I Stole A Secret From Your Lips

Сказать, что наблюдение является основным столпом научного метода, может быть преувеличением, но Ишигами Сенку непреклонно утверждает, что это не далеко от истины. Если бы не пытливый ум, наблюдавший ситуацию, из которой возник вопрос, не было бы и ответа. Не будет данных для сбора, если не будет терпеливых глаз, наблюдавших за каждым изнурительным шагом экспериментального процесса. И не было бы ответа или решения проблемы, если бы не совокупность всех этих наблюдений, слившихся в один вывод. И хотя большинство окружающих Сенку людей согласны с тем, что он способен перенести в область социального взаимодействия лишь десять процентов своих научных навыков наблюдения, иногда даже этот небольшой процент способен заметить малейшие изменения во внешности и поведении любого хорошо знакомого ему существа. Например, в его помощнике. Часто это что-то незначительное, например, першение в горле, телефонные звонки, которые нужно принимать вне дома, или меньшее количество слов, вылетающих из уст Гена. Некоторые вещи требуют больше усилий, чтобы заметить; но такие вещи, как более толстый слой макияжа, слабая царапина на предплечье или намек на черно-синий цвет, проглядывающий сквозь воротник рубашки, однажды замеченные, трудно игнорировать. Иногда это что-то настолько заметное и неоспоримое, как приглушенное шипение, которым он сопровождает свои движения, механизация обычно плавных движений или странное предпочтение не стоять или вообще не сидеть. Сенку, конечно, пытался расспрашивать. Но он уже давно убедился, что у проклятого менталиста есть свои способы уклониться от темы, и, похоже, он еще долго не исчерпает запас отговорок. Дедукция всегда может быть вариантом, но не самым простым и не самым продуктивным. Симптомы просто не сходятся ни с чем конкретным; все усложняется непоследовательностью и непостоянством их появления. Сенку знает, что эта проблема его не касается, тем более что, несмотря на ничтожные наблюдения, она не приносит никаких убедительных недостатков в качестве работы Гена. И все же он беспокоится. В конце концов, отсутствие недостатков сейчас никогда не означало, что их никогда не будет. Наблюдательность Сенку сегодня снова работает на полную катушку. Не только в отношении системы химического осаждения из паровой фазы, обрабатывающей изначально желтое алмазное зерно перед ними, и монитора, на котором Сенку может переключать различные газы, которые будут в него поступать, но и в отношении самого Гена. Он подходит к Сенку с охапкой инструментов, кусками сплава золота-палладия-серебра и едва заметной ковыляющей походкой, которую Сенку хочет убрать. "Ты хромаешь". "А?! От шкафов до прилавка всего пять шагов, Сенку-чан. Тебе просто мерещится". Обвинение, которое стоит проигнорировать. Ген с невозмутимым видом раскладывает материалы один за другим на прилавке, и Сенку уже знает, что ничего не добьется, так как тема разговора заглохла еще до того, как он ее начал. "Тебе следует быть осторожнее", - начинает Сенку, но не знает, что сказать дальше. Ведь должны же быть какие-то правила? Что говорить и чего не говорить на разных уровнях знакомства. Как его работодатель, он не имеет права диктовать действия Гена, как только тот переступит порог лаборатории. Но они... они уже переступали эту черту, не так ли? Ну, я не могу помочь твоим друзьям, если мы не были друзьями сначала. Правда, Сенку-чан? Эта мысль не должна быть такой нервной, как сейчас. Ген был не первым знакомым Сенку в его жизни. И все же нервы все еще дают о себе знать; помимо буквального, физического уровня, когда его нервная система цела и невредима, они переходят в более условное определение - почти незаметное изменение частоты пульса и не совсем буквальные волны статического электричества, слабо пробегающие по нему всякий раз, когда Ген приближается. Беспокойство и раздражение, Сенку называет это. Даже больше, чем нервозность. Из-за своего чрезмерного анализа Сенку чуть было не замешкался, слушая, как Ген защищается. "Но я всегда осторожен, Сенку-чан. Мой послужной список чист! Когда я здесь что-нибудь ломал?" Поскольку его внимание разделено между микроволнами, активированными водородным газом, поступающим в камеру под давлением, и хромотой его помощника, отфильтровать его следующие слова становится гораздо более сложной задачей. "Тогда тебе следует проявлять эту осторожность и за пределами лаборатории". Сенку ожидал, что после этого бесконтрольного замечания в воздухе возникнет небольшое напряжение, но его так и не возникло. Вместо этого Ген сверкнул фирменной улыбкой и весело щебетнул: "Да!", после чего занял место неподалеку от Сенку, как будто хромота была не более чем мифом. "Чтобы моя кожа оставалась такой же безупречной, требуется особая забота, понимаешь? О, и я думаю, пришло время добавить метан, Сенку-чан". Ген... правильно подумал. Процентная шкала для водородного газа перестала подниматься, а кнопка переключения для метанового газа мигает и ждет действий Сенку. "И, кажется, ты забыл оцинкованную железную проволоку, которая мне нужна", - указывает он в ответ, снова переводя взгляд на своего помощника. Помощник пересчитывает товары на прилавке, подтверждая замечание Сенку стыдливым наклоном головы. "А, похоже, что так. Виноват". Сенку полностью переключает свое внимание на другого, когда тот быстро встает без проблем, чтобы взять недостающий предмет, ничуть не хромая и с полной грацией в движениях. Даже когда он возвращается с целым мотком железной