Касание тревоги

      Вот уже год, как Моракса время от времени одолевает странное тревожное чувство. И объяснение тому может быть только одно: в этом мире появился кто-то ему предназначенный.       Но разве может такое случиться с богом?       Правила этого мира ему известны прекрасно: каждому с рождения кто-то предназначен. Вторая половина, с которой до последнего вздоха будут одни ощущения на двоих. Касание кожи к коже пробудит связь, а до того они обречены на тревожные муки неведения.       Моракс не верит, что у него может быть предназначение. Если говорить точнее, он в это не верил до недавних пор. За всю его по-настоящему долгую жизнь не было и намёков на предназначение. За шесть тысяч лет он и думать забыл о такой глупости, как любовь и влечение. Но вот странная тревога, одолевающая его время от времени в течение последнего года, заставляет вновь вспомнить мировые устои и задуматься.       Люди говорят, что до тактильного контакта с предназначенным человеком оба переживают сильную необъяснимую тревогу, если один ощущает что-то особенно остро.       Неверие растворяется в любопытстве. Моракс то и дело заглядывает в разные уголки Ли Юэ, наблюдает за разными людьми, но никак не может найти своё предназначение. Он ищет, скользя чешуйчатым драконом меж скал и камней, ищет, бродя в облике смертного по шумным улицам, ищет, продвигаясь под землёй чистой стихией Гео.       Но не находит.       И вдруг задаётся вопросом: а с чего он взял, что его половина именно в Ли Юэ?       А затем другим: может, стоит просто переждать?       Новые размышления заставляют его задумчиво устроиться на развалинах, устремив взгляд на необъятные просторы страны. Действительно, может, проще, напротив, не подпускать к себе этого человека? Вряд ли он будет счастлив, узнав, что предназначен богу. Бессмертному богу. С чувством тревоги Моракс уж как-нибудь свыкнется, в конце концов, человеческий век не долог. Да и вряд ли судьба столкнёт их вместе, если он перестанет искать. Шансы сведутся к нулю, Моракс ведь уже не нашёл своё предназначение в Ли Юэ. Она или он живёт где-то в другом регионе, куда не распространяется власть Камня. Не стоит ради коротких моментов влечения губить чужую жизнь.       Так решает Моракс. И прекращает поиски.       Ему в какой-то степени даже жаль своё предназначение. И не только от того, что Моракс обрекает его на одиночество. Судя по частоте, с которой под рёбрами нет-нет да расцветает тревога, его половина попадает в большие передряги, да ещё и весьма часто. Возможно, это какой-то драчун, ищущий приключений, или девушка, которую бьёт неверный муж. Однако в этом была и странность: ощущений не было всю жизнь, но примерно год назад тревога стала его регулярным гостем, причём практически каждый раз одинаково сильная.       У Моракса закрались подозрения, что его предназначение не столь просто, как могло показаться на первый взгляд. Не может быть такого, чтобы человек рос без сильных тактильных ощущений, а потом внезапно начал получать их столь часто и столь много.       Он размышляет об этом, даже когда заключает с Синьорой контракт – тревога, словно ленивый кот, потягивается под рёбрами, прямо пока предвестница зачитывает текст, выпускает коготки и принимается скрестись по костям.       Моракс не знает, что именно ощущает его половина, но почему-то уверен, что это боль.       Он снова спускается в Ли Юэ. На этот раз, чтобы остаться. Устраивается консультантом в ритуальное бюро: работа как раз для него, можно предаваться воспоминаниям и чтить традиции – всё, как он любит, – и никто ни слова не скажет, а, напротив, лишь поблагодарят. Чувство тревоги беспокоит не меньше и не больше, чем обычно – кажется, Моракс с ним свыкся уже окончательно.       Рутина города увлекает. Он очень любит наблюдать за людьми. Они такие простые и такие сложные, одинаковые и разные, тусклые и яркие. Единообразные в своей противоречивости. Моракс правда рад побыть частью их общества. Скоро пройдёт Церемония Сошествия, а следом за ней, по контракту, и Церемония Вознесения. Это будет отличное представление как для горожан, так и для самого Моракса.       