***
Огонь потрескивал, нарушая тишину, и его пламя создавало пляшущие тени вокруг. Элой наблюдала за их вальсом, а затем перевела взгляд на Баста, который лежал на соседней кровати. Похоже, ему тоже не спалось в утренних сумерках. Элой знала, что боль уже две ночи не давала Басту уснуть, хотя Тирса сделала всё возможное, чтобы он спал спокойно. Взгляд Элой на мгновение задержался на медленно поднимающейся груди Баста. Несмотря на случившееся, она обнаружила, что чувствует себя в безопасности рядом с ним, но её до сих пор мучили вопросы — кто совершил нападение на них и зачем. Тирса заявила, что время для ответов наступит позже, когда солнце больше не будет восходить кроваво-красным. Элой неохотно согласилась остаться, чтобы залечить свои раны, хоть и понимала, что не может позволить себе ждать ещё дольше. — Элой. Голос вырвал её из раздумий, и она посмотрела на Баста, встретившись с пронзительно-голубыми глазами. Его взгляд медленно скользнул на шею Элой, а затем на мгновение задержался на изгибах её тела. — М-м? — Как ты, такая тощая, волокла меня через гору и реку? Спустя несколько секунд — несколько ударов сердца — их взгляды снова встретились в полутьме комнаты. — Ты продолжаешь недооценивать меня, хотя прекрасно знаешь, что я могу доказать обратное, — лениво ответила Элой, усмехнувшись уголком рта. — Как в тот день, когда ты получила это? — фыркнув, Баст посмотрел на маленький шрам на её лбу. Ухмыльнулся, заметив, что ему удалось спровоцировать её до такой степени, чтобы лишить улыбки и заставить нахмуриться. Элой приподнялась на локтях и уставилась на Баста. — Слушай, я… — На испытании я бы тебя с лёгкостью побил, — хрипло рассмеялся Баст, затем отвёл взгляд от Элой и наконец закрыл глаза. Элой не могла решить, что её разозлило больше: лживое хвастовство Баста или то, что он заставил её улыбнуться, на мгновение забыть о том, что её ждёт за пределами Священной земли.***
Солнце каждое утро окрашивало горизонт в красный цвет. Раны Элой зажили, но у Баста дела обстояли намного хуже. Матриархи племени заявили, что нужно молиться Великой Матери и ждать. На земли племени опустилась ночь. Элой поставила дымящийся травяной чай на тумбочку у кровати Баста и села рядом. Потянулась к марле, испачканной кровью, но тут же была перехвачена холодной рукой. Баст смотрел на неё со всей серьёзностью. — Обещаешь отомстить за смерть Валы? Элой удивлённо вскинула брови, затем медленно покачала головой. — Ты можешь сделать это сам. Тирса сказала… — Великой Матери придётся сотворить настоящее чудо, чтобы я смог прожить достаточно долго до золотого восхода, — воскликнул Баст, горько рассмеявшись, — Элой, посмотри на меня. Мы оба знаем, что бремя мести ты понесёшь в одиночку. Элой ничего не сказала, в глубине души понимая, что Баст прав, но всё равно не хотела мириться с этой правдой. Она перевела взгляд на огонь. Всё это казалось ужасно неправильным. Всю жизнь она жила изгоем, дикаркой, а теперь, когда наконец смогла ощутить свою принадлежность к чему-то, это было отнято у неё во мгновенье ока. Племя, дом — всё это опять было заменено одиночеством. Мысли Элой прервались, когда Баст, заметив её задумчивость, нарушил тишину мрачным голосом: — Иди ко мне. И он притянул Элой к себе, запустив пальцы в копну рыжих волос. Накрыл её губы своими, поначалу осторожно, будто бы спрашивая разрешения. В голове Элой мелькнула мысль о том, что, несмотря на все жизненные уроки Раста, она понятия не имела, как вести себя в подобной ситуации, и это её раздражало. Она чувствовала смущение, которое лишь усилилось, когда пальцы Баста, обагрённые запёкшейся кровью, принялись блуждать по изгибам её тела. Даже найденный когда-то в руинах визор не вызывал в ней столько эмоций. Поэтому Элой решила не сопротивляться ласкам Баста, пусть и неохотно. — Так ты хочешь сдаться? — прошептала она, немного задыхаясь от поцелуя. — Забудь обо мне, — прорычал Баст и с силой стиснул ладонью её ягодицу. По мере того, как они сближались, с губ Элой срывались резкие вздохи, которые Баст затыкал поцелуями. Элой чувствовала его улыбку в такие моменты. — Слушай, рыжая, — заявил он, дразня и прижимая её бёдра к себе. Окинул взглядом обнажённое тело, — я и в самых смелых мечтах не мог подумать, что у нас с тобой дойдёт до такого. Элой ответила ему игривой улыбкой. — Постараюсь сделать всё, чтобы у тебя остались обо мне незабываемые воспоминания.***
Элой никогда прежде не обращалась с молитвами к Великой Матери, но после похорон Баста она молилась. В одиночестве, сидя на краю пустой кровати и вдыхая невыносимый аромат травяного чая. Однако она не просила у богини упокоения души Баста, поскольку знала, что он не успокоится до тех пор, пока враги не будут наказаны за свои деяния. Поэтому Элой попросила Баста стать её тенью. Следовать за ней, чтобы быть свидетелем того момента, как пролитая кровь недругов будет означать свершившееся возмездие. Впервые после долгой зимы за вершинами гор взошло золотое солнце. Лёгкий ветерок развевал волосы Элой, когда она вышла за ворота деревни, сжимая в руках копьё, к которому были прикреплены бусы. Красные в память о Вале, синие о Басте и зелёные о Расте. Элой остановилась на мгновение, и короткий вздох сорвался с её губ, когда она услышала шаги Тирсы позади себя — Многие ушли, но не вернулись, — произнесла Тирса, оставаясь в тени Элой, — но я верю, что с тобой будет иначе. Элой не торопилась с ответом. Она знала, что другого выбора нет — в Сердце Матери ей не суждено найти ответы на свои вопросы, а противиться внутреннему зову она не сможет. Хочет того или нет, она должна покинуть родные края. — Иди же, — спокойным голосом сказала Тирса, словно отпуская птенца из безопасного гнезда. В ответ она не получила ни единого слова, ни даже решительного взгляда, а лишь едва заметный, но уверенный кивок. Мир ждал выжившую.