проволоки, свисающим с его руки, Сенку не обнаруживает заминки в его шаге, которую, как ему казалось, он видел. Возможно, Сенку и впрямь все привиделось. Он не допускает такой возможности, даже когда после этого не происходит ничего необычного. Хотя, по правде говоря, ничего особенного и не происходит, кроме прилежного наблюдения за алмазным семенем в новейшем дополнении к его лаборатории и пары мук минутного молчания, пока Ген выполняет очередную порцию приказов Сенку. Но, как всегда, когда человек находится в компании Асагири Гена, минута молчания никогда не находит времени для процветания. "Надеюсь, ты не против, если я спрошу..." "Раньше тебя это никогда не останавливало, не так ли?" Ген бросает на него взгляд, наполовину состоящий из недовольства и ухмылки. " Я подумал, что ты уже смягчился, Сенку-чан". Он пожимает плечами. "Далеко не так. Спрашивай, менталист". "Ну," - начинает он, раскручивая единственную нить проволоки, которая удерживает всю катушку в целости. "Мне просто интересно. Почему бриллианты лабораторного производства? Я уверен, что оборудование стоит недешево, и тебе все равно пришлось купить буквально алмазное зерно. И ты только что сказал, что на выращивание белого бриллианта уйдут недели. Иметь искусственную вещь на обручальном кольце тоже звучит не самым романтичным образом. Так что просто... почему?" Развязанная, но все еще целая катушка проволоки попадает к Сенку, который обязательно еще раз смотрит на монитор, прежде чем прочистить горло, чтобы прояснить несколько определенных вещей. "Как ты думаешь, Ген, ты сможешь определить, какие алмазы природные, а какие выращены в лаборатории?" Он почесал голову. "Ну, может быть, не я, но я уверен, что ювелиры, такие как Касеки-сан и Джоэл-чан, смогли бы их разделить..." Знакомые имена заставили Сенку поднять глаза от кучи проволоки. "А, так ты тоже у них бывал, да? Мне показалось, что некоторые из твоих часов выглядят знакомыми. Приятно знать, что у тебя есть чувство вкуса". "К чему ты клонишь, Сенку-чан?" Ген надулся, подсознательно поправляя коричневые часы на кожаном ремешке на левом запястье, несомненно, сделанные вручную самим дуэтом деда и внука. "Вообще-то, спасибо, что напомнил о них, потому что они сами это признали. На самом деле, Тайджу и Юдзуриха взяли идею лабораторной работы у этих двоих. Физически, химически и эстетически между природным и выращенным в лаборатории алмазом нет никакой разницы на десять миллиардов процентов. Недели на выращивание одного алмаза - ничто по сравнению с тысячами лет, которые требуются для его формирования под землей, и, действительно, что романтичного в камне, который кто-то выкопал и обработал? Ты можешь сделать это с целым рядом других камней". "Честно говоря, Сенку-чан. Для такого социально неполноценного человека, как ты, ты знаешь большое количество людей". Аккуратно отодвинув несколько проводов от машины CVD, Ген уступает. "Ладно. Думаю, я могу доверять господину Касеки в том, что он знает, что говорит. И нет смысла спорить с тобой о романтике. Но как насчет цены? Посмотри мне в глаза и скажи, что все это оборудование, алмазное семя и этот сплав не стоили целого состояния". Сенку делает то, о чем просит Ген, и смотрит прямо в глаза собеседнику, удерживая свой вращающийся стул на месте, чтобы широко раскрытые глаза менталиста не смотрели в другую сторону. "Это стоило целое состояние, конечно. Но точно не столько, сколько большинство бриллиантовых колец на рынке". Сенку оторвался от изумленного помощника как раз вовремя, чтобы вытащить нитку оцинкованной проволоки. "Кроме того, самое время купить такую. Я могу использовать это оборудование для покрытия моих аппаратов CVD-покрытием, а сплав я точно смогу использовать для других проектов. А эти двое в любом случае заплатят за большую часть..." "Ах, отойди немного назад. Ты сказал большую часть?" Даже без ответа Сенку, Ген уже несет на своем лице отпечаток самодовольства, как будто он уже знает, что Сенку собирается сказать. "Значит ли это, что ты..." Он вздыхает в поражении. "Да. Я... Я тоже возьму на себя часть расходов..." Затем Ген смеется. Не бурно и не дразняще, как большинство смехов Гена. Смех звучит мягче и приятнее, чем он мог себе представить, и длится не более нескольких секунд. "О, Сенку-чан. Возможно, я ошибся. Похоже, ты все-таки стал мягким". Тонкая проволока в руке Сенку почти согнулась от такого абсурдного предположения. "Я... дело не в этом! Просто они смогут воспользоваться этим только один раз, а я буду использовать это бесчисленное количество раз, так что вполне логично, что я участвую. Не будь смешным". Ген довольно нервно называет его "дурачком" с напыщенной улыбкой, достаточно громко, чтобы Сенку повернул голову в знак протеста. Это действие приводит к покорному ворчанию, когда он видит дразнящую ухмылку Гена. Хотя Сенку отказывается придумать опровержение, он продолжает утверждать, что это обвинение ложно. Если отбросить легкомысленное утверждение, то текущий прогресс камеры CVD говорит о том, что они могут не спешить с мониторингом и сразу перейти к следующей части - группам. Сенку - не ремесленник, как Касеки или Джоэл, и он нисколько не претендует на то, чтобы утверждать, что может самостоятельно делать целые кольца. Но простая, не декорированная основа с хвостовиком, мостом и галереей для закрепления бриллианта может гарантировать, что они получат точные размеры, точный сплав и точные размеры, которые хочет пара, прежде чем тандем ювелиров обработает и выгравирует