Внезапное и абсолютно новое ощущение в один прекрасный день заставляет его остановиться, прервав степенную прогулку близ города, и резко вдохнуть: странная, очень необычная сила только что срезонировала с Гео через его статую. Стихия довольно урчит, принимая нового носителя, но поделиться с Мораксом подробностями не может: не знает, как объяснить. Он прикрывает глаза, восстанавливая дыхание, и обращается за помощью к уже несколько забытому за ненадобностью приёму: смотрит через статую.       Светлые волосы, золотистые глаза, мерный свет янтарно-жёлтых вставок на изящном, но отнюдь не тейвастском наряде. Молодой юноша стоит и разглядывает собственные руки, примеряясь к новым ощущениям. Он задумчиво склоняет голову, чуть хмурясь, а потом формирует над ладонью кристалл Гео. Такой простой и лёгкий, но настолько правильный и чистый, что Моракс задерживает дыхание. Едва ли кто-то из владельцев Гео глаза Бога мог сотворить такое, едва обретя силу, а мальчишка смог, словно всю жизнь этим занимался.       Золотистые глаза вдруг поднимаются и смотрят на статую. Нет, не на статую. Они смотрят на него. На Моракса.       Моракс открывает глаза, тут же встряхивая головой и смаргивая странные ощущения.       Что это за мальчишка?       Он встречается с ним лично уже через два дня. Они пересекаются на Церемонии Сошествия. Если быть точнее, Моракс с плохо скрываемым любопытством наблюдает за тем, как мальчишка с не меньшим интересом следит за действом. Дальнейший поворот оказывается одновременно неожиданным и вполне ожидаемым: нового гостя обвиняют в убийстве Рекс Ляписа. Естественно, ему удаётся уйти, а позже – не без помощи предвестника Фатуи Тартальи – снять с себя обвинения.       Интерес завладевает Мораксом настолько, что давненько не появлявшаяся тревога и вовсе вылетает из головы. Он потакает любопытству и эмпатии юноши, желающему помочь с организацией и проведением Церемонии сошествия.       Итер.       Имя звучит чуждо для любого из регионов Тейвата. Внешний вид также сразу безошибочно сообщает: он не отсюда, не из этого мира. Он – путешественник, который в поисках сестры вынужден скитаться по Тейвату и погрязать в его проблемах против воли.       Моракс с искренним удовольствием следит, разговаривает, удовлетворяет любопытство, рассказывает истории. Мальчишка ему нравится. Что-то в нём, определённо, есть.       В один из вечеров, после изнурительной прогулки в поисках материалов для Церемонии, Итер не отказывает ему в компании и приходит на ужин. Он ловко управляется с палочками, знаком с чайной церемонией, пусть и называет её иначе, ему отнюдь не чужды манеры, но и излишняя открытость ему не свойственна. Любопытство накрывает с головой, Моракс пожирает Итера взглядом, впитывая каждую деталь и не веря собственным глазам.       Итер между делом интересуется о правиле предназначения, заставляя вспомнить о давно не посещавшей Моракса тревоге. Моракс рассказывает. С интересом выслушав, Итер кивает. Он уже встречал похожие правила в других мирах. Немного поразмышляв, он добавляет: даже здесь, в Тейвате он в бою чувствует странную тревогу, но списывает на то, что ему попросту сложно без сестры. Никакого влечения после любых тактильных контактов не было, и он считает, что если его предназначение и в этом мире, то они вряд ли встретятся. Он горько усмехается и продолжает: он может и занялся бы поисками параллельно с путешествием, да вот в памяти всё ещё свежа история Люмин, которая три мира назад встретила своё предназначение. Молодой рыцарь умер у неё на руках.       Вслух Итер этого не говорит, но Моракс понимает: он на самом деле боится найти своё предназначение, потому что это неизменно приведёт его к горю. Он тоже долгожитель, да ещё и путешественник по мирам.       Всё это не даёт покоя Мораксу. Даже работа не даёт прежнего утешения. Он постоянно отвлекается, украдкой наблюдая за мальчишкой, если он неподалёку от статуй, думает о нём, о Фатуи, о контракте. Иногда – о предназначении.       