Lovely Monogatari

Мафу стоял на достаточно людной улице около замерзшего фонтана, и грел руки о стаканчик горячего кофе из ближайшей кофейни через дорогу. Он как раз не спеша пролистывал длиннющую ленту в сети, отмечая про себя, насколько креативно его знакомые готовились к предстоящему празднику. Их лица светились настоящим чистым счастьем с фотографий, и уголки губ Мафу невольно дернулись вверх. Ведь сейчас он был тоже совершенно счастлив, – в этот морозный день он бы так и не решился вылезти из теплого дома, где были прекрасные полы с подогревом, а остался сидеть в четырех стенах, кутаясь в десять одеял на диване. И Мафу так бы и провел этот волшебный день как девяностолетний старик, если бы ему в одночасье не позвонил друг со старшей школы, с просьбой встретиться где-нибудь в центре города. Мафу знал его достаточно хорошо, но будучи выпускниками уже давно, совсем не представлял каким человеком он стал сейчас. Может быть, он все же исполнил свою мечту, о которой грезил днями и ночами? А может пошел учиться дальше? Чтобы ни произошло, блондин будет обязательно рад за него, единственное, на что Мафу надеялся, так это то, что его друг не изменился слишком сильно. Впервые они познакомились, когда Хаято внезапно подсел к Мафу в школьном кафетерии. И Мафу, будучи слишком воспитанным, не смог отказать ему. В то время, как брюнет беззаботно балаболил о чем-то своем, мысли Мафу были уже очень далеко. Мафу, хмуро уставившись на зеленую петрушку в своей тарелке, думал только о том, что больше не хотел заводить знакомств с чудаковатыми личностями, по уши насытившись этим еще в средней школе. И к шумному Хаято особой теплоты не питал, и даже не думал начинать с ним беседу. Но настойчивый парень вновь и вновь приходил на одно и тоже место, и Мафу и в этот раз не смог ему отказать, как и не смог отказать во все последующие. Отчего-то, Мафу и сам не мог понять, но ему так не хотелось видеть как красивые черты лица Хаято искажает глубокая печаль. Тяжелая стена многолетних убеждений мгновенно рухнула, дав Хаято еще один шанс. А может быть, и самому Мафу. Они общались много, точнее сказать, каждый день, не смотря на то, что учились в разных классах. И когда Мафу спросил его об этом, Хаято ответил, что ему не в тягость бегать на второй этаж по лестнице туда и обратно. И Мафу был искренне благодарен ему. После уроков он иногда приглашал блондина к себе, и они еще долго залипали в RPG, пока мама Хаято не разгоняла непоседливых детей наверх идти спать. А потом они еще целую ночь рассказывали при свете единственного фонаря страшные истории. Вернее, рассказывал конечно, Хаято, ведь Мафу никогда не любил что-то подобное, но все же, от страха вцепившись в подушку, он с упоением слушал историю друга. Мафу, предавшись прекрасным воспоминаниям, мягко улыбнулся. Сегодня они впервые увидятся за столько лет: утром Хаято прислал сообщение с приглашением сходить вместе на предновогодний фестиваль в центре города, где как раз поставили большую украшенную яркими фонарями елку, с мерцающими на ней гирляндами. Ну как Мафу мог отказать ему и в этот раз? Блондин выдохнул облачко теплого пара, и он, быстро растворившись в воздухе, унесся куда-то ввысь. На улице все-таки было довольно морозно, но горожане небольшого городка не обращали внимания на сковывающий зябкий холод. Сейчас они были увлечены совсем другим, ведь думать о холоде в праздник уж точно не то занятие. Они скорее бежали по магазинам, впопыхах читая таблички на вывесках торгового центра, чтобы выбрать действительно то, что им нужно. Мимо Мафу вихрем пронесся какой-то прохожий, подняв легкий ветер и сноп прозрачных снежинок. Блондин поежился, получше заворачиваясь в бежевый шарф. Допив уже остывший кофе, Мафу кинул стаканчик в ближайшую мусорку, и он, отозвавшись гулким протяжным стуком, провалился внутрь. Его взгляд тут же совершенно случайно упал на какую-то молодую пару, выбирающую подарок с витрины ювелирного магазина, и внезапная мысль пронеслась