***
Когда они приехали в назначенное место, Эбигейл была первой, кто вышел из машины, явно уловив нарастающее напряжение Уилла по мере их приближения. — Ты понял, что это за дом, — сделал вывод Ганнибал. — Мы были здесь до того, как я оказался в Вулф Трап. — Это место, где ты убил меня, — сказал Ганнибал, отстегивая ремень безопасности и пересаживаясь на пассажирское сидение. Он деревянно добавил: — Возможно. — Возможно, — согласился Уилл, пытаясь успокоить самого себя. У него получалось гораздо лучше, чем ожидалось. — Как ты это сделал? — Я опрокинул нас с обрыва. Интересный выбор слова. Опрокинул. Оно не несет в себе агрессивных коннотаций — не то что «толкнул», «схватил» или «потащил». Уилл, как всегда наблюдательный — возможно, сейчас даже больше, чем обычно, — понимал, о чем размышляет Ганнибал. — Это не было борьбой. Во всяком случае, не между нами. Ты позволил мне. Ход мыслей Ганнибала по-настоящему сбился впервые после того, как Уилл ворвался в его дом. Он думал, что Уилл Грэм станет причиной его погибели, но не таким образом. Он тщательно оценил свои ощущения и чувства, задаваясь вопросом: позволил бы он Уиллу привести их к возможной гибели сейчас? Когда предательство еще свежо в его нутре, трудно допустить даже такую возможность. — Между кем шла борьба, если не между нами? — Был еще один убийца. Он называл себя Драконом. Мы убили его. Прозвучала нотка почтения в голосе Уилла: что-то, что Ганнибал хотел бы исследовать в другой раз. — И ты убил нас. — Последняя отчаянная попытка спасти себя, полагаю, — Уилл фыркнул. — Мы видим, как хорошо это сработало. Что-то в этом ответе не соответствовало действительности. — Это лишь доля правды, Уилл. Грубо просить кого-то доверять тебе, когда не собираешься быть честным. Уилл вздохнул, вглядываясь в синеву моря. — Последняя попытка спасти всех остальных, значит. — От чего именно, по твоему мнению, ты их спасаешь? — От нас, — Уилл ненадолго закрыл глаза, прежде чем встретиться со взглядом Ганнибала. — Но теперь все по-другому. Я не могу оставить ее. Ганнибал перевел тему. — Как мы оказались здесь, сражаясь с Драконом? — Это долгая история. — Думаю, у меня достаточно времени, чтобы выслушать ее. — А ты не подумал о том, что, возможно, я не хочу ее рассказывать? — Уилл покачал головой и посмотрел в сторону. — Могу я немного свыкнуться со всем? Для меня не прошло и двенадцати часов с тех пор, как это случилось. Я только что потерял годы своей жизни. Я… Пальцы Ганнибала дрогнули, но он не предпринял никаких действий. — Возможно, несколько бокалов вина будут кстати. Уилл усмехнулся. — Несколько бочек вина были бы уместнее. — Боюсь, у меня нет винного погреба, — губы Ганнибала изогнулись в довольной улыбке. — Полагаю, нищие не выбирают.***
Эбигейл спала, а Уилл выпил достаточно, отчего был приятно расслаблен. Ганнибал решил разобраться в еще одном волнующем его вопросе. — Ты не хочешь говорить о событиях, которые недавно произошли с тобой. Я позволяю тебе обдумать все это и поделиться в подходящее, по твоему мнению, время. Уилл выглядел слегка подозрительно. — Бог ты мой, спасибо. А что, было какое-то но? С тех пор как они приехали, Ганнибал пытался добраться до сути интересующих его вопросов. Он почти отчаянно хотел знать, как произошло путешествие во времени, но был уверен, что Уилл сам не знает ответа. Были, однако, и другие любопытные моменты, терзающие его. — События этих месяцев, как мне кажется, уже давно произошли для тебя. Мы могли бы обсудить их? — Это было бы… приемлемо. — Ты подорвал свою работу и работу Джека предупреждением Ганнибала — Ганнибала из твоей временной линии — о засаде. Ты сожалеешь о той роли, которую сыграл в попытке поймать меня? — Я не хотел, чтобы ты умер, — произнес Уилл, избегая прямого ответа на вопрос. — Джек был в пути. Я сомневался, что