Падение Снежного Занавеса

С момента объявления тревоги пролетела неделя. Это время было странным, для одних оно тянулось как кисель, для других неслось вскачь. Но главным было облегчение. Расшифровка пленок бортовых регистраторов разведчика и отснятой фотопленки, завершенные к следующему утру, дали ответ на самый главный вопрос –– признаков подготовки к новой войне за Снежным Занавесом не обнаружено! А значит, можно было понизить уровень боевой готовности. Нет, в казармы войска никто пока не отводил, пехотные части продолжили занимать полосы обороны УР-ов, бронепоезда все так же оставались на позициях, замаскировавшись, насколько было возможно. Даже железнодорожные батареи особой мощности выдвинулись на позиции, но не развертывались для ведения огня. Призыв резервистов был остановлен, а те, кто не успел отбыть в войска, были отпущены по домам с благодарностями. Кроме того, был снят чрезвычайный режим работы Единой Энергосистемы и вновь подключены к питанию все потребители. Система «Щит» всё ещё вела зарядку боевых накопителей до полной расчетной емкости, но не в ущерб народному хозяйству. По радио выступил сам Генеральный Секретарь и успокоил народ, кратко рассказав о успешной миссии разведчиков и отсутствии явных признаков подготовки войны. Закончил он свое выступление словами о том, что ученые изыскивают способы преодолеть ослабевший Снежный Занавес по земле для отправки парламентеров и начала переговоров с пони «с той стороны». Утром, прочитав ещё первую краткую докладную записку о результатах вылета, Харитон Бронеус распорядился отправить на заставу «Черная Скала» специалистов из НИИ сверхнизких температур, которые, собственно, и занимались изучением Занавеса. Их научная экспедиция раз в пять лет проводила новый цикл исследований магической бури, снимая все возможные параметры и тестируя технику, созданную для очередной попытки преодоления преграды. Застава была выбрана как самая близкая обустроенная точка к месту самого первого случайного прорыва. Кроме того, именно в этом месте на той стороне Снежного Занавеса был тот самый маленький городок, Галлопинг Гордж, если верить старым картам. Бывшая станция дозаправки паровозов заброшенной теперь железнодорожной линии, когда-то тянувшейся до самого Сталлионграда. Через него же проходило и старое мощеное камнем шоссе для гужевых телег. Судя по найденным в архиве картам, путь по долине через старые низкие горы должен был быть проходим для гусеничной техники, главное было получить от ученых «добро» на очередную попытку. Посылать наобум трактора с экипажами, с риском их гибели, в новых обстоятельствах никто не хотел. Ученые работали два дня, сначала отстреливая в Снежный Занавес пневматической пусковой установкой станции-зонды, которые после падения на поверхность автоматически принимали вертикальное положение, поднимали антенны и, выдвинув датчики, работали до истощения аккумуляторов, непрерывно передавая по радио всю собранную информацию. Предпринимались попытки продлить работу зондов, записывая информацию на проволочный магнитофон и передавая сжатыми сеансами связи, но черная магия, высасывающая энергию внутри Занавеса, и сверхнизкие температуры сводили на нет пользу от усложнения конструкции. Непрерывно работающий ламповый радиопередатчик своим теплом работал как обогреватель аппаратуры. К тому же, прямая передача данных позволяла при анализе непрерывной телеметрии, в том числе и скорости падения заряда аккумуляторов, строить более точные математические модели сложных процессов в магической снежной буре. «НИИ сверхнизких температур» не только пожирал ресурсы, изучая Занавес ради чисто теоретических построений. Полученная информация и разработки активно применялись в народном хозяйстве Республики. На основе станций-зондов для исследования Занавеса достаточно давно были разработаны электромеханические автоматические метеостанции, которые работали по всей территории Сталлионградской Республики, включаясь с заданной периодичностью несколько раз в сутки и передавая метеоинформацию для Службы Погоды. Не имея возможности