Кровавый рассвет

Девушка посмотрела на уставшего мужчину. Черные, длинные волосы струились по стальным плечам, к пояснице и, возможно, ниже. Перчатки, обволакивающие ладони были все грязные от сырой земли, пропитавшейся кровью. Металлический запах сильно резанул по чувствительному носику, но шел он не только от этого атрибута боевой одежды, но и вообще от мужчины несло смертью, причем самой настоящей. Голова девушки закружилась, стоять на своих ногах можно только из последних сил. Маленькая женская ладошка потянулась к спокойно лежащей руке, в надежде почувствовать на запястье ускоренное сердцебиение супруга, но все наоборот, ритм с каждой минутой сбавляет обороты. Мокрая, липкая, отвратительная черная перчатка, снятая девушкой валится с глухим звуком на деревянные полы. Т/и с невероятным трудом сдерживала тошноту и рвотные позывы, которые начинают подходить ближе к горлу. Далее, женские пальчики с бледной кожей стали тянуться к красной тяжелой броне, с намерением отправить ее к перчатке на пол. Груда металла с грохотом освободила измученное тело Учихи. Девушка быстро прошлась своим оценивающим взглядом, отмечая в голове весь ущерб от последней битвы. Все мужское, некогда красивое тело было изуродовано не только шрамами, но и глубокими порезами от кунаев и катаны, ссадинами, ушибами. Некоторые части тела начали приобретать оттенки опухолей, покрываясь желтыми, синими и фиолетовыми цветами. Поломанные кости ребер торчали из под тонкой бледной, почти прозрачной кожи. Ему ведь нестерпимо плохо, каждый вздох приносит адовые боли, ни один орган не остался не задетым в бойне, если прислушаться, на выдохе можно услышать едва слышный стон. Т/и из последних моральных сил сдерживала слезы, но они как на зло катились по щекам крупными каплями, попадая на тело супруга. Девушка сидевшая на деревянных досках осознавала, что с такими ранами никому не прожить долго, даже с гениями медицины будет сложно привести мужчину в более здоровый вид. Слишком тяжело осознавать такую картину, здраво мыслить совсем не получается. - Не переживай, со мной ничего не будет. - Он лежал на холодных полах, смотря затуманенными глазами куда-то в высокий белый с трещинами потолок. Т/и утерла слезы обратной стороной своего нарядного кимоно, ткань быстро мокнет от соленых капель, свадебный грим испортил широкие рукава, пачкая яркой краской, а теперь еще и кровью в добавок. Его кровью. В комнате с зашторенными окнами стоит настоящий мрак, скоро утро, но от этого только еще хуже, сколько ее супруг пролежал в таком состоянии? Час? Два? Больше…намного больше, счет времени был утерян после падения его клана. Несколько мгновений назад, луна пыталась прорваться сквозь ткань занавесок, посмотреть на брачную кровавую ночь, обласкать своим мягким свечением тела возлюбленных и в то же время мертвых и сломленных событием людей. Девушка едва могла различать предметы сквозь весь воцарившийся мрак, но спокойные и умиротворенные черты лица возлюбленного... Мадары Учихи ты видела как днем при солнечном свете. Т/и достала с волос свадебный подарок супруга, заколка с висячими украшениями из сплавов золота, тонкие пальчики отцепили эти самые украшения, отверстие маленькое, совсем как у иголки. Подходит. Девушка нашла из под одежды окровавленный кунай, липкая субстанция приклеивала ладонь к металлу, снова металлический запах, начало тошнить. Рука резанула ткань, подол кимоно был разрезан на лоскуты разных размеров, несколько длинных полосок пойдут на завязки. Кунай также прошелся по вышитым из ниток узорам, традиционным символам клана. Бардовая нитка под стать крови молодого супруга. Девушка нашла в тумбе немного саке, для дезинфицирования и стерилизации ран и новоиспеченных инструментов. Нитка в «иголке», теперь надо браться за работу. Порез на боку, возле сломанного ребра. Кровь запеклась, были видны корочки грязи, налила несколько камель на лоскуток и стала обрабатывать. Т/и не лекарь, но ради мужа попробует, ведь он сильный, а значит и она тоже, не зря среди тысяч женщин и расфуфыренных девиц, он выбрал только ее. Перед глазами проносятся картинки их первой встречи, семейные ужины, прогулки, поцелуи от которых пухли губы и предложение руки и сердца. Пальчики немного дрожали, но после того как девушка выдохнула и сделала глоток алкогольного напитка, успокоилась. Игла проткнула тонкую кожу, бардовые швы окрасили и без того красный участок возле пореза. Спустя несколько минут работа была завершена, все это время Мадара тяжело вздыхал, иногда постанывал, когда игла входила в тело, но глаза неотрывно смотрели в потолок. Через несколько мгновений Т/и принялась за другое ранение, сколько же выдержки имеет ее характер, сидеть и зашивать любимого, который защищал супругу