Я отправил цветы.

– Я отправил цветы.       Он поморщился, мгновенно смутившись. Не было никакой причины нарушать тишину, они работали непрерывно, сфокусировавшись на том, что могли лучше всего. Но он настолько привык к звуку чужих голосов, что чувствовал себя потерянным в минуты тишины. Да, руки всё ещё говорили, их присутствие оставалось достаточно ощутимым в его голове, но если раньше они были ураганом из четырёх взаимосвязанных “хочу” и “надо” и холодной информации, то сейчас уступали перед его собственным нуждам и желаниям.       И это было проблемой, так ведь? Он полагал, что не может помочь себе – с Норманом Озборном у него и так всё закончилось плохо. И после смерти Нормана у него не было такой возможности... – Хм? – Норман поднял взгляд, отвлекаясь от своей работы, услышав Отто лишь на половину. – На твои похороны, – объяснил Отто. – То есть, Рози и я отправили цветы.       Отто лишь немного повернул лицо к Норману, но он мог видеть из своего положения – на лице Нормана волной сменялись эмоции. Такого выражения Отто не видел у него никогда раньше. Он сделал вывод, что Норман огрубел после недавних событий – не только из-за путешествия во времени и между вселенными, но одна только Сыворотка Гоблина говорила за себя. Он выглядел потрясённым до глубины души, растерянным во всех смыслах и отношениях, в каких только человек может быть растерян.       Норман, пытаясь разобраться в собственных эмоциях, отчаянно старался придумать точный ответ на слова Отто. – Оу, – собрался он. – Спасибо.       Отто отвернулся, спиной к Норману, готовый вновь сфокусироваться на работе и забыть, что этот момент имел место быть. Руки, привычные к особенностям человеческого взаимодействия, с тех пор как он начал этот разговор, побуждали его продолжить. Они так желали, чтобы их отец был доволен. Он тихо успокоил их, когда- – ...Это была хорошая церемония? – спросил Норман, вероятно тоже желая продолжать говорить.       Отто усмехнулся, теперь они были парочкой глупых стариков, хватающихся за любую возможность поболтать. Возможно, это было немного не то, думал Отто про себя, скорее болтовня злодеев. Всё это было пропитано смертью. – Мы не были приглашены. Это было...приватное мероприятие.       Лицо Нормана поникло с ярким разочарованием от мрачного конца диалога. Его взгляд блуждал в задумчивости. Вскоре, он нашёл новую тему для обсуждения и не смог сдержать улыбку. – Как Рози? – спросил он.       Отто успешно сдержал дрожь, но руки таким везением не отличились и видимо дёргались – как будто в неком учащённом сердцебиении. Волна воспоминаний накрыла всех пятерых, “Рози” несло много значений: жена, мать, друг. Даже манипуляторы узнавали её имя, её лицо. Она была женщиной, которая пела им оды, когда они впервые пришли в онлайн, когда их программирование было в процессе, и они были в каком-то смысле молоды. – Она мертва, Норман, – отчетливо сказал Отто.       Норман, удрученный, произнёс небольшие слова сочувствия: –...Извини.       Отто не смел смотреть на Нормана, сейчас осознавая, что у него не было времени подумать о Рози самому раньше. Он пытался оплакивать её, но руки не знали как. Вместо этого, они хотели восстановить, пока он хотел того же. Но сейчас, когда его разум был тише, он почувствовал боль, которую отвергал, но которая рвалась внутри него. Он не был уверен, что собирается теперь делать, свешивая голову и упираясь в стол руками, как если бы придерживал себя. Манипуляторы инстинктивно дёрнулись, чтобы помочь ему удержаться, ошибочно полагая, что он может упасть.       Норман увидел внезапную смену в поведении Отто, резкую реакцию его рук, ставших слишком озабоченными, чтобы заметить, как подошёл Норман, кладя на спину Отто ладонь обнадёживающе. Отто почти удивился прикосновению, поворачиваясь к лицу Нормана.       