управлять погодой, ученые Республики научились её с высокой точностью прогнозировать, создав для синоптиков необходимые для этого инструменты. У синоптиков была не только сеть обитаемых и автоматических метеостанций, покрывающих всю территорию страны с шагом сетки в 30-50 километров, но и собственный вычислительный центр, обрабатывающий метеоинформацию. И результат этих усилий можно было услышать по радио, сводка погоды, передаваемая четыре раза в сутки была практически всегда точной. Разработки новых материалов и сплавов, не теряющих прочность при низких и сверхнизких температурах, тоже находили свое применение в промышленности, в частности для постройки техники, работающей при сильных морозах, при которых обычная сталь становилась хрупкой. Результаты изучения поведения газов при сверхнизких температурах привели к открытию сверхпроводимости, а так же созданию турбодетандеров для получения жидкого кислорода в больших объемах, позволивших перевести сталелитейную промышленность на кислородное дутье вместо воздушного. Это значительно повысило качество выплавляемых сталей, из состава которых был в значительной степени исключен азот, ухудшавший ранее их свойства. Особенно это отразилось на производстве «спецсталей», позволив во многих случаях использовать более простые по химическому составу сплавы. Так что никто не мог сказать что «эти чудики» зря проедают народные деньги. После зондов в стену пурги был послан телеуправляемый трактор с телекамерами, множеством разнообразных датчиков и растопыренными во все стороны, как тараканьи усы, щупами, чтобы не свалиться в какую-нибудь яму или не уткнуться в скалу. Машина, к всеобщему удивлению, смогла углубиться в пургу как никогда раньше далеко, исправно передавая по радио собранные данные. Даже от телекамер теперь был толк, оптика уже не замерзала мгновенно и намертво, щетки, спиртовые омыватели и обогрев справлялись. Может быть, телеуправляемая машина даже прошла бы Снежный Занавес насквозь, но наскочила на скрытую под снегом скалу и «разулась». Паровой двигатель исправно работал до полного исчерпания водноугольного топлива, и все это время застывшая на месте машина непрерывно передавала все новые полученные её датчиками данные. Получив такой роскошный подарок, ученые, развернувшие собственную мобильную станцию радиорелейной связи, установили соединение с установленной в ВЦ их НИИ вычислительной машиной ДЭСМ-8 (Дискретная Электронная Счетная Машина) и обработали все полученные данные. Изводя на телетайпах километры бумаги для распечаток, они отлаживали модель, пока не добились необходимого результата. Прочтя их доклад и ничего не поняв в массе многоэтажных математических формул и причудливых графиков, Генсек уловил главную мысль –– через два дня можно посылать пилотируемую машину, если скорость ослабления Снежного Занавеса не замедлится. Процесс ослабления будет контролироваться дальнейшим запуском новых зондов. Сейчас посылать живых нельзя, пегасам просто повезло –– они пролетели завесу в оба конца слишком быстро, чтобы серьезно пострадать, как и вернувшийся пилот. Но если медленно ехать на паровом тракторе по земле, есть риск получить тяжелый упадок жизненных сил, из-за длительности воздействия Занавеса, пускай и намного более слабого, чем раньше. Генсек решил не рисковать и приказал отправить машины только ранним утром седьмого дня после первого прорыва Завесы, чтобы они смогли пройти весь путь на ту сторону днем. Или хотя бы большую его часть. Машины будут идти на первой передаче, со скоростью 4-5 км/ч. Но расстояние, которое необходимо было пройти, по старым картам получалось рассчитать только приблизительно. От 30 до 50 километров с учетом возможных объездов преград. А пока необходимо было поработать инструкцию для экипажей, перебросить два трактора «Ледовой Разведки» на заставу, два дублирующих на случай спасательной миссии и провести другие необходимые мероприятия. «Ледовая Разведка»... Точнее, «Управление Ледовой Разведки», если говорить официально. Пожалуй, все пони Сталлионградской Республики знали историю