Sharp

— Конечно, Нами-суан! Все будет сделано вашим покорным слугой! Из-за горы коробок показался клочок золотистых волос, а затем и весь Санджи, обвешанный мишурой по самые уши. И не покуришь — загорится все к чертям собачьим. А виноват Луффи, который своим капитанским словом припечатал, что Новому Году быть. Откуда на Мерри обнаружилась целая куча украшений — никто не знал. Нами усиленно делала вид, что не замечает улыбок Луффи в ее сторону и продолжала раздавать тумаки направо и налево. Не доставалось только Робин. Просто потому что это была именно Робин. Ее нельзя было бить, и все это знали. Штурман тоже. Зоро, получивший по зеленой макушке сперва от навигатора — за то, что спит, — а потом от кока, — за то же самое, — пребывал в прескверном состоянии. Никакого новогоднего настроения, конечно же, не было. И дурацкий кок, носящийся по кораблю с восторженными восклицаниями в адрес рыжей Ведьмы, радости не прибавлял. — Черт, как же ты мне надоел, тупой кок! — проорал мечник в сторону Санджи и полез в воронье гнездо. — Можешь не приходить на ужин, идиотское Маримо! — бросил в ответ кок и скрылся на камбузе. *** Остров появился на горизонте через пару часов. Зоро, даже забросив мысли о железе и тренировках, сидел в вороньем гнезде и, наверное, впервые за все путешествие, хотел абсолютного одиночества. Может быть, именно поэтому он сообщил капитану, когда тот собирался на поиски приключений, что уходит помедитировать в лес на краю острова, подальше от города («и от команды» — добавил про себя мечник). Рассчитывать на его помощь будет глупо. — Хорошо, — только и сказал капитан и натянул шляпу на глаза, — возвращайся, когда будет нужно. И Зоро ушел. Не обернувшись, не поправив катаны, не бросив напоследок курящему коку оскорбление. Не оборачиваясь. На вопросительный взгляд Нами Луффи ничего не ответил. Натянул поглубже шляпу на глаза и ушел на камбуз вместе с Санджи, оставив навигатора стоять в недоумении. *** В додзё они с Коширо-сенсеем и Куиной отмечали Новый Год. Он помнит, как в слякоть и холод, найдя на рынке достойный подарок, торговался с лавочником за подвеску — то ли бабочку, то ли стрекозу. Тогда Зоро победил, и продавец, ворча, все же сбил цену за украшение, и даже завернул его в газету. А потом они сидели рядом с небольшой елочкой, украшенной самодельными бумажными игрушками, и загадывали желания. Не удивительно было, что у них с Куиной они оказались одинаковыми. Она назвала его придурком тогда, но кулон все же надела и улыбалась весело. А Коширо они вместе подарили гербарий «Все окрестные растения», который сами же и сделали. Лезть за экземплярами пришлось, конечно же, Ророноа. Но зато подписаны и пришиты были они аккуратно. В описании некоторых растений встречались пометки о ядовитости — это уже от Зоро. Они тогда радовались. И много говорили о том, что будет дальше. И Зоро был счастлив. *** Остров был осенний. Листья падали с деревьев мечнику на голову, забивались за харамаки и накрывали густым ковром катаны. Он сидел на краю обрыва, свесив ноги. Ботинки подошвами смотрели вниз, на неспокойное море, бьющееся о скалу. Зоро погрузился в себя. Капитан заявлением о праздновании распорол швы на старой ране. Душа болела, а вместе с ней и голова. Медитация не приносила успеха, и Ророноа уже подумывал насильно отключиться, чтобы избавиться от навязчивых образов прошлого. Зоро потянулся, посмотрел на солнце, заходившее за тучи, и попытался встать. Руки проскользили по листве, ноги нелепо дернулись, и мечник полетел вниз. *** Запах медикаментов противно резанул по обонянию. Вокруг было светло, глаза щипало, и что-то беспрестанно пищало. Через пятна света удалось рассмотреть знакомую шляпу белым крестом. — Чоппер? — хрип в тишине лазарета прозвучал оглушительно, как выстрел. — Зоро! Ты очнулся! — Чоппер подпрыгнул, — как я за тебя волновался! Зачем ты снял респиратор? Мечник нахмурился. Ни про какие респираторы он не знал и