Vous qui voyant de morts leur mort entresuivie,
Среди чреды смертей, под плач и песнопенье
N’avez point de maisons que les maisons des morts,
Вам траурных одежд не суждено сорвать,
Et ne sentez pourtant de la mort un remors,
И все ж вы смеете страх смерти забывать,
D’où vient qu’au souvenir son souvenir s’oublie.
В беспамятстве не помня о спасенье.
Франция. Декабрь. Четыре месяца назад. Тишина заполнила постой храм без скамей и священной утвари, алтарь пустовал и только красочные витрины, на которых были изображены святые, могли указать на то, что это помещение на самом деле сердце церкви. Главные двери с тихим скрипом распахнулись и вошёл человек, чье чёрное пальто и волосы были полностью усеяны в снежной крупе. Зелёные глаза осмотрели храм с недовольством, а после юноша заговорил: — Putain de temps, comme je déteste ce froid, ce sale matin, ce gel, — молодой человек на одном дыхании осквернил воздух, а после прикрикнул, проклиная храм. — Putain d'église! Va en enfer! Следом зашли ещё двое и услышали пламенную речь. Девушка нахмурилась, а мужчина рядом с ней решил не обращать внимание на старшего брата. Карл был не в лучшем расположение духа, но его неуважение к семейной традиции, что длится уже на протяжении двадцати лет, жутко выбешивает девушку. «Совсем страх потерял, сумашедший ублюдок.» Руи с размаху ударила брата по затылку, не произнося ни единого слова возмущения. Она остановилась на пороге и отвесила лёгкий поклон за своё вторжение в храм предков Валуа и их старейшин. Генри сделал тоже самое, но перед этим закрыл за собой дверь. Карл, смутившись, злобно смотрел на сестру и потирал затылок. — «Злобная девка...ни капли сочувствия к младшему брату. Только и может мозг **** своими правилами и традициями. Наказание какое-то, а не старшая сестра.» — Не наступай на одни и те же грабли, брат, — предупредил Генри, предлагая старшей сестре свой локоть, как настоящий джентельмен. — Рискуешь лишиться глаз. Когда думаешь, опускай взгляд в пол. — Мне не нужны его гнусные глазёнки, — отрезала Руи, взяв Генри под руку. — Гнусные? — прошипел Карл, смахивая короткую прядь чёрных волос со лба. — Вот как значит, — он в одно мгновение настиг свою сестру и приблизился к её лицу, подобно кобре, что замерла в одном сантиметре от своей жертвы. Их носы почти соприкоснулись. Это был старый вид переговоров между мужчинами. Цель в том, чтобы опоненты находились на одном уровне и не отводили взгляда в разговоре. Отвëл – получаешь по морде. Руи не выглядела удивленной или испуганной. — Мы с тобой в этом плане, как две капли ебучей воды. Нет, даже не так. У нашей матери, у тебя, у младших братьев, у младшей сестры — индентичный цвет сучих глаз. А знаешь почему? Руи спокойно смотрела на Карла, который, по её оценке, был зол от того, что не питался какое-то время и буквально весь мир выводил его из себя. Ему нужен был кто-то, кто накричит и будет ругаться в ответ. Она слышала от Яна, что второй господин начал устраивать потасовки всë чаще. Люди, вампиры. Одни в фарш, другие в мясо. — Ру, — Генри почувствовал пустоту на своём локте, сестра незаметно отпустила его, давая знать, что справиться сама. Горько-шоколадные волосы спадали волнами по плечам девушки, заглядывала она в глаза Карла без тени эмоций. Еë голос снизился на пару октав, звучал ласково и тихо, будто бы она разговаривала с ребёнком. — Я знаю, — её тонкие руки в чёрных перчатках коснулись его щёк, стирая капли от растаявших снежинок. — Я всë понимаю. Руи сократила и без того крохотное расстояние, соприкоснувшись с Карлом лбами. — Прекрати себя так вести. Мы пришли сюда не скандалы закатывать на пустом месте, а отдать дань уважения нашей умершей матери. — Она не мертва. Тело...