возникновения и становления этой организации в современном её виде. Оказавшись отрезанными от остального мира, а также от старых угольных шахт, сначала разрушенных войсками Сомбры, а после оказавшихся аккурат под Снежным Занавесом, пережившие первую зиму пони были вынуждены всерьез взяться за исследование доступных им территорий в поисках любых полезных ресурсов. И в основном эти территории были севернее Сталлионграда, куда раньше никто особо не стремился соваться. Некоторые сорвиголовы торговали с небольшими племенами Хаски, жившими летом во временных стойбищах на границе леса и тундры, но целенаправленными исследованиями самой тундры никто никогда ранее не занимался. Теперь же –– пришлось. С этими племенами Хаски вышла плохая история. Оказавшись отрезанными вместе со Сталлионградом Снежным Занавесом, после неожиданно короткого и холодного лета, полудикие оголодавшие псы отчаялись настолько, что стали нападать на пони. Не с целью ограбить, как иногда было раньше, а чтобы просто-напросто съесть. Научившиеся хорошо воевать и быть безжалостными к врагам сталлионградцы врезали псам в ответ, истребив подчистую всех пошедших в очередной набег. И в следующий –– тоже. Горячие головы хотели пройти «огнем и мечом» по стойбищам Хаски, но где их искать –– никто не знал. После чего, собственно, и началось формирование первых отрядов «Ледовой Разведки». Пока ещё как наездников на верховых медведях и тянущих сани с припасами. Не ради карательных экспедиций, а для составления карт и сопровождения геологов. Псы же больше пони не беспокоили. Как выяснилось позднее, они в отчаянии после разгрома посланных в набеги отрядов всем племенем попытались уйти за Снежный Занавес, в котором и погибли. Именно первые отряды «Ледовой Разведки», сопровождающие геологов, обнаружили в тундре богатейшее угольное месторождение, ставшее основным источником топлива для Республики. Именно там работал угольный разрез, были построены ТЭЦ и тепличные хозяйства. В самом начале уголь копали лопатами и вырубали кирками, а потом везли на санях в город, от которого навстречу начали строить первую железнодорожную ветку, «Дорогу Жизни». «Дорогу на Костях» как её прозвала народная молва. Ведь строить её приходилось и днем, и ночью при свете факелов. Летом и зимой, растапливая снег и отогревая землю кострами. Строители жили на голодном пайке и спали по очереди вповалку в старых трофейных «Сомбровских» палатках, утепленных еловым лапником. Но никто не пытался сбежать или отказаться от работы. А на смену умершим от истощения, холода и болезней приходили новые добровольцы. Ведь от этой железной колеи и угля, который по ней будет доставляться в город, зависело выживание их собственных жеребят, и вообще всех оставшихся пони. И они построили дорогу, Сталлионград получил путь надежной и массовой доставки угля, так необходимого для выживания и развития города. А на площади перед железнодорожной станцией, с которой начиналась «Дорога Жизни», теперь стоял памятник добровольцам-строителям, всем, кто остался там навсегда в безымянных могилах, и тем, кто вернулся домой с победой, живым и мертвым. Постепенно, по мере развития промышленности и техники, у «Ледовой Разведки» появились первые паровые трактора. А уж на санных утепленных фургонах для припасов и жилья они сами «не одного медведя съели». Постепенно паровые трактора «Ледовой Разведки» стали все более сильно отличаться от образцов, использовавшихся в народном хозяйстве и в армии. Все-таки требования к машинам для дальних полярных экспедиций были не такими, как для обычной техники, работающей недалеко от мастерских и складов с топливом. И конструкторы прислушивались к мнению отважных пони, не боящихся полярной ночи и снежной пурги. Вершиной эволюции «паровых тракторов Ледовой Разведки» стали огромные ярко-оранжевые «Сталлионградки», издалека хорошо видимые благодаря своей яркой окраске. Машины вагонной компоновки, с прекрасно утепленным прямоугольным корпусом, с огромными панорамными двойными стеклами для удобства водителя. На специальном семикатковом гусеничном шасси с