желанием узнать не горел, о чем и хотел сказать Чопперу, но на полуслове остановился и обомлел. Перед ним, во врачебном халате и розовой шляпе, стоял ребенок. На вид ему можно было дать лет тринадцать. Вьющиеся каштановые волосы и огромные оленьи глаза, как думал Зоро, только усугубляли ситуацию. — О, прекрасная меллорин, — послышался за дверью голос, — там решается вопрос жизни и смерти. Может быть, при других обстоятельствах я смог бы пригласить вас на свидание… Дверь открылась, и на пороге возник никто иной, как дуро-кок команды Мугивары. Но было в нем что-то чужеродное. Что-то не то. Что-то, что заставляет напрягаться, ожидая удара в спину. — Идиотское Маримо, — все же в чем-то кок никогда не меняется, — как ты мог подвергнуть свою жизнь опасности к такое-то время! — Санджи, Санджи, — засуетился вокруг него человек-Чоппер, — у Зоро удивительный организм. Мало того, что он вытащил Нами оттуда, так еще и уцелел. Я проверил, все его рефлексы в норме после пережитого. Это ли не чудо! — Ладно, Маримо, — бросил Санджи, — за то, что ты спас великолепную Нами-суан, я закрою глаза на твою выходку, и… — Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Ничего не понимаю, — взбеленился Ророноа, — я не спасал Ведьму ни от чего! Чоппер с Санджи переглянулись. — То есть как это — не понимаешь, — сказали они в один голос. — То есть по-настоящему не понимаю! — мечник заерзал на кушетке, — и что это за штуковина? — он показал на респиратор, — и почему ты человек? — обратился он уже к врачу, — а ты одет в… во что вообще? — В комбинезон и рубашку. Если у тебя плохо со зрением, то тут рядом квалифицированный врач, — кок оскалился, — и какого хрена ты удивляешься тому, что он человек? Кто он еще, по-твоему? — Северный олень, конечно же, — ответил Зоро и уставился на хреновину, висящую на шее Санджи. Видимо, это и был респиратор. Только вот зачем он был нужен? Что вообще вокруг творилось? — Эй, Чоппер, — косился кок на мечника, — это не наше Маримо. Маленький врач потер веснушки под глазами и шмыгнул носом. — И где мои катаны? — не обратив никакого внимания на Санджи, спросил мечник. — Какие катаны? — спросили за спиной, — ты о чем, Зоро? Луффи. Со странно-спокойным голосом, какой бывает в критических ситуациях. С таким же респиратором на шее, как у кока, и в неизменной соломенной шляпе. — Китецу, Вадо и Юбашири, — повторил Ророноа, — три мои катаны. — Ты прав, Санджи, это не наш Зоро. Будь он нашим, он бы знал, где оставляет оружие, и не бросался бы именами… Но это однозначно он, только другой. Чей же? Вывалив поток слов на присутствующих, Луффи вытянул руки, — по-человечески, не как обычно, — и провел ими по лицу Ророноа, задержавшись на месте над бровью. — Суге! Какой у тебя теперь шрам! Нами благодарила тебя? Зоро помотал головой и задал давно мучающий его вопрос, на который пока что не нашлось ни у кого ответа. — Что тут происходит? Все замерли на мгновение, а потом Луффи припечатал: — Санджи тебе все расскажет. Правда же? — К сожалению, да, Луффи, расскажу, — ответил кок. Поднялся, взял со стола респиратор, примерил его к лицу Зоро и закрепил на шее. — Это чтобы не тратить фильтры попусту, объяснил Санджи, — тут воздух лучше. А у мечника не осталось желания спорить после того, как он увидел бесконечно грустные глаза кока. Его не покидало ощущение, что все здесь притворяются, хотят казаться в порядке, когда жизнь катится в бездну. *** Ремни от респиратора давили на затылок и виски, и от этого начинала болеть голова. Но дышалось в них вполне себе сносно. — Это из-за фильтров, — пояснил Санджи, — на самом деле воздух отравлен. И, Маримо… спасибо тебе. Они медленно шли по городу. Выход из бункера, в котором очутился Ророноа, вел на поверхность, где, по словам кока, случилась техногенная катастрофа несколько десятков лет назад. Тогда человечество сделало гигантский рывок вперед. Не без жертв, конечно же. — То, что случилось с тобой и Нами-сан, — продолжал