***
Ганнибал вернулся к цветочному магазину ровно в 17:17, и его настроение за прошедшее время не улучшилось ни на йоту. Пока Уилл работал над своим кроссвордом и букетом Ганнибала, последний решил выпить кофе в кофейне через улицу. Это было удобнее, несмотря на то, что он попадет домой позже и ему придется прождать три часа, пока Уилл закончит. К сожалению, за эти три часа, помимо прочих событий этого отвратительного дня, он умудрился полностью испортить свои брюки, пролив на них кофе. После кофе и той ненавистной птицы костюм точно было не спасти. Легкий ожог между бедер также не улучшал его настроения. Чудесно. Просто чудесно. Ганнибал вошел в цветочный магазин, надеясь, что сможет попросить контакты Уилла (предположительно, на случай будущих чрезвычайных ситуаций, связанных с цветами) и вернуться, чтобы убить его позже. Уилл, похоже, был в хорошей физической форме, и Ганнибал не чувствовал от него запахов алкоголя или дыма. Может быть, ему удастся получить от этого грубияна несколько приличных кусков, да и в картине он, без сомнения, будет смотреться очаровательно. Чего Ганнибал точно не ожидал, так это обнаружить самый великолепный букет, который он видел в своей жизни. И это действительно было впечатляющим комплиментом с его стороны, так как однажды он заполнил все отверстия женского лица цветами. (Это считается букетом, если бы вы его спросили) Но это... Это было красиво, бесспорно. – Это… Это мой букет? – спросил Ганнибал. Он не лишился дара речи , но был определенно ближе к этому состоянию, чем за всю свою прошлую жизнь. – Да. Сначала я использовал самые дешевые цветы, какие только смог найти, так как вы, похоже, не особо переживаете о человеке, которому посвятите букет. И я бы тоже так поступил. Но это показалось мне неправильным. – Уилл задумчиво поправил очки, прикусив губу. Кончик его языка вылетел изо рта, розовый и блестящий, сосредоточенно прижавшись к губе, пока он разглядывал букет, покоящийся на подставке перед ним. – Тебе наплевать на покойного, но это не значит, что тебя не волнует эстетика того, что ты используешь, и того, как ты хочешь выразить себя, – пояснил Уилл больше себе, чем Ганнибалу. Он переместил еще несколько цветов в букете, а затем вздохнул. – В прошлый визит вы сказали мне, что у вас нет проблем с ценой, и я, возможно, перевалил за озвученные вами 300 долларов. Но это моя забота, так что не беспокойтесь об этом. Уилл, казалось, наконец, удовлетворился тем, как расположены в букете цветы. Он нанес последние штрихи и рассеянно зарылся рукой в волосы. Ганнибал проследил за тем, как его пальцы исчезли между темными кудрями, и, жарко сглотнув, понял, что внятных слов для ответа у него почему-то не находится. Именно поэтому он не сказал Уиллу, что в его волосах запутались лепестки цветов. (А вовсе не потому, что из-за них его хмурое лицо выглядело мягче, и не потому, что белые лепестки подчеркивали лёгкий румянец его щек. Нет, точно не поэтому.) – Вы ранее оставили мне сто долларов, так что за вами еще двести. Ганнибал двигался почти автоматически, отдавая Уиллу деньги, его глаза все еще были прикованы к букету. Тщательное расположение цветов, нежная композиция красок. Он был сделан потрясающе продуманно, и выдавал искреннее увлечение Уилла своим ремеслом. – Вы в порядке, доктор Лектер? – спросил Уилл. В его голосе забавно мешались веселье, легкая насмешка и искреннее беспокойство. И именно в тот момент, когда Ганнибал наконец поднял взгляд от цветов и посмотрел прямо в глаза Уиллу, все внутри доктора внезапно совершило кульбит олимпийского масштаба. Лектер был очарован красотой букета, но эти глаза... Это был потусторонний, потрясающе яркий голубой цвет, взгляд проникал прямо в мозг Ганнибала. Эти глаза и лицо не следовало даже пытаться сравнивать с чем-либо еще в целом мире. – Это прекрасно, – искренне произнес Ганнибал, прижимая букет к груди, словно самый тонкий и драгоценный фарфор. – Спасибо. Уилл улыбнулся, одновременно гордо и неловко. – Не за что.***
Как Ганнибалу удалось добраться до дома, он не мог сказать точно. Прошло так много времени с тех пор, как он в последний раз так по-настоящему терялся в себе. И все это от каких-то цветов, ярких глаз и симпатичной мордашки. Ганнибал смотрел на композицию в наполненной водой вазе, стоявшую посреди его кухни. Ему следовало начать заниматься телом, спрятанным в кладовой. Он уже, черт возьми, давно должен был им заняться, но просто не мог заставить себя уничтожить букет. Потому что «уничтожить» было идеальным словом для того, что он собирался сделать. Сдвинуть с места даже один цветок в букете казалось настоящим преступлением. Ганнибал вздохнул, покосившись на дверь кладовой. Похоже, картине придется подождать еще сутки. Он еще ничего не взял с тела, но зачем мертвому грубияну целых две руки? И только потому, что Ганнибал в целом не возражал против совершения преступлений, он осторожно вытащил один цветок из букета и зажал его между страницами книги. (Была ли книга «Илиадой» или нет, решать читателю)***
Собакам Уилла, похоже, нравились сосиски из человеческого мяса. Ганнибал надеялся, что если он понравится стае, это сможет дать ему пару дополнительных очков в глазах Уилла, поскольку внезапно оказалось, что Ганнибалу больше не хочется убивать этого грубоватого человека. Да-да, в этом и состояли плюсы того, чтобы быть красивым и уметь создавать прекрасные букеты. – Мои собаки сидят на строгой диете, – сказал Уилл откуда-то сбоку с таким тихим гневом в голосе, что Ганнибал вздрогнул. – Не смейте их кормить. – Мои извинения, – сказал Ганнибал, убирая остатки сосисок. Собаки печально заныли. – Что-то произошло? – Уилл, одетый в грязный пластиковый фартук, поливал растения у окна. – Здравствуйте, Уилл, – улыбнулся Ганнибал, и на этот раз абсолютно искренне. Радость с такой легкостью тронула уголки его рта, что Ганнибал едва узнал себя в этом действии. Это было почти неуловимое, едва заметное движение губ вверх, но, тем не менее, оно было именно улыбкой. – Я надеялся, что смогу заказать еще один букет, желательно на сегодня. Это было первое выражение, не граничащее с раздражением или замешательством, которое Ганнибал увидел у Уилла. Искреннее удивление. – Еще один? Так скоро? – Да, – произнес Ганнибал, подходя туда, где стоял Уилл, и любуясь недавно политыми растениями, сочными и яркими. – Прошлый букет был великолепен, и я обнаружил, что хочу еще один, для своего дома. В этот раз я настаиваю на том, чтобы заплатить полную цену. Одна из собак ткнулась носом в руки Уилла, требуя ласки, и, присев