ты позволил бы ему захватить себя добровольно. Судя по тому, что он едва не истек кровью до приезда скорой помощи, я считаю, что моя догадка была верна. Ганнибал наклонил голову, признавая правоту. — Ты хотел, чтобы я был задержан без кровопролития. — Большая часть меня в любом случае. — Чего желала остальная часть? На лице Уилла мелькнуло что-то сравнимое с болезненным уколом; он поставил бокал, откинувшись на спинку кресла. — Я думаю, ты прекрасно знаешь, чего хотела другая часть меня. — Правда? Я так считал, пока не ощутил запах Фредди Лаундс на твоей персоне. — Мне стоило убить ее, — заявил Уилл, на мгновение отводя взгляд. Затем он посмотрел на Ганнибала, не отрываясь; его руки все еще держались за ручки кресла. Что-то изменилось в том, как он ощущает себя сейчас. Ганнибал понимал, что та видимость, которая создавалась Уиллом по схеме Джека, была жалким подобием настоящей. В теперешнем Уилле была мягкая заповедь уверенности; в нем крылась сила, которую он приобрел, позволив себе существовать в мире со своими темными побуждениями. Ганнибал сожалел, что пропустил это превращение. — И ты не сделал этого. Доктор Лектер хотел наказать Уилла, но это едва ли казалось справедливым, учитывая все обстоятельства. Уилл уже расплатился за свои ошибки. — Я испугался. Такая готовность быть уязвимым стала чем-то новым; Ганнибал задался вопросом, что должно было произойти, чтобы возделать человека, сидящего напротив него. Он выяснит это в подходящее время. — Что напугало тебя, Уилл? — Все, — он усмехнулся и мимолетно посмотрел в сторону, прежде чем снова вернул взгляд на Ганнибала. — Я боялся самого себя. За то, что хотел того, чего хотеть не должен был. — Должен и не должен — это чувства, которые лучше оставить овцам. Лицо Уилла внезапно помрачнело от гнева. — Эбигейл — овца, доктор Лектер? Вы достаточно легко принесли ее в жертву. Ганнибал ощутил укол вины. — Во всем мире вы двое — единственные, кому я позволил увидеть себя настоящего, и это повлекло за собой боль и предательство. — Мы были кровоточащей раной, которую нужно было прижечь. Я понимаю твои побуждения. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать их, — Уилл отвернулся от него, не глядя ни на что конкретное. — Но ты оставил меня в живых. Финальный акт наказания — жизнь без вас обоих, чтобы показать мне, что я упустил. По крайней мере, я уверен, что именно так ты объяснял это самому себе. Брови Ганнибала слегка приподнялись. — Ты считаешь иначе? — Ты спросил меня после того, как воткнул нож в мои внутренности, верю ли я, что смог изменить тебя так, как ты сделал это со мной, — неожиданно на лице Уилла образовалась хищная улыбка, граничащая с порочностью. От этого в его груди что-то вспыхнуло. — Я же сказал, что уже сделал это. Впустить Уилла в свою жизнь было все равно что направить нож в собственную плоть. Ганнибал ощущал, как лезвие вращается вместе со словами. Что бы ни произошло в этой альтернативной вселенной, Уилл говорил убедительно. Нет сомнений, что он верит в свои слова, поэтому Ганнибалу остается только принять их за чистую монету. Уилл изменил его; возможно, мужчине просто еще не приходилось иметь с этим дело. Улыбка сползла с лица, и Ганнибал увидел сдерживаемый гнев, бурлящий в самой глубине Уилла, прежде чем он закрыл глаза и вздохнул. — Я устал. Ощущение, будто совсем не спал в последнее время. — Тогда, пожалуй, нам лучше отдохнуть, — учтиво предложил Ганнибал, хотя мысли о сне до сих пор не посещали его голову. Уилл кивнул, но не сдвинулся с места. Ганнибал счел его нежелание. — Ты боишься, что после пробуждения не обнаружишь здесь Эбигейл или себя самого. После долгого молчания Уилл вздохнул и поднялся с места. — Может быть, это та самая жертва, которую приносишь, когда чашка собирается обратно: ты проводишь остаток жизни, ожидая, что