Норман был ближе, чем Отто ожидал. Они теснились в прачечной, принадлежавшей какому-то мёртвому супергеройскому напарнику. Здесь были только они и технологии будущего, но из-за манипуляторов места особенно не хватало. Питер (не их Питер) лежал без сознания на диване в гостиной, рука его тёти приобнимала его. Электро и Сэндмен обменивались военными историями. Бог его знает, чем Ящер занимался.       Грубо говоря, в этот момент они были одни. – Мне жаль, Отто, – повторил, подчёркивая, Норман.       На лице Нормана было другое выражение, которое он не видел никогда раньше – отчаяние и искренность, ему действительно было жаль. Отто резко вспомнил, что Норман тоже был вдовцом. Смущённый, наверное, Отто повернулся обратно к своему рабочему месту, его руки хватались за стол. Он чувствовал прилив, но не был уверен, чего именно – манипуляторы тоже не понимали это чувство и реагировали, как всегда защищая, их “лица” открылись, готовые сражаться, если понадобиться.       Но Норман встретился с ними бесстрашно, видимо, безразличный к угрожающей позе. Он повернулся к верхней руке, названной “Фло“ инженерной командой, и слабо улыбнулся, склоняя голову, восхищаясь механизмом. Аккуратно, он поднял руку, кончиками пальцев трогая кончики захватов Фло. – Ты был прав на счёт этих манипуляторов, Отто. Они великолепны.       И его рука медленно двинулась от “лица” Фло вниз по щупальцу, нежно изучая дизайн этой машины. Прикосновение создавало странное для Отто ощущение – руки были оснащены своими собственными датчиками, как и было необходимо в случае надобности для них регулировать уровень воздействия на окружение. Как много силы было нужно, как много ловкости, и так далее. Но в этот момент Отто Октавиус осознал, что его манипуляторы в основном использовались в качестве грубой силы. Для сражения с их Питером и строительства машин. Раньше он не испытывал такой нежности через них.       Норман продолжал, его рука скребла поверхность Фло. Отто чувствовал откат от прикосновения через нервную систему, переводящую данные в ощущения, которые его человеческое тело могло бы распознать. Перевод не был прост, программа рук билась над оценкой этих касаний. Какой тип реакции они должны выдать в ответ? Что значит быть ласкаемым вот так? Ощущения и любопытство рук сливались воедино, и в конце концов этого стало слишком много для Отто, и вздох сорвался с его губ. Норман, заметив это, остановился, распахнув глаза, осознавая, что он, возможно, пересёк некоторые границы, которые не стоило бы. Он отступил назад, явно сожалея, и тихо паникуя. – Мне стоит вернуться к работе, – сказал он.       Но когда он развернулся, чтобы уйти, то обнаружил, что верхняя левая рука заблокировала ему путь. – Стой, – выдохнул Отто.       Норман повернулся, неуверенный в том, что последует дальше. У Отто было миллион слов, чтобы сказать, но он пытался решиться на эти слова пока направлял четыре любопытных голоса в своей голове. Наконец, он покачал головой, сокрушаясь: – Что ты с собой сделал, Норман?       Норман поник, он выглядел преданным, раненным. Он попытался отойти, но манипулятор не позволил ему. – Норман, подожди- – Дай мне пройти. – Эта Сыворотка Гоблина, она происходит из твоих усилителей работоспособности, так? – Дай мне пройти! – взмолился Норман. – Что случилось? Это были военные контракты?       Это было всего лишь предположение. Ночь, в которую Норман Озборн уволил его из Оскорпа, всё это было из-за чёртовых военных контрактов. “Они держат свет включенным,” Отто вспомнил крики Нормана, стакан бурбона к тому моменту уже был в его руке. Норман уже тогда восхищался дизайном манипуляторов. Он видел их потенциал для неназванного военного применения. Отто сохранит патент, он станет богатым в процессе, плюс он всё ещё сможет использовать установку в его энергетических экспериментах. Это был беспроигрышный вариант во всех партиях.       