Расплата

Шел по дороге кто-то, грязен, оборван и бос, И на руке на правой веревку длинную нес. И все лицо косматой заросло бородой, Но когда-то, однако, был он совсем другой. Год назад был он лучшим в гильдии воров, Но закон этих братцев очень бывает суров. Он пожалел мальчишку, не захотел убивать, И за это решили его из братства изгнать. А этот самый мальчишка был всего лишь слуга, Поймал он нашего вора в кладовой, у сундука, Думал поднять тревогу. Вор бы его убил, Но, посмотрев в лицо жертве, вмиг на месте застыл. Те же черты, пусть мягче, но совершенно как брат, Тому, кого вор наш позабыть был бы рад. Он вспомнил костер и воина задумчивые глаза, И глубоко где-то в сердце закипела слеза. Был он горяч и молод, храбр, наивен и прост, А вор тогда так небрежно воина жизнь унес. Не ожидал, бедняга, рухнул ниже травы, И с тех пор не шла дума у вора из головы. Зря он убил, глупо… Но воина не возвратить, Вот и пришлось мальчонку вместо него пощадить. …Изгнан. Ушла вдруг удача, руки не ловки уже, И самого обокрали, остался чуть не в неглиже. Жизнь хорошо помотала, с грязью смешала его, Вор отупел, измучен, начал бояться всего. Виден единственный выход: смерть — избавленье от мук. Силы ещё достанет веревку забросить на сук. Вор углубился в чащу, нашел подходящий дуб, И молитва впервые сорвалась с сухих губ: «Боги, прошу, простите! Клял себя сотни раз За то пустое убийство в тот полуночный час… Знаю, гореть я буду в жарком костре в аду, Но на свою погибель с раскаяньем я иду!». Закреплена веревка, вот и готова петля, Вот уж в ней вора шея: «Боги, примите меня!». Несколько страшных хрипов — камень ушел из-под ног… А никчемную душу кто же теперь возьмет?