она разобьется снова. Уходя, он не посмотрел на Ганнибала, хотя и сделал паузу, чтобы пожелать ему спокойной ночи перед тем, как закрыть дверь гостевой спальни. — Надеюсь, сон найдет тебя в добром здравии, — ответил Ганнибал, приступая к уборке стола и мытью бокалов. После того, как все было вымыто, он достал чистую одежду для Уилла и, колеблясь, подошел к двери. Идея оставить ее на полу вызывала отвращение, но он не решался войти в комнату. Ганнибал предпочел положить вещи на стойку за дверью и написать записку. Покончив с оставшимися делами, Ганнибал ушел в свою комнату и переоделся во что-то более комфортное. Он не планировал спать — не с таким количеством мыслей и растущей неспособностью предсказать, что Уилл может сделать дальше; вместо этого он предпочел помедитировать. По мере того, как длилась ночь, желание проверить комнату Уилла усиливалось, но Ганнибал не предпринимал никаких действий. Он услышит, если Уилл попытается уйти, но, если некая сила, находящаяся за пределами его собственной, решила вернуть мужчину в прошлое, нет ничего, что бы Ганнибал мог сделать, чтобы остановить это.***
Доктор Лектер рано поднялся с постели. Ни Уилл, ни Эбигейл не проснулись, потому Ганнибал решил скоротать время, протирая пыль, прежде чем приняться за приготовление завтрака. Решив, что привычная для любого еда может быть уместной, он остановил свой выбор на бананово-ореховых блинчиках в сопровождении парфе из йогурта. Аромат проник сквозь сон Эбигейл, отчего она проснулась и, проходя на кухню, довольно ухмыльнулась в сторону Ганнибала. — Жаль, у нас нет мини-шоколадных чипсов. — Я постараюсь приобрести немного шоколада. У тебя есть какие-то предпочтения? Она уперлась локтями о кухонную стойку, довольствуясь тем, что наблюдает за ним, пока ждет свою еду. — Полусладкий, но я не привередлива. Звук открывшейся двери стал предупреждением о том, что Уилл проснулся, но после короткой паузы дверь снова закрылась. В то время как он переодевался, Ганнибал накрыл стол с соответствующими аксессуарами и парфе. Когда они заняли свои места и Эбигейл поблагодарила Ганнибала за еду, Уилл уже был на кухне. Ганнибал, заметивший Уилла, одетого в его одежду, почувствовал, как ослабевает собственнический импульс внутри него. — Доброе утро, — поприветствовал Уилл, занимая свое привычное место справа от Ганнибала. Он мягко улыбнулся в сторону Эбигейл, прежде чем приступил к еде, и бросил задорный взгляд на Ганнибала. — Я не думал, что ты любитель блинов. — Всему свое время и место, — ответил мужчина, довольный тем, что Уилл взял в руки столовые приборы и начал есть. — Ты хорошо спал? — На удивление, обошлось без сновидений, — ответил Уилл, пока пережевывал пищу. — А ты? В его словах чувствовалась саркастичная нотка, вероятно, потому, что Уилл знал о бессонной ночи Ганнибала. — Твои слова являются точным описанием моей ночи. Завтрак прошел в достаточно располагающей обстановке; Эбигейл предложила прибраться и помыть посуду, оставив их с Уиллом наедине. Она проницательна: никто не сомневался, что все это было нарочно. — Никто из вас не исчез этой ночью, — заметил Ганнибал в ходе беседы. — Ты чувствуешь себя менее испуганным? — Совсем незначительно, — ответил Уилл на выдохе. — Ты уже решил, что сделаешь со мной? Ганнибал удивленно вскинул брови, слегка наклоняя голову. — Как это понимать? Уилл закатил глаза. — Ты собирался отвезти нас во Флоренцию. Это все еще твой план? Имея достаточно времени, чтобы обдумать это в течение ночи, Ганнибал ответил без колебаний. — Полагаю, Джек уже внес наши лица в базу тех, для кого полеты под запретом. Нам придется найти другое средство передвижения. — Которое ты уже, разумеется, нашел. Губы Ганнибала дрогнули. — Да, но это займет некоторое время. — Как долго мы можем оставаться здесь, прежде чем нас