погладить пса, мужчина недоверчиво покосился на Ганнибала, прежде чем подняться и поставить лейку на ближайший стол. На секунду воцарилась тишина, а затем Уилл смущенно заерзал. Сначала он засунул руки в карманы и отвернулся, потом нервно посмотрел в окно, потом на дверь. А затем неловко фыркнул, запустив одну руку в волосы, прежде чем снова взглянуть на Ганнибала. Взгляд Уилла был направлен куда-то между его плечом и ухом. – Хорошо, – он чуть заметно пожал плечами. – Любой каприз за ваши деньги. Вы хотите что-то конкретное? – На самом деле, да. Белые, розовые и бледно-голубые цветы. – Ганнибал победоносно, но мягко улыбнулся. Глаза Уилла почти встретились с глазами Ганнибала, но в конце концов остановились на носу доктора. – Полагаю, деньги все ещё не проблема, – сказал Уилл, и Ганнибал кивнул, снова заставив Уилла фыркнуть. – Отлично. Никаких конкретных требований к цветам? – Я оставлю это на ваше усмотрение. – Замечательно. Я могу приготовить его сегодня к шести или к завтрашнему утру. – Тогда я вернусь завтра, если это будет удобнее, – Ганнибал кивнул. Как бы сильно он ни хотел букет сегодня, посетить Уилла три дня подряд будет куда лучше. – Да, это было бы отлично. – Очень хорошо. Никто из них не сдвинулся с места. Уилл все еще смотрел в сторону, избегая взгляда Ганнибала. Ганнибал, с другой стороны, терялся в этом человеке и его красоте. Это был идеальный момент, чтобы воспользоваться своим шансом. – Уилл, вы не возражаете, если я попрошу ваш номер телефона? – Выражение глаз Уилла ясно давало понять, что он не был тем человеком, которого часто удавалось застать врасплох. Явное замешательство на его лице также демонстрировало, что Ганнибалу удалось провернуть это дважды, и это наполнило его грудь гордостью. – Цветочный магазин, в котором я обычно закупаюсь, будет закрыт в обозримом будущем, и мне бы очень хотелось иметь ваш номер телефона на случай любой чрезвычайной ситуации, с которой я могу столкнуться, – пояснил он, и лицо Уилла исказилось сперва в недоумении, а затем в подозрении. – Чрезвычайной ситуации? Какая чрезвычайная ситуация требует цветов? Ганнибал не пожал плечами. Ни в коем случае. Но он приподнял одно плечо и наклонил голову так, что это выглядело как лучшее пожатие плечами из всех, известных человечеству. – Авария цветов. Пауза. Уилл на мгновение взглянул на него с самым растерянным выражением лица, но тут боги сжалились и улыбнулись Ганнибалу, явив самый прекрасный образ – губы мужчины внезапно дрогнули и он рассмеялся. Уилл почти сразу же прикрыл лицо рукой, но образ его улыбки, искренней и яркой, уже был там, в сознании Ганнибала, выжженный где-то глубоко на подкорке. Чудесная картина нашла свое место в каждой комнате его Дворца разума. Звук смеха Уилла эхом разносится по коридорам, словно колокольчик. – Конечно, авария. Вы можете... – Уилл снова усмехнулся, его глаза собрались в уголках смешливыми лучиками, улыбка наградила его щеки ямочками и добавила им потрясающего алого оттенка. Он покачал головой, пытаясь восстановить самообладание. Он вздохнул, не раздраженный, но все еще слегка смущённый, нервно поводя чуть расслабившимися плечами. А затем поднял взгляд на Ганнибала, и в его глазах заплясали чертята. – Вы можете позвонить в магазин. Свой личный номер я не даю. – Еще одна пауза, которую Ганнибал не осмелился нарушать, и Уилл, еще секунду оценивающе на него поглядев, добавил. – Пока что. Ганнибал улыбнулся в ответ и воспринял это как маленькую победу. В конце концов, Ганнибалу таки пришлось уничтожить половину первого букета, но на то была действительно очень веская причина. ФБР обнаружит его новое творение не раньше, чем через пару дней, а может и того позже. В последнее время они работали из рук вон плохо. Другая половина букета осталась на обеденном столе. Как это и должно было быть.***
Утром, когда Ганнибал вошел в магазин, потревожив дверной колокольчик, свора собак тут же обступила его, обнюхивая и заглядывая в глаза в поисках вожделенных сосисок. Они заскулили от разочарования, когда эти милые их сердцу штуковины не появились волшебным образом из карманов щедрого незнакомца. Солнечный свет просачивался сквозь высокие окна, его лучи заливали магазин, цветочная пыльца и шерстинки танцевали в воздухе, а в глубине помещения сидел Уилл, хмуро глядя на готовый букет так, будто тот был единственным виновником всех бед, что произошли с ним с самого рождения. Он не поднял ни головы, ни глаз, когда Ганнибал подошел ближе, просто нервно поерзав на стуле, и неопределенным жестом указав на букет, стоявший рядом с ним на стойке. Назвать тот просто красивым не было честно для букета в той же мере, как и назвать Уилла симпатичным означало не воздать ему должного. Цветочная композиция была великолепна. – Спасибо, Уилл, – только и смог выдавить восхищённый Ганнибал. Его голос был едва слышным, нежным, легким и полностью очарованным. – Я.. Я позволил себе некоторые вольности, – ответил Уилл шепотом, таким же тихим, как у Ганнибала, но далеко не столь влюбленным. Просто смущенным и нервным. Белые шелковистые цветы были холстом Уилла, над которым он трудился, словно скульптор над мрамором. Сотни Porcelain flowers, белых и розовых, были подобны прекрасному тону нежной кожи Уилла. Sweet Williams рассыпали алые мазки среди белого и розового, похожие на очаровательные красные пятна, что появлялись на щеках Уилла, когда он слишком сильно смущался. Так, как сейчас. Два пучка бледно-голубых Delphinium Blue Laceсоставляли центр букета; пятнышки белого цвета в глубине махровых лепестков и мягкая коричневая сердцевина, похожая на залетевшую в цветок пчелу. Все это море нежности было заботливо укутано в простую, шоколадного оттенка, упаковочную бумагу. Ганнибалу оказалось непросто оторвать взгляд от букета. Милый, великолепный, очаровательный Уилл, прочитавший его так легко и так быстро, и все же краснеющий, будто цветущая сакура весной, от одной лишь попытки Ганнибала оценить его по достоинству. – Похоже, ты считал мои намерения даже более ясно, чем я предполагал, – почти смущённо пробормотал Ганнибал, сам не будучи вполне уверенным, было ли это все реальностью или ложью. Он наконец посмотрел на Уилла. Букет был поистине драгоценен, но зачем ему было смотреть лишь на него, когда любые цветы меркли в сравнении с человеком, подарившим Лектеру такое нежданное понимание. – Я не ошибся? – Уилл даже не пытался притвориться, что смотрит ему в лицо. Его взгляд блуждал по груди Ганнибала, словно мужчину очень интресовала расцветка вычурного галстука. – Выходи за