Санджи, — поистине ужасно. Мы все волновались. Даже Робин дрожала перед дверью, когда Чоппер подключал тебя к ИВЛ. — Ты мне так и не сказал, что именно произошло, хотя, — Зоро посмотрел по сторонам, — Луффи просил тебя именно об этом. Санджи нахмурился и почесал свою идиотскую (так думал Зоро) бровь. — Какие-то ублюдки подменили фильтры в респираторе Нами-сан. Не знаю, когда и как так вышло. В тот же день вы выбирались за провизией. Тогда-то на вас и напала та банда. Думали, что нашли легкую добычу. Не знаю, о чем ты тогда думал, но, по словам Нами, ты заставил поменяться с ней респираторами, надел ее неисправный и, дыша через раз, раскидал тех идиотов, которые не убежали после первого предупреждения. А потом свалился без сознания. Благо, она вызвала Чоппера и меня на подмогу, как только почувствовала, что жареным запахло. Скорая не отвечала, и ты оказался не в операционной. Но, чертов удачливый засранец, ты выжил. Он помолчал, глядя на горизонт. Вечерело. Свет от последнего уходящего солнца падал на потрескавшиеся дома, прятался в жухлой коричневой траве и окрашивал волосы Завитушки в какой-то магический светящийся золотой, Зоро сам не понимал. Респиратор закрывал половину лица кока, и у мечника не было догадок, о чем тот думает. — А потом на них вышел Луффи, и, — Санджи сглотнул, — клянусь, тебе лучше не знать, что он сделал с ними. Через день после того происшествия ко мне пришла Робин-чан. И черт, ее лицо было белее мела, потому что она видела тела и собственноручно помогала от них избавляться. Просто потому что это Робин. Никто не сможет сделать это лучше нее. — А где она сейчас, — Зоро остановился на краю тротуара, смотря на дома, — как ее можно найти? — Никто не знает, где она бывает, караулить ее в ее же комнате бесполезно, даже не думай, — голос из-за респиратора звучал приглушенно, — она либо приходит сама, либо ее вызывает Луффи. Но тогда только он с ней разговаривает, поэтому остается только ждать. Они молчат еще некоторое время. Непривычно видеть кока без сигарет с этой штуковиной на лице, но Зоро смотрит, ловит частицы образа Санджи. И думает, что ему стоит обязательно поговорить с Робин. Она подскажет, что делать. *** Рот у кока мягкий, теплый, податливый. Санджи впивается потрескавшимися губами в губы Зоро и прижимается плотнее к телу мечника. Они стоят в комнате Ророноа, привалившись к двери и судорожно шарясь руками друг у друга под одеждой. Санджи потирается о ногу Зоро, вжимается пахом в его и издает стон, похожий на скулеж, совсем на грани слышимости. Они будто спаяны ртами, не могут оторваться, и кажется, что, если прекратить этот поцелуй, сердце остановится, а они сойдут с ума от недостатка близости. Санджи толкает Зоро на узкую скрипящую кровать и забирается сверху. Стягивает с него комбинезон, оставляя его где-то в ногах, подлезает пальцами под харамаки и с силой проводит ногтями по крепкому торсу, оставляя царапины. Зоро прогибается в спине, хватает кока за бедра и трется об него членом, скрытым за тканью боксеров. Санджи прикусывает губу до крови и, путаясь с руками мечника, стягивает с себя одежду. — Черт, Завитушка, давай быстрее. — Не командуй, дурное Маримо. — Черт бы тебя побрал… Зоро не сдерживается первым. Он гортанно стонет, запрокидывает голову назад, стукаясь лбом об жесткую подушку, и толкается бердами вверх. Туда, где его плоть соприкасается с плотью Санджи. И хочется ещё, ближе, сильнее, вжаться так, чтобы не осталось ни миллиметра свободного пространства. Он помогает коку и обхватывает их члены поверх его руки. Теперь они вместе двигаются в одном ритме. И Зоро тонет. Тонет в Санджи, в его образе и в переизбытке ощущений. Перед ним — чувственный излом губ, подрагивание ресниц в полумраке комнаты и гипнотизирующие темные-темные глаза. Кок движется на нем, над ним, и его мышцы судорожно сокращаются, и он сжимает его так хорошо, что, кажется, искры рассыпаются перед глазами. Ророноа