Но Отто не мог позволить, чтобы его дизайн был военизирован. Руки были инструментами, протезами, возможно, но никак не оружием. Норман рыкнул, и сказал что-то про “хиппи жёнушку” Отто, говоря и про него. “У тебя кишка тонка для стороннего бизнеса, у меня – нет,” – сказал он, прося Отто довериться ему. Отто ответил, защищаясь и защищая Рози, что наука может тысячу раз спасти мир, если человек как Норман уйдёт с дороги и перестанет настаивать на инновациях в разработке бо́льших и лучших бомб вместо реальной помощи человечеству. “Тебе повезло, что я просто хотел эти манипуляторы,” – Норман отхлебнул из своего стакан, – “Только представь. Мощь солнца на линии фронта.”       Он стоял над Отто, на несколько шагов выше на слегка приподнятой над полом платформе, на которой находился его рабочий стол. Он держал стакан бурбона, уперев одну руку в бедро, и выглядел уставшим, но не недостаточно, чтобы не дать себе сжечь целый мир дотла. Здешний тусклый свет Норман любил больше после всех тех часов, проведённых им в тени. В любом другом случае, Отто может и мог бы восхититься его вспыльчивостью. Но сейчас Норман угрожал отобрать весь проект. Отто крадучись поднялся по лестнице, встречаясь с Норманом, возвышающимся над ним во весь свой истинный рост. Он склонился, двое мужчин, близко, границы их лиц освещались тусклым светом. “Если ты отберёшь у меня солнце, то я-” “Ты что?” – Норман оскалился.       Отто увидел на лице Нормана выражение, какого никогда раньше – какая-то его часть подталкивала Отто сделать движение. Какая-то его часть жаждала противостояния, польщённая возможностью поучаствовать в военной игре или двух. При этом Норман был прав, Отто не смог бы решиться на нечто такое. И поэтому он отступил назад. Норман хмыкнул на ошеломлённое и сдержанное выражение на лице Отто. Но он не осознавал – разум Отто уже продумывал шаги наперёд.       Он пришёл в Оскорп, потому что Норман Озборн лично разыскал его, опекал, обещал, что он сможет процветать в стенах корпорации. Он провёл годы здесь, веря, что, несмотря на все доказательства обратного, Норман Озборн будет прав на его счёт. И теперь он собирался выкинуть всё это. Выбирая себя, свою мечту, вместо всего прочего.       Но у человека может быть более одной мечты.       Это разбило его сердце тогда и заставило отвернуться, чтобы сделать первые тяжёлые шаги назад, к двери. Норман, будучи вечным стратегом, осознал, что ужасно просчитался. “Что ты делаешь?” – окликнул он Отто. “Я должен уйти. И не собираюсь возвращаться,” – пробормотал Отто едва слышно.       Отказ поразил Нормана Озборна как выверенный мощный удар кинжала. Очень знакомая ярость поднималась внутри него, и он зарычал на Отто Октавиуса, что если он выйдет за эту дверь, он будет уволен, все его проекты будут уничтожены, все потраченные им на работу годы, все драгоценные ресурсы – всё будет потрачено впустую. Если Отто оставит его сейчас, всё будет кончено. Но Отто уходил в любом случае, и Норман закричал со всей злостью и яростью, на которые было способно его сердце.       А спустя несколько лет Норман Озборн умер. Отто и Рози отправили цветы. А потом он получил неожиданный звонок от блудного сына. С приглашением начать заново.       Теперь же, годы спустя, Отто Октавиус и Норман Озборн были снова вместе, но уже совершенно не те, какими были раньше. Не после всего того, через что они прошли.       Норман всё пытался вернуться к работе, но теперь уже нижняя правая рука блокировала ему путь. Отто попытался подобраться к Норману, убирая манипуляторы, готовый ответить взаимностью на недавнее успокаивающее касание, как вдруг Норман резко отскочил в сторону, вместо этого схватив механическую руку и выламывая её с невероятной силой. – НЕ ПРИКАСАЙСЯ КО МНЕ, ОКТАВИУС, – закричал Гоблин, и Отто узнал его, по той далёкой ночи.       