вычислят? — До тех пор, пока нас не узнают; это место не имеет очевидных связей со мной. Он слегка наклонился вперед. — Ты борешься с желанием убить меня, Уилл? Уилл удивленно моргнул то ли от содержания вопроса, то ли от резкой смены темы. — Почему ты спрашиваешь? — Ты сказал мне прошлой ночью, что не хочешь моей смерти, но при этом признался, что пытался убить меня до того, как был отправлен сюда. Ты мог покончить со всем, когда вернулся, но, похоже, хочешь уйти со мной. Вырисовывается достаточно тревожная картина. Уилл долго обдумывал подходящие слова в своей голове; достаточно долго для того, чтобы Эбигейл успела отступить пару ступень лестницы назад и услышать его ответ. — Это казалось лучшим исходом событий. Я устал от наших игр в кошки-мышки. У тебя откровенно тревожная способность к терпению. — Мне следует принять это за комплимент. — Это точно, — Уилл одарил его улыбкой, но она быстро ускользнула с лица. — Ты разрушил мою оборону, как море — мощенный обрыв. Я не хотел столкнуться с моментом, когда окончательно рухну. — Ты убил меня до того, как я стал этому причиной, — Ганнибал хмыкнул. — Но это не объясняет того, почему ты решил не убивать меня по прибытии в прошлое. — Не думаю, что смог бы сделать это второй раз. Я не… — Уилл остановился на середине предложения: наконец-то проявились первые признаки нерешительности, которые Ганнибал смог ловко уловить. Когда он снова начал говорить, слова звучали медленнее, размереннее. — Я не хочу делать это второй раз. Эбигейл жива. Для нее было создано особое место в нашем мире. Наш мир. Концепция заманчива; для Икара таким миром было небо и Солнце, которое, хотя и манило его и казалось прекрасным, стало причиной гибели: забыв о предостережениях, Икар растворился в чувствах и был повержен. А что случится с ними, начни они новую жизнь? Ганнибал посмотрел на Уилла, перевел взгляд на Эбигейл. Было ясно: единственная уверенность Уилла в своей жизни — это жизнь Эбигейл. От этой мысли внутри зародилась ноющая боль. — Я простил тебя, — тихо проговорил Уилл. — И ты простил. Но мы все равно пытались убить друг друга. Я думал, что так будет всегда, что это будет один из нас или другой, но все не должно быть так. Что толку в собранной чашке, если из нее нельзя пить? — Возможно, Богу было любопытно, что мы будем делать с ней во второй раз. — Он все еще с надеждой ожидает, что мы не уроним ее на пол снова, — сухо ответил Уилл. Искры игривости на мгновение мелькнули во взглядах. — Я постараюсь быть более осторожным.***
Ганнибал совершал соответствующие звонки после их утреннего разговора, пока оценивал, какие продукты остались на кухне и в кладовой. В морозильной камере была парочка сомнительных блюд для приготовления в микроволновой печи. Ганнибал представил, как возрастет количество тех продуктов, иметь в запасе которые ему бы, в отличие от Уилла, совсем не хотелось. Хотя эти двое и ценили домашнюю еду, они не обладали склонностью к готовке. Он мысленно составлял меню из тех блюд, которые можно заморозить, а потом и разогреть на двоих. Отложив телефон, Ганнибал перешел к планам на ужин. Он приезжал сюда всего несколько дней назад, так что мяса на выбор — из ближайшего мясного магазина — было достаточно. — Ганнибал? Он закрыл холодильник и развернулся, чтобы увидеть стоящую в дверях Эбигейл, не очень уверенно смотрящую на него. — Да, Эбигейл. Что-то случилось? — Мне просто интересно… Ты сказал, что мы начнем новую жизнь, когда уедем отсюда. Будет ли это… — она встретилась с его взглядом широко раскрытыми глазами, полными тоски и так мило напоминающими глаза Уилла. — Будет ли это настоящая жизнь? Он пересек комнату и нежно приложил ладони к ее лицу. Она вздрогнула; эта глупая, доверчивая девочка, которую Ганнибал взял под свое крыло. «Должно быть, это заразно, — язвительно подумал он, — доверие». Он собирался убить ее, собирался покончить с делом, которое начал ее отец, всего за день до этого. Он уже убил ее в другой вселенной и сожалеет об этом. Кажется, поспешное решение зародилось от боли предательства. Уилл простил его, вернулся после всего, что произошло. Сколько боли можно было избежать, если бы он выбрал другой путь? — Ганнибал? Он улыбнулся ей, словно делился чем-то сокровенным. — Я бы не хотел видеть тебя в клетке, Эбигейл. Ее улыбка сияла в ответ.***