гладит, щипает, царапает бедра и спину Санджи, трогает его плечи, его молочно-белую кожу, будто светящуюся в темноте, и толкается вверх, к ласкающей руке. Ласкающей так правильно, так естественно, что никаких мыслей в голове не остается. Он топит рваный стон в искусанных покрасневших губах Санджи и содрогается, выпуская все напряжение. Он чувствует дрожь кока, слышит, глотает его стон и чувствует тепло и влагу на своей руке. Он вжимает Санджи свободной рукой в себя, оставляет на шее поцелуй-укус, и тут же его зализывает. Они лежат в обнимку, мокрые, липкие от пота и спермы, и тяжело дышат. Санджи прячет лицо у него на плече, а Зоро перебирает его волосы. Они мягкие, и мечник погружается в себя, размышляя о чем-то и наглаживая Завитушку. Он приходит в себя, когда слышит всхлипы рядом с ухом и только крепче обнимает кока, сотрясающегося от рыданий. Санджи говорит сбивчиво. Он рассказывает об их команде мечтателей, об их стремлениях, об их боли, что пережили все вместе. — Но ты все равно не настоящий, — слова путаются, и Зоро напрягает слух, чтобы расслышать все, — ты подделка, ты не Маримо. — Я не подделка, Завитушка, — отвечает мечник, — я настоящий. — Ты уверен? — голос, полный отчаяния, — точно? — Более чем, — слова царапают горло, как наждачка, — верь мне, Санджи. — Хорошо, — кок крепче цепляется за плечи Зоро, — хорошо. *** Они с Робин сидят в ее комнате на нижнем этаже, склонившись над потрепанной картой города, нарисованной от руки. Спустя несколько минут созерцания, Зоро понимает, что делала ее Нами. Да уж, у рыжей Ведьмы есть талант, что в одном мире, что в другом. — Вот отсюда тебя забрали повар-сан и Чоппер, — показывает Робин место на карте, — Зоро, ты слышишь? Она зовет его по имени, и Ророноа вздрагивает. В ее устах оно звучит неправильно и чужеродно. Оно висит в воздухе, и его хочется поскорей убрать. — Я ведь чужой здесь, — говорит мечник, в очередной раз не находя на привычном месте катан, — нужно вернуться, но я не знаю, сколько у меня времени. Он тоже одет в этот дурацкий серый комбинезон и футболку. В образе его радует только харамаки на поясе, но он понимает, что все это — иллюзия нормальности, что его не должно здесь быть. — Времени мало, — шепотом говорит Нико, — я читала о таких случаях. Ты появился именно под Новый Год, как и написано в рукописях. Да и, если не вернешься до боя часов, он уже не отпустит тебя. А настоящий ты, ты из этого мира, едва ли не безумней Луффи. На это даже когда-то делали ставки… — Но он заботится о вас, да? — Зоро смотрит на лампу, тускло подмигивающую ему. — Да, — Робин прикрывает глаза, и ее руки перестают трястись, — определенно. *** Город по-прежнему пялился на Зоро пустыми глазницами-окнами. На дворе, по словам Робин, тридцать первое декабря. А сейчас, если верить часам на огромной башне в центре площади, — десять вечера. Санджи шел рядом с ним, ловя вытянутой рукой снежинки. Они таяли, превращаясь в холодные лужицы на его ладонях и затекая в рукава. Он не говорил о том, что Зоро — смертник, что это глупая затея, или о том, что будет скучать, если тот умрет. Все было понятно и без слов. Карта в руках кока дрожала. То ли это был шальной зимний ветер, то ли это конечности не слушались Санджи. — Луффи все знает, — вдруг начал кок, — ну, мне так кажется. Это же Луффи. Он не может не знать. — В моем мире он не такой, — перебивает его Зоро, — вы все немного не такие. Луффи постоянно смеется и ввязывается в приключения, ты ухлестываешь за всеми «меллорин», которых увидишь, Ведьма обожает деньги и от нее все огребают, кроме Робин, конечно. Чоппер — северный олень с синим носом, а Робин — археолог. А я мечник, а не рабочий. И тут все такое… более мрачное, более угнетающее. Как будто вы все хотите казаться не такими, какие есть. — Ты не знаешь, что произошло с Луффи, — Санджи пронзительно посмотрел Ророноа в глаза, — честно говоря, никто, кроме Нами, не знает. Но мы дали слово следовать за