их. Учитывая все то, что он с готовностью делает для этого здоровяка и Юдзу, дразнилки Гена, возможно, наполовину правдивы. Он скорее подавится, чем признает это. Даже с такими острыми навыками наблюдения, как у него, он все равно не справляется с некоторыми аспектами. Например, в определении размеров колец. Оглядываясь назад, он должен был подумать заранее и одолжить кольцо у Юдзурихи или измерить его лично. Но расписание и расстояния были не слишком любезны, и время сделало так, что встречи стали скорее рутиной, чем развлечением. Один из многих недостатков взрослой жизни, как говорится. Но сначала он может справиться с меньшим препятствием. Тайджу. Сенку начинает наматывать тонкую проволоку на свой палец без перчаток. И, похоже, Ген заинтересовался этим странным, хотя и обыденным занятием. "Что ты делаешь, Сенку-чан?" "Отмерить грубую основу для кольца большого урода". Задача выглядела достаточно простой, пока его собственные пальцы не напомнили ему о неустойчивости, которую они выработали за годы работы. Проволока изгибается и скручивается под странными углами, выходя более острой, чем гладкая округлость, которую он хотел бы получить. Она стала больше походить на приспособление для самообороны, чем на направляющую для кольца. В конце концов, сжалившись над ним, Ген убирает прядь белых волос за ухо и протягивает руку. "Позволь мне. " Сенку закатывает глаза от короткого смеха Гена, который раздается следом. "Ха-ха. Очень смешно, менталист. Ты может и старше меня, насколько я знаю. Но...", - вздыхает он. Признав поражение, Сенку неуверенно приближает правую руку к Гену, который стучит по стойке перед ним в знак того, что Сенку должен положить туда свою руку с проводом. Захватив провод пальцами в перчатках, Ген смотрит на Сенку сквозь несколько прядей волос, падающих ему на лицо. "Я точно подогнал его к твоему пальцу, Сенку-чан?" - спрашивает он, все еще держа руки в воздухе, осторожно придерживая серебряные нити, как хрупкую марионетку. Сенку качает головой. "Ослабь немного. Я уже оценивал раньше". По его указанию Ген свободно закручивает проволоку, латексные перчатки то и дело задевают кожу Сенку, когда импровизированное кольцо поправляется на его пальце. Любопытно, что это простое действие возвращает те же самые тонкие волны статического электричества; они пренебрежительно загораются в тех местах, где были пальцы самого Гена. "Хочу ли я знать историю о том, откуда тебе известны столь специфические подробности о Тайджу-чан?" Даже несмотря на легкие прикосновения, отвлекающие его (немного), Сенку вспоминает воспоминания, чтобы ответить на вопрос Гена. "Когда я был ребенком, я сделал костюм, чтобы помочь моему старику сдать экзамен по плаванию в одежде. Его нужно было подключать к различным частям тела, включая руки и пальцы, и Тайджу был лучшим испытуемым. Или единственным, на самом деле". Увлеченный своей работой, Ген мягко взял руку Сенку и перевернул ее, чтобы осмотреть находящийся там провод. Дыхание Сенку с любопытством замирает при этом движении. "Костюм работал ужасно, но я хотел продолжать совершенствовать его в течение многих лет. Так что да, в итоге я каждый раз точно оценивал пальцы этого здоровяка". Сенку удивляет, как легко он сейчас разглашает такие вещи Гену. Закончив, Ген отрезает остаток проволоки и с гордостью смотрит на свою работу, снимая жилистое кольцо с пальца Сенку одним плавным движением, которое заставляет Сенку сглотнуть по причине, которую еще предстоит проанализировать. "Готово!" Ген с ликованием отдает кольцо, не подозревая о слабом, жужжащем ощущении, все еще остающемся на пальцах ученого. "А ты никогда не говорил мне, что твой папа был астронавтом". Убрав провод в коробку, Сенку бессознательно потирает правую руку. "Д-да. Он тренируется в Штатах. В НАСА". Недолго, - беззаботно добавляет его голова. Как раз вовремя, чтобы спасти его от рискованного разговора, мечтательный взгляд окидывает Гена. "О, Америка. Я всегда хотел поехать в старые добрые США. Там гораздо больше возможностей, ты не находишь?". Сенку с любопытством наблюдает, как другой опирается подбородком на локоть на стойке, устремив взгляд вдаль от них двоих. "Вряд ли". Затем Сенку начинает брать другой отрезок провода. "У них нет причин отдавать предпочтение японским ученым там, так же как у нас есть причины отдавать предпочтение им здесь. Но я слышал твой английский. Он лучше моего, честно говоря, так что я думаю, что ты, по крайней мере, выживешь там". Ген выглядит полностью довольным, если бы не облако тоски, висящее над ним. Но у них нет времени разбирать мечты и стремления. Не сейчас. У Сенку есть еще одно кольцо, о котором нужно подумать. "Теперь мне нужно только как-то оценить Юдзуриху". Тоскливый взгляд исчезает с лица Гена, как молния. "Я так понимаю, ты никогда не использовал ее в качестве подопытного". "Нет. Большой дурак не позволил бы мне". Ген с нежностью усмехается над этим, а сам берет на себя инициативу смотать лишнюю проволоку, которая размоталась, просто чтобы все было аккуратно. И пока длинные пальцы помощника аккуратно перебирают тонкие серые нити, Сенку замечает возможное решение своей головоломки. Возможная модель. Возможно, приблизительная оценка. Пучок проволоки снова падает на столешницу. Поскольку руки Гена пусты, наступает очередь Сенку протянуть свои, глядя на все еще скрытые под перчатками руки Гена. "Менталист". "Хм?" Сенку осторожно положил руку на руку Гена. "Я хочу кое-что попробовать". Ген бросает на него вопросительный взгляд. "Можно?" "О