перед его глазами с предстоящими событиями из будущего. Он же совсем забыл про подарок! Что же тогда будет думать Хаято, с которым они не виделись почти 3 года? Мафу с волнением посмотрел в экран телефона, и уже спокойнее отметил, что сейчас всего 5 вечера и время еще есть. Он точно успеет купить еще сто таких же подарков. Но от сотни подарков, которые Хаято, возможно, никогда не пригодятся, не будет никакого проку. Ведь особенному человеку, думал Мафу, нужен особенный подарок. Блондин вспомнил, что Хаято в старшей школе все время грезил о научных исследованиях и его мечтой было изучать прекрасных птиц. Ему не нравились зоопарки, в которые привозили диковинных животных, держа их в неволе только для того, чтобы на них непрестанно глазели глупые люди. Он хотел создать своё место, где бы эти прекрасные существа жили своей жизнью, похожей на ту, которая у них была в дикой природе, и это ни в коем случае был бы не зоопарк. Ему нравились их оперение, анатомия, их история, – он был так вдохновлен, горя лишь одной единственной идеей. Мафу было несомненно тоже интересно, но все же кое-чего понять не мог. Но с каким восторгом и блеском в сияющих глазах рассказывал Хаято о своих планах на будущее, что блондин невольно сам проникался, хоть в исследованиях и многочисленных набросках Хаято вообще не разбирался. В своих безоблачных рассказах, он никогда не забывал упомянуть о том, что в будущем обязательно сделает Мафу своим ассистентом. Хоть блондину больше нравились другие увлечения, но поддержать друга считал своим долгом. И Мафу сейчас бы отдал полмира неизвестно кому, лишь бы снова увидеть мерцающий заветный блеск в его глазах. Мафу стоял перед витриной ювелирного магазина, и особенно ему приглянулась аккуратная серебряная миниатюрная ласточка, расправившая изумрудные блестящие крылья. Подвеска была действительно прекрасна, да и стоила она недешево, но Мафу не нашел ничего более подходящего, чем эта кроха. Сказав консультанту о своем выборе, он заплатил нужную сумму и забрал уже красиво упакованный подарок в маленьком белом пакетике, перевязанным атласным красным бантиком. Мафу вышел из теплого магазина на прохладную улицу. Уже завечерело и небо успело подернуться туманными сумерками, что были едва различимы округлые очертания близстоящих лавочек и засыпанных снегом пустых клумб. И в эту же секунду, как по мановению волшебной палочки зажглись первые желтые блестящие фонари, разгоняя задержавшуюся тьму. Блондин остановился у одного такого железного фонаря, прислонясь спиной к черному бордюру. Позади Мафу было замерзшее озеро, он слегка обернулся, чтобы проводить взглядом бегущих на лед озорных детей и не поспевающих за ними родителей. На нем каждую зиму собиралось много горожан и приезжих гостей на рождественские праздники. Сначала многие брали коньки с собой, а потом здесь появилось место где можно было взять их напрокат. Всем это очень понравилось и народу в последующие зимы стало еще больше, чем раньше. Мафу тоже был не против попробовать сходить на озеро, вот только похвастаться навыками фигурного катания он никогда не мог. Но, может и стоило хотя бы разочек? Прошло минут тридцать и ноги Мафу начали подмерзать, наверное, сегодня все же не время идти на каток. Дрожь постепенно прокрадывалась в его замершее тело, тонкой стрункой прилипшему к холодному металлу, проникая под черное пальто, которое уже не могло сохранять тепло, ведь блондин слишком долго находился на свежем воздухе. Руки Мафу покрылись красными от мороза пятнами, – он опять забыл надеть перчатки. Блондин прислонил озябшие ладони ко рту и подул на них теплым воздухом, но это мало чем помогало, ведь через секунду они становились такими же ледяными. Почему Хаято так долго? Мафу перекинул пакетик в другую руку, достал телефон и написал в сообщениях: “Хэй, ты где? Я скоро превращусь в ледышку www” А потом, возвращаясь обратно, случайно глазами наткнулся на чью-то сториз в ленте обновлений. – "Спасибо за чудесный год, не