Отто тряхнуло от другого нового ощущения, пришедшего от манипуляторов – боли. Она мгновенно прошила всех пятерых, колени Отто подогнулись. Норман пришёл в себя. Обмерев от осознания сделанного, он немедленно отпустил руку, отпступая назад и сползая по стене на пол в углу комнаты.       Отто думал сквозь боль, видя, что они теперь просто парочка глупых стариков, раненых и сломанных на полу, кричащих на призраков.       Руки хотели отомстить. Они двигались синхронно, скользя на манер наступательной позиции, пока Норман заталкивал себя всё глубже и глубже в угол, держа себя словно в смирительной рубашке – для комфорта? Или сдерживаясь? Отто не мог сказать точно. Манипуляторы быстро окружили Нормана, готовые сдирать кожу с его костей, когда– – Стойте! – Отто поднял свои руки, и манипуляторы мгновенно замерли.       В наступившей тишине он мог слышать прерывистое тяжёлое дыхание Нормана, всё ускоряющееся, охваченное панической атакой. Вскоре послышалось бормотание, а после и рычание, всё сливалось в неразборчивую болтовню. У Отто быстро создалось впечатление, что он слышит урывки от идущего сейчас спора. Норман плотнее заворачивался в собственные руки, умоляя прекратить. У Отто было стойкое ощущение, что если он не вмешается, то Норман сломает себе что-нибудь. – Норман, – попросил Отто.       Руки переместились, перенося Отто по полу. Почти мгновенно он оказался напротив Нормана, сгребая его за плечи. Норман отреагировал, стараясь отодвинуться, ерзая с внезапным порывом невнятно закричать. Он откинул голову назад, на стену, отворачиваясь от Отто настолько, насколько это было возможно. – Норман… – попытался Отто. – Это нормально. Я… знаю, каково это… жить с этими голосами в твоей голове. Голосами, которые не ты.       Манипуляторы подняли “головы”, в каком-то смысле понимая, что они заставили своего отца чувствовать себя плохо. – Я знаю, это странно...слышать себя. Поэтому, лучше слушай меня. Слушай звук моего голоса. Позволь мне напомнить, кто ты на самом деле.       Глаза Нормана были зажмурены, а мышцы напряжены. Он бормотал сам себе, и было не ясно, может ли он слышать Отто сейчас или нет. И всё же Отто решил попытаться. – Ты Норман Озборн. Великолепный учёный. Отец. Вот кто. А это не ты.       Норман глубоко вздохнул, обретая какое-то подобие контроля. Он, кажется, качал головой, при этом всё ещё смотря в другую сторону. Его губы дрожали в попытке выдавить слова до тех пор, пока– – В этом проблема, Отто, – с огромным усилием, его взгляд лёг на Отто. – Он это я тоже… Он - все мои худшие стороны… Или, может быть, лучшие. – Это не правда. – Он говорит со мной моим собственным голосом. Я… могу слышать это. – Это иллюзия, Норман. Вызванные психозом, побочным эффектом формулы- – Они… хотели вернуться… к формуле. Я не мог– Я должен был потерять всё.       Он внезапно прижал руки к груди, как если бы боролся с фантомами, которых мог видеть лишь он один. Это, должно быть, помогало, потому что вскоре всё закончилось, и он расслабился, стекая на пол. Его голова поникла, и он выдавил лёгкий смешок. Он смеялся над самим собой, своими несчастьям, своими ошибками.       Отто наблюдал за ним, и всё это разбивало ему сердце. Он не мог отговорить себя от того, что собирался сделать дальше. Наконец-то он спросил то, что хотел спросить с тех самых пор, как узнал о смерти Нормана Озборна: – Почему ты не позвонил мне?       Норман поднял голову, пытаясь сфокусироваться. Он внезапно приобрёл такой вид, будто не спал много дней напролёт, истощённый собственным внутренним боем. Но даже после всего этого, в нём нашлись силы на улыбку. – Без обид, Отто, но биоинженерия не твоя сильная сторона, а моя. Кроме того. Ты порвал с военными контрактами– – Я не имею в виду как учёному или как работнику, в смысле… – Отто остановил себя. Что он собирался сказать? Подошло бы слово “друг” по-настоящему? Вместо этого, он перефразировал, объясняя, – Я мог бы помочь тебе, Норман. – Я не осознавал… что мы были близки… – выдохнул Норман.       