В тот вечер она уснула на диване. Уилл пододвинул ее ноги так, чтобы она могла лечь как следует, и накрыл ее одеялом, с грустью наблюдая за ней в течение нескольких вдохов, прежде чем сел, уставившись в потолок. Ганнибал будет довольствоваться бесшумным ожиданием, пока Уилл не решится поделиться с ним своими беспокойными мыслями. Они должны быть во Флоренции через неделю, если все идет по плану. Ганнибал был приятно удивлен, когда Уилл без колебаний съел свой ужин, несмотря на присутствие в нем мяса. Возможно, в будущем, когда природа потребляемого мяса будет очевидна, нежелание есть его все же настигнет Уилла; этот мост они перейдут только тогда, когда до него доберутся. Впервые с тех пор, как он понял, что Уилл предал его, он позволил себе представлять жизнь, которую они выстроили бы в Италии. Ганнибал многим из этого хотел бы поделиться, и эта мысль должна волновать сама по себе. Часть его сознания всегда будет нашептывать о возможной опасности, но он принял сознательное решение игнорировать ее, когда пришел к выводу о том, что хочет видеть в своей жизни Уилла и Эбигейл. — Я скучаю по своим собакам, — сказал Уилл, вернув Ганнибала в нынешнюю реальность. — Полагаю, у тебя есть кто-то, кто за ними присматривает. — Да. У нас с Аланой была договоренность, основанная на том, что одним из худших сценариев может быть то, что я не смогу заботиться о собаках. Но я все еще скучаю по ним. Ганнибал никогда не был особенно склонен к содержанию домашних животных, но он полагал, что мог бы разрешить Уиллу иметь в своем доме двух или трех собак. Правда, вопрос в том, сможет ли он остановиться на двух или трех. Уилл усмехнулся. — Ты очень громко думаешь, Ганнибал. — Правда? — Вероятно, стая бродячих шавок, бегающих по твоему шикарному итальянскому дому, вызывает только отвращение. При этих словах губы Ганнибала скривились в довольной ухмылке. — Признаю, следы грязных лап на мебели — не самая приятная затея, но есть Ахиллесова пята и похуже собак; к тому же ты хорошо их дрессируешь. — Ты прав. У кого-то Ахиллесова пята — каннибализм, например, — тон Уилла был язвительным, но добродушным, и это накрыло Ганнибала волной очарования. — Именно так, — он ответил с задором в голосе, и они вновь погрузились в комфортную тишину. Прошло минут двадцать, пока Уилл не заговорил снова; его голос был мягким и осознанно более мрачным. — Думаешь, время не предопределено? Или меня затянуло в другую временную параллель, в то время как моя собственная продолжается? — Скорее всего, мы никогда этого не узнаем, — ответил Ганнибал. — Какую бы ты предпочел? — Первую. Это было бы жестоко по отношению к нам обоим, если бы я из этого времени оказался на месте себя из будущего. Такое, конечно, возможно, только если предположить, что в том времени все еще есть живое тело, в которое можно вселиться, — Уилл грубо провел рукой по лицу. — Если я позволю себе думать о том, насколько все это сюрреалистично, я могу снова сойти с ума. — Время, полагаю, может облегчить эти тяготы. Уилл вглядывался в расплывчатую границу моря, опуская на стул руку, теперь сжатую в кулак. — Мы оставили свои жизни в руках судьбы, и судьба сочла целесообразным вернуть меня обратно. Только меня. Я не могу этого понять. Наслаждение и досада накатывали на Ганнибала при звучании тоски в голосе Уилла, поскольку