Последний шанс

— Тика, мне кажется, тебе стоит меньше есть. Твой живот стал слишком большой. — кендер почти профессионально успел присесть, чтобы не получить по затылку от кого-то из посетителей таверны. Он честно не понимал причины такого жеста. — Она беременна, дурак ты с хвостиком! — сердито заявил Отик, явно желая отомстить кендеру за такие слова в сторону его названной дочери. Но старость не радость, и с тростью прыткого коротышку догнать было очень тяжело. Поэтому старику оставалось только недовольно сопеть, возвращаясь к своему любимому делу. То есть вешать лапшу на уши посетителям таверны, рассказывая байки о Войне Копья. — Ну не знаю. По-моему, это те три дюжины жаренных свиных ребер. Я только у Карамона видел такой аппетит. Тика, которая в это время протирала стол, несмотря на все просьбы уйти отдыхать, покраснела. Ее аппетит действительно достиг почти того же уровня, что и у Карамона. Для кого-то это был повод посмеяться, а для самого Маджере это был повод для гордости. Он ведь думал, что чем больше его любимая ест в период беременности, тем сильнее будет ребенок. И никто не спешил его убеждать в обратном. За окном падал хлопьями снег, и каждый, кто заходил в «Последний приют», первым делом получал небольшую кружку эля для согрева. В центре зала стояла шикарная ёлка, а по стенам были развешены гирлянды остролиста и зимних роз. Приближался День Середины Зимы. Этот день был принято проводить в кругу родных и ближайших друзей. Однако перед взором Карамона, что сейчас рубил на улице дрова, стояли совсем другие образы. Пережитое в Истаре заставляло его просыпаться ночью в холодном поту. Конечно, он был не из числа трусов, но воображение каждый раз рисовало ему новые и новые ужасающие картинки. На третий день нового года боги сбросили на сияющий город огненную гору. А еще одно воспоминание мучило его сердце и душу порядочное время. Рейстлин. Его брат-близнец, исчезнувший в Бездне. Сколько он ни обещал себе не думать о брате, но тот не уходил из его головы. Великан собрал все дрова, что успел наколоть, и унес в таверну. После такой работы ему было жарко даже в такой мороз. — Карамон, тебе не кажется, что с Тикой что-то не так? — Тасс привязался к богатырю с тем же вопросом, которым доставал несколько секунд назад одного из посетителей. — Она беременна, Тасс. У нее в животе ребенок. Или ты думал, что детей находят в капусте? — Карамон по доброму улыбнулся, снимая теплую накидку. — Не говори таких глупостей, Карамон. Я знаю, что детей находят среди разных богатств. Меня родители нашли именно там. Собравшиеся в зале тихо засмеялись в рукава своих одежд. Конечно, никто не хотел говорить Тассу правду. Тем более, он не поверит. — Карамон, скажи в конце концов своей жене, что ей сейчас не столы протирать надо, а отдыхать. Ей жрец сказал отдыхать и не нагружаться. А она… Официантка умолкла, когда подошла сама Тика. Женщина внимательно проследила за тем, как девушка быстрым шагом пересекла зал и скрылась на кухне. — Огонёк мой, тебе действительно следует быть осторожнее. Еще несколько месяцев, и подойдет срок. Бывшая Вейлан снова покраснела. Ласковое «огонёк» из уст Карамона всегда легко могло растопить ее сердце. — Я не могу сидеть без дела, Карамон. Руки чешутся… — Понимаю, огонёк. Великан хорошо знал трудолюбие своей жены. И то, что она без дела может полезть на стены от скуки. К счастью, не буквально. Пока что. — Карамон, пожалуйста, принеси новую бочку эля. А то уже кончается. Еще вся ночь впереди. Без лишних слов Карамон поспешил выполнять поручение. Катать тяжелые бочки он ни в коем случае беременной возлюбленной не позволит. Тихий ветер и скрип снега под ногами вторили тяжелым мыслям Маджере. Где-то на краю сознания, на короткий момент, он снова услышал голос брата. — О Боги, почему? Воин опрокинул бочку через плечо, готовясь донести ее до кухни таверны. Однако что-то не шлось в нужную сторону. А глаза забегали туда-сюда.