Дурацкая тревога вдруг тоже словно решает поиздеваться: приходит, когда Итера нет рядом, только усиливая уныние. Хочется удовлетворять своё древнее хищное любопытство, наблюдая за мальчишкой, рассказывая ему свои истории и слушая его, а приходится сидеть на работе в неожиданно ставшем слишком душным городе. Это даже в некоторой степени раздражает.       Церемония сошествия прошла, и во время битвы с Осиалом где-то на периферии сознания Моракса от загрызающей тревоги формируется странная и очень глупая мысль. Он тут же её отбрасывает, усмехаясь её абсурдности, но она закатывается в угол и притаивается, никуда не исчезая. Мораксу же не до дурацких мыслей: тревога скребёт рёбра особенно сильно в этот день, заставляя покинуть Гавань и переместиться на вершину горы Тяньхэн в поисках желанного спокойствия. Горный воздух немного притупляет когти тревоги, но никуда не убирает, и она продолжает заунывно скрестись где-то внутри. Моракса захватывает тоска: ему больно от того, что его вторая половина где-то страдает. Но он ничего не может с этим сделать. Он уже понял, что им не суждено встретиться.       При передаче Гнозиса Фатуи Моракса почему-то больно колет совесть, когда он встречается взглядом с Итером. Словно он перед ним виноват, как будто он его использовал. В каком-то смысле это действительно было так, но тоскливое понимание с немым укором в золотистых глазах всё равно заставляет что-то внутри сжаться. Как же он рад потом узнать, что это не усугубит их отношения, а даже, напротив, сделает их проще.       В Итере Моракс пытается найти отвлечение от тревоги. И это даже удаётся: судьба благоволит, и в компании Итера царапающее чувство под рёбрами не возникает. В разговорах о традициях Ли Юэ, Архонте соли, истории, да даже пустой болтовне Моракс находит ту отдушину, которой на самом деле так давно жаждал.       Он ловит себя на мысли, что ему будет тоскливо отпускать Итера в Иназуму, в продолжение путешествия – корабль уже готовится, кто знает, занесёт ли ещё когда-нибудь его нелёгкая на просторы Ли Юэ? Хочется верить, что да.       Очередная встреча, очередное занимательное расследование, на которое Итер сам его позвал, как знатока истории и – право, как смешно – камней, позволяет вновь наслаждаться исключительно приятной компанией. Внимать приятному тембру голоса, следить за изящным ходом мысли, наблюдать за превосходной отточенностью движений в бою. Моракс подстраховывает Гео щитами уже даже не спрашивая, а Итер практически воспринимает их как должное, без заминки каждый раз бросаясь на неприятелей. Он знает, что Моракс защитит.       Мог ли он представить, что эта авантюра обернётся встречей с обезумевшим старым другом? Вряд ли.       Итер сражается яростно, его сила вызывает у Моракса искреннее уважение. Гео резонанс отзывается во всём теле, заставляя прокатываться приятную крупную дрожь. Как он скучает по серьёзным сражениям…       Внезапно стихия словно срывается с кончиков пальцев – всего лишь на долю секунды Аждаха перехватывает контроль резким воздействием, и Моракс не успевает дотянуться до Итера щитом. Каменные осколки впиваются в тело, и сидящая за рёбрами тревога яростно взвывает и выбивает весь воздух из лёгких, оставляя на костях новую протяжную царапину. Моракс злится на это совпадение, оно приходит крайне не вовремя. Он даже не замечает, как оно выбивает из дальнего угла сознания давно забытую мысль.       Итер оказывается цел. Его излечила светлая сторона Аждахи. И оттого Моракс облегчённо вздыхает.       От предложения прогулки он отказывается: слишком о многом нужно поразмышлять. Появление Аждахи всколыхнуло море воспоминаний, и волна вот-вот должна была накрыть Моракса. А такое он предпочитал переживать в одиночестве, и даже возможная компания Итера почему-то не казалась уместной.       Почему, он понял чуть позже, едва Итер скрылся из виду.       Волна воспоминаний столкнулась с волной, нет, с цунами подозрений. Спрятанная в дальнем углу мысль лениво выползла, собирая по пути все пылинки странных совпадений, и предстала перед Мораксом во всей красе.       Когда Итер рядом, тревога не приходит.       Когда Итер под его щитом, тревога не приходит.       