В этот раз Отто смеялся над собой, над своими несчастьями и над своими ошибками. – Ну, это в порядке вещей, – сказал Отто невозмутимо. – Нет, в смысле, я… не помню вещи достаточно хорошо теперь. Он скрывает от меня их.       Лицо Отто в миг предало его, он не смог скрыть тревогу. Что это должно было означать? Гоблин крадёт его воспоминания? Откалывает куски, один за другим, от того, кем был Норман Озборн? А потом, когда станет нечего откалывать, вспомнит ли Норман себя, вспомнит ли Отто? – Ты помнишь… что я к тебе испытывал? – заставил себя сказать Отто.       Норман выглядел потерянным, его молчание вполне ясно отвечало на этот вопрос. Отто посмотрел в сторону, убитый горем, пристыженный и растерянный одновременно. Но после он с удивлением почувствовал руки Нормана на своих. Он поднял взгляд, чтобы увидеть Нормана, вновь смотрящего на него с противоположной яркой надеждой. – Ты можешь сказать мне сейчас, – подтолкнул его Норман. – Я всегда… восхищался тобой, я думал, что довольно чётко это обозначил, но ты никогда не замечал этого или тебя это не волновало, – подначиваемый, попытался объяснить Отто. – Извини, – отозвался Норман. – Нет. Ты был занят. Я понимал это, – после Отто слегка посмеялся над собой вновь, поймав лёгкую ностальгию. – Рози бы дразнила меня. Я мог ходить за тобой по лабораториям как приклеенный и ничего не мог с этим поделать. Я никогда не встречал такого человека, как ты, раньше. Или, эм, после.       Норман любопытно сощурился. – ...И какой человек это был?       Отто отодвинулся, чувствуя себя неуютно. Манипуляторы скользили вокруг них, новые чувства захватили контроль над разумом Отто. Они могли ощущать это, но они не знали, как обработать такие данные. Они шипели, любопытствуя, прося у Отто объяснений. Поэтому он заставил себя попытаться объясниться: – Ты был… я имею ввиду, ты… великолепен, Норман. Гениальный учёный и бизнесмен, управляющий собственной корпоративной империей. Улучшающий и адаптирующий свою работу, создавая всё с нуля? Я не мог поверить в это, наблюдая за тем, как ты бегаешь между этими заседаниями по управлению в одну минуту и направляешь свою команду в следующую. Поднимая настроение всем вокруг, пока делаешь это. Очарованный твоим жизненным путём, я просто...       Отто затих. Он посмотрел в сторону, краснея и пытаясь спрятать это. Руки поднялись, возбуждённые этими нежными и тёплыми эмоциями. Они так хотели, чтобы их отец был доволен. – Эта вещь… в твоей голове, это существо. Оно даже близко не похоже на всё это, – выдавил из себя Отто.       Норман улыбнулся одной стороной рта, удручающе желая верить Отто. Но всё ещё, осколки сомнений поднимались внутри него. Оно здесь, он знал, Гоблин смеётся над ним. – Я бы мог помочь тебе, Норман, – вновь подчеркнул Отто. – Если бы ты позвонил, ты бы не...       И Отто остановился себя снова. Он устал от всех этих смертей. Ему было больше нечего сказать, поэтому он позволил комнате погрузиться в тишину. К его удивлению, он почувствовал нежное прикосновение руки к своей щеке. Он поднял взгляд на Нормана Озборна, держащего его лицо. – Ты помогаешь мне сейчас.       Глаза Отто зажмурились, сдерживая слёзы. Он внезапно задумался обо всём, чему пришлось случиться, чтобы прийти к этому моменту. Все те боль, страдания и нарушение законов физики. Они, должно быть, настолько фундаментально изменились, и мир должен был буквально сломать свой естественный порядок, чтобы дать им немного времени побыть вместе. Второй шанс, чтобы исправить ошибки. Второй шанс сделать всё, чего они хотели все эти годы.       