так и не было найдено, — шепнул Карл, сводя брови к переносице. Руи почувствовала это незначительное изменение: —...да, ты прав, но ты забываешь кое-что очень важное. Генри с жалостью смотрел на Карла, понимая, что тот не осознаёт один единственный факт. Женщина, что воспитала их, разорвала связь со своим господином. «Вампир может умереть в двух случаях: от рук создателя, вдали от создателя. Вдали, значит, спротивление против первой воли, это пытка, которая не сравнится ни с одной человеческой болью. Физической или эмоциональной. У нас, как у умерших, высокий болевой порог, но все, кто идёт против воли создателя — кричат как младенцы и плачут кровью. Выжить просто невозможно. Это всë равно, что рубить голову тупым топором, на несколько частей, когда ещё в сознании, — так говорят старейшины. Понятие не имею откуда они это всë знают...» —...Карл, ты же сам видел с каким лицом Он говорил, что больше не чувствует присутствия Аморен, — вмешался Генри, встревая между братом и сестрой. — Может хватит уже? Одно и то же из раза в раз. Просто смирись. — Я не верю...не верю в то, что говорит старик, — утверждал Карл. — И не верю вам, не верю никому. Идите к чёрту. —...упрямый засранец, — произнесла Руи, будто бы на последнем издыхании. — Разрыв между господином и его тени приносит боль равносильную сотни человеческих смертей. Ты понимаешь это? Понимаешь, что никакое существо подобное бы не вынесло? — Полукровка, значит, наполовину человек. Шанс есть, но вы его отрицаете, — повторил подавленный голос, он эхом разнёсся по убежищу умерших. Жан был вторым человеком, который убеждён, что слова Князя всего-навсего обычная ложь во благо. Очередной спектакль с уклоном на сопливую драму, где каждый герой по-своему страдает после смерти важного человека. Кто-то показывает это открыто, а кто-то сам себя дурит в избежание боли. — Да, безусловно...но, позвольте заметить, мы каждый год спорим об одном и том же и каков результат? — Генри медленно разомкнул губы в ухмылке, замечая младшего брата и сестру, что молча стояла за ним. Они, похоже, воспользовались другим входом, что находился в двух концах коротких коридоров от главной двери. — Почему мы ещё не нашли хотя бы кусочка, а? Мы, вампиры, и весь клан теней, который был отправлен на поиски....ничего. Более двадцати лет не удалось даже запаха учуять. Найти какой-то след. Она мертва, она исчезла, примите уже это. — Старший брат, — встретившись с Джули взглядом, Генри приветственно кивнул головой, — оставь их. Пусть верят до самой последней ночи. Карл и Жан погрузились в печаль больше, чем мы. Не нужно насильно заставлять их понять то, что поняли мы. — Номер пять, как тебе каждый раз удаëтся делать это? — подала голос Руи, усмехаясь. «Джули всегда права, это неоспоримое достоинство, что передалось от мамы,» — согласился Генри, понимая сестру. — Делать что? — Джулия невинно захлопала белыми ресницами. — Пристыживать меня, как старшую, и уберегать нас от ошибок, — ответила шатенка. На Руи опустилась огромная ответственность после ухода Аморен. В её сдержанном, грациозном и слегла изящном образе видели прошлую Княгиню. Руи не могла отрицать, что ещё с детства следовала за Аморен по пятам и запоминала каждое её движение и слово. Восхищение, трепет сияли в детских глазах маленькой княжны, но Руи выросла и теперь поняла как тяжело сохранять самообладание, спокойствие и не терять лицо, когда так хочется кому-нибудь врезать. Руи отпустила лицо Карла и отошла, небрежно касаясь рукой его головы, заправляя назад волосы злобного воронëнка. Хоть и Карл выглядел опрятно по одежде, но каждый раз его неотесанный вид желал лучшего. «Если бы не малышка Джули я бы давно уже свернула ему шею...