она одновременно была обращена и не обращена к нему. Ганнибалу стало интересно, предпочел бы Уилл ту его версию, которая осталась в другом времени? — Ты хотел бы, чтобы он был здесь вместо меня? — Я не знаю, — честно ответил Уилл. — Может, так даже лучше. Теперь между нами меньше истории. — Будешь ли ты скучать по нему? — Да, но это чувство, к которому я… привык достаточно, — слова сопровождались зевком. — Обсудим это в другой день. Кажется, всем нам сейчас необходим отдых. Уилл потянулся, отчего несколько суставов хрустнуло. — Такое чувство, будто у меня нарушены циркадные ритмы. Как после долгого перелета. — Возможно, время Флоренции скажется на тебе лучше. — Будем надеяться, — сказал Уилл, оглядывая себя беглым взглядом. — Жаль, что я не взял с собой одежду. — Эбигейл, я уверен, сможет зайти завтра в магазин и посмотреть что-нибудь для тебя. Он взглянул на нее, все еще спокойно лежащую на диване, и кивнул. — Доброй ночи, Ганнибал. — Доброй ночи, Уилл.***
Не имея других занятий, они втроем занимались своими привычными, при этом стараясь присоединяться друг к другу, когда это было возможно. Эбигейл вместе с Ганнибалом делала наброски, хотя их стили были совершенно разными, и уговаривала Уилла посмотреть видео на «удручающе редко используемом» планшете Ганнибала. Они с Уиллом тихо сидели и слушали инструментальную музыку, чередуя классическую и современную в качестве компромисса между их разными музыкальными предпочтениями. Все трое собирались вместе, чтобы почитать что-то, делясь интересными фактами или сюжетами за едой. Это все было так по-домашнему и обыденно; Ганнибала даже не беспокоило то, что он так тесно делил свое пространство с ними. Со временем обязательно возникнут проблемы, но он уверен, что они справятся с этим без криков и кровавых убийств. — Ты только что в очередной раз ужасно пошутил у себя в голове, не так ли? Ганнибал поднял голову и увидел, что глаза Уилла, а теперь и Эбигейл, устремлены в его сторону. Если Уилл и не выглядел удивленным, то Эбигейл казалась крайне заинтересованной. — Что заставило тебя сказать это? — Твое «я такой умный и смешной» выражение лица. Ганнибал знал, что не сможет удержать вспыхнувший в глазах задор. — Боюсь, у меня нет такого выражения лица. Ты не думал о том, что это было мое обыденное олицетворение покоя? Уилл закатил глаза и переглянулся с Эбигейл, которая пыталась сдержать улыбку. — Я уверен, что ты всегда считаешь себя умным и веселым; тем не менее обычно ты не показываешь этого, если только не придумал дурной каламбур или ужасно сложную шутку. Ганнибал поднял подбородок, тем самым изображая превосходство. — Я никогда не рассказывал шуток без достойной концовки, Уилл. Эбигейл засмеялась, а Уилл громко вздохнул, хоть уголки губ и изогнулись в скрываемой улыбке. Ганнибал сохранил это воспоминание в своем дворце памяти; он знал, что вернется к нему в будущем.***
Через неделю после этого Ганнибал проснулся от звуков сбивчивого дыхания. Он поднялся с постели, когда шаги приблизились к его комнате. Уилл открыл дверь на грани приступа панической атаки. Уилл несколько раз нервно моргнул, явно все еще уставший, прежде чем громко выдохнуть и прислониться к дверной раме. — Прости, что разбудил тебя, — прохрипел он, потирая глаза ладонями. — Что тебе снилось? — спросил Ганнибал, не особенно расстроенный прерванным сном. Уилл попытался оттолкнуться от дверной рамы и покачнулся на ногах. — Ночь, когда мы умерли. — Иди сюда, Уилл. Он колебался лишь мгновение, прежде чем пересечь комнату к кровати. Ганнибал пересел ближе к краю, освобождая место с другой стороны, и обрадовался, что Уилл понял этот жест и сел рядом с ним. Ганнибал протянул руку ладонью вверх, в то же мгновение на нее пролился свет из открытой двери. Спустя несколько секунд молчания Уилл протянул руку в