***
И не могу забыться я В мрачнейших сновидениях, Нырнуть в объятия Морфея Уж не в моих умениях. Давно хочу предаться сну, Забыть в миг о проблемах, Почувствовать ту пелену В забывшихся эмблемах. Рубашка, брюки, упм – Хотел вдохнуть отрады. Крылатый плащ приник к плечам, Спасая от прохлады. Как сквозний ветер ухожу, Редко тут в штабе тихо. Я ни души не пробужу, Завидуя им скрыто. В сознанье эхом раздалось, Что крикнул б командор: Что я творю? Ах, не сбылось, Он, может, спит в вечор. Морозец в миг ожалил кожу, Хотел - сказал, боготворю Те лёгенькие дни году, Где снег приходит к январю. И я вдруг понял, что в тот день, В тот миг, в те самые минуты Меня оставили на грань Вселенной, грязной из-за смуты. «Il a fait son temps»¹ – быстро шепнулось, Что в тихом омуте.. Я знаю. Толпа людей вдруг обернулась: Пора, покамест промелькаю. Здесь узнаваем был легко: Сильнейший. Фу, какая мерзость! И слишком тут вокруг шумно, Что крик титана ещё редкость! И только я дошёл до цели, Как вспоминался командир. Не знал: он думал про моря ли, Но хриплый голос прервал мир. «Верно пожаловал на гибель Свою сильнейший боец Леви? Так не увидишь завтра мéтель. С твоим днём смерти, капрал Леви»***
Этот противный, хриплый голос Последним слышать мне хотелось. Намерений ужасных колос Вдруг встрепенулся: вроде мелочь. Мелочь, которая насулит Недаром погибель мою? Я знал: когда-то день наступит, Что предгадает всю судьбу. Вся будет битва нелегка, Не избежать худой проблемы. Что же сумел накликать я: День смерти или флаг победы? Одним ударом выбил руку, Что с лезвием в меня неслась, И всё ж успел схватиться в ногу, Где оборона припаслась. Не рынок, а шума обитель, И тот удачно подобрал: Чуть зыркнуть, и уже свидетель Присудит мне, что я напал. Не смею проиграть такому, Что в полицаи подался. Он был служителем закону, Ничем особым не блестя. И всё никак не атакуя, В клинке пятна не разобрать. Долго же он прождал меня, Чтобы посметь жизни лишать. Я выждал случая, мешая Чертовски быстрые клинки, Атаковать пошел, раняя Его надежды изнутри. Не стоит радоваться: спать В бою всегда подобно смерти. В сию минуту вся активность, Упав, могла мне жизнь спасти. Но зацепил меня внезапно, И резко стрельнуло в ребре, Тот миг прошёл совсем отвратно И обернулся благом мне. Пошедший приступом сбиваюсь, Царапинки лишь наношу, Но в миг, когда я ошибаюсь, Молю: погибнуть не хочу. Всё время быстро окровéло, Но силы все истощены. Его уже слабело тело, Я бросил: «Что, ужель все тщетны? Иль специально так решить Ты смел, чтоб вместо безделушек В подарок жизни раздавать?» Мой нож в крови, гудел бы бой, С ним я рванул с площадки смело. А что же скажет командор мой? Он был противник, всяко дело. Но что уж вещью было важной: А возвращаюсь я живой. Взиратель страха стал тоской, Жизнь - вот теперь подарок мой***
Лишь поворот - и я у штаба, Темно тут, мне хоть глаз коли. А что колоть? Одна лишь рана В ребре всё режет изнутри. Я проскочил, и хоть бы он Пропажу мою не взирал! Поднялся вверх, был поражен: Как скоро Эрвин поджидал? Мой дух в секунды подхватило, Такого вовсе я не ждал. Пусть внешне этого не видно, И пусть, лучше бы он не знал. «Где ты скитался, боец сильный? Что ж сон тебя не одолел? На улице ведь холод сильный, Один лишь плащ тебя всё грел?». Молил кому я, чтоб в рубашке Кровавой тьмы не проявилось. Сам на ногах держался еле, Может черты и вовсе снились? И что-то выдавить придётся, Не молча же мне так идти. «Эрвин, соврать не сотрясется: Развеяться решил пойти». «Я вижу, как развеяться: На вид ты бледен, совестен. Уж ли успело-ль что случиться? Сейчас наш мир так холоден». Эрвин расчетливый, вот чёрт, Не устоять при своей крови. Вот дорого же это стоит - Соврать однажды против воли. Он заподозрил: «Леви, что-», «Во тьме об острое царапнул». Что говорю? Как убедил-то! Внезапно мир во тьму канул. Смит подхватил неровной хваткой, Неаккуратность проклинаю: В боку кольнуло болью едкой, И что: так просто погибаю? Тот хватку ослаблять не думал, А мне совсем уж плохо стало. Сознание, пока лежал, Лишь хохот смерти услыхало. Меня физически тревожит, Я веки свои приоткрыл: Здесь Эрвин вечну тишь находит, Пока же что-то он чудил. А что чудил, я мигом понял, Когда остро заныло снова. Подняться даже мне не дал, Его рука словно опора. «Тише, Аккерман, ты лежи, Что это за попытки в лжи? Подробнее мне расскажи: Кто же пленил тебя в ночи?». Я, лёжа, набирался сил, Пока не подобрал слова, Как бы ко мне он не был мил, Пока мне не до говора. Но когда смог, то рассказал, Шептал всё с самого начала. А он все слушал и молчал - Вот какова моя награда. Он так умело зашивал В боку глубокий мой порез, Я изредка лишь вздрагивал. Ну и какой уж я храбрец? Он на мгновенье отпрянул, Чтоб уложить всё на места. Как я в лету всё не канул? Ловил глаза спасителя. Эрвин вернулся уж ко мне, Я осуждения не слыхал, Предался блеску при луне, Ярчайшим светом всё пылал. В часах стрела метнула времь, Что-то пищало в них, внутри. По ним я слышал новый день И «С днём рождения, Леви». Заснул в его я кабинете, Он встать мне даже не давал. И мысль одна тут на примете: Был рядом он, всю ночь не спал. На утро сам поднялся я, Но от чего-то чуть хромал. И тихо вниз я смел спуститься: Эрвин пока что не видал. И чуть прошёл: моя разведка Уже вся вместе собралась. Здесь Ханджи, я заметил Майка И даже новобранцев смесь. Все, как один, вдруг обернулись, Чуть неожиданно так было. Кричали что-то, улыбнулись, Что же причиной тут прослыло? Ах, вот негодник, Эрвин Смит! Уж правда, пир был им подстроен! Теперь-то я был именит, Так редко был тепла достоин. Но я был рад такой картине, В кругу я рад семьи сидеть. Кто знает, может это Кенни Метель не смог всю оглядеть, Что за окном разбушевалась?