меня замуж, – сказал Ганнибал. Шея Уилла издала тот же самый ужасный хруст, что и в первую их встречу, когда он внезапно вскинул голову, встретившись глазами с Ганнибалом. (Ганнибал сделал мысленную заметку предложить ему массаж позже) Они смотрели друг на друга в полной тишине, не считая уличного шума, шагов прохожих и редкого мягкого сопения собак в магазине. Прежде чем заговорить, Уилл несколько раз потрясенно моргнул. – Что? Ничего более умного просто не пришло ему в голову. – Выходи за меня замуж, – повторил Ганнибал, и Уилл снова растерялся и заморгал, как и в первый раз, неловко открывая и закрывая рот. – Я почти уверен, что подобным предложениям предшествует еще пара шагов, – он наконец недоверчиво улыбнулся, смущаясь и краснея еще более глубоким оттенком розового. – Свидание обычно самый подходящий вариант. – Уилл, – произнес Ганнибал очень серьезным тоном, тем самым, который он привык использовать для обсуждения вопросов жизни и смерти, взяв руки Уилла в свои. – Могу я пригласить тебя на свидание? Потрясенное молчание между вопросами, необходимое для перезагрузки мозга, казалось, было их общей динамикой в этом разговоре. По крайней мере, так решил Уилл, когда снова слегка отвис и улыбнулся, не пытаясь, впрочем, убрать ладони из рук Ганнибала. – Похоже, я только что попался в собственную ловушку? Со мной это часто происходит. Я так это люблю, – Ганнибал не пожал плечами, потому что Ганнибал Лектер не делал таких вещей. Но он едва заметно приподнял плечи, и, если бы вы спросили Уилла, он бы сказал, что Ганнибал действительно пожал плечами. Брюнет улыбнулся шире. – У меня есть определенные правила, и первое из них – я не встречаюсь с психиатрами. – Я был хирургом, прежде чем стал психиатром, – ответил Ганнибал, и выражение ожидания и обожания на его лице даже не дрогнуло. – Я также считаю себя опытным поваром, если это дает мне какие-то преимущества в твоих глазах. Уилл покачал головой, снова подавляя смешок. Когда он вообще в последний раз столько улыбался? – Правило второе: я не хожу в чужой дом на первом свидании. – Очень разумное правило. Навыки самосохранения в наше время очень важны. Могу я предложить кофейню? Она общедоступна, и там достаточно много людей, способных опознать меня на случай, если я окажусь серийным убийцей, – Ганнибал улыбнулся так, будто рассказал анекдот, понятный лишь ему, а затем продолжил. – А еще там нет алкоголя, и я точно уберусь с твоих глаз до наступления ночи. Уилл изо всех сил пытался скрыть улыбку, притаившуюся в уголках его рта и приподнял бровь. Впрочем, он не смог скрыть юмора в голосе: – Я еще не согласился. – Но ты и не отказался. Это означает, что у меня все еще есть возможность убедить тебя принять предложение. – Ганнибал откровенно флиртовал, и Уилл откинул голову назад, не в силах подавить смех. – Ты даже не знаешь моей фамилии. – Мы могли бы носить мою, если ты согласишься. Чертова невероятная очаровательная наглость. Уилл открыл было рот, но у него пропал дар речи. Он пытался заговорить дважды, прежде чем потрясенно покачал головой в пятый раз за день. – Окей, ладно, ты меня впечатлил. Ловко выкрутился. – Это «да»? – Ты сумасшедший. И смешной, – сказал Уилл, подавляя улыбку и освобождая одну руку от хватки Ганнибала, чтобы взъерошить волосы и потарабанить пальцами по столу в раздумье. – Пятница, – наконец заключил он, – рядом есть место, которое мне нравится. Придешь за мной сюда после трех? Ганнибал просиял улыбкой, и Уилл, глядя на него, откровенно гадал, может ли это зрелище ослепить его, и где, черт возьми, он оставил свои солнцезащитные очки. – Но еще одно, мое третье правило, – Уилл игриво, но угрожающе указал пальцем в сторону Ганнибала. – Не смей подвергать меня психоанализу. Ганнибал кивнул с большей грацией, чем было во всем теле Уилла. – Сделаю все возможное. – И четвертое: если ты посмеешь быть настолько банальным, что притащишь мне цветы, я вышвырну тебя из магазина. – Тогда не мог бы ты сообщить мне, чем я могу подкупить твоих собак, чтобы получить их благословение? – Я кормлю их только лакомствами ручной работы. У меня собственный рецепт. – Может быть, ты поделишься им со мной по СМС? – повторил попытку Ганнибал, смелея с каждым их новым взаимодействием. – У тебя есть моя визитка и мой номер. – Не испытывайте удачу, доктор Лектер, – посоветовал Уилл, подталкивая букет в направлении Ганнибала и заканчивая разговор. – Пожалуйста, зови меня Ганнибалом. Уилл хмыкнул, ища подвох в лице нахального собеседника. – Учту на будущее... – наконец ответил он, оставив после фразы игривую паузу и наслаждаясь тем, как в ней зависло имя Ганнибала. Ну и немножечко тем, как глаза Ганнибала потемнели от голода. – Увидимся в пятницу? – спросил Ганнибал, нисколько не удрученный, но явно затаивший дыхание, стискивая букет в руках и откладывая свой уход. – Если до тех пор у тебя не случится аварии цветов, то да. – В голосе Уилла сквозило озорство, когда он провожал Лектера к двери. – До свидания. – До свидания, Уилл. – Что скажешь, дружище, тебе нравится, как звучит сочетание "Уилл Лектер"? Уинстон заворчал, как будто мог понять его слова, и Уилл рассмеялся. – Да, именно так, приятель. Ганнибал. Остаток дня Уилл взвешивал имя на языке. Ганнибал. Темное, густое, как карамель, но словно шелк на ощупь. Ганнибал Лектер. Он улыбнулся. Ну что ж, на это стоило посмотреть.***
Ганнибал учёл четвертое правило. Более-менее. – Ты смешон, – фыркнул Уилл, глядя на синий цветок дельфиниума из последнего букета, лежащий в нагрудном кармане Ганнибала. Казалось, Лектер выбрал этот синий костюм только для того, чтобы он сочетался с цветком, галстуком и рубашкой. Уилл добавил ему баллов за попытку и за то, что только он мог одеться в такую нелепую одежду и при этом выглядеть элегантно. Он также снял с него очки за то, что он был настолько смешным. – Пойдем. К ужасу Уилла, свидание было… хорошим. Действительно хорошим. Ганнибал был остроумен и умел его рассмешить. Он был умен, и разговор шел куда более гладко, чем он ожидал. Кофе также был хорош, и в какое-то мгновение их встречи Уилл забеспокоился, желая нарушить свое второе правило. В конце концов, он нарушил первое, оставив на двери магазина табличку с надписью «Вернусь через час», но не сдержал это обещание (поскольку оно было не совсем правилом), оставшись с Ганнибалом в кофейне на два часа больше, чем ожидалось. – Почему именно ты хочешь встречаться со мной? – спросил Уилл ближе к концу свидания. Где-то в середине встречи его рука перестала нервно теребить край пустой кружки и сплелась над