ним, быть рядом с ним, несмотря ни на что. Я не отрекусь от этого. — Я не прошу, Завитушка, — улыбнулся глазами мечник. И замолчал. Потому что они пришли в пункт назначения. Полуразрушенное здание, окруженное жухлой травой, которая проросла через асфальт внушало чувство тревоги. Оно находилось недалеко от центра города, так что башня с часами была видна отсюда. Когда-то здание разгромила похожая группировка, как та, которая напала на них с Ведьмой. Проводила тут какие-то собрания оккультистов или что-то типа того. В итоге остались чуть ли не одни руины. И стоят до сих пор — отстраивать здание боятся. — Эй, Бровастый, — Зоро стал прямо в центре, свободном от обломков, — я не хочу знать, что ты отчаялся и опустил руки. Даже если я умру. Санджи ничего не ответил. Просто провел сухой мягкой ладонью по его плечу. Зоро вздохнул и потянулся к застежкам ремней. — Ты можешь не смотреть, — предложил Ророноа, но кок отрицательно покачал головой. — Я должен. — Ты никому ничего не должен. Но как знаешь, не пожалей только. Зоро расстегнул ремни и снял респиратор. Медленно вдохнул отравленный воздух, и… ничего не почувствовал. Никакого недомогания, головокружения и тошноты, которыми его стращал Чоппер. Воздух был сладковатым, он забивался в легкие, оседал там и был чем-то похож на запах сирени. Ророноа взглянул на Санджи еще раз. Тот держал в руках респиратор мечника, и Зоро показалось, что в его глазах блестели слезы. Но, видимо, кок решил быть стойким до конца, поэтому не давал им скатиться горячими каплями по щекам. Снежинки теперь путались в его волосах, он больше не ловил их руками. Мечник в последний раз запечатлел картину перед ним в памяти, а затем почувствовал, что куда-то падает. Глаза закрылись, краем уха он услышал бой часов, а затем оказался в кромешной тьме. *** — Он очнулся! Очнулся! Около него кто-то кричал. Судя по мельтешению ярких оттенков, это были Чоппер и Луффи. Зоро проморгался. Он лежал в лазарете на Мерри, накрытый стеганным одеялом, а около него стояла, улыбаясь, Робин. — Я рада, мечник-сан, что вы очнулись. — А я-то как рад, представить не можешь, — Зоро закашлялся, — а сколько сейчас времени? — Полночь. Ровно полночь. Не очнитесь вы на минуту позже — не очнулись бы вообще. Я читала, что такое… — Было под Новый Год, это написано в какой-то из твоих книг, — перебил ее Зоро, — не спрашивай откуда, я просто это знаю. — Хорошо, — ответила Робин, — в любом случае, мы рады, что все обошлось. Спустя пару часов разговоров, причитаний врача и смеха Луффи и Усоппа, Зоро наконец очутился на камбузе. Санджи задумчиво курил и точил ножи. — Эй, кок, — мечник захлопнул дверь, — у меня к тебе вопрос. — Неужели водоросль эволюционировала? — даже не смотря на Зоро, ответил Санджи. — Не смешно, Завитушка. И не делай вид, что не замечаешь меня. — Так что ты хотел, идиотское Маримо? — Узнать о твоей мечте. Санджи подавился дымом. — Ты что хотел? — выпучил он глаза, — издеваешься, да? — Ничуть, — мечник устроился за столом, — так что? Расскажешь? — С чего бы? — кок недоверчиво уставился на Ророноа. — С того, что я хочу узнать о тебе побольше. Чтобы в случае чего помочь ее осуществить. — Черт, газон, ты совсем с ума сошел, — рассмеялся Санджи, но, увидев серьезное лицо мечника, прекратил. Кок достал бутылку вина из погреба (про себя мечник отметил, что лучше бы он взял саке, но ничего вслух не сказал), вытащил пару бокалов и сел напротив Зоро. — Ну что ж, — Санджи усмехнулся, — раз ты такой любопытный, придется тебе на время отказаться от сна. — Не тяни, дуро-кок. Я слушаю. — Может, хотя бы скажешь истинную причину? Не мог ты заинтересоваться мечтами просто так. Да еще и моими. Да еще и так глубоко полезть. — Это память о человеке, которого я никогда больше не увижу, но буду видеть каждый день, — Зоро грустно улыбнулся, — впрочем, не забивай голову. Лучше расскажи. На палубу отплывшей Мерри крупными хлопьями падал снег. Наступал новый год.