могу выразить, как я благодарен вам, поддерживайте меня и впредь" Мафу не заметил как прочитал прикрепленную надпись вслух. Блондин перевел взгляд на фотографию и увидел там Хаято. Такой счастливый и все такой же красивый, как жаль, что твои обещания оказались простой пустышкой. Почему он там? Да еще и в центре всеобщего внимания? Сам руководит своей вечеринкой, словно главнокомандующий своим легионом. В кадр попал огромный торт с клубничными прожилками со взбитыми сливками и десятью свечами. Улыбка Мафу потухла, как неосторожно задутый ветром маленький фитиль, и слезы тут же покатились по лицу и упали прямо на фотографию, на рядом улыбающийся смайлик. Какая ирония. – Вот как. Значит вся твоя мечта была сплошной ложью, наполненной лишь одними красивыми, но пустыми словами.. Мафу прошелестел одними губами словно затухающий ветер, постепенно сходя на нет и умирая в своей душе снова и снова. Почему это происходило постоянно, что в конечном итоге его ждала все время одинаковая концовка, будто он был в еще одной не прекрасной сказке, несмешном провалившемся спектакле, героем которого он никогда не являлся, но постоянно раз за разом встречал один и тот же зацикливающийся конец. Сделал же он что-то не то, в чем-то провинился? Почему ему до сих пор недоступно простое человеческое счастье даже в канун Рождества. Все, кто когда-то общался с ним, всегда оставляли его. Даже Хаято, на которого он так надеялся, которого он так упорно не желал отпускать от себя, не желал, чтобы он уходил из его жизни. Но разве самого Мафу спросили, чего хочет он? И какова же представшая реальность перед маленьким беспомощным Мафу, словно он на большой белой бумажной сцене слабая кукла, неряшливо склеенная наспех, и в эту подрагивающую от одного дуновения ветра куклу, настоящая жизнь швырнула снежный ком с высокой горки, а он просто оказался не в то время и не в том месте и уже не смог увернуться, продолжая отыгрывать свою бесконечную роль в надуманном спектакле. И даже теперь, пробежав столько дорог и изрезав острыми осколками все свои ноги, он не мог выбраться из своей крепкой ловушки, подстроенной дражайшим Хаято. Что же, ключ от ловушки вручили самому Мафу, вот только воспользоваться он им никогда не сможет. Он создал сам идеальную клетку для такого особенного человека как он, заперев в собственноручно сотворенной тюрьме, которую он никогда не хотел создавать. Мафу опустился на деревянную резную скамейку около одиноко стоящего фонаря, слабо освещающего пространство. Почему-то даже он был вдалеке от своих собратьев и горел не так ярко как они, ведь ему сегодня должны были поменять лампочку, и Мафу почувствовал, что он не один. Глупо? Несомненно. Сочувствовать фонарю у которого не было души, хотя у Мафу найдутся и другие определения на этот счет. Блондин потерял счет времени. Люди постепенно стали расходится на главную площадь где сейчас проводился фестиваль; музыка стихала, отдаляясь и оставляя его в компании только завывающего ветра. А снег под фонарем все кружил маленькими мошками, оседая на землю, укладываясь аккуратным стелющимся белым ковром под ноги Мафу. У него уже перестали чувствовать руки, покрывшись красными обветренными чешуйками, и он действительно не смог бы сейчас ими пошевелить. Дыхание становилось более размеренным, а глаза постепенно закрывались, и Мафу, убаюканный мерным завыванием снежной метели, почти уснул. – Мафу-кун? – раздалось почти совсем рядом. Блондин с трудом поднял тяжелую голову, пытаясь рассмотреть человека перед собой. У Мафу немного двоилось в глазах, делая картинку довольно расплывчатой. – А? – Мафу не узнал свой голос, он был осипший и охрипший, словно он только что кричал во все горло на улице, стараясь выплеснуть наружу все накопившиеся больные чувства, которые все это время резали его живого ножами. – Это правда ты! С тобой все хорошо? Эй, ты что спишь? Нельзя спать на холоде! Почему ты вообще сидишь один на таком морозе?! Он эмоционально размахивал руками от