для профилактики. Только ради того, чтобы он остудил голову.» Руи досконально осмотрела младшую сестру и еë брата-близнеца. — Рада вас видеть, — уголки губ шатенки непритворно растянулись в радушной улыбке. — У вас всё хорошо? Джулия уже хотела вежливо соврать, но Жан её перебил. Он всë это время молча стоял, подобно ангельской и несчастной статуи. Ему не нравились эти собрания. Все говорили то, что думают, спорили... Они больше не были похожи на ту семью, которую он помнил, которую любил. — Лучше просто не бывает. Смеюсь и радуюсь каждый день, — юноша ядовито хмыкнул. — Жизнь так прекрасна, столько всего удивительного есть в этом мире, чего я раньше не замечал, мне не терпится обнять весь мир: каждую живую и неживую душу, поцеловать камень на дороге, стать уткой и утопи.., — Джулия во время заткнула брату рот и закончила за него: —.. улететь в тёплые страны на зимовку. — Мы поняли, — теплый голос Генри не выдал его разочарования. — Всё так же как и всегда, — закончил он, запуская руку в кудрявую копну золотистых волос. Его взор совершенно случайно зацепился за лицо Карла, который опустил голову и закрыл ладонью рот. Он смеялся про себя, ведь был тронут такими взаимоотношениями между ними. Один говорит всë что захочет, а другая пытается исправить и разгрести всë дерьмо. — Прекрасно, Жан, ты как всегда достоен уважения. Отчего-то в сердце Генри пришло сильное чувство встряхнуть братца, стереть эти показные улыбки. — И правда, тебе стоит у него поучиться, — лицо юноши, скрытое в тени, исказилось в раздражение. — Есть какие-то претензии, младший? — Не поверишь, — улыбнулся ему Генри. —Есть целый список, но...я не взял с собой свой блокнот. Прости, не думал, что ты спросишь именно сегодня, а так бы я с радостью прочёл какое ты отродье. — Солдатик, ты не аху.! — Эй! — крикнула Руи, чей голос отдался от стен, подобно сильному ветру, который морозил уши. — Закройте уже рты, благородные братья Валуа, мы теряем время, — Руи направилась к алтарю, а после еë движения зашевелились все. — Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим, верно? — Джулия втиснулась между старшими братьями и мило улыбнулась. Господа лишь кивнули. Жан плëлся сзади, запуская руки в карманы. Пятеро людей в траурных одеждах встали на колени перед символической могилой на мраморном полу, у самого алтаря. Могила была без тела, без лишних надписей — только портрет и давно присланные ими цветы. Чёрные розы. — Мы отдадим дань уважения и молча выйдем из церкви. Кто откроет рот для ругани и брани чего-либо, я лично сверну вам шеи, — мелодичный голос Руи пронёсся как колыбельная, а не угроза и, поэтому, каждый неосознанно кивнул. Дань уважения в мире вампиров на самом деле письмо в стихотворной форме умершему. Это романтично, правда, бессмертные те ещё безнадёжные романтики. — Какой стих возьмём за основу? — тактично сказал Генри. — В том году мы использовали «Хранителей нового дня.» — Может, лик трёх? — предложила Руи. — А, — сщелкнула пальцами Джулия, припоминая первую строфу. — Моя весна, моё разочарование, моя снежная пора и свет во мгле отчаяния? Пока братья и сестры бурно обсуждали, подбирали будущую «дань», Жан рассматривал чёрные одинокие розы и портрет Аморен Валуа, что хранится здесь уже не первое десятилетие. Первая и последняя Княгиня клана «Вечной Луны», «Таинства Возрождения.» — Цветы на могиле, — уверенный голос Жана привлёк всех, как мотыльков свет. Карл не понял, брат спрашивает как они называются или что? — Ну...