ответ; пальцы скользнули по коже предплечья, по шраму, вниз к запястью. — Мы здесь, живы, в безопасности. Эбигейл спит в соседней комнате. Уилл кивнул, но не убрал руку, и Ганнибал оставил ее между ними. Прошла минута, прежде чем Уилл совершил нечто неожиданное: прислонился к Ганнибалу и положил голову ему на плечо. Он видел, что глаза Уилла закрыты, но дыхание не выровнялось настолько, чтобы говорить о сне. Ганнибал прижался щекой к кудрям Уилла и больше ничего не спрашивал. В конце концов, Уилл взял инициативу на себя и потянул их обоих назад, перекатываясь на бок и держась за руку Ганнибала. Вопрос, который он задал себе менее двух недель назад, повторился в его сознании, и он с полной уверенностью осознал, что позволил бы Уиллу привести их к гибели, лишь бы они были вместе. Умиротворение от этой мысли позволило ему уснуть.***
Когда Ганнибал проснулся, Уилл все еще спал рядом; он нежно коснулся ладонью его щеки, прежде чем поднялся с постели. Эбигейл присоединилась к нему на кухне, когда он варил кофе; она насыпала в миску хлопья и с энтузиазмом залила их молоком. Ганнибал готовил яичный скрэмбл для себя и Уилла, пока кофе настаивался. Эбигейл предложила пойти разбудить Уилла, когда Ганнибал уже почти закончил. — Он в спальне, — невозмутимо проговорил мужчина, доставая из шкафа две чашки. Эбигейл без комментариев скорректировала свой путь и, похоже, в приподнятом настроении поднялась по лестнице. Через несколько минут Уилл спустился, и вел он себя так же, как и в прошлое утро. Он поблагодарил Ганнибала за угощение, и во время завтрака они обсуждали Флоренцию, чего от всего этого ожидать и стоит ли Уиллу начать практиковаться в итальянском. Когда тарелка и чашка опустели, Уилл откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на Ганнибала. — Есть один довольно неприятный вредитель, которого я бы хотел уничтожить как можно скорее, если это возможно. Сердце Ганнибала замерло при таком неожиданном повороте разговора. — О, ты бы хотел сделать это сам? — Меня не особо волнует, сделаю я это сам или нет, хотя, конечно, не буду против. Наверное, лучше дать возможность его сестре. — Мэйсон Верджер? — догадался Ганнибал, размышляя о том, что еще мог сделать этот мужчина, чтобы навлечь на себя гнев Уилла. — Здесь скрывается еще одна история. Ты поделишься ею со мной как-нибудь? Уилл бросил на него мрачный взгляд. — Это не очень веселая история. Но конечно. — Чем я могу помочь тебе с устранением вредителя, дорогой Уилл?***
Уилл не отрывал глаз от окна самолета, оглядываясь по сторонам в третий раз, — показательный параноидальный приступ, от которого Ганнибалу придется его отучить. — В багажном отделении никто не прячется, — язвительно заметил Ганнибал. Уилл нахмурился, но тут же наклонил голову вперед. — Мне все время кажется, что это слишком просто. Мы на пути во Флоренцию, Ганнибал. Он подавил вздох. — Я осведомлен. — На самом деле, я не очень люблю самолеты. — Это я тоже уже понял. Полагаю, для тебя было бы предпочтительнее добираться по воде, но это повело бы за собой ряд трудностей; я хотел, чтобы эта поездка прошла гладко. Уилл прищурил глаза, но поза стала чуть менее жесткой. Он бросил короткий взгляд на Эбигейл, которая слушала музыку в наушниках; выражение ее лица казалось отстраненным. — Безопасно ли здесь говорить открыто? — Пилот нас не услышит, — заверил Ганнибал, заинтересованный тем, какая мысль могла спровоцировать такой вопрос. — Что у тебя на уме? — Чесапикский Потрошитель совершил три убийства с разницей в несколько лет. Сколько человек могло погибнуть между ними? Ганнибал отвел взгляд в сторону, обдумывая, как ответить. — Не так много, как ты, вероятно, думаешь. — Тогда почему в прошлый раз все было по-другому? Почему так много жертв? — Ты подвергаешь меня психоанализу, Уилл? — Нет, — категорично