Рождество Новой эры

      Когда-то, сидя на скалистом уступе близ лагеря и глядя, как оранжевый диск солнца тонет в облачной дымке, я вслух поделилась своими земными мечтами — жить в домике на берегу моря, чтобы каждый день слушать мелодию его волн и любоваться переливами рассветов или закатов на водной глади. Но им не суждено было сбыться в моей смертной жизни, и даже в бессмертной шансы на подобное счастье уверенно стремились к нулю. Война ещё была не окончена.       Помню, Мальбонте нежно огладил мои скулы и притянул ближе к себе. Его объятия всегда меня успокаивали, особенно мирный ритм сердца в груди. Я приникла к ней щекой, вдыхая его аромат. Он пах совершенно особенно. Раньше мне казалось, что хвоей и горной рекой, но затем я поняла: он пах свободой.       Крепко обхватив меня, целуя в макушку, мужчина прошептал:       — Мы прорвёмся, вот увидишь. У тебя будет та жизнь, которую ты заслуживаешь, обещаю.       А спустя время он предложил слетать с ним в одно место. Мягко коснувшись моих плеч и поймав заинтригованный взгляд, он взял ладонь и нежно провёл по её коже большим пальцем.       — Готова? — его голос звучал спокойно, но в тёмных глазах я уловила волнение.       — Всегда, — улыбнулась, давая понять: я рядом, что бы ни произошло.       Мы полетели куда-то в неведомые мне дали, но это не беспокоило, ведь я всецело доверяла Полуангелу. Я готова была отправиться с ним хоть на край света и перешагнуть через тот край, лишь бы с ним, лишь бы вместе.       Дорога до места заняла некоторое время. Приземлившись, я озадаченно огляделась: позади меня возвышались величественные горы, а впереди в нескольких десятках метров шумело море, омывая песчаный берег. Глаза широко распахнулись от удивления, когда пазл наконец сошёлся, а Мальбонте грустно усмехнулся и подтвердил мои догадки.       — Да, здесь когда-то стоял родительский дом, но после произошедшего со мной его сровняли с землёй. Даже мамин яблоневый сад вырубили. Словно пытались стереть с лица земли любые факты моей реальной жизни, заполнив головы бессмертных лишь им удобной ложью.       Он плотно сжал челюсти, едва сдерживая дрожь от переполняющей его ярости.       — Мagna est veritas et praevalebit, — отчетливо провозгласил он в пространство. Я крепче сжала его руку и, глядя в полыхающие гневом глаза, уверенно повторила его слова:       — Велика истина и она восторжествует.       Мальбонте задумчиво впитывал безлюдный пейзаж, когда я подошла сзади и обняла его, уткнувшись носом в лопатки и поцеловав между оснований крыльев. Какое-то время мы так и стояли: он гладил мои ладони на своей груди, а я прижималась ухом к его спине, наслаждаясь симфонией биения сердца заклеймённого монстра. Сколько боли оно уже испытало? А сколько ещё может ждать впереди? Но он не один, пока я дышу.       Мы шлёпали босыми ногами по влажному, утопающему песку, омываемые легкими волнами. Сцепив замком наши пальцы, Полуангел делился тёплыми воспоминаниями, которые на краткий миг возвращали его в счастливое детство. И вдруг меня осенило.       — Давай построим дом здесь? — воодушевлённо предложила я.       — Тот самый дом на берегу моря, о котором ты мечтала? — немного удивлённо, с легкой улыбкой уточнил он, ласково заправляя за ухо выбившуюся ветром прядь тёмно-русых волос и привычно касаясь лепестков цветочной заколки. Его тёмные глаза засияли, когда я утвердительно закивала в ответ.       — Да, тот самый, — я с любовью глядела на своего мужчину, предлагая поверить в счастливый финал. — Ещё один повод для нас не погибнуть в битве и вернуться живыми. У нас всё получится, понял? Я верю.       — Ещё один повод, — повторил он с усмешкой, ставшей такой родной. — Должно получиться.       Он мягко коснулся ладонью моих скул, очертил их невесомыми, едва уловимыми движениями и нежно поцеловал. Так мы и застыли: на границе моря и суши, находясь между ними, посередине, одновременно там и там. Наше равновесие.       Это было на пороге финального сражения. Так, светлые надежды среди мрачной реальности, возможно, слишком наивные, чтобы когда-нибудь осуществиться. Не знаю, о чём думал тогда Мальбонте, но я понимала, что шансы выжить обоим весьма невелики.       