чёрные розы? — ответил Карл. — Какой же ты недогадливый, — фыркнул Генри. — Есть стих с таким названием. Там упоминаются чёрные розы. — А-а, вот как... Спасибо, брат, что просвятил. Руи обменялась взглядами с Жаном и кивнула: — Хорошо, думаю, это подойдёт. Бессмертные взяли с алтаря по одному цветку и переплели их между рук, образуя полукруг, как полумесяц, что окружал лилию на гербе клана. Безмятежный шёпот раздался эхом по храму, смешивая чудесные голоса девушек и юношей. Если бы их мог кто-нибудь услышать, то, возможно, попал бы под действие чар, что было присуще сиренам, очаровательным в глазах смертных. Parle-moi, mon ami., comme la Dernière fois. Je veux entendre ta voix Et que penses-tu d'une paire de roses noires Dans mes mains. Je veux savoir comment tu vas quand tu es devenu poussière. Dis-moi ce que c'est que d'être toi Et je vais te dire ce qu'il s'est passé ce printemps. Dites-moi sans fondre vos regrets, Testez ma patience, Tant que le silence se tiendra Et seul le bruissement des feuilles vous interrompra. Незаметно подкралась ночь, близнецы вместе искали информацию про Японию:традиции, обычаи, язык. Этим утром они решили обратиться к известному в той стране детективу, но неподготовленными ехать нельзя. Больше всего бессмертные ненавидели выделяться по пустякам, поэтому делали всë, чтобы слиться с окружением с помощью похожей интонации или одежды, быть в «своей тарелке» среди чужаков. В дверь с искусной резьбой постучали. Не дождавшись ответа, в опочивальню зашёл мужчина средних лет. — Ян, ты ведь слуга семьи? — этот вопрос задал Жан. — Да, младшие господа, — дворецкий в фисташковом смокинге учтиво склонил голову. — Я исполню любую вашу просьбу. Джулия достала из портсигара тонкую виноградную сигарету. Наклонилась к зажигалке так, что шарф поверх открытой майки сполз на локти, оголяя татуировку, которая разлилась от её шеи до предплечья в виде дорожки шипов. — Найди нам учителя японского языка. В крайние сроки. — Младшая госпожа и господин собираются в Японию? — поинтересовался Ян, не скрывая своего удивления. — Покидаете дворец? — Всё верно, — на лице Жана не было никаких эмоций. — Нам нужен пропуск. От имени княжеской семьи. — Я свяжусь с господином, но вы должны понимать, что долго задержаться в путешествие у вас не получиться, — предупредил Ян. — Мы обязательно свяжимся с Князем, — равнодушно ответил Жан, не отрывая взгляда от монитора. Он рассматривал традиционную одежду. — Достаточно ведь услышать только голос, чтобы укрепить связь. Джулия сделала уже вторую затяжку, прозрачные нити дыма летали вокруг её белоснежных волос, подобно холодному пару от мороза. — Мы не надолго. Нужно проконтролировать новое предприятие и завести полезные связи. Примерно месяц нас не будет. — Что вы будете делать целый месяц? Вы сейчас не сможете увидеться с его милостью, но он будет спрашивать по какому делу вы покинете Францию. — Ювелирная мастерская, — уточнил Жан утомлённо. — Сестра хочет напугать работников своим внезапным появлением, проверить как персонал работает с клиентами и в каком состоянии еë драгоценности. Всë как всегда. Ян радушно улыбнулся, всё прекрасно понимая. — «Мисс Джулия всегда страдала клептоманией, но красть ей было нечего, ведь всё что она хотела — было её. Красть чужое, но уже легально — это и называется бизнес в представлении младшей госпожи.» — Значит, не стоит беспокоить Князя. Доложите ему сами, когда приедете. Как и всегда. Дворецкий не подозревал о истинных мотивах молодых людей, по крайней мере, показывал это на лице. — В течение недели приказ будет исполнен.