чем ты думаешь, Сенку-чан?" Сенку клянется, что слышит, как обычно полный голос Гена дрогнул; клянется, что слышит, как его дыхание на миллисекунду полностью остановилось, как это было, когда его рука была в руках Гена. Необъяснимо, но редкая потеря самообладания Геном только еще больше смелит Сенку. Сенку должен объясниться, своими словами, но даже с минимальной информацией Ген все еще не отстранился, и Сенку чувствует, что хочет предпринять более прямые действия. Сенку не спеша рассматривает свою руку. Каждую линию и изгиб, каждую складку и бугорок. Неописуемое чувство ответственности возникает от того, что он держит часть кого-то так близко. Как будто даже десятая часть человека всегда будет равна горам редчайших драгоценных камней из глубочайших пещер. Как будто люди более хрупкие, чем тончайшие листы слюды на земле, и более теплые, чем любое естественное жерло, выходящее из-под земли. "У меня есть некоторые воспоминания о Юдзурихе, когда она занимается своим ремеслом. Я . . . Думаю, твои пальцы вполне подходят для нее". Через тысячелетие Сенку поднял взгляд на лицо своего помощника, чьи розовые щеки стали тускло-красными. "Все в порядке?" Казалось бы, не находя слов, что редко случается, Ген жестко кивает. Он терпеливо ждет, пока Сенку медленно начинает обматывать тонкую проволоку вокруг безымянного пальца другого, стараясь сделать все возможное, чтобы закончить это как можно менее дрожащим. Он слышит свой собственный пульс, бегущий по венам, чувствует, как дрожит его дыхание с каждым выдохом. Каждая мелочь, которую улавливает Сенку, делает выполнение такой простой задачи еще труднее. В конце концов, Ген все же любезно приходит ему на помощь. Он позволяет их пальцам двигаться друг вокруг друга в неуклюжем, сомнительно электризующем танце; зажигая маленькие, раздражающие искры на каждом маленьком участке кожи. Сенку послушно работает вместе с ним в несинхронизированном балете, скручивая провод, пока задача не будет выполнена. А после Сенку повторяет действия Гена, одним не очень плавным движением снимая фальшивое кольцо и позволяя голым пальцам провести по шелковистой коже. После этого он дышит, как будто только что вынырнул из придонной зоны океана с учащенным сердцебиением и бледностью лихорадочного больного. "Я сказал, что обсуждать с тобой романтические отношения - дело спорное, - Ген улучил момент и со вздохом положил руку на ладонь, которую Сенку оставил в покое, - но разве не будет очень неловко, если у меня не будет такого же размера кольца, как у Юдзурихи?" Сенку снова посмотрел на пальцы. Сенку отметил, как сильно они отличаются от пальцев Юдзурихи: мужественные на плоской ладони и костяные на костяшках. Юдзуриха всегда казалась утонченной и сильной от тщательной и тяжелой работы, как и Ген. В сердце Сенку на мгновение мелькнул страх, что он проецирует на скудное сходство Гена и Юдзурихи вместо обильного различия. Ни у того, ни у другого нет особенно толстых пальцев, оба они устойчивы, осторожны и терпеливы в своей профессии, используя свои проворные пальцы, и Сенку решил, что этого будет достаточно. На мгновение перепроверив руку Гена и его воспоминания о Юдзурихе, Сенку пришел к выводу, что все еще будет хорошо. "Не переживай из-за такой ошибки. Если окажется, что размер твоего кольца другой, я сделаю другое. Думаю, я могу попробовать завести запасной бриллиант, если ей не подойдет размер. Хотя сомневаюсь, что это будет быстро. Кроме того, мне кажется, ты не понимаешь, кто мои сентиментальные друзья. Они будут счастливы, зная, что кто-то, с кем они близки, сделал это лучше, чем смущение от того, что что-то немного не так, что можно исправить позже". Ген улыбается на это, и Сенку чувствует, как Ген сгибает пальцы вокруг Сенку. "А что, если это не так просто исправить? Переделывать обручальное кольцо должно быть трудоемко". Сенку поднял взгляд на Гена, в то время как его голова лежала на пальцах Гена. Страстный красный цвет его глаз потускнел на фоне пыльно-розового оттенка щек. "Все будет хорошо, менталист. Ты сможешь оставить кольцо себе, если я ошибусь. Это будет бонус к твоей зарплате, и ни один ломбард не сможет определить, что оно не натуральное". Эта мысль поразила Сенку. Он не хотел этого говорить, но он признает, что предложил Гену оставить его себе. Он приложил усилия, чтобы сделать его, и оно будет хорошо смотреться на нем, поскольку Сенку создал его по своим меркам. И даже не нужно было беспокоиться, так как Сенку знал, что они сделают все правильно с первого раза. "О ... Тогда это будет неплохой бонус. Целое обручальное кольцо в качестве бонуса к зарплате. Не могу сказать, что я этого не заслуживаю, - усмешка Гена прорезалась в его словах, и Сенку постарался не обращать внимания на то, что Ген нервничает, - но боюсь, я бы его заложил. Очевидно, я бы захотел более яркое и шикарное кольцо. Я не такой сентиментальный, как твои дорогие друзья. Мне нужны деньги, а обручальное кольцо не подходит для... моей сферы деятельности". Ох. Сенку должен был подумать об этом. Сенку часто предлагал перчатки в случае чего, но кольцо с бриллиантом может прорезать ткань. Сенку должен был предусмотреть эту проблему, прежде чем говорить о предложении. В любом случае, Гену нужно вернуть свои руки; Сенку чувствует, как его руки сжимаются против его собственных, и поэтому отпускает их после последнего взгляда. На пальце Гена нет кольца, которое противоречило бы безопасности лаборатории, только голая рука, которая делает все, что нужно Сенку. Сенку