столом с ладонью гребаного психиатра. – Потому что я никогда в жизни не видел более красивого человека, – ответил Ганнибал без малейшего смущения. – Всего лишь, доктор Лектер? Моя внешность? – Уилл изумленно нахмурил брови. – Я бы никогда не подумал, что ты такой поверхностный. – Мои первые впечатления могли быть поверхностными, – сказал Ганнибал с фальшивой скромностью, заставившей Уилла фыркнуть. – Но поверь мне, Уилл, я бы никогда не стал приглашать тебя на другое свидание, если бы ты был просто красивым, но при этом не слишком интересным. – Ну и ну, доктор Лектер, – Уилл, склонился ближе через разделяющий их стол, чтобы интимно прошептать это. Флирт всегда легко давался ему благодаря эмпатии, но никогда еще он не был таким естественным и, что было куда важнее, таким веселым. – Мне показалось, или ты хочешь сказать, что пригласишь меня на еще одно свидание? Ганнибал отзеркалил его движение, тоже склонившись над столом с лисьей улыбкой, острые зубы стали заметны за мягкими губами доктора. Уилл мечтал затерзать эти губы своими, пока они не распухли бы, все последние полчаса. – Я был бы однозначно не против. Уилл был благодарен себе за то, что у него нет никаких правил против поцелуев на первом свидании. А еще он поймал себя на мысли, что, возможно, это сработает.***
Встречаться с Ганнибалом Лектером было нелепо. И Уилл обожал это. Ганнибал, всегда такой джентльмен, не давил на него. Он был доволен тем, что просто проводил время с Уиллом. И собаками. После пятого свидания Уилл согласился прислать ему рецепт собачьих угощений и теперь боялся, что у собак появится новый любимый человек, или они съедят его заживо, если он когда-нибудь решит расстаться с Ганнибалом. Они были в полнейшем восторге, в конце концов, лакомства Ганнибала выглядели лучше, чем еда, которую Уилл готовил для себя. Он не мог винить собак в том, что они привязались. Он тоже планировал это сделать. Это также привело к тому, что Уилл наконец-то дал свой номер Ганнибалу, и они обменивались сообщениями и звонили друг другу весь день, словно подростки, у которых появилась свободная минутка после школы. Когда они перестанут встречаться, подумалось Уиллу, больше всего ему будет не хватать коллекции виски Ганнибала. В самом деле, почему и как он мог держать в баре такие хорошие бутылки и никогда не пить виски? Во-вторых, ему будет не хватать еды Ганнибала. Боже. Это был абсолютный декаданс. Если бы Уилл знал это раньше, он принял бы приглашение Ганнибала на ужин на первом же свидании, вместо того, чтобы ждать до восьмого. Он многое упустит, когда расстанется с ним. То, как Ганнибал смотрел на него, так, словно Уилл создал саму вселенную; как Ганнибал запускал пальцы ему в волосы, чтобы собрать лепестки цветов, запутавшиеся в кудрях; как Ганнибал обнимал его затылок, царапая ногтями кожу головы, когда они целовались. Блядь. Поцелуи. Он будет скучать по поцелуям и по тому, как они всегда заставляли его уплывать и растекаться; по тому, как губы Ганнибала изгибались в яркой, такой глупой улыбке каждый раз, когда они отодвигались, чтобы глотнуть воздуха. Ему будет не хватать этого великолепного изгиба верхней губы, похожей на лук Купидона. Он будет скучать по рукам Ганнибала, обнимающим его щеки, когда они целовались, теплым и сильным, по тому, как большой палец нежно поглаживал кожу Уилла, как будто он был самым драгоценным, что когда-либо было у психиатра. Ему будет не хватать улыбки Ганнибала, его смеха, его кривых зубов, прикусывающих горло и плавящих позвоночник, поцелуев в ухо, мягкого голоса, шепчущего сладкую чушь, того, как его светлые ресницы щекочут кожу шеи, заставляя болеть что-то глубоко внутри и желать еще большего. Но Уилл никогда не просил большего. Он не мог. Он мог встречаться с Ганнибалом. Он мог целовать его, обедать в его доме и спать в его постели. В одиночестве. Потому что, всегда будучи джентльменом, Ганнибал не подталкивал его к большему, уступая Уиллу свою постель и уходя в гостевую комнату. А Уилл мог спать в постели Ганнибала, одетый в одежду Ганнибала, обнимая подушку Ганнибала. Но большего он дать не мог. Его Уилл-младший всегда считал себя натуралом. Всегда, вплоть до его первого дня в колледже, когда Уилл впервые увидел призрачную руку любви всей своей жизни. Яркая, выразительная кисть смерти, элегантность, замешанная на гротеске. После первого взгляда на работу Чесапикского Потрошителя он понял, что ему наплевать на пол, внешность и возраст; ему было наплевать на все и всех, кроме Чесапикского Потрошителя. Он не мог никого любить. Вот почему он будет скучать по Ганнибалу, встречаться с Ганнибалом и целовать Ганнибала. Но ему все чаще казалось, что продлевать время, проведенное вместе, как и любые другие отношения, которые у него когда-либо были – нечестно. Это ощущалось изменой. – Все ли готово к нашей еженедельной про-гул-ке? – спросил Ганнибал, растягивая последнее слово, чтобы не слишком взволновать и без того возбужденных собак. Уилл закусил губы, наблюдая из-за прилавка, как Ганнибал гладит и тискает каждую собаку, прежде чем подойти к прилавку и поприветствовать его поцелуем, в котором было больше улыбки, чем прикосновения. Уилл точно знал, что ему будет не хватать того, как у Ганнибала морщится нос каждый раз, когда тот садится в его машину, покрытую собачьей шерстью и пахнущую так, как только и может пахнуть машина, покрытая собачьей шерстью, и везущая семерых собак. Он также будет скучать по парку, по неспешной прогулке рука об руку с Ганнибалом и семью собаками, привязанными к его талии. Сердце Уилла болело каждый раз, когда он думал об этом. – У тебя что-то в волосах, – сказал Ганнибал, вытаскивая целый цветок из-под локонов Уилла. – Понятия не имею, как это произошло, – засмеялся Уилл. Но он имел. С тех пор, как Ганнибал вынул цветок из волос Уилла в той же ситуации – сидя на скамейке в парке, наблюдая за резвящимися собаками – и положил его в нагрудный карман, Уилл выработал привычку класть цветок за ухо и "забывать" его там каждый раз, когда Ганнибал приходил в гости. Уилл знал, что ему следует расстаться с Ганнибалом. Он знал, что никогда не должен был даже начинать с ним встречаться. Но было приятно быть любимым. Уиллу тоже хотелось любить Ганнибала. Ганнибал кивнул, словно действительно поверив этой нелепой маленькой лжи Уилла, и, как всегда, положил цветок в нагрудный карман своего костюма. Сине-желтый цветок совершенно не подходил к его костюму, но доктор, похоже, не возражал, продолжая с улыбкой держать руку Уилла в своей. Уилл улыбнулся в ответ, отводя глаза