ценой своей жизни. Девушка аккуратно перелезла на другую сторону, лицо Учихи начало бледнеть, возможно скоро начнется агония, а пока мужчина наслаждается минутами тишины, спокойствия и холода. Пальчики освободили от какой-то еще тряпки часть тела. - Рука. – зажмурила глаза, снова предательские крупные капли скатываются по еще более испуганному личику, ладошка заглушила рыдания. – Боже, твоя рука… Там где должна быть конечность, лежала лишь оголенная кость и порванная плоть. Рыдания уже невозможно заглушить ничем. Больше нет смысла скрывать эмоции и хоть как-то себя контролировать. Он и так их видит, сам все понимает к какому итогу это ведет. Открыл глаза, из последних сил поворачивает голову к Т/и, ласкает влюбленным взглядом. Видимо на последок. - Тише, все будет... – его голос, его жизнь утекает из ее супруга, кровавый кашель оглашает тихую комнату, бардовые брызги попадают на уже и так испорченное женское кимоно, пачкая ткань еще сильнее. - Будет хорошо... – нервы сдали, девушка стала лишь крепче прижимать к себе Мадару, черные волосы разметались по полу возле ее коленей. Прозрачные соленые капли стекали с его лица к бледным пересохшим губам, облизнулся, собирая влагу языком. В мраке можно увидеть едва различимую улыбку, легкую и непринужденную. Правильно, сейчас уже поздно о чем-то волноваться. Никто не придет, не поможет, все мертвы с их клана. - Соленые, - шепот - а Изуна мне говорил, что слезы, как чистое озеро, вкусные. – снова тяжелый вдох, выдох. - Я оказался прав. – кровь струйкой полилась с уголка его губ. - Почему ты меня спас? – прижала его единственную искалеченную ладонь к своей щеке. – Если бы ты меня оставил, клан был бы жив. Квартал стал только процветать, как ты лишил его жизни. Я была готова отдать за тебя свою жизнь, это долг любого. Мужчина высвободил свою конечность от твоих и без того холодный ладоней, поймал левую руку, притянул к своим холодным и подрагивающим губам, оставляя на белой коже кровавый отпечаток. Подарил первый в жизни Т/и холодный, страшный, но в тоже время и нежный поцелуй, прощальный. Знак любви. - Я тебя очень люблю, Т/и. – девушка обвила его шею, приближая свои губы к почти синим. – Береги себя. Рука молодого Учихи с глухим ударом упала на деревянный пол, приоткрытые глаза стали стеклянными, как будто кукольными, позволяющие в последний раз взглянуть ему в глаза. Такие черные, как ночь, но при этом дарили тепло не хуже палящего солнца над головой. Оглушительный крик разнесся над мертвым телом в пустой комнате их фамильного особняка, который должен был подарить счастье и новую семью. Придется детские фантазии оставить навсегда. Первые лучи восходящего солнца стали навязчиво пробиваться через шторы, падая на бледное лицо супруга. У девушки больше нет сил лить слезы, нет сил кричать, нет сил жить… но ради него она постарается и никогда не забудет это время. Т/и поднялась с деревянного пола, накрыла холодное тело каким-то покрывалом, сейчас оно не сможет его согреть, так хотя бы себе душу немного успокоит. Ватные ноги побрели по пустым коридорам поместья ветерок гулял, свободно обдувая босые ноги девушки. Где-то слышался смех, отвратительный, победный. Не обратила внимания, сейчас одна душа стала почти приведением, выплакавшим все, что было, не оставив ничего. Села на край ступеней деревянной лестницы, встречая рассвет с мертвым телом в супружеской спальне. Осмотрелась. Везде лежат изуродованные тела, которые напоминали ее супруга. Покойного супруга. Улыбнулась. - Смотри. Это кто? – грубый мужской голос прервал красоту тишины. - Не знаю, как мы ее просмотрели? Учиху не нашли, но зато какую барышню откопали. – отвратительный смех. Шаги приближающихся людей с звякающим оружием. Полный пустоты и безразличия взгляд на них. Улыбка. - Что улыбаешься? – сжал тяжелой рукой женское горло, отрывая от досок. – Слышь, она даже не пытается вырваться! - Сам вижу. Где Мадара? – второй человек достал невероятно заточенный кунай, поднося к оголенной ступне. - Умер. – снова улыбнулась. – Как и я. - Что мелешь? – прошелся лезвием от розовой пятки до пальцев, делая порез глубоким до кости, но девушка боли не почувствовала, значит, не соврала. – Занятно, Акашими добей ее и дело в воду. – кровь, такая теплая, живая, приятная. Тело Т/и отбросили на холодную и сырую траву, полную грязи и камней. Мужчина, что держал ее за шею, достал с темного жилета упругую леску, в секунду оказался позади девушки, по звуку тонкую вещь сложил еще на 2 раза. Буквально мгновенье, леска перетягивает белую кожу, по шее течет артериальная кровь, слышится звук режущей плоти, зрение меркнет и плывет, но в голове продолжает оставаться образа Мадары, живого с теплым взглядом, протягивающим к ней руки… Темнота.