волнения, стараясь понять, не нужна ли блондину какая-либо помощь, и несомненно только у одного человека что-то могло вызвать столь бурный словесный поток. – Амацуки-кун? – Конечно! Забыл что ли? Да, Мафу припоминал, тот самый Амачан, с которым они вместе с еще несколькими людьми ходили на какой-то концерт какой-то японской группы. Сам концерт Мафу уже и не помнил, но зато этого человека забыть было невозможно. – Ну что, пойдем? Ты можешь подняться? Мафу моргнул. Он совершенно отказывался принимать происходящее. И он все еще не знал, куда его хотят забрать. – Куда? – Ты еще спрашиваешь? Домой конечно! Амацуки тут же приблизился к Мафу и потянул его за руки, мгновенно поднимая с промерзлой скамейки, – Ками-сама, у тебя очень холодные руки. Тебе не больно? – Нет. Я их не чувствую. Амацуки сжал в своих теплых руках продрогшие бледные ладошки Мафу, слегка вздрогнув от встретившего его холода. Блондин смутился, но руки не выдернул, все-таки он действительно очень сильно замерз, а Амацуки был таким теплым и солнечным, и к нему так хотелось тянуться, продрогшему насквозь, за этим по-настоящему летним уютом, но Мафу знал, что не имеет на это никакого права. Амацуки-кун всегда был таким, он не мог просто пройти мимо как все обычные люди, и это всего лишь была черта его характера. Может быть, это была его жалость к Мафу, а может быть, он ему напоминал брошенного котенка. Но и это все же приводило к первому исходу, а Мафу не хотел, чтобы его жалели. А может быть, все-таки хотел? Он и сам не мог разобраться в своих запутанных, полностью разорванных чувствах. Во всяком случае, сейчас он свалился на голову непрошенным грузом. – Так почему ты здесь? – спросил Амацуки, склонив голову чуть вбок. – А так ли важно это, Амачан? – Мафу и не заметил, что с его языка внезапно слетело это милое прозвище, которым всегда называли только его друзья, и не знал, можно ли называть своего знакомого также, но исправляться уже бессмысленно. Но похоже, Амацуки совсем не возражал. – Еще как важно! – Амацуки покачал головой, – Если это что-то заставило тебя сидеть на таком холоде. Все-таки, в этом и был весь Амацуки. Мафу опустил взгляд на маленький пакетик перевязанный бантиком, который все еще был у него. Амацуки посмотрел туда же. – Кто-то, – исправил Мафу, все же решаясь рассказать. Амацуки внимательно слушал, дожидаясь, когда продолжит Мафу, и не перебивал. – Я.. я хотел подарить это одному важному человеку.. – Амацуки угукнул, позволяя продолжить, – Но он не счел нужным прийти сюда, – Мафу спешно закончил, потому что тут же на глазах снова неприятно наворачивались слезы. Блондин бы все отдал, чтобы выйти из этой ситуации с гордо поднятой головой, но все это, конечно, теперь выбивало из него весь дух. Он просто не мог сейчас собраться. – Так это было ему.. – брюнет снова перевел взгляд на маленький подарок. Он был так красиво украшен, и Амацуки совсем не понимал, как можно просто так было плюнуть в душу такому прекрасному человеку как Мафу, безжалостно растоптав ее будто лежащий на дороге пыльный фантик. Хоть они всего лишь вместе ходили на концерт, но он сразу почувствовал каким человеком был блондин. Мафу опустил голову, кивая, соглашаясь, – на большее его сейчас не хватало. – Я не хочу спрашивать об этом, но кем этот человек для тебя являлся? – Он был другом со старшей школы, только и всего. Но теперь это уже не важно. То, что в этом подарочном пакете, – уже давно в прошлом, но только теперь это навсегда останется со мной, – проговорил Мафу, едва не задыхаясь от попавшего в горло холодного ветра. – Ты можешь вернуть его обратно..? – осторожно спросил Амацуки. – В любое время, но.. – Мафу сглотнул и слезы скатились вниз, капая на землю, – Но что если я должен его оставить как напоминание о том, что мне лучше навсегда быть в одиночестве. Чтобы не обжечься еще раз, – последнюю фразу Мафу проговорил совсем тихо, но Амацуки его все же услышал. – Какой же ты глупый, Мафу-кун! – Амацуки потрепал одной