и крепче сцепив их пальцы вместе. Может, еще месяц не повредит. В конце концов, ему будет не хватать Ганнибала. Ему будет не хватать его так сильно. Он должен ценить каждую секунду вместе. Ведь было и еще кое-что. Ганнибал был красив, добр, умен и даже больше, и Уилл обожал его всей душой, но.. – Я могу вам помочь? – спросил Тобиас Бадж, даже не подозревая о нависшей над ним опасности. – У меня дома есть пианино, которое не настраивали десятилетиями, – сказал ему Уилл. – Не могли бы вы взглянуть на него? Маэстро, на самом-то деле, не был тем стилем, за которым Уиллу нравилось наблюдать и который хотелось копировать. Но его было легко найти и еще легче убить. А еще ревность Уилла в этот раз однозначно перевешивала эстетику. Он никому не позволит присылать подарки Чесапикскому Потрошителю. Он надеялся, что на этот раз Фредди Лаундс или, по крайней мере, кто-нибудь в ФБР поймет, что за убийством стоит Подражатель, а не Маэстро. Не как в прошлый раз. В самом деле, неужели во всем ФБР не осталось хороших специалистов по профайлингу? Кроме того, Уилл очень надеялся, что Чесапикскому Потрошителю понравится его картина. ...но, поскольку он искренне обожал Ганнибала, Уилл считал, что тот заслуживает большего, чем неосознанно встречаться с серийным убийцей с такой большой, глупой, бесперспективной влюбленностью в другого убийцу.***
Вдохновение снова посетило Ганнибала. Спустя столько времени оно вернулось, и все благодаря Уиллу. Это означало две вещи. Во-первых, он планировал званый ужин. Во-вторых, Чесапикский Потрошитель снова явил себя во всей красе. Ганнибалу было интересно, что подумает ФБР о картинах обновленного Потрошителя. Если раньше в них присутствовала только его личная эстетика, то теперь Ганнибал вдохновлялся ещё и творениями Уилла. Даже если Уилл не знал о собственном невольном соучастии. (То, что Уилл не читал TattleCrime, было само по себе благословением, и он действительно ясно дал понять, насколько сильно ненавидит этот сайт.) Для каждого нового убийства Ганнибал просил у Уилла новый букет, и тот без вопросов собирал для Лектера очередной шедевр. А затем Потрошитель создавал из них новую картину. Первое убийство лота носило в себе третий букет Уилла. Жасмин, лаванда и черные ветви. (Одиночные цветы из каждого букета несколько дней лежали у прикроватной тумбочки Ганнибала. Позже он нашел способ высушить их и сложил между страницами книги, чтобы потом вставить в рамку.) Второй труп был дополнен в основном зелеными и желтыми цветами.Ганнибал предложил Уиллу собрать букет из его любимых цветов. Поскольку за каждой частью картин Потрошителя всегда стоял скрытый смысл, Ганнибал мог только позабавленно представлять, насколько, должно быть, сбито сейчас с толку все ФБР в попытках расшифровать то, что он пытался выразить. Третье убийство еще ждало своего часа, но, прежде чем оно произойдет, Ганнибал хотел кое-что узнать у Уилла. Может быть, однажды он сможет сделать его более активным участником. Но сейчас... – Как ты думаешь, у тебя получится приготовить еще один букет для меня на следующей неделе? – спросил Ганнибал, завороженно наблюдая за работой Уилла. Ему не надоедало на это смотреть. – Конечно. Что-нибудь особенное, детка? – Я уверен, что ты придумаешь что-то действительно великолепное, как и всегда. – Ну конечно. И зачем я спрашиваю? – Уилл закатил глаза, не ожидая, впрочем, иного ответа. Он отставил лейку подальше и повернулся к доктору. – У тебя что-то запланировано на вечер? Ганнибал нахмурился. С тем, что он был серийным убийцей, иногда возникали определенные трудности, в частности потому, что на это уходило невероятно много времени. Времени, которое он мог бы проводить с Уиллом, сидя с ним в гостиной у камина, попивая забытое где-то между горячими поцелуями и блужданием рук вино, вместо того, чтобы преследовать очередную жертву. – Боюсь, мне есть чем заняться сегодня вечером, неделя оказалась очень насыщенной, – вздохнул он. – Подготовка званого ужина действительно занимает много времени, не так ли? – Уилл усмехнулся, склоняясь над тем местом, где сидел доктор (пластиковый стул, которого там никогда не было, и который Уилл купил в Walmart семь недель назад, думая о Ганнибале), и целуя его в макушку, прежде чем продолжить движение к прилавку. – Да, это действительно так. Особенно сейчас, когда осталось всего несколько дней. – Ганнибал на мгновение взглянул на Уилла, прежде чем встать и последовать за ним. – Послушай, Уилл.. – начал он со странной неуверенностью в голосе и легчайшей дрожью в руках. – Я понимаю твое отвращение к толпе, и, будь уверен, я бы никогда не спросил об этом… – Ты заикаешься, Ганнибал, – прервал его Уилл. Он уже понял, что он, вероятно, единственный из живых, кто может сделать что-то подобное и не понести наказания. Его власть над Ганнибалом была столь же забавной, сколь и милой. И ему нравилось ее использовать. – Переходи прямо к делу. Ганнибал вздохнул. У него всегда было тщательно выверенное выражение лица, которое Уиллу очень нравилось проверять на прочность , особенно когда от этого у Ганнибала подергивался глаз. – Не хотел бы ты прийти на мой званый ужин? – спросил Лектер тихо, неуверенно и с явной надеждой в голосе. Уилл был рад, что не держал ничего в руках в этот момент, потому что все оказалось бы на полу. Это было плохо. – Тебе не обязательно с кем-то общаться, – продолжил Ганнибал, подходя еще на шаг ближе. Другой человек никогда бы не заметил в его тоне ничего неправильного. Никто не услышал бы страха в его голосе. Но Уилл его слышал. Это было плохо. Просто ужасно. Чудовищно. Он должен был расстаться с Ганнибалом раньше. Он напортачил в своем эгоизме. Уилл не хотел оборачиваться и смотреть на него. Он знал Ганнибала достаточно, чтобы распознать отчаяние в его словах. – Нам не нужно никому рассказывать о наших отношениях, если ты этого не хочешь. Но я бы глубоко дорожил твоим присутствием там, – Ганнибал, подошел к нему, и Уилл знал, что в тот момент, когда он обернется, Ганнибал будет смотреть на него этими своими невероятными, темными, красивыми глазами, в которых застыла мольба. Он знал, что в тот момент, когда он обернется, он разобьет Ганнибалу сердце. – Уилл? – Мне очень жаль… – голос Уилла сорвался, и руки Ганнибала мгновенно обвились вокруг него, словно не давая рассыпаться. – Шшш, мой дорогой мальчик, все в порядке, – прошептал Ганнибал в кожу на шее Уилла, оставляя на ней мягкие, успокаивающие поцелуи; удерживая Уилла на месте в коконе сильных рук. – Это моя вина, я не должен был втягивать тебя в это, ты ведь