хочет порадоваться тому, что Ген выглядит в лаборатории как положено, но он чувствует тяжесть и ощущение, что что-то упустил, всякий раз, когда замечает, что кольцо, которое он так кропотливо измерял, идет к Юдзурихе, а не к человеку, который помог их сделать. "Спасибо, менталист", - наконец говорит Сенку, убедившись, что его собственные голосовые связки не предадут его. В ответ Ген выдохнул и улыбнулся, засунув руки обратно в карманы лабораторного халата, а волосы хорошо скрыли цвет его щек. "Рад, что смог помочь, Сенку-чан", - произносит он, встает и идет обратно к шкафам, оставляя Сенку удивляться, почему его руки и лицо стали теплее, чем несколько минут назад. И задаваться вопросом, когда именно ощущение чужой руки стало для него ощущением, которое он предпочел бы не забывать. - Сенку позволил Гену уйти на пять минут раньше, хотя мог отпустить его гораздо раньше. У Гена улучшилась этика, хотя он никогда не халтурил. Ген изворачивался, чтобы сделать что-то полезное, даже если Сенку никогда не просил освободить его от более трудного задания. Даже после полусерьезных звонков и разговоров Сенку никогда не мешал Гену совмещать тяжелую работу с легкой; все они должны были быть сделаны, и только благодаря Гену Сенку узнал, что он пренебрегает легкими заданиями. После того как основная задача была выполнена относительно рано, Сенку почувствовал себя бодрым и полным сил для работы благодаря тому, что дополнительные руки Гена помогали ему выполнять мелкие дела в лаборатории и надоедливые обязанности, связанные с тем, чтобы Сенку ел как человек. Руки помощника оказались всем, что было нужно Сенку в тот вечер, и даже больше. Ассистент, который чувствует себя как друг. Тот, кто предложил помочь спланировать целую свадьбу для людей, которых он никогда не видел? Сенку не может понять это эмоционально, но логика Гена казалась прекрасной, когда они заключали соглашение. У Гена есть определенная манера влезать в голову Сенку и, несмотря на четкие объяснения, говорить бессмыслицу. Как будто в каком-то смысле Ген понимает Сенку, но не ситуацию вокруг Сенку. Не может вспомнить ни одной химической формулы, но может прочитать лабораторию и Сенку, а затем понять, что нужно сделать и каков приоритет: Сенку или лаборатория? Так часто, по крайней мере, в последнее время, Ген сосредоточивал свой ответ на Сенку. Лаборатория всегда выглядела так, словно могла подождать, пока Ген следил за тем, чтобы Сенку не переутомлялся и не держал открытыми слишком много ментальных вкладок. Сенку сделал мысленную закладку, чтобы поговорить с Геном о том, что у него никогда не может быть слишком много вкладок; его мозг работает в режиме многозадачности и не может забыть или потерять место, даже если Ген помогает облегчить нагрузку на его голову. Ученый смотрит на часы, и хотя он чувствует себя бодрым и готовым к работе, его мозг не хочет думать о других задачах. Продуктивность и эффективность всегда двигали Сенку раньше, но теперь он начинает думать, что у Гена есть смысл в концепции отдыха и понимания, когда пора заканчивать работу. Они закончили свою работу за день. Сенку даже успел провести несвадебные эксперименты до прихода Гена, и заметил, что достиг хорошего места, чтобы оставить все на ночь, не возвращаясь ни к чему в середине. Его тело покалывает в предвкушении работы, но в то же время он не может найти то, чем хотел бы заняться. Ничто не заставляет его настолько, чтобы он знал, что сможет закончить работу в разумное время. Он может либо уйти сейчас и начать завтрашний день, чувствуя себя замечательно и отдохнувшим, либо продолжать трепетать и работать, по сути, до следующей встречи с Геном. Мысль о том, что его помощник примет его после целой ночи, раздражает Сенку; он просто знает, какой взгляд сделает менталист, и что он собирается отпроситься с работы, заставив Сенку спать во время их совместной смены. А это значит, что он потеряет возможность провести смену с Геном. А это значит потерять Гена... Вернее, его работы. Сенку потеряет работу Гена. Подумав о своем лаборанте, Сенку решает завязать с этим и спускается вниз. Он снимает последнюю часть СИЗ и расстегивает воротник, прежде чем дойти до двери своей квартиры и заглянуть внутрь с некоторым презрением. Дом больше похож на лабораторию, чем на что-либо другое в помещении, в котором он иногда спит. Ген уже однажды застал его дремлющим, так что он решил, что может использовать свою кровать для полноценного сна. Сенку пнул ботинки у двери, не заботясь о том, что они приземлились прямо на бок. Он просто продолжал идти к своей комнате и к тому времени, как добрался до нее, полностью разделся до пуговиц. Его кожу продолжало покалывать, даже когда он расстегивал брюки. Сенку жаждет чего-то, и он уже отказал себе в удовольствии поработать в своей лаборатории. Ни одна из его пижам не кажется удобной, поэтому Сенку решил остаться в боксерах и оставить все как есть. Измотанный за последние несколько дней, Сенку ожидает, что заснет, как только ляжет, но его все еще покалывает. Простыни? Пижама? Работа? Сенку отвергает все, но его сердце отказывается успокаиваться. Его сердцебиение не имеет смысла, когда он должен был отключиться три часа назад от недостатка отдыха. Проходит мгновение, но не больше, чтобы понять, почему Сенку чувствует себя так напряженно. Адреналин? Сенку предполагает, что это может быть что-то. Возможно, душ мог бы снять напряжение; но, несмотря на то, что спать не хочется, Сенку уютно устроился в своей постели. Он хочет