Однако мы победили. Заплатили страшную цену, но низвергли врага. Нашим взорам открылись руины, разрушенные города, окровавленные поля после жестоких сражений. Всё это отдавало привкусом горького пепла на губах, и только обжигающее тепло ЕГО ладони давало немое обещание грядущих перемен. Миру давно нужны были изменения. Мальбонте — эти изменения, да и я вместе с ним.       В тот день на Небесах полил дождь. Целый очищающий ливень, который смывал смрад войны и прежней жизни. Казалось, сам наш мир выдохнул с облегчением, начиная долгожданную трансформацию к лучшему.       Мальбонте поднесли золотую корону. Все со страхом и благоговением наблюдали, как он берёт её в руки, проводя пальцами по изысканным узорам. Все они пытались угадать, что же было в его взгляде. Триумф? Предвкушение желанной цели? Ощущение безграничной власти?       И только я знала, что это было для него, — бремя. Он никогда не желал мирового господства. Стать лидером и символом сопротивления, принимать жёсткие решения, пятная свои руки кровью, — это была лишь необходимость для восстановления равноправной системы, где глас народа будет услышан и принят к рассмотрению, а не забыт или вовсе проигнорирован, как было раньше.       Прежде, когда я только примкнула к нему в лагере, меня терзали беспокойные мысли: что же будет после свержения Шепфа? Будет ли Мальбонте достойным королём? Но день за днём наблюдая за ним на совете с ополченцами, как спокойно он ведёт себя и какие решения принимает, сомнения рассеивались словно утренний туман. С удивлением я отмечала, что власть его не испортит — он выше её влияния. Но будет ли он способен разобрать бардак на Небесах и в Аду, сложившийся за долгие века стагнации? Создаст ли новую эру справедливого правления? Справится ли с этой ролью, которую возлагают на него соратники и ответственно принимает он сам?       В тот миг, когда толпы разночинных зевак, затаив дыхание, следили за каждым движением Мальбонте, разглядывающего сверкающую на солнце корону, он, усмехнувшись своим мыслям, вернул её на красный бархат подушки. Отовсюду послышались взволнованные шепотки́. Все замерли в растерянности, не понимая случившегося и чего ожидать дальше. Но Полуангел поднял руку, и моментально наступила тишина.       — Я не собираюсь устраивать монархию или строить империю на костях. Со временем это место займёт достойный, и вы сами выберете своего короля не из страха, а по делам и чести.       Я улыбнулась. В этом был весь он: в любой ситуации он давал выбор, не всегда простой, но давал. Мальбонте согласился возглавить бессмертный мир, предпочтя горделивому статусу короля формальное Правитель. Не было у него ни вычурных нарядов, ни пафосных манер. Всегда безупречный чёрный костюм, только на торжественных мероприятиях сменяемый подобным же с серебристой вязью, скользящей по тьме ткани. В те редкие дни его голову венчал лишь утончённый платиновый лавровый венок, разбавляющий светом его смольные пряди. Он представал перед народом холодным, беспристрастным, но справедливым. Однако всё равно оставались многие, кто продолжал бояться его, не веря в чистоту помыслов. Но Полуангел всё понимал, предоставляя возможность наблюдать со стороны за принятыми им решениями и их результатами. И постепенно происходило неминуемое — уважение к нему пересиливало страх, отодвигая на дальний план события последних лет и перечеркивая старые домыслы.       Мир под его руководством начал преображаться. Новый правитель детально вникал в суть каждого вопроса, откидывая шелуху устаревших веяний и взглядов и модернизируя под обновлённую систему ценностей. Порой, находить верные решения было сложно, и даже его советники, в числе которых неизменно была я и другие избранные ангелы и демоны, что восседали теперь в Цитадели, озадаченно разводили руками. Но не он, не Мальбонте. Он старательно изучал каждый предмет спора, где-то обращаясь к истории Небес и Ада, которую знал досконально.       