***

Тика ходила по залу, не находя себе места. Конечно, она понимала, что ее муж — опытный воин, которому приходилось побывать не в одном сражении… но попытайтесь это донести женщине в положении! Люди уже расходились, и в зале сидел только махавший в воздухе ногами Тассельхофф, которому оставалось с любопытством наблюдать за Тикой. И что было необычно для него — молча. А сковорода в руках девушки этому очень способствовала. — Во имя Богов, куда он мог снова деться?! Словно в ответ на ее вопрос, в зал ввалилась гигантская тушка, от которой в километре несло элем. — Вот он. Только… Нет! Если это начнется снова, я позову леди Крисанию!.. — Не надо ее беспокоить, Тасс. Поможешь мне? — в голосе девушки было хорошо слышно разочарование, а на глаза начинали наворачиваться слезы. Она гладила свой живот, в котором уже забилось сердце нового представителя рода Маджере. — Но жрец говорил, что тебе нельзя таскать тяжелое. А он весит… Ну, как мохнатый мамонт. На том Тасс повел Тику за руку отсюда, чтобы хоть как-то утешить. Утром ему точно придется слушать ссору с биением половины посуды таверны. Не зря Карамон называл жену «огоньком»: в порыве праведной ярости она походила на пламя, которое уничтожало все на своем пути. Не в таких масштабах, как Китиара или Такхизис, но все же.

***

— Видеть тебя не хочу! Твои обещания ничего не стоят, Карамон Маджер! — Тика, кажется, подходила к самому апогею злости, держа в руках свое верное оружие — сковородку. — Прочь! Маджере стоял, опустив угрюмо голову. Он знал, что эта ярость оправдана. Что он обещал не раз, что никогда больше не доведет себя до такого состояния. — Просто воспоминания… И Рейст… — Снова Рейстлин! Он даже, будучи мертвым, жить не дает спокойно! — гнев поднялся с новой силой. Кажется, она уже начала заносить руку для удара сковородкой. — С Днем Середины Зимы, молодежь! Вместе с ветром и снегом через открытую дверь в помещение ворвался Фисбен. Его образ почти не изменился, только в бороду были вплетены колокольчики, издававшие мелодичные звуки при каждом шаге аватара Паладайна. — До праздника еще два дня. Ты немного промахнулся с датой, — Тасс как можно скорее пытался отвести мага в другое помещение таверны, чтобы не мешать выяснению отношений. Но упрямый старик никуда не желал уходить. Он внимательно смотрел на пару, словно что-то обдумывая. — Что-то у вас совсем нет праздничного настроения. Непорядок. После этих слов Тика уже не выдержала и тихо зарыдала. И не только потому, что ее эмоции периодически скачут, как бешеные: она мечтала провести этот праздник в компании любимого мужчины. Они могли бы посвятить хотя бы одну ночь в году чему-то такому особенному и сакральному… Но ее мечты снова разбились о жестокую реальность. — Ну, так дело не пойдет точно. Пойдемте, маленький друг. Мы здесь немного лишние. Теперь уже Фисбен вытолкал кендера на кухню, которая была ещё пуста — слишком рано, ведь даже Солнце не взошло. Когда дверь за этими двумя закрылась, Карамон опустился на колени перед возлюбленной, чем ненадолго поверг ее в шок. — Я просто расскажу тебе, что произошло. Я действительно хотел провести этот праздник только с тобой. Но есть вещи, которые мне трудно забыть. И это не только Рейстлин. Катаклизм в Истаре произошел спустя три дня после нового года. И чем ближе к празднику, тем чаще мне снятся кошмары и тем страшнее, тем реальнее они становятся… — Это не оправдывает того, что ты напился. — Наверное, ты права. Просто… мне стало страшно. Маджере опустил голову, готовясь хоть к тому же удару сковородкой. Но его головы коснулся не холод металла, а теплая рука жены. Позади играл колокольчиками на бороде Фисбен, будучи твердо уверенным, что создает романтическое настроение. — Страх присущ всем. Но мы уже не раз выясняли, что заливать его алкоголем — это совсем не выход. Я дам тебе шанс. Последний шанс, Карамон. Провалишь его, и наш сын будет расти без отца. Понятно? Считай это моим подарком тебе на праздник. Великан утвердительно кивнул. В следующее мгновение он аккуратно поцеловал ладони жены и немалый живот. За окном начало подниматься солнце, а по велению магии Фисбена в камине весело трещал огонь. — Я клянусь тебе, огонёк, что сдержу это обещание. Фирменный «огонёк» заставил Тику опустить руку со сковородкой. Через два дня, после шумного дня празднования в «Последнем приюте», супруги Маджере сидели рядом с камином. За окном падал снег, а в помещении тихо звенели колокольчики, которые оставил тут Фисбен. И оба были твердо уверены, что теперь все будет хорошо. Иначе быть просто не может.