лечь и расслабиться, прижавшись к матрасу, но вместо этого он может только думать о том, что именно может заставить его чувствовать себя таким возбужденным по пустякам. У Гена и Сенку был успешный день, но ничего революционного. В то же время не произошло ничего такого, что заставило бы его почувствовать беспокойство. Несмотря на то, что все мысли были о Тайджу и Юдзурихе, Сенку понимает, что все последние свободные часы были очень похожи на Гена. Он вспоминает, как проснулся в тот день от голоса Гена. От прикосновения Гена. И даже сегодня работа была не обязательно от прикосновения Гена, но все дело в его руках. Сенку задыхается при мысли о том, как пальцы Гена обхватывают его собственные. Как Ген позволял Сенку прощупывать все, что Сенку было нужно. Сенку вспоминает сдержанную и застенчивую улыбку Гена, когда Сенку сообщил ему, что у него идеальные руки для работы. Сенку интересно, заметил ли Ген улыбку, изюминку в его голосе, когда он говорил. Даже когда Сенку упомянул о чем-то смелом, как предложение Гену обручального кольца - в качестве оплаты - улыбка Гена казалась невеселой и маленькой, вместо игривости, которую он хотел, чтобы Сенку увидел. Сенку подумал, что, возможно, ему следовало сделать комплимент Гену. Поскольку большинству людей нравится получать комплименты, Сенку подумал, не следовало ли ему объяснить, что он ценит руки Гена, их полезность, во-первых, и их эстетику, во-вторых. Не то чтобы Сенку много знал об эстетике рук, но люди делают карьеру, моделируя украшения для рук, и, конечно, Ген мог бы сделать что-то подобное со своими достоинствами и привлекающим внимание характером. В конце концов, все, что Сенку смог предложить, это сокрушенное "спасибо", что он ненавидел говорить сотрудникам, потому что они просто выполняли порученную работу. Но. Ген - друг в некотором роде. И он сделал сегодня всю работу для друзей Сенку. Сенку хотел бы сказать больше, чем просто "спасибо". Хотелось бы, чтобы Ген почувствовал, что его ценят за работу. Особенно несколько дней назад, когда Сенку кричал и ругал Гена только за то, что тот его разбудил. Сенку никогда не был таким язвительным. Он был слишком открытым. Даже когда Укё позвонил в семь утра и сказала, что у Сенку еще много работы, он не был таким грубым и горьким. Сенку понятия не имеет, почему он так разозлился, отбросив угрозы лаборатории, когда ему нравилось видеть Гена, когда он просыпался. Очаровательное лицо мужчины - первое, что видит Сенку, выходя из крепкого сна? Сенку поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы Ген сделал это снова. Ген. Ген. Ген. Ген. Все вернулось к Гену в голове Сенку. И самое ужасное, что Сенку это не беспокоит. Сенку понял, что ему нравится думать о Гене. Ему нравится Ген; вот почему он считал Гена в некотором роде другом. Сенку нравится Ген как человек. Это он знает о себе, несмотря на то, что Ген притворяется эгоистичным и поверхностным. Ген скромен в том, как он ведет себя в лаборатории. Он по-своему заботлив, что не хочет открыто показывать Сенку. Он проникает в голову Сенку и живет там безвозмездно, потому что Сенку впускает его. Сенку знает, что он не может перестать думать о том, когда они смогут работать вместе в следующий раз, но это происходит из желания заниматься наукой и работать. Итак. Прямо сейчас. Его текущие мысли. Ген, Ген и Ген. Эти мысли пришли... без мыслей. Сенку чувствует все на своей коже, ощущая фантомные прикосновения там, где был Ген, но его разум отказывается думать и обрабатывать информацию, когда его тело так живо вспоминает ощущения того дня. Сенку перестает думать о какой-либо "следующей смене" и обостряет свои чувства на последних нескольких часах и руках Гена. Сенку знает, что у него есть правильное измерение, но все же он думает о тех ловких пальцах и о том, как они ощущаются на его коже. Сенку отмечает, как спокойно он себя чувствовал от успокаивающего присутствия тепла. Сенку хочет ударить подушку, потому что, хотя он не может думать, он хочет думать. Он хочет понять, почему отпустив его, он почувствовал такую дрожь в теле. И Сенку понимает, когда его тело реагирует немного сильнее, что означает огонь под его кожей. Боксеры Сенку стягиваются, чтобы вместить растущую массу, и ощущение покалывания шокирует Сенку, когда он понимает, что не мог распознать это ощущение раньше. Сенку хотел что-то делать, действовать, и... неудивительно, что ничто в лаборатории его не привлекало. Не тогда, когда он нуждался в чем-то еще более удручающе человеческом, чем еда. По крайней мере, с точки зрения химии тела. Сознательно Сенку не страдает от проблемы, стоящей перед ним. Кроме скованности в паху после пробуждения - обычной, человеческой, просто вопрос кровотока во сне, Сенку никогда не находил себя таким эрегированным. Таким нуждающимся. Как и утром, Сенку мог прогнать ее или смыть душем. Ему все равно нужно было принять душ, но... он мог извлечь из этого и пользу. По крайней мере, с точки зрения химии тела. Ни одна из предыдущих эрекций Сенку не имела значения, поэтому он никогда не заботился о себе в этом отношении, кроме как желая, чтобы они прошли без освобождения. С момента полового созревания, когда он экспериментировал над собой ради выгоды. Сенку наслаждался преимуществами. Ясность, усиление кровотока, эмоциональная яркость. Эрекция приносила ему больше пользы "после", чем удовольствие "во время". Последний оргазм, который он испытал, был слабым и без вдохновения, но он помнит, что после него ему удалось решить проблему в своей