Никогда прежде я не видела его таким увлечённым. Вернее, только в видениях, в его далёком детстве, когда этот озорной блеск в глазах вперемешку с любопытством мелькали на лице у темноволосого парнишки. Казалось, что передо мной снова он же, только повзрослевший, с энтузиазмом бравшийся, на первый взгляд, за невыполнимые задачи, и на удивление ловко и рассудительно справлявшийся с ними.       На каждом совете я сидела по правую руку от своего мужчины, принимая участие в обсуждении. Приходившие с предложением или просьбой бессмертные присаживались за наш круглый стол, где открыто могли поделиться своими идеями и на равных обговорить их с Правителем и его приближёнными. И к каждому обратившемуся Мальбонте был объективен и непредвзят, каждому отвечал прямо и честно, без лицемерия и обмана. Так же делали и остальные советники, высказываясь о деле, но решение неизменно оставалось за ним. И оно всегда было справедливо.       Его живой незаурядный ум, способность адекватно оценить ситуацию с оглядкой на ошибки прошлого, но непременно со стремлением усовершенствовать всё для нужд будущего всегда поражали. Иногда некоторые его выводы звучали радикально поначалу, однако через некоторое время я с облегчением безоговорочно признавала его полную правоту, потому что он снова, как талантливый хирург, отрезал пережитки прошлого, как омертвевшую плоть, чтобы спасти от гибели и дать новую жизнь.       Это меня восхищало. Я и прежде доверяла ему, но теперь была готова вверить в его надёжные руки абсолютно всё, хоть все судьбы бессмертного мира, потому что знала: ничто не ускользнёт от его проницательного взора, а мудрое сердце никогда не пойдет против совести.       Однажды во время очередного успешного заседания совета я почувствовала на себе знакомый хитрый взгляд, сигнализирующий, что его обладатель снова что-то задумал. Подозрительно прищурилась в ответ, но Мальбонте лишь лукаво подмигнул. И, сгорая от нетерпения, мне оставалось только мысленно гадать, что за новый сюрприз меня ждёт.       Не скрою, ему всегда удавалось меня удивить, насколько точно он знал, что именно мне понравится. Как-то раз он разбил роскошный сад диковинных орхидей специально ради меня, давно подметив мою любовь к этим цветам. Я с упоением бродила среди красивых растений, вдыхая их сладковатый аромат, а его глаза сияли от радости, что ему удалось сделать меня ещё счастливее.       А в другой раз, когда мы лежали на мягкой траве у горного озера, которое нам так полюбилось, и наслаждались видом сверкающих россыпей ярких звёзд, мой Полуангел преподнёс мне изысканное колье. Сначала я решила, что оно из тёмного авантюрина, те камни были так прекрасны и напоминали космос. Но затем я пригляделась и с изумлением заметила в них движение, словно внутри были запечатаны сотни живых мерцающих галактик.       — У каждого человека свои звёзды, и свою «особенную» я давно встретил. Ты — моя путеводная звезда в кромешной тьме ночи. Всегда. Пусть и у тебя будут свои памятные звёзды.       Стоит ли упоминать, как много для меня это значило? Думаю, всё и так очевидно.       Впрочем, я никогда не оставалась в долгу, продолжая радовать любимого мужчину приятными мелочами, открывая ему всё новые грани жизни, что так разительно отличали её от унылого существования. Находить нечто ценное в каждом дне — вот как звучал наш девиз!       Я с трудом дотерпела до окончания совещания, изнемогая в ожидании развязки его таинственной затеи. Полуангел, загадочно улыбаясь, вывел меня из зала и, довольно усмехнувшись, спросил:       — Готова?       Закусила губу от сладкого предвкушения и утвердительно кивнула в ответ.       Тогда он встал позади меня и уверенно закрыл мне глаза. С его-то силой он с легкостью мог окутать веки по-своему ласковыми и уже привычными мне нитями тьмы, но предпочёл накрыть их тёплыми сухими ладонями, от которых ещё тянулся слабый запах пергамента. Мелочь, казалось бы, но такая связь была для обоих приятна.       