уже ясно выразил свое мнение о вечеринке. Тебе не нужно приходить, если ты не хочешь, Уилл, – продолжил Ганнибал, нежно поглаживая ладонями дрожащие плечи Уилла. – Мне так жаль, – повторил Уилл, медленно поворачиваясь к Ганнибалу. Это было так чертовски несправедливо, то, что Ганнибал был так мил с ним, извинялся и заботился об Уилле, и это была полностью его вина. – Уилл, тебе не нужно извиняться, я… – Ганнибал... – Уилл положил обе руки на грудь Ганнибала, заставляя его замолчать. Он не хотел поднимать голову и видеть тот момент, когда он разобьёт Ганнибалу сердце. Но Уилл не мог проявить к Ганнибалу подобное неуважение, потакая собственной трусости. – Прости. Ганнибал, я не могу… Я не могу дать тебе того, чего ты хочешь. – Я хочу тебя, Уилл. Ни больше, ни меньше. Настолько, насколько это для тебя возможно. – Глаза напротив замерцали, будто отражая грани шестерёнок в разуме Ганнибала, все еще не понимающего, к чему ведёт Уилл. – Мне не нужно, чтобы ты приходил на мой званый ужин. Если бы я знал, что это так расстроит тебя, я бы никогда не стал об этом просить. – Дело не в званом ужине! – Уилл застонал, уткнувшись лбом в грудь Ганнибала, и почувствовал сильную руку, обнявшую затылок. Другая ладонь легла на его талию. Он не хотел разрушать Ганнибала. Никогда в жизни. – Тогда ты должен объясниться, Уилл, потому что, боюсь, я не понимаю. Уилл глубоко вдохнул. Аромат одеколона Ганнибала, мускусно-пряный, окутал его. Он не знал, позволит ли Ганнибал ему подобную близость после этого момента – сильные руки и широкая грудь, подбородок Ганнибала на макушке, нежные пальцы ласкают его бок. Боже, Уилл уже так по нему скучал. – Ты любишь меня, – сказал Уилл груди Ганнибала. Мягкий, прерывистый выдох тронул его лоб и он почувствовал, как пальцы Ганнибала сжались в волосах. Ганнибал не сомневался, совершенно не сомневался в своих чувствах, но сказать об этом вслух означало ходить по острию ножа. –Да. – Секундное колебание Ганнибала исходило не из сомнений, а от пришедшего безмолвного ответа Уилла. – Но ты меня не любишь. Уилл чувствовал это – острые куски хрупкого фарфора под подошвой своих ботинок; он почти слышал, как хрустит и крошится чужое сердце. – Я бы хотел. Уилл поднял голову, и это было больно. Ганнибал выглядел уничтоженным. Его глаза потемнели, и он мгновенно закрылся, словно слова Уилла взвели отключённый в нем до этого рубильник и подняли все его ментальные щиты. Его дыхание было почти ровным, выражение лица практически нейтральным. Ганнибал взял себя в руки с большей грацией, чем Уилл когда-либо мог себе представить. – Понятно, – сказал Ганнибал через паузу, и Уилл почувствовал, как его собственное сердце пропустило удар. Он боялся за Ганнибала. Но доктор снова вздохнул, его плечи опустились, и тяжесть в его глазах опустилась на Уилла душным одеялом. Больно и тяжело, но все же необходимо. – И что же ты теперь будешь делать? – спросил он, и Уилл издал жалобный смешок, больше похожий на всхлип. Он не мог расслабиться, но Ганнибал все еще обнимал его, и этого было достаточно, чтобы его сердце немного успокоилось. – Честно? – Уилл рассмеялся, повторив тот же жалкий звук, что и раньше. Он держал Ганнибала за щеки так нежно, как только мог, поглаживая острые скулы большими пальцами. – Я хочу быть эгоистом и все равно держать тебя при себе. Ганнибал не улыбнулся, но его глаза смягчились, сияя гордостью и нежностью; он согнул пальцы и притянул Уилла ближе, даря неуверенный поцелуй, мягкий, нежный и такой сладко-горький, что сердце Уилла дрогнуло так же сильно, как и заболело. – Но что ты собираешься делать? - спросил Уилл прямо в грустную улыбку Ганнибала. – Я должен спросить, – прошептал Ганнибал, и тонкая дрожь его пальцев на талии обожгла Уилла. – Тень нависла надо мной? Уиллу понадобилось мгновение, чтобы вздохнуть. Что бы он ни выбрал, обман или честность, это все равно было бы жестоко. – Да. Ганнибал кивнул, и Уилл кожей ощутил, что все его барьеры снова подняты, все двери его разума закрыты потерянными ключами, идеальный человеческий костюм снова наглухо застегнут. Уилл хотел разорвать его в клочья. – Думаю, мне лучше сейчас уйти. – Ганнибал… – Уилл попытался заговорить, по-настоящему не зная, что именно он хочет сказать, но внезапный, такой несвоевременный звонок его телефона оборвал этот момент. – Блядь! Уилл чуть не выронил мобильник, пока вытаскивал его из кармана, чтобы сбросить вызов. Настало три секунды тишины, в течение которых Уилл пытался подобрать слова, чтобы извиниться, прежде чем снова зазвучала мелодия вызова. – Ты должен ответить, это кажется важным, – сказал Ганнибал самым сухим тоном, который когда-либо слышал от него Уилл. – Это не... – Уилл покачал головой и для большей выразительности попытался вообще отключить аппарат, когда он снова зазвонил. Ганнибал вздохнул и взял Уилла за руку под мелодию рингтона. – Увидимся завтра, в то же время, что и во вторник, – сказал он, и Уилл никогда не ненавидел кого-то больше, чем ненавидел себя прямо сейчас. – Мне нужно это обдумать. – Конечно. Уилл не сдвинулся с места, он не попытался сделать хоть что-нибудь, чтобы удержать Ганнибала, и не повел головой, когда врач нежно поцеловал его в щеку. Он просто позволил мягким теплым губам задержаться там на секунду дольше обычного, прежде чем Ганнибал ушел. Звонок колокольчика ознаменовал его окончательный уход, и в этот момент гребаный телефон снова зазвонил. Да что за хрень? – Я вроде бы ясно сказал никогда больше не звонить мне, Джек. – Уилл хмыкнул в знак приветствия. – Ты хочешь, чтобы я повторил? С меня хватит. Удар. "Это Потрошитель" Другой. – Вот черт! Потрясающе невовремя. Уилл выругался про себя, глядя на то самое место, где минуту назад стоял Ганнибал, и вздохнул. В конце концов, возможно, это было даже к лучшему. – Хорошо, пришли мне фотографии.***