Но он думал о себе просто как о глупом старике и вдовце, скорбящем о своей прошлой жизни и хватающимся за всё маломальски знакомое. Всё уютное. Мог ли он быть так лицемерен теперь, когда время имеет решающее значение, когда не-их-Питер просто мальчишка, полагающийся на них? Он слышал тихий хор манипуляторов, отчаянно желающих, чтобы их отец был доволен. Они побуждали его, в своём собственном стиле, сфокусироваться на том, чего он хочет. Что ему нужно.       Поэтому он взял лицо Нормана Озборна в свои руки и поцеловал его. Чувства и касание отражались внутри его тела, через его нервную систему, и руки задрожали от нового ощущения, которое они доселе не знали никогда.       Но его стыд вскоре взял верх над ним, он чувствовал себя так, словно сделал какую-то ошибку. Норман Озборн никогда не хотел его так, он обозначил это чрезмерно ясно в ночь, когда их пути разошлись. И Отто попытался отстраниться, но обнаружил, что нечеловеческая сила Нормана удерживает его на месте рукой Нормана, обёрнутой вокруг его шеи и сжимающей его плечо.       Глаза Нормана медленно открылись, встречаясь с глазами Отто. Знакомая и уверенная ухмылка растянулась на его лице. – Куда это ты собрался?       И вот теперь здесь был он. Норман Озборн, которого Отто Октавиус помнил.       Захваченный этой ухмылкой, способной ломать кости, Норман притянул его ближе, пока они не поцеловались вновь, почти жестоко, страстно, прижимаясь друг к другу. Без возможности осознать это, руки поняли, что делать дальше – нижняя правая двинулась, чтобы закрыть дверь в гостиную, в то время как верхняя пара же освобождала Отто от плаща. И, занимаясь этим, они оттянули его от Нормана, и те получили немного расстояния и возможность принять, молча подтверждая, что да, это всё таки происходит. После стольких лет, это происходит.       С уверенным кивком Норман последовал его примеру, стягивая свитер через голову, и доставая себя из сломанного костюма Гоблина. Он избавился только от верхней части, раскрываю обнажённую грудь, свои руки и тело суперсолдата. Отто не смог не поглазеть на него, чтобы охватить это тело и науку, которая воплотилась в нём. Он мечтал об этом моменте, но это было за пределами его ожиданий. Вот только у них не было слишком много времени, чтобы восхищаться, Норман пришёл в движение снова, полуголый, он совершенно не беспокоился о второй половине костюма, будучи занятым движением в направлении Отто.       Пока Отто сидел на полу, манипуляторы требовали оставаться в такой позиции, оборачиваясь вокруг двух мужчин, избавляясь от одежды Отто, пока он также не остался без рубашки. Они вовремя уступили путь Норману, который схватился за колени Отто, раздвигая их и забираясь на него. Он наклонился, прижимаясь к груди Отто, целуя его шею, ключицы, в то же время хватаясь за его рёбра, бёдра. Тщетно пытаясь за раз взять каждый кусочек мужчины.       Всепоглощающие касания посылали дрожь через Отто, следом отправлявшего дрожь рукам. Они скрежетали по-новому обретённым способом, металл смещался, чтобы создать их собственный вид нежных стонов, их собственное желанное удовольствие. Ощущения заставляли их двигаться и извиваться во всех направлениях, вне всякого осознанного контроля, деформируясь вокруг самих себя и мужчины до тех пор, пока–       Верхние манипуляторы нашли свой путь до торса Нормана, обвиваясь вокруг его рук, жаждая, как и сам Отто, его касаний. Руки нежно оттянули Нормана от Отто, пока он сидел на нём, обвив талию Отто ногами. Он посмотрел на манипуляторы, обворачивающиеся вокруг его груди и рёбер, и тотчас осознал, что они хотят. – Они соединены с твоей нервной системой, – сказал Норман скорее как утверждение, чем как вопрос.       И пока Отто не успел хотя бы кивнуть, Норман нежно огладил верхнюю руку длинным движением. Манипулятор задрожал, и Отто не смог сдержать отчётливый вздох. Его тело напряглось, откидывая его голову назад. Когда он посмотрел обратно, он смог увидеть Нормана Озборна, смотрящего на него сверху-вниз и ухмыляющегося. – Тебе это нравится, – другое утверждение.       