Он мягко направил меня вперёд, и мы последовали по задуманному маршруту. Представляю, как, должно быть, комично мы выглядели со стороны: бывший Враг небес, а ныне действующий Правитель, внушающий если не ужас, то неизъяснимый трепет в груди, семенил со своей избранницей местами смешной и даже нелепой походкой. И вряд ли он обратил бы внимание на удивлённые косые взгляды — ему просто не было до них дела. Мальбонте всегда оставался собой: искренним в своих порывах и честным до мозга костей.       Прошагав, а где-то и пролетев по лабиринту лестниц и коридоров, мы наконец остановились. Я услышала, как впереди тихо скрипнули петли тяжёлой двери, и мы зашли внутрь. Полуангел отвёл свои ладони в стороны, и я на мгновение ослепла от солнечного света, прежде чем глаза привыкли к нему после темноты. Мы оказались в просторной мансарде с застеклённой высокой крышей и огромными окнами. В помещении стояли несколько мольбертов и много пустых холстов разных размеров, на больших стеллажах располагались различные кисти и краски всех цветов и оттенков, а жидкий рассеянный свет, проникающий в пространство буквально отовсюду, наполнял его особой творческой атмосферой.       Я радостно подпрыгнула, вскрикнув от восторга, и захлопала в ладоши, словно маленький ребёнок, получивший желанный подарок на Рождество. Обернулась к Мальбонте, наблюдавшему за мной с умилением.       — Теперь здесь располагается твоя художественная мастерская, — улыбнулся он, и я нырнула в его объятия, шепча слова благодарности. — Можешь творить здесь свои шедевры с бо́льшим комфортом, нежели чем на клочках пергамента во время или между заседаниями.       Я растерянно взглянула на него. Не подозревала, что моя шалость была так заметна, хотя от его проницательного взора ничего не утаить. Ласково коснувшись моих смущённых губ своими, мужчина подвёл меня к столу. На нём была целая стопка скетчей и зарисовок, в основном портреты членов совета, наших друзей и, предсказуемо, самого Мальбонте. Задумчивого, удивлённого, напряжённого, с ухмылкой на устах и со многими другими эмоциями, так живо отражающимися на его обычно каменном лице. Рисунки — моя маленькая арт-терапия, позволяющая на минуту очистить разум, чтобы дальше мыслить яснее. Поразительно, что Мальбонте собирал забытые мной листы и организовал для меня такой чудесный сюрприз. И теперь я, бывшая выпускница художественного университета, находила отдушину от рутины в творческой мастерской, где с удовольствием стала проводить немало времени.       Мой милый внимательный Полуангел. Вселенная или неотвратимый Фатум связали нас красной нитью судьбы тысячу лет назад, но я благодарила их каждый день за жизнь и за смерть, что привели нас друг к другу.       Миновало больше полугода с момента свержения Шепфа. Под грамотным руководством Мальбонте расцвела не только Цитадель, но и маленькие города Небес и Ада. Школа Равновесия была полностью восстановлена и готова принять новых учеников. Её открытие символично совпало с Рождеством и требовало нашего присутствия.       Никто кроме меня не догадывался, каких именно усилий требовалось приложить Мальбонте, чтобы возглавить торжественную церемонию в такой непростой для него день. Именно этот праздник много веков назад перечеркнул всю его жизнь. Как только правда из уст дитя ангела и демона резанула слух Шепфа и тот из малодушных опасений раскрытия его вранья и истинной картины зарождения мира велел серафимам запереть мальчика, для Мальбонте всё переменилось. Тот день — это переломная точка его судьбы. Впрочем, не только его. Стоит ли говорить о том, что Рождество больше никогда не ассоциировалось у Полуангела ни с подарками, ни с радостью, а лишь с болью и горечью утрат.       Несмотря на ложь и подлость обоих создателей по отношению к Мальбонте, Правитель небес не запрещал бессмертным отдавать им дань почестей, ведь именно они когда-то сотворили жизнь. Однако в своей речи он также подчеркивал, что гораздо честнее было бы благодарить не равнодушных божеств, а родных и близких за теплоту, любовь и проявленную заботу.       Когда молодые ребята, их родители, учителя и просто приглашенные стали подниматься с речью, чтобы выразить почтение богам, среди них оказался старый демон с лиловым оттенком кожи, и его слова значительно отличались от произнесённых вокруг.       — Я благодарю творцов, что зародили в нас жизнь. Но я также благодарю тебя, Мальбонте, что, не щадя себя, ты прорубил своей кровью и по́том возможность нам эту жизнь жить, а не существовать, лавируя в тумане лжи и мнимого достатка. Благодаря тебе тысячи влюблённых не потеряют друг друга, а их детей никогда не будут преследовать лишь за их суть. И каждое Рождество я буду благодарить и тебя. Ибо ты — Создатель Новой эпохи бессмертного мира.       Лицо Полуангела осветила улыбка. Он почтительно кивнул бывшему учителю за его порыв. Но следом за ним стали подниматься ещё бессмертные, кто искренне выражал благодарность Правителю небес. При этом в их глазах не было ни страха, ни подхалимства — лишь воодушевление. Затем со всех сторон послышались одобрительные голоса, среди которых громче всех — звонкий мальчишеский:       — Спасибо вам за истинное равновесие!       Темноволосый парнишка прижался к родителям и восторженно глядел на своего кумира. А тот продолжал сдержанно, но со всей искренностью улыбаться в ответ, наблюдая за счастливой семьей.       Стоя подле своего Полуангела, я ласково сжимала его ладонь, разделяя с ним этот исторический момент. Я знала, что народ его примет, но не предполагала, что так скоро. Значит, все наши усилия в Цитадели не прошли даром.       С тех пор так и повелось: каждое Рождество за общим столом звучали слова благодарности Мальбонте, постепенно вытесняя первых создателей. Ведь с каждым годом поводов благодарить Правителя небес становилось всё больше и больше.       Когда с официальными обязанностями по празднику было покончено, я застала его за зеркалом в наших покоях. Мальбонте печально смотрел на своё отражение, расстегивая серебристые пуговицы строгого чёрного камзола.       — Ты очень похож на своего отца, — я поднялась на носочки и чмокнула его в щеку, вынудив улыбнуться. — Уверена, твои родители непременно гордились бы тобой.       Он ловко поймал меня в объятия.       — Ты бы им точно понравилась, — шепнул в ушко, глядя уже на наше отражение, скользя по шёлку утончённого сапфирового платья.       — Знаю, — засветилась я. — Потому что они мне тоже. Ведь воспоминания о них живут теперь и во мне, и я искренне люблю их.       Мальбонте развернул меня, чтобы с любовью вглядеться в глаза цвета моря, и тихо проговорил:       — Ты невероятная, знаешь?       — Догадываюсь, — нескромно усмехнулась я. — Идём, хочу тебе кое-что показать.       Я загадочно поманила его за собой на открытую террасу и скрылась в зелени сада.       — И что же задумала повелительница моего сердца? — ухмыльнулся Полуангел, застёгивая обратно костюм.       — Хочу выкрасть самого Правителя Небес и Ада на заслуженный отдых, — улыбнулась я, и к нашим ногам спустились два морских дракона. — Не беспокойся, я всех предупредила. Меня заверили, что за несколько дней нашего отсутствия Равновесие не рухнет и геенна огненная не поглотит наш мир.       — Соскучилась по приключениям, Вики? — многозначительно хмыкнув, Мальбонте галантно помог мне взобраться на дракона, прежде чем оседлал своего и уверенно похлопал того по лазурной чешуе, командуя взлетать. Он наверняка уже догадывался, куда мы направляемся.       Через несколько месяцев после победы, когда все основные последствия войны были устранены, Мальбонте сдержал слово: он собирался строить нам дом у моря. На том самом месте, где когда-то возвышался их родительский кров. Заниматься его дизайном и проектированием мужчина любезно предложил мне, и я с радостью согласилась. Он ни разу эгоистично не упомянул, что хотел бы видеть там что-то из своего прошлого жилища, позволяя мне полностью реализовать именно мою давнюю мечту. И в промежутках между заседаниями совета я частенько улетала туда, восторженно наблюдая, как на глазах рождалось наше гнёздышко, уютное и просторное.       Каждый раз, вдыхая там свежий солоноватый аромат и раскрывая крылья навстречу ветру, я чувствовала себя свободной. Всё-таки, каменные стены Цитадели были не для меня. Я всё больше ждала момента, когда мы сможем переехать в наш новый дом, взять отпуск и пожить немного для себя. Ведь кто, если не мы, это заслужили!       