рукой по белым волосам, а другой так и остался держать уже не такую ледяную ладонь Мафу. Его волосы и так уже были все растрепаны от ветра и стали еще больше в беспорядке. Мафу с удивлением поднял голову, взглянув на собеседника. – Что ты..? – Ну неужели ты и в этот раз возьмешь на себя такой неподъемный груз проступков этого человека? Мафу вскинулся, нахмурив светлые брови. – Не стоит себя неволить и возиться со мной, Амачан, – Мафу все же выпустил руки из ладоней Амацуки, и их снова окутало беспощадным холодом, так что Мафу зашипел. Может быть, он все же обморозил их. Блондин, с остервенением вытирая слезы одну за другой, смог выговорить, – Уже не маленький, я смогу это пережить. На башне с большими литыми часами на площади пробило двенадцать. Блондин вздрогнул от оглушающего перезвона, пробившего его тело насквозь. Люди не спешили расходится по домам, а наоборот их веселье набирало обороты, и уж точно никакого внимания они не обращали на двух парней, стоящих под тусклым светом старого фонаря. Однако Мафу не мог разделить с ними такого же счастья. – Я никогда и не сомневался в тебе, Мафу-кун, – Амацуки не спорил, Мафу был достаточно сильным человеком, чтобы справиться с этим. Но это не был пустяк, ведь совершенно точно это оставило брешь в его сердце, – Но даже самый сильный человек когда-нибудь может споткнуться, так что позволишь ли ты немного помочь тебе? Мафу поднял брови. Все слова почему-то резко испарились и речь которую он заготовил, в мгновение ока просто забыл. И конечно, и в этот раз он снова не мог отказать. Сказать фальшивое “нет”, чтобы оно разнеслось по всему пространству, затронув стратосферу, прокричать это громко-громко. Но это не было бы правдой. Амацуки не говорил ни слова, а лишь смотрел на него такими теплыми, цвета свежесваренного горького кофе, глазами. Он не давал никаких обещаний, не кормил Мафу завтрашними свершениями, грандиозными серьезными проектами и определенно светлым будущим. Ведь Амацуки всего этого было не нужно, чтобы оставаться рядом с ним. И почему-то Мафу верил ему. Он больше не мог отвести своего взгляда, отвернуться и уйти домой, снова закрывшись в нем, как несколько лет назад, не впуская никого и ничего в свою тусклую жизнь, наполненной лишь одной серой печалью. Почему в этот раз что-то пошло не по предрешенному сценарию Мафу, написанному специально только для него, где он всегда играл главную роль, а получилось новое неуловимое эфемерное чувство, будто легкие крылья прозрачной бабочки сейчас нежно обнимали его, – что-то невиданное ранее, и что-то поистине прекрасное. – Да, пойдем, – Мафу улыбнувшись, прищурил глаза. Неопределенный негласный ответ соскользнул с губ Мафу, и как бы неясно ни было для других, Амацуки лишь улыбнулся блондину, и ему не требовалась тысяча слов с пояснениями. На часах уже было давно за полночь, но молодые люди не спешили уходить, продолжая бросаться в друг друга снежками и возиться в снегу. Амацуки как раз попал ему за шиворот, и Мафу, отплясывая известный только ему танец, старался достать злосчастный снежок, который уже стекал ледяной растаявшей водой вниз. Амацуки не переставал смеяться, а Мафу пытался кинуть ему в лицо ответный снежок, который он назвал его личной вендеттой, но все никак не мог попасть по изворотливому брюнету, когда тот в свое время уже облепил белыми шариками его всего с ног до головы. Определенно, завтра Мафу сляжет с простудой на целую долгую неделю, но Амацуки непременно будет рядом, чтобы принести ему горячий чай. Но какое имеет значение все это, когда сейчас они оба так счастливы? – Все? Ничего не забыл? – спросил Амацуки, отряхиваясь от снега, когда они уже собирались возвращаться. – Нет, ничего важного уж точно, – заверил его Мафу, улыбаясь, и они двинулись вперед по чисто убранной мостовой. А в снегу, неподалеку от мерцающей большой ели, так и остался лежать маленький белый пакетик, аккуратно перевязанный красным бантиком, как напоминание о том, что чудеса все же случаются.