Отто прикусил губу и кивнул. Увлечённый, Норман подставил свою обнажённую грудь под руку, прижимаясь. Все манипуляторы среагировали, разделяя ощущение от касания, зашипели и поднялись с пола, напрягаясь, как и Отто.       Отто наблюдал, с усмешкой на лице, и осознавал, что слегка завидует собственным рукам. Он потянулся к Норману, почти беспомощно. – Прошу, – выдохнул он, жадно желая почувствовать прикосновение плоть к плоти снова.       Но Норман ещё не закончил дразниться, просачиваясь пальцами во внутренние механизмы шарниров, ища больше этих сенсорных датчиков. Манипулятор попытался втянуться и уйти в сторону, но Норман использовал свою силу вновь, удерживая его на месте, когда он, неожиданно, облизал его поверхность. Отто застонал от этого ощущения. Норман засмеялся, наслаждаясь в каком-то смысле своим контролем над ним.       Но Отто устал от этих игр. Он посмотрел вверх решительно, в глаза Норману. Одним движением верхняя правая рука сгребла Нормана поперёк груди, поднимая и опрокидывая его на пол, пока остальные манипуляторы поднимали Отто над ним. Через секунду Отто был над Норманом, вжимаясь друг в друга, чувствуя возбуждение друг друга через одежду. – Достаточно, – прошипел Отто. – Доктор Октавиус, прошу, – Норман оскалился.       Отто поцеловал его нежно, но Норман никогда не знал, как быть нежным. Он отвечал взаимностью на страстный поцелуй, кусая нижнюю губу Отто, удерживая его в этой близости. Верхний манипулятор держал Нормана прибитым к полу, но мужчина не собирался отлёживаться, по крайней мере метафорически. Его руки свободно бродили по телу Отто, в итоге ложась на поясной ремень, который Норман сдёрнул в безразличном порыве. На этот раз, они, похоже, пришли к согласию, когда Отто добрался до расстёгивания своих штанов. – Ты не всегда был так откровенен, – усмехнулся Норман. – Я не всегда знал, как быть, – Отто выдохнул сквозь учащённое дыхание, снимая штаны. – Я пытался сказать тебе, Рози хотела, чтобы я объяснил. Но я сказал ей– Я едва мог с ней поговорить, неважно– – Такой, как я.       Отто, закрыв глаза, кивнул, встретившись лбами с Норманом. Руки делали то, что должны, отбрасывая в сторону снятую одежду Отто. Теперь он не был уверен на счёт своего следующего шага, слишком нервный и слишком растерянный в данный момент, чтобы знать. Но Норман не был столь запутан, схватившись за член Отто с силой того, кто знал, что они делают. Отто мгновенно поддался, расслабляясь в уверенных руках Нормана.       Норман выдал расслабленный смешок, наблюдая за ним. Отто сделал то же самое. Только посмотрите на них, два глупых старика. Играющих в такие игры за закрытой дверью в гостиную. Как подростки. Как суперзлодеи. Удовлетворённые своими желаниями и нуждами, и неважно, как поздно они смогли их исполнить.       Норман сделал властный рывок, и Отто и его манипуляторы задрожали благосклонно. Он расслабился и руки стекли на пол. Они бесцельно скользили, лаская тело Нормана, где могли. Защита Отто активно снижалась, давая Норману шанс изменить положение. Он использовал свою нечеловеческую силу, поднимая их обоих с пола. Он хотел Отто на спине, но манипуляторы делали это невозможным. Вместо этого, они пошевелились, проснувшись, ловя Отто, удерживая его параллельно полу. – Норман, – выдохнул Отто. – Тише.       Норман приподнялся, избавляясь от остального костюма Гоблина, освобождаясь и самостоятельно прижимаясь к Отто. Отто застонал в ответ на, как минимум, удовлетворённое шипение Нормана. Он держал ровный темп, толкая себя навстречу. Физические ощущения разливались внутри Отто и его манипуляторов словно водопад, им оставалось разве что сдаться вот так, просто. – Кое-что, что я помню.... – зашептал Норман. – Ночь, когда ты ушёл...       