лаборатории. И хотя Сенку не может понять, почему у него эрекция, Сенку знает, что хочет освобождения и ясности, которая приходит после него. Уже раздевшись, Сенку не теряет времени и запускает руку в боксеры и несколько раз поглаживает себя. Его полумачтовая эрекция едва оживает. То, что его тело возбудилось, но не достаточно, выводило Сенку из себя. Он хотел довести дело до конца, но то, что привело его в нынешнее состояние, не хотело завершать работу. Порно никогда не могло подействовать на него. И как бы он ни был увлечен наукой, мысли о работе ему точно не помогут. Вот только когда он думал о работе, он думал о лаборатории. А когда он думал о лаборатории, он думал о Гене. А когда он думал о Гене... Сенку снова напрягся. На краткий миг пальцы Сенку вокруг основания его члена ощущаются как чьи-то чужие пальцы, и имитация чужого прикосновения посылает дрожь по позвоночнику. Сенку... . . Сенку хочет большего. Впервые в жизни Сенку хочет больше прикосновений. Его пальцы плотнее обхватывают его возбуждение и накачивают, но он понимает, что хочет гораздо большего. Он ослабляет хватку, несмотря на то, что его прикосновения хоть раз принесли ему настоящее удовольствие, и решает превратить это в игру. Он слишком давно не экспериментировал над собой. Его тело ощущает чужеродность кончиков пальцев, когда он скользит обеими руками по своей груди. В последний раз, когда он мастурбировал, его тело было таким молодым и неразвитым. Прикосновение к его груди было мягким под пальцами, в то время как в зрелом возрасте Сенку развил тощие мышцы. В отличие от пальцев Гена, пальцы Сенку касались его тела как лед. Возможно, потому что вся его кровь прилила к нижней части тела, но Сенку понял, что при одной мысли о пальцах Гена он становится еще тверже. Не часть эксперимента. Только вот, когда он проводит рукой по своему соску, у Сенку нет времени задумываться о корреляции. Не сейчас, когда в груди и промежности так щекотно. Сенку проводит тупым ногтем по телу и позволяет ему наполовину пощипывать себя, заставляя кровь двигаться повсюду. Его тело отвечает на его прикосновения с большей энергией, чем он знает, как за ним угнаться. Часть Сенку задается вопросом, не подвел ли он свое тело, не пытаясь кончать чаще, но этот вопрос остается на потом, потому что все, чего Сенку хочет - это освободиться сейчас. Сенку понимает, что ему нравится забавляться с самим собой; ощущение исследования, уходящее корнями в науку, заставляет мастурбацию чувствовать себя экспериментом, который нужно препарировать. Использование тупых ногтей вместо пальцев принесло больше удовольствия. Круговые движения вокруг левого соска не доставляют ему такого удовольствия, как щипки правого. Его бока остаются в основном без щекотки, но в муках наслаждения Сенку понимает, что, проводя пальцами по краю бедер, он выгибает пальцы ног и поднимает спину. Сам того не желая, Сенку кусает губы, чтобы сдержать стон, который никто не услышит. После наносекундного раздумья Сенку решает выпустить себя наружу, ничего не сдерживая, и задыхается, когда его исследующие пальцы наконец-то находят путь к его эрекции. Никто не слышит, так как спальня его кондоминиума расположена над чужой ванной, а этажом выше находится его собственная пустая лаборатория. Даже за пределами планировки Сенку замечает, как он задыхается, как его стоны задерживаются в глубине горла. Каким-то образом ему все еще не удается достичь вершины наслаждения, несмотря на исследование и желание кончить. Сенку думает, что, возможно, обхватывание рукой его основания требует большей техники - техники, которую он так и не смог развить в своей постоянной привычке никогда не мастурбировать. Как бы он ни наслаждался ощущением тепла своего члена на холодных пальцах, Сенку хотел бы получше их разогреть, прежде чем пытаться накачать себя. Холод его рук почти лишает его способности держать член твердым. Эрекция сохраняется, но Сенку понимает, что его эксперимент провалится, если он не сможет преодолеть какой-то невыразимый порог удовольствия. Рука, щиплющая его соски, пробирается все ниже и ниже, пока Сенку не решает, что недостающим элементом должна быть стимуляция яичек. В то время как поглаживания другой рукой остаются последовательными и постоянно меняющимися, Сенку понятия не имеет, как ласкать его яйца. Пальцы путаются, скользят и перебирают, что Сенку воспринимает как попытку доставить удовольствие, но получается неуклюже. Осторожные пальцы Гена никогда бы так не разочаровали. Эта мысль приводит Сенку в панику, сердце учащенно бьется в груди, а полуприкрытые глаза расширяются. Из-за неуклюжести его прикосновений и отсутствия координации рук, рука на его яичках проходит по мошонке и промежности. То, где остаются пальцы Сенку, вызывает у него любопытство. Он мог бы... он мог бы... Но даже с учетом уровня неопытности Сенку, он знает, что должен воздержаться от этого эксперимента. Ему понадобятся лучшие инструменты и исследования. Исключение - если кто-то попробует секс. Сенку желал лишь дополнительной стимуляции. Сенку мог просунуть пальцы внутрь себя, и, даже если у него не было подходящей смазки или зондов для анального исследования, для чего-то такого тонкого, как его пальцы, случайно оказавшиеся рядом с анусом... Сенку должен попробовать. Он знает, что не сможет достичь оргазма, так как голова у него затуманена, а тело неуверенно реагирует на большинство его манипуляций. Сенку потратится на смазку и попробует еще раз, если эксперимент не удастся. Из того, что он