«Первый труп сомнительный, мы не знаем наверняка, Потрошитель ли это. – написал ему Джек – Во втором и третьем мы также не уверены. МО такое же, но в нем есть что-то странное.» Что ж, Уилл не знал, назвал ли бы он сам это странным, но трупы в самом деле были необычными. Он увеличил фотографии, присланные Джеком на его телефон. За первым трупом мог стоять Потрошитель. В нем не хватало театральности, но присутствовали его элегантность и артистизм. Второй и третий – это определенно он. «Мы не понимаем что он пытается сказать. Цветы не имеют никакого смысла.» Уилл улыбнулся, садясь на пол рядом с собаками. Конечно, в них нет смысла. Потому что они не имели смысла ни для кого, кроме него. Его первый букет и человек без руки. Жасмин, лаванда и черные ветви заполняют грудь человека без сердца и легких. Уилл вспомнил обед в доме Ганнибала. Впервые в жизни он съел сердце, он помнил тот невероятный аромат и то, как плоть таяла на его языке. И завтрак в постель на следующее утро – яичницу-болтунью и какое-то мясо. Уиллу было абсолютно все равно, откуда оно взялось. Третье тело стояло на коленях у алтаря церкви, предлагая любимые цветы Уилла неизвестному богу. Уилл рассмеялся. С этого момента им с Ганнибалом нужно будет начать работать над своими коммуникативными навыками. Еще одно сообщение упало на его телефон с номера Джека. «Что думаешь, Уилл?» – Что у меня впереди долгая ночь, – сказал Уилл пустому магазину. – А еще мне нужно приготовить букет.***
Было бы забавно просто находиться там и наблюдать, что же будет дальше, когда Ганнибал вошел в магазин, и первое, что сделал Джек, завидев его, это рявкнул: – УБИРАЙТЕСЬ НАХРЕН! Но, зная то, что он уже знал, и видя, что Ганнибалу пришлось моргнуть не два, не три, а целых четыре раза, а его брови так высоко поднялись, что почти коснулись линии волос, Уилл обязан был вмешаться. – Все в порядке, Джек, он может остаться, это Ганнибал Лектер, мой парень, – сказал он, и две пары потрясенных глаз внезапно уставились на него. Ганнибал, как предполагал Уилл, был шокирован тем, что его впервые назвали парнем, а Джек… Ну, он определенно был удивлен, что у Уилла в принципе есть парень. Не столько потому, что Уилл слишком долго был замкнутым одиночкой (а был ли он им?), а потому, что, черт возьми, когда это Уилл Грэм терпел постоянное человеческое общение? – Джек, это Ганнибал, Ганнибал, это Джек Кроуфорд. – Уилл представил их друг другу, и добавил на тот случай, если у Ганнибала в рукаве имелся нож. – Джек – мой начальник. – Здравствуйте, – произнес Ганнибал через мгновение, потраченное, вероятно, на обработку этого уточнения. Помедлив, он направился к стойке, где Уилл и Джек рассматривали фотографии с места преступления. Он все еще выглядел очень сбитым с толку. – Твой босс? – Бывший босс, – добавил Уилл, и Джек застонал. – Я, безусловно, рад знакомству, но был бы признателен, мистер Лектер, если бы вы могли на время оставить нас одних. Мы тут немного... заняты. – Доктор Лектер, Джек, не будь невежливым, – Уилл просиял гордой улыбкой. – Ганнибал – известный психиатр... да-да, ты не ослышался, психиатр, пожалуйста, не комментируй это... Я хотел бы услышать его мнение по поводу этих фото. – А что это за фото..? – Ганнибал наклонился ближе к стойке и застыл ледяной скульптурой, разглядев снимки. Уилл ухмыльнулся. – Я ведь никогда не упоминал, кем я работал раньше, прежде чем открыть магазин, не так ли, детка? – Уилл деланно-небрежно взлохматил волосы и взмахнул ресницами. Ему нужно было немного расслабить каменное лицо Ганнибала. Оно начинало его пугать. – Н-нет… – Маневр сработал. Уилл точно увидел момент, в который Ганнибал отвлекся и снова задышал. – Нет, ты не говорил. – Профайлер, – улыбнулся Уилл, склонив вбок голову, – специальный агент ФБР. – Самый лучший. Специальный агент Уилл Грэм, – добавил Джек, снова подключившись к разговору, и Ганнибал заметно вздрогнул, услышав фамилию Уилла. Похоже, что хоть он и торчал периодически на TattleCrime, но фотографии известного профайлера прошли мимо его внимания. И, конечно же, Уилл никогда не называл свою фамилию потенциальному любовнику на тот случай, если Ганнибал решит погуглить информацию о нем. – Наш лучший эксперт по Чесапикскому Потрошителю. – Лесть не заставит меня вернуться в поле, Джек. – Момент тянулся, и Уилл наслаждался каждой его секундой; мириады эмоций и потрясений сменялись на обычно нечитаемом лице Ганнибала. – Милый, как думаешь, ты сможешь помочь нам с Чесапикским Потрошителем? – сказал он преувеличенно ласково, указывая на фотографии над столешницей. Ганнибал напрягся. – Боюсь, тот факт, что я иногда читаю TattleCrime, не делает меня экспертом в серийных убийцах. Не думаю, что смогу сообщить что-то, что не смог бы увидеть эксперт по Чесапикскому Потрошителю. – О, не скромничай, любовь моя, я думаю, что ты смог бы сделать это лучше всех. – Уилл ехидно ухмыльнулся, уставившись прямо в глаза Ганнибалу, и у доктора разом перехватило дыхание и распахнулись ресницы. – Эти двое, – Уилл указал на фото второй и третьей жертв Ганнибала, – насчет них я уверен, это точно Потрошитель. А вот двое других... – Потрошитель убивает группами по три, – пояснил Джек, поднимая снимок первой жертвы Ганнибала. – Это не совсем стиль Потрошителя, но странно найти труп без руки, украшенный цветами, особенно если две недели спустя Потрошитель начинает новый лот с аналогичным дизайном. – Мы не можем быть настолько наивны, чтобы полагать, будто Потрошитель не охотится вне пределов своих лотов. Потрошитель творит искусство, но, помимо этого, он искусный охотник, – добавил Уилл, глядя прямо на Лектера. – Я уверен, что ему необходимо много времени, чтобы подготовить каждое убийство. Если он не будет охотиться в периоды между ними, он просто умрет с голоду. Ты согласен со мной, Ганнибал? Уилл никогда не ощущал прилив адреналина с такой интенсивностью. Глаза Ганнибала затопило зрачками; костер огня посреди кромешной тьмы. Тщательно скроенная маска Ганнибала не выдавала его внутреннего смятения, но Уиллу не нужно было видеть эмоций на его лице, чтобы ощущать их всей кожей. – Да, это звучит разумно, – медленно произнес доктор, начиная приходить в себя. – Но это убийство не будет считаться частью его лота. Что насчёт четвёртого фото? Доктор Ганнибал Лектер. Образчик идеального самоконтроля. Уиллу не терпелось увидеть, как этот контроль рухнет к чертям собачьим. – Это непростой вопрос, – сказал Уилл, поднимая последний снимок, прежде чем Ганнибал успел на него взглянуть. – Наш Потрошитель – терпеливый и осторожный охотник. Он планирует свои убийства и их дизайн с точностью электронных часов. – Неужели ты восхищаешься им? – заметил Ганнибал, бросив на Уилла быстрый взгляд, прежде чем отвернуться. Уилл не был уверен в том, что именно Ганнибал обнаружил на его лице, чтобы отвести взгляд так быстро. Возможно, сам Уилл не был так опытен в ношении человеческого костюма, как Ганнибал, но он знал, что именно чувствовал. Восхищение. – Я не знаю, достаточно ли это точное слово. Голод. – А какое слово будет правильным, Уилл? – спросил Лектер. Его голос и пальцы едва заметно подрагивали. Уилл тонко улыбнулся. Любовь. – Как я уже говорил, – продолжил он, игнорируя вопрос Ганнибала, – Потрошитель педантичен и терпелив. Он всегда выжидает