика в доме.