знает об анатомии, нервов, переплетенных внутри него, должно быть достаточно, чтобы заставить кончить даже новичка. По крайней мере, базовая наука в средней школе всегда поощряла как минимум три попытки, и пока его указательный палец проникает в самое сокровенное, Сенку испытывает смешанные чувства, хочет ли он дать ему еще ноль шансов или миллион. Ощущения... ни плохие, ни хорошие, но они не помогают Сенку осознать достоинства анальной стимуляции. По крайней мере, его горячие внутренности согревают палец, и Сенку подумывает о том, чтобы добавить еще один, чтобы дрочить было легче. Отсутствие смазки беспокоит Сенку, но ради одного маленького пальца Сенку позволяет себе войти глубже. Палец входит и выходит так медленно, но ощущение входа и выхода само по себе доставляет Сенку удовольствие. Не настолько, чтобы застонать или испытать оргазм, но его член напрягается, и он чувствует, что хочет большего. Желание большего расстраивает так же сильно, как и радует. Сенку не знает, что делать. Одной рукой он надрачивает себе, а другой пытается водить пальцем внутри себя в асинхронных ударах. Ничего не совпадает, но не настолько, чтобы остановиться. Сенку снова думает о своих переменных. Что у него один палец входит под одним и тем же постоянным углом. Сенку жалеет, что у него нет игрушки, потому что сгибать запястье, чтобы попробовать новое положение, хреново и напрягает руку и ноги, но это работает. С трудом. Палец короткий, и сила толчков недостаточна. Угол улучшается, когда Сенку поднимает бедра с матраса, но долго так продержаться он не может. Сенку просто хочет кончить, но чувствует, что провал неизбежен. Отчаявшись, Сенку вытаскивает пальцы и покрывает их обильным слоем слюны. Небрежная подготовка выбила его из колеи, Сенку пробует снова, засовывая в себя по два пальца за раз. Он знает, что для чего-то большего ему нужна смазка, и даже два пальца, использующие только слюну, с трудом проникают через кольцо мышц, но как только они оказываются внутри, они ищут, ищут и проникают. Дополнительный вес второго пальца помогает с силой толчка, и даже психология, стоящая за этим, кажется лучше: меньше похоже на неуклюжий эксперимент и больше на мужчину на грани открытия. Толчки приближаются к удовольствию Сенку, но его разум все еще не может сдержать разочарования от осознания того, что это всего лишь два пальца, а не обычно предлагаемые гениталии другого человека или более толстая игрушка. Сенку чувствует, что его собственные пальцы не созданы для того, чтобы быть внутри себя, и это похоже на ошибку, если бы не было так близко к тому, чтобы задеть его простату. Ген нашел бы её. Более длинные, профессиональные пальцы Гена могли бы найти простату Сенку. Тонкие и длинные, но они с легкостью находили простату Сенку, а если толщины не хватало, то он мог просто добавить еще пальцев. Сенку был бы рад этому. Сколько бы пальцев Ген ни хотел ввести в него, Сенку с жадностью принял бы их все. Ген мог бы обхватить руками полностью затвердевший член Сенку так, чтобы большой палец и мизинец соприкасались, какими бы длинными ни казались его пальцы, и подрочить Сенку. Ген мог бы блуждать по всему телу Сенку, и почему-то у Сенку сложилось впечатление, что Ген точно знал бы, что он с ним сделает. Воображение Сенку наконец-то разрывается от идеи эксперимента. Все это время Сенку хочет фантазий. Сенку хочет секса, в какой-то степени, и кого-то, кто знает, как использовать руки на его теле. Маленький эксперимент Сенку подтвердил несколько вещей: (1) Сенку может наслаждаться физической стимуляцией, (2) стимуляции от собственных рук Сенку не хватает изящества, которому либо нужно помочь практикой, либо никогда больше не пробовать, и (3) Сенку доверяет Гену слишком много себя, если он может спокойно поддерживать возбуждение, думая о руках другого мужчины на нем, и на самом деле чувствовать себя хорошо. Чувствовать себя хорошо - это, пожалуй, немного преуменьшение, поскольку наука часто любит отмечать больше, чем преувеличения. Чем больше он думал о пальцах Гена внутри себя, тем сильнее становились его прикосновения. Возможно, плацебо, но, возможно, оно также давало Сенку энергию, чтобы закончить. Не только для себя, но и для воображаемого человека, которому он был нужен до конца. Вокруг его члена, внутри и надрачивая его простату, щипая его соски, и даже, возможно, удерживая Сенку, Сенку хотел всего этого. Он хотел, чтобы руки были на нем. Призрачные прикосновения из прошлого помогают его воображению, но в конечном итоге руки Сенку двигаются повсюду, пока он, наконец, не достигает долгожданного оргазма и освобождения. Его сперма не попадает на кровать, а разлетается струйками по его груди. Сенку знает, что перед этим ему нужно было принять душ, и понимает, что должен наконец встать с кровати и вымыться с еще большим стимулом. Эффект кажется более притупленным, чем обычно. Сердцебиение и покалывание в теле утихли, но Сенку чувствует, что ему не хватает ясности и расслабления мышц, которые дает мастурбация. Только после душа он начинает действовать. Теплый душ должен был бы быть всем, что он пытался сделать, учитывая, насколько схожи эффекты с сексом, и все же... ...он попытался мастурбировать вместо этого. Мастурбация, которая почти провалилась. Мастурбация, которая удалась только потому, что он представил, как чьи-то знакомые руки заставляют его кончить. Когда осознание этого пришло к нему вместе с капельками воды, стекающими по коже, Сенку пожалел, что не решился принять душ с самого начала.