Когда Итер сражался с Тартальей и Осиалом, тревога выцарапывала на рёбрах изощрённые узоры особенно яростно.       Совпадение?       Моракс знает не понаслышке: совпадений не бывает.       Итер чувствует тревогу только в бою, потому что в собственных сражениях Моракс не пропускает ни единого удара.       Но почему же они до сих пор ничего не чувствуют, если действительно являются предназначениями друг друга? Он хмурит брови и дёргает уголком губ, приставляет к губам пальцы в задумчивом жесте. Ощущение ускользающего из-под пальцев ответа нервирует. Даже раздражает. Всё ведь сходится, так почему же вместе с тем нет?       «Касание кожи к коже пробудит связь, а до того они обречены на тревожные муки неведения».       Касание кожи к коже.       Моракс фыркает, бросая взгляд на свои руки. Ну конечно. Как он мог коснуться кожи Итера, если они оба постоянно носят перчатки? Такая глупость, а столько из-за неё терзаний.       Но Моракс всё ещё не уверен. Ему нужно проверить. Убедиться. Но будет ли Итер рад открытию? Новый вопрос пожирает, мучает. Новые сомнения подпитываются старыми. Всё это не даёт покоя.       Когда очередная колючая волна тревоги накрывает Моракса, он чётко понимает: он больше не может. Он не хочет, не желает, чтобы Итер чувствовал всю ту боль, что отголосками доносится до него посредством скрипа когтей по костям. Но Моракс всё ещё не уверен, что его судьба – Итер. Нужно выяснить наверняка.       Итер и на этот раз не отказывается от приглашения на ужин. Мягко улыбается, войдя в дом. Говорит, что даже переживал после встречи с Аждахой. Вопросительно хмурит брови, когда Моракс извиняется.       Моракс не отвечает, за что, только подходит ближе, мягким движением зачёсывает со лба чёлку и легко, даже целомудренно, целует в лоб.       И вдруг ощущает касание губ на собственном.       Это заставляет отшатнуться, машинально прикрыв пальцами губы. Что-то внутри щёлкает и меняется, расцветает какое-то новое чувство, заставляя прокатиться по всему телу волну дрожи. Моракс смотрит в не менее ошарашенные глаза, вслушивается в сорвавшийся с губ тихий рваный вздох.       А что, если Итер сейчас уйдёт?       От этой мысли становится по-настоящему тоскливо.       Итер ведь мало что проиграет: уж кто-кто, а Моракс умеет за себя постоять, их связь вряд ли когда-нибудь станет для него обузой…       От размышлений отвлекает касание тонких пальцев к локтю. Итер тут же с лёгким испугом отдёргивает руку, хватаясь за собственный локоть, с опаской заглядывает в глаза. В его взгляде нет осуждения, только удивление и… вопрос.       Моракс осторожно касается острой скулы, ведёт до уха, гладит золотые локоны и спускается на шею. Он чýток и внимателен, словно перед ним хрупкий фарфор, а не светлая мягкая кожа. Каждое движение вторится на нём самом, затем с непривычки прокатываясь по всему телу дрожью, и это всё ощущается так правильно.       Итер ластится к ладони и осторожно касается плеча, словно спрашивая разрешения. Моракс мягко поглаживает большим пальцем под ухом, давая освоиться и одновременно привыкая. Он не хочет давить. Он хочет, чтобы Итер принял решение сам.       С неверием во взгляде, Итер проводит пальцами по руке, заворожённо наблюдая. Он подходит чуть ближе, дотрагивается до плеч, осторожно спускается на грудь, проводит вдоль лацкана, каждый раз рвано выдыхая. Он стягивает перчатки: сначала свои, а потом и Моракса; держит в руках ладони, гладит, переплетает пальцы. Вздыхает, тихо смеётся, пытаясь не показывать блестящие глаза. Трогает-трогает-трогает, словно всё ещё не может поверить в то, что нашёл своё предназначение.       Он вскидывает взгляд, и в нём уже нет былого испуга, только вопрос. Касается шеи. Невесомо прикладывает ладонь к щеке.       И Моракс на него отвечает.       Нежно прижимает к себе, позволяя почувствовать каждое касание, и втягивает в поцелуй. Руки обоих шарят по спине, бокам, шее, волосам, жадно наслаждаясь близостью и ощущениями. Поначалу осторожный, поцелуй углубляется, и Моракс понимает: Итер не уйдёт.       У бога может быть предназначение.       И своему Моракс больше никогда не даст почувствовать боль.