ответил Уилл, наконец-то позволяя себе откинуться на спинку кресла. — Мне просто любопытно. Я собираюсь жить с тобой и не знаю, смогу ли выдержать частоту убийств. — Странно, что ты отложил этот разговор до тех пор, когда уже нельзя отвернуться или уйти. Уилл искоса взглянул на него. — И ты обвинил меня в психоанализе? — Это не обвинение. Просто наблюдение, — Ганнибал сделал паузу; Уилл, не совсем убежденный, хмыкнул. — У тебя уже готовы условия? — Возможно, — честно ответил Уилл. — Во всяком случае, это лишь смутные идеи. Это должен быть компромисс, Ганнибал. Они смотрели друг на друга, поддерживая зрительный контакт, который был бы невозможен еще несколько лет назад. Ганнибал надеялся, что к этому моменту Уилл станет более сговорчивым, но не удивился, обнаружив обратное. В его основе лежит незыблемый моральный компас. Есть много границ, которые он переступит, но есть и те, от которых он откажется. Ганнибал смирился с этим вскоре после того, как узнал, что мисс Лаундс не покинула этот мир. — Придем к компромиссу, — наконец согласился он. И они пришли.***
Ганнибал закрыл за ними дверь, когда последний багаж был занесен внутрь, и повернулся к широко раскрывшей глаза Эбигейл. — Ты можешь выбрать любую комнату, какая тебе понравится, — сказал он и с нежностью наблюдал за тем, как она отправилась исследовать комнаты, включая свет на ходу. Уилл стоял неподвижно в течение длительных секунд, прежде чем сделал глубокий вдох и выдохнул. Он посмотрел в сторону Ганнибала с приглушенным удивлением. — Мы действительно здесь. — Мы действительно здесь, — подтвердил Ганнибал со снисходительной улыбкой. Уилл бросился вперед, и Ганнибал, от неожиданности споткнувшись, отступил в дверной проем, ловя его за бедра, когда их губы соприкоснулись. Они преисполнены желанием, голодны и счастливы; Ганнибал запечатлел в памяти каждую деталь этого момента. Он притянул Уилла ближе за петли ремня, пока они не прижались друг к другу, возвращая поцелуй так же пылко. Тоска в его груди становилась все сильнее, как будто до сих пор он не понимал, как сильно этого хотел. Они отстранились только для того, чтобы отдышаться, и Уилл закрыл глаза, когда их носы соприкоснулись. Он прекрасен, и выражение глубокого удовлетворения, которое он транслирует, просто поразительно. — Прости, что набросился на тебя, — сказал он, нежно касаясь большим пальцем скулы Ганнибала. Ганнибал обхватил его за талию и улыбнулся. — Я не возражаю. — Это хорошо. — Точно так же я не буду возражать в будущем. Он наклонился вперед, чтобы снова поцеловать Ганнибала, как бы проверяя истинность сказанного. — Это тоже хорошо. Ганнибал заметил Эбигейл на верхней ступеньке, когда она высунула голову из-за угла коридора и приподняла брови. Ее лицо прояснилось, когда их взгляды встретились; она улыбнулась ему, а затем пантомимой застегнула рот. Он улыбнулся в ответ, и она снова исчезла, лишь хвост развевался за ней. Это славное новое начало.Эпилог
Марго посмотрела на непритязательный белый конверт в своих руках только тогда, когда передавший его мужчина исчез в толпе. Она зашла в местный магазин и направилась в туалет, запираясь в кабинке. Девушка достала из конверта письмо, на котором изящным почерком была прорисована каждая буковка. Она внимательно все прочла, и впервые за долгое время где-то внутри зародилась надежда; Марго закрыла глаза от подступивших слез. Взяв себя в руки, она перечитала письмо второй и третий раз, чтобы убедиться, что запомнила все инструкции, после чего порвала бумагу на кусочки и спустила их в унитаз. Письмо было не подписано; тем не менее строчки, написанные другим почерком, говорили сами за себя. Я надеюсь, Алана заботится о собаках. Позаботьтесь и вы друг о друге. Она улыбнулась; в ее груди теплилась молчаливая благодарность Уиллу Грэму, где бы он ни был.