Отто слушал одним ухом, оказавшись втянутым в физическое удовольствие, посылаемое через пять его соединённых сознаний. Внутри него всеобщее волнение нарастало, ощущаясь на каком-то первобытном уровне, они вместе направлялись к какому-то окончательному выводу.       Норман ускорял свой темп, наклоняясь вперёд, к Отто, хватаясь за его манипуляторы, чтобы помочь ему удержать баланс. Они были так близко сейчас, Отто вскинул голову, используя свои человеческие руки, чтобы схватить бёдра Нормана. Норман наблюдал за ним внимательно, наслаждаясь каждым моментом, каждым проявлением.       И, медленно… Норман сжал один из манипуляторов крепко, используя свободную руку, потянувшись к лицу Отто… а затем к его шее. – Я мог задушить тебя прямо там ещё тогда.       Что-то такое было в его голосе, что-то жестокое и ужасное. Этого было достаточно, чтобы заставить Отто одуматься в этот момент, он распахнул глаза и встретился взглядом с ухмыляющимся Норманом над ним – с тем самым видом из той далёкой ночи, бросавшим ему вызов, голодным до противостояния, восторженным военными играми.       Отто знал, что что-то не так. Он хотел отстраниться, но как только он подумал об этом, Норман вжался в Отто, и экстаз от момента затмил всё. Он не мог двигаться и манипуляторы были также далеки от возможности помочь ему. Он всхлипнул до того, как Норман сжал его шею в удушающем захвате. Он схватился за руки Нормана, но его нечеловеческая сила делала бесполезными любые попытки бороться. – Мы ещё не закончили, – сказал Норман сквозь стиснутые зубы.       Норман двигался быстрее теперь, более отчаянно, более дико. Он сжимал руку и шею Отто крепче. Отто метался между болью и удовольствием, и это был Норман Озборн, которого он помнил. Готовый сжечь дотла целый мир.       Норман кусал свои губы, приближаясь к кульминации, шипя и дыша так, чтобы оставаться относительно неслышимым. Один последний толчок и двое мужчин пришли к взаимному заключению. Тела извивались и тряслись в последнем отчаянном проявлении удовлетворения. Манипуляторы упали, расслабляясь, позволяя Отто стечь на пол, за исключением того, что Норман сжимал его шею.       Поднятый Норманом, Отто встал на колени. Отто схватил руки Нормана, смотря на него, его лицо скривилось в жестокой улыбке. – Я вижу тебя, Октавиус, – предупредил Гоблин.       После – Норман моргнул, как если бы проснулся ото сна. Его тело расслабилось, он резко отпустил Отто, и двое мужчин упали на пол ещё раз. Отто перевернулся, кашляя, сжимая горло, пока Норман лежал, потерявшись в экстазе. Манипуляторы извивались вокруг того, и он нежно коснулся их, ошибочно принимая их движения за доброту, но они зашипели, двигаясь в желании отомстить. Было уже почти поздно, когда Норман посмотрел вверх, улыбаясь Отто. – Ты в порядке, Отто?       Отто Октавиус молча приказал своим рукам отступить, они зашипели, протестуя, но слушаясь в итоге. Отто поймал момент, стараясь казаться непринуждённым. Он усадил себя на пол, лёг на бок. Он отыскал лицо Нормана и предпочёл игнорировать инцидент, вместо этого улыбнувшись в ответ. – В порядке. Даже… великолепно, на самом деле, – заверил Отто.       И Норман успокоился. Тяжелый ритм отбивался между ними, оба были не уверены, было ли нужно говорить что-то ещё. Отто пытался сохранять спокойствие, но он думал, рассчитывая время, нужное, чтобы закончить лечение Нормана. Биоинженерия не была его сильной стороной. Только если их Питер здесь, или даже их доктор Курт Коннорс, работа бы могла пойти быстрее. Отто сглотнул, явно нервничая насчёт следующих нескольких часов, и всё равно пытался спрятать это. – Помоги мне прибрать этот беспорядок, – сказал он Норману. – Давай возвращаться к работе.       Когда Норман станет целым, возможно они смогут попробовать снова.