И вот наконец этот день настал. Когда мы очутились у большого светлого дома, он приподнял брови в легком удивлении, оглядывая выросшую на месте пустыря недвижимость.       — Сюрприз! Строительство окончено, — проворковала я, чмокнув ошеломлённого мужчину в щеку, и потянула за руку, приглашая внутрь.       В просторных помещениях было не вычурно, а элегантно. Несколько этажей, панорамные окна, современный дизайн, но окутывающий тебя в атмосферу уюта и комфорта. Мы проходили комнату за комнатой, а я без умолку рассказывала что и где ещё хотела бы доделать. Мальбонте улыбался, глядя на меня, проницательно подмечая счастье в моих глазах.       И вот мы остановились у закрытой двери. То, что находилось внутри, было ещё одним сюрпризом для него, и я ужасно волновалась. Полуангел усмехнулся, почувствовав мои внутренние метания, и я пояснила:       — Я долго сомневалась, но решила всё-таки попробовать её воссоздать.       Брюнет растерянно уставился на меня, затем на лице промелькнула догадка, и он чуть нахмурился. Коснулся резной ручки, отворил дверь и сделал решительный шаг в комнату, да так и замер, не говоря ни слова. Его взгляд упирался в портрет молодой пары ангела и демона вместе с их темноволосым сыном лет семи.       Мужчина сделал ещё несколько шагов в центр помещения, проводя пальцами по шершавой поверхности дубового стола, мимо белоснежной вязаной салфетки, на которой стояла такая же корзина с яблоками как в его детстве. У стен располагались старые книжные стеллажи, такие же, как когда-то я видела в видении. В общем-то, вся комната в точности повторяла их гостиную, включая камин, над которым и висела картина.       — Это мой тебе подарок. Нравится? — тихо уточнила я, медленно подойдя к нему, чтобы заглянуть в чёрные обсидианы, без которых теперь просто не могла существовать. Они влажно блестели, но он тут же сморгнул, улыбнулся и ласково притянул за плечи к себе, невесомо поглаживая бархатистую кожу.       — Это ты нарисовала.       — Да, я, — подтвердила, хоть он и не сомневался. — Только у вас на портрете ты был изображен грудничком, но я не смогла вспомнить детали, поэтому изобразила тебя постарше. Таким, каким хорошо знаю.       Я виновато улыбнулась, и он наклонился ко мне, погладил по волосам, чтобы тепло прошептать прямо в губы:       — Благодарю тебя от всего сердца.       А затем неспеша обхватил сначала верхнюю, а потом нижнюю губу, со всей нежностью проникая глубже. Приятные мурашки пробежали по телу, призывая насладиться этой лаской сполна. Его взгляд, его аромат, его прикосновения заставляли сердце биться чаще, а тело дрожать от желания и предвкушения. Каждый раз, как впервые, и вряд ли это когда-нибудь изменится.       Он целовал меня в шею, и я с трудом стояла, потому что ноги подкашивались от переполнявших чувств, которые вызывал у меня этот потрясающий мужчина. Но вот золотистый луч скользнул по моему лицу, бликуя сквозь стекло. Полуангел ловко прижал меня к себе, поддерживая от возникшей слабости, и, улыбаясь, поцеловал в висок.       — Если мы задержимся в доме хоть на пару минут, то рискуем пропустить наш первый здешний закат. А ведь они — тоже твоя мечта. Идём же!       Взглянув в мои обескураженные, но счастливые глаза, Мальбонте усмехнулся и разжал пальцы, позволяя мне выскользнуть из его сильных рук. Метнулась на пару секунд на кухню и поспешила присоединиться к нему у крыльца.       Небо уже пылало пурпуром. На море закат потрясал воображение, отражаясь ещё в волнующемся зеркале бесконечного океана. Сегодня полный штиль. Вода прозрачная, как тончайшее стекло, позволяла рассмотреть на дне разноцветную гальку. Своевольный ветерок слабыми порывами пригонял горный воздух с ароматами цветущих трав и теперь смешивался с солёным морским бризом.       