три недели между убийствами. Следующее намечено на будущую неделю. – Если четвертое убийство – это Потрошитель, мы потеряли возможность поймать его, – сказал Джек, и Ганнибал внезапно вспомнил, что в комнате с ними находится еще один человек. – Если нет, то у нас еще один убийца, имитирующий его дизайн. – Это Подражатель, – добавил Уилл через мгновение после того, как передал последнее фото Лектеру, поскольку Ганнибал, похоже, был в данный момент не в силах говорить, дышать или хоть на секунду оторвать взгляд от него. – Многие убийцы пытались имитировать стиль Потрошителя, и я всегда их видел. Но здесь я ощущаю что-то... личное. – Подражатель никогда не копировал Потрошителя, – продолжил Джек. – Зачем же ему начинать сейчас? – Я думаю, что Подражатель никогда не воссоздавал искусство Потрошителя, потому что слишком уважал его, чтобы пытаться. – Значит, больше не уважает? – Уилл открыл было рот, чтобы ответить Джеку, но вместо этого наконец заговорил Ганнибал. – В этих двух убийствах Потрошителя цветы не имели никакого значения. Они были просто эстетически приятны. Уилл проворчал что-то похожее на «я же тебе говорил» в сторону Кроуфорда. Ганнибал тем временем продолжил: – Если это действительно Подражатель, – сказал он, посылая украдкой взгляд и едва заметную улыбку в сторону Уилла, – то он использовал МО Потрошителя и возвысил его, так как цветы, использованные в этой картине, действительно имеют значение. Когда было обнаружено это тело? – Сегодня утром. Труп совсем свежий, – ответил Джек. – Группа криминалистов все еще собирает улики. Жертва, некий Энтони Диммонд, был убит прошлой ночью, а сегодня около 9 часов утра в ФБР пришла анонимка о местонахождении трупа. – Любопытно, – сказал Уилл. – Ты ведь понимаешь значение этих цветов? – Да, – Ганнибал наконец опустил фотографию четвертого трупа на стол, но так и не выпустил из рук. Мужчина, который был слишком похож на Уилла, возлежал на ложе из белых цветов, его грудь была практически распахнута настежь. – Фарфоровые розы обычно обозначают любовь и брак. Гардении отличаются по значениям в разных странах, обозначая чистоту или тайную связь. И, я полагаю, мне не нужно объяснять, что означает красная роза на месте сердца. – Роза была белой, – вздохнул Джек. – Она окрасилась в красный цвет от крови жертвы. – Чтобы подчеркнуть чистоту намерений. – Уилл не сдержался и фыркнул, заработав укоризненный взгляд Кроуфорда. – Подражатель влюблен, Джек. – И что же это? Ухаживание или приглашение на свадьбу? – спросил Ганнибал с таким же весельем в голосе, что сквозило и в тоне Уилла, не обращая внимания на рассерженного агента ФБР, который сидел рядом и просто смотрел на них. – Думаю, это мы узнаем, только когда ответит Потрошитель, – сказал Уилл, не отрывая взгляда от теплых глаз Ганнибала. – Оставь мне фотографии, Джек, я позвоню тебе, если что-нибудь еще придет в голову. – Уилл. – Нет, Джек, я уже сказал тебе, я ухожу. – Грэм практически прошипел это, заметно раздражаясь. – Я не вернусь в поле и сейчас делаю это только потому, что это Потрошитель. Но я не собираюсь посещать место преступления Подражателя. – Придешь ли ты на место преступления Потрошителя? Уилл промедлил секунду, словно обдумывая. Внутри что-то тихо звенело от радости. Затем он посмотрел на Ганнибала. – Нет, я не приду. И если ты не собираешься покупать цветы для Беллы, мне придется попросить тебя уйти. В любой другой момент Уилл непременно бы ухватился за возможность отправиться на место преступления Потрошителя. Но глаза Ганнибала, устремлённые на него, были такими невероятно счастливыми. Уиллу не нужны были больше холодные тела и остывшие места преступлений, ему не нужны были призраки идей и смыслов. Теперь он сможет увидеть процесс творения лично, как только Чесапикский Потрошитель снова выйдет на охоту. – Хорошо. Спасибо, Уилл, – резко сказал Джек. – И вам спасибо, доктор Лектер. – Было очень приятно познакомиться. Звонок колокольчика эхом разнесся по магазину, затем раздался рокот отъезжающей машины Джека, и даже тогда никто из них не двинулся с места. – Уилл Грэм... Это не тот ли именитый специалист по профилированию опасных преступников, которому поет дифирамбы все ФБР? – с юмором в голосе поинтересовался Ганнибал. Уилл готов был плакать от радости. – А ты действительно думал, что я всего лишь красивая мордашка, да, Ганнибал? – ехидно хмыкнул он, медленно, почти угрожающе обходя стойку, пока не оказался перед Лектером. А затем его взгляд смягчился. Ганнибал был прямо перед ним, и Уилл не мог больше ждать ни секунды. Его глаза блестели непролитыми слезами, а голос был не громче шепота. – Это был ты. Это всегда был ты. – Уилл, – Ганнибал притянул его ближе с такой нежностью, что казалась почти невыносимой, словно Уилл был святым; с той же мягкостью, с которой священник держал бы тело и кровь своего возлюбленного бога. Глаза Ганнибала сияли, он смотрел на Уилла так, будто он был его персональным, сияющим лишь для него, солнцем. – Не могу поверить, что это ты, – прошептал Уилл с едва слышным, счастливым смехом, сокращая расстояние между ними до поцелуя, нового и прекрасного, точно такого же, как и каждый поцелуй с Ганнибалом. – Наконец-то ты здесь. – Я здесь. – Боже, это действительно ты, – Уилл наконец рассмеялся в голос, его улыбка становилась все шире, пока он снова и снова целовал Ганнибала. – Ты понимаешь, что я никогда теперь не позволю тебе уйти, что я, чёрт возьми, просто прикончу тебя, если ты только попытаешься меня бросить? Ганнибал широко и радостно улыбнулся в поцелуй, прикусив губу Уилла своим великолепными кривыми зубами. – Значит ты все-таки выйдешь за меня замуж? – Ты такой нелепый, – засмеялся Уилл, притягивая Ганнибала за лацканы пиджака так сильно, как сильно он боялся, что Ганнибал его оставит, и целуя, пока костюм не измялся до непотребства. – Конечно же, я выйду. Ганнибал притянул Уилла ближе, обняв за талию. Они держались друг за друга так, как будто в любой момент один из них мог исчезнуть. – Я все еще приглашен на твой званый ужин? – Уилл спросил сразу же, как смог глотнуть воздуха между поцелуями, прежде чем снова коротко чмокнуть Ганнибала. – Потому что у меня в холодильнике скучает просто милейшее сердце. – Для меня будет честью, если мой будущий муж будет моим гостем, – прошептал Ганнибал, целуя щеки, нос, лоб и каждый дюйм лица Уилла, до которого только мог дотянуться. – Нелепо, – засмеялся Уилл, – ты такой невыносимо нелепый. – И все же ты любишь меня. И на этот раз Уиллу не пришлось даже задуматься об ответе. –Да. Да, люблю.