Мы сели прямо на тёплый песок. Я удобно устроилась у него между ног, оперевшись на крепкую мужскую грудь. Полуангел притянул меня ближе, пригладив мягкие перья, и заключил в объятия. Он шептал мне очаровательные нежности на ухо, а я с любовью гладила его ладони. Мы говорили о каких-то мелочах, просто наслаждаясь умиротворяющим видом. Мир вокруг был прекрасен. Царили гармония, тишина и спокойствие. Алел закат и безмолвно едва колыхались морские волны. Хотелось остановить время в этом мгновении, которое будет бережно хранить счастье двух влюбленных бессмертных.       Возможно, это странно, но в закате я всегда видела перерождение, и его отражение на водной глади только подстёгивало мои фантазии. Потому что два огненных шара неизменно растворялись друг в друге, в той дальней непостижимой точке, чтобы светило вернулось на небеса на рассвете. И мне казалось, что с каждым утопающим солнцем меняюсь и я, отбрасывая ненужную шелуху прожитого дня, чтобы поутру с новыми силами, планами и надеждами спешить навстречу удивительной жизни.       Я снова взглянула на таящий в море закат и загадала желание:       «Хочу, чтобы Рождество перестало быть только болью в его сердце. Хочу, чтобы светлые воспоминания постепенно вытеснили те страшные из детства, потому что он заслужил мир в душé».       Когда пурпур и багрянец поблекли, живописная панорама озарилась серебряным сиянием огромной луны, вступающей в свои права на звёздном небе. Потемневшее море вокруг заиграло, переливаясь жидким серебром, будто океан ртути.       Мы поднялись, стряхивая с одежды песок. Заметив мой озорной блеск в глазах, Мальбонте шутливо поднял бровь.       — Я знаю это выражение — ты явно что-то задумала, — усмехнулся он, на что я загадочно улыбнулась.       — Идём, хочу ещё кое-что показать.       Мы прошли во внутренний двор нашего особняка. При свете ночного светила мы бы мало что смогли разглядеть, если бы не удивительные мерцающие кристаллы, расставленные вдоль дорожки, доставленные по моей просьбе с далёкого архипелага.       — Там, — я показала на десятки деревьев поодаль, — яблоневый сад. Строители обнаружили на той площадке засохшие корни. По коре мне помогли определить первоначальный сорт, и я засадила ими то же самое место, где когда-то ухаживала за яблонями твоя мама. А с помощью садовника и его дара ускорять рост растений молодые деревца непременно будут плодоносить уже в этом году, — довольно закончила я.       Не найдя слов, Полуангел молча подошел к ближайшему дереву и прижался лбом к стволу. Вдохнув знакомый запах, закрыл глаза, улыбнулся. Вернулся, с нежностью обхватил большими ладонями моё лицо, даря трепетный, полный благодарности поцелуй.       — Это они. Спасибо тебе, Вики. Всё, что ты делаешь, — бесценно.       Мои глаза в ответ засияли. Я радостно хлопнула в ладоши, и в тот же миг перед нами озарилась разноцветными огнями высокая ель. В сумерках она была не столь заметна, на что я и рассчитывала.       — С Рождеством, милый, — чмокнула в щеку ещё больше обескураженного мужчину.       Он завороженно смотрел на гирлянды, словно никогда прежде их не видел, а скорее всего, просто не замечал у землян, поглощённый своей жаждой мести.       — Будто волшебство, верно? — я легонько толкнула его бедрами и подошла ближе, чтобы коснуться колючих веток, и тотчас ощутила липкие капли смолы на пальцах.       «Как же долго запах хвои ассоциировался у меня с тобой», — ухмыльнулась своим мыслям.       — Эти огоньки так и манят, даже отрываться не хочется, — согласился Мальбонте, встав позади и обняв за плечи. — Но даже они меркнут перед тобой.       Его шёпот волнующе щекотал шею, и я вновь начала таять в его ласковых руках. Уже сквозь охвативший меня дурман тихонько сказала заплетающимся языком:       — Жаль, что нет снега. В моём детстве мы любили на праздниках лепить снеговика.       Полуангел усмехнулся мне над ухом, а затем разомкнул объятия и… применил свою силу. Аккуратными манипуляциями ловких пальцев он создавал еле заметные светящиеся голубым волны, и над местом, где мы стояли, стали сгущаться тяжелые тучи. Ещё секунда — и с неба начал сыпать белоснежный пушистый снег.       Я звонко рассмеялась, раскинула руки и начала весело прыгать по образовавшимся сугробам, вовлекая в свой ребяческий танец любимого. Тот на удивление легко поддался чарам моего безумия и, подхватив на руки, закружился со мной вокруг ёлки, уже припорошённой снежком и оттого выглядевшей ещё более сказочно. Он взлетел со мной навстречу серебристым мягким хлопьям, прижимая сильнее к груди и наблюдая, как узорчатые снежинки путаются в шёлке волос.       — Ты такая красивая, — громко выдохнул он, поправляя мне непослушные пряди и любуясь отражением внезапной зимы в глазах.       В конце, заливисто смеясь, мы прыгнули в самый большой сугроб, совершенно не заботясь о том, что промокнет и моё шикарное тёмно-синее платье, и его чёрный костюм.       Мальбонте повернул ко мне голову, заглядывая в глаза, где, вероятно, отражались яркие мерцающие огоньки ели. Всё так же лежа на пушистом одеяле, он с подозрительным прищуром усмехнулся.       — С Рождеством, звёздочка моя, — успела услышать я, прежде чем этот коварный мужчина опрокинул на меня гору снега.       В дом мы ворвались, довольно посмеиваясь и при этом постукивая зубами от холода. Всё было бы иначе, не попроси я его не прибегать к профитам бессмертных регулировать температуру тела. «Ведь в этом особый кайф: когда забегаешь раскрасневший с мороза в тёплое помещение, а потом оттаиваешь с чашкой горячего шоколада в руках», — доверительно поделилась я бесхитростной житейской мудростью.       Холл встретил нас мягким светом и аппетитным ароматом свежей выпечки.       — Яблочный пирог… — поражённо констатировал Мальбонте, стряхивая снежинки с чёрной шевелюры, и взмахнул рукой, сделав нашу одежду абсолютно сухой.       Улыбнувшись, я поспешила на кухню, чтобы достать из духовки наше угощение, а заодно заварить согревающий напиток.       Полуангел разжёг камин в гостиной и расстелил мягкий плед перед ним. Я вернулась к нему с подносом с двумя горячими кружками густого ароматного шоколада и кусочками яблочного пирога с корицей и шариком пломбира. Он благодарно принял у меня тарелки, и, игнорируя стол, мы насладились нашим лакомством прямо на полу, сидя на пушистом покрывале, переплетая вытянутые ноги и отогреваясь у огня. Было в этом что-то по-домашнему уютное и родное, ещё больше сближающее.       — Изумительно, — заключил мужчина, откладывая опустевшую посуду в сторону. — У тебя действительно вышло очень похоже.       — Я рада, — засветилась от того, что затея с его любимым детским угощением удалась.       Но вдруг почувствовала перемену его настроения. Его взгляд скользнул к портрету, а затем к огню. Горящие всполохи танцевали в отражении печальных тёмных омутов, в которых сейчас заплескалась непередаваемая тоска. Не говоря ни слова, я положила голову на мужское плечо, случайно щекоча тёмно-русыми прядями его шею, и привычно соединила наши ладони замком. Что бы ни терзало моего Полуангела внутри, пусть чувствует, что он не одинок.       Этого оказалось достаточно, чтобы вывести Мальбонте из минутного оцепенения. Он повернулся ко мне и коснулся губами виска, прикрыв от всколыхнувшихся эмоций глаза.       — Благодарю тебя, Вики, за этот день. Ты одарила меня намного больше, чем я когда-либо смел мечтать. Не думал, что смогу вновь почувствовать тепло на душе и счастье, тем более сейчас, в Рождество. Ты всегда была светом, моим маяком во тьме, моей путеводной звездой, мерцающей ярче всех на ночном небосклоне. Благодарю тебя за каждое мгновение, что ты со мной. Пусть на нашу долю выпало немало испытаний и страшных событий, но мы смогли это преодолеть. Вместе. И…       С изумлением подмечаю его лёгкое волнение, и в горле моментально пересыхает. Даже на трибунах, когда Правитель вещал тысячам бессмертных, он всегда выглядел на сто процентов уверенным и собранным. Так почему же сейчас?..       — Жаль, я не мастер слов, — виновато ухмыльнулся Полуангел.       Мальбонте потянулся к внутреннему карману расстёгнутого камзола и достал небольшую бархатную коробочку. Сердце затрепетало в груди от радостного предчувствия.       — Вики, ты согласна разделить со мной вечность? /И только уютно потрескивающие дрова в камине и мерцающая рождественская ёлка, наблюдавшая за ними через окно, стали свидетелями их абсолютного счастья/.