метровой ширины гусеницами из морозостойкой стали. С паротурбинной многотопливной силовой установкой, обеспечивающей выдающуюся для парового двигателя экономичность и дальность хода на одной загрузке угольных бункеров, автоматической подачей топлива в топку из бункера. Способные плавать, погрузившись в воду до половины высоты герметичной кабины, и противостоять самым сильным морозам, таща за собой на сани с грузом общим весом до 70 тонн, эти машины, постоянно совершенствуясь, служили верой и правдой уже два столетия. Современное поколение «Сталлионградок» было уже с паро-турбоэлектрической силовой установкой и электрической трансмиссией, при нужде работая мобильными электростанциями, питающими лагерь и экспедиционное оборудование. Но и старые машины с механической трансмиссией всё ещё верой и правдой служили пони, оказавшись на удивление прочными и надежными, и очень ремонтопригодными, ведь практически ко всем механизмам и агрегатам был доступ изнутри корпуса, что не требовало выхода наружу на мороз и ветер. За это механики заслуженно любили свои машины. Но даже «Сталлионградки» не смогли уберечь свои экипажи во время одной из предыдущих отчаянных попыток преодоления Снежного Занавеса. Ведущая машина навечно осталась внутри вихря пурги, обрастая снежной коркой, ведомая смогла вырваться из Завесы. Но почти все пони погибли ещё до выхода машины из края бурана, только водитель прожил достаточно долго, чтобы вывести машину наружу. Бесконечная снежная буря высосала их жизни, точно так же, как и магию защитных артефактов, на которые они понадеялись. Слишком сильна оказалась магия Снежного Занавеса в тот раз. Но теперь, согласно новым данным, она ослабевала все больше, и на этот раз попытка будет удачной, даже без артефактов, которые пока так и не смогли сделать способными противостоять как будто обладающей злым разумом черной магии бури. Наконец наступило утро седьмого дня, и два экипажа заняли места в своих машинах. Уголь в бункере, вода во внутренних баках, припасы, медикаменты и, конечно, огромные «веники» из еловых лап, призванные изображать «Зеленую Ветвь Мира», древний символ переговоров, были погружены в кабины двух огромных паровых гусеничных тракторов. К ним были прицеплены тракторные сани с оборудованием и разборной мачтой станции радиорелейной связи, уголь и другие припасы. Внушительные машины с ярко-оранжевыми прямоугольными кабинами с панорамными стеклами, включив все свои фары, засиявшие словно солнце, тронулись в путь на скорости в 5 километров в час. С машинами, скрывшимися в пелене уже заметно ослабевшей пурги, поддерживалась постоянная радиосвязь, и две дублирующие машины, стоящие под парами, готовы были рвануть вдогонку и оказать помощь первой паре. Но долгий и нервный путь через пологое предгорье и долину в старых низких горах машины преодолели без заметных проблем. Двигатели работали исправно, отопление кабин справлялось, работающие на полную мощность щетки и спиртовые омыватели вкупе с работающими фарами позволяли видеть, куда ехать. Спроектированные для дальних полярных экспедиций машины не подвели своих опытных водителей. Пройдя мимо потерявшего гусеницу и уже обледенелого телеуправляемого трактора, они неторопливо и уверенно двигались дальше. Экипажи почувствовали некоторый упадок сил, Занавес все-таки ещё высасывал силы, но все оказалось не так страшно. Через восемь часов и тридцать километров пути первый ярко-оранжевый полярный вездеход пробил своей тупой мордой край бурана и выполз на обычный зимний снег, ярко сияя всеми своими фарами. Следом за ним вынырнул второй, и, отъехав на полкилометра от границы Снежного Занавеса, две густо дымящие черным угольным дымом из труб машины остановились. О успешном выполнении задачи было немедленно доложено руководству, и экипажи, осмотревшись через стекла кабины и иллюминаторы, развернули свои машины в сторону видневшегося неподалеку небольшого городка, выглядевшего архаично с его деревянными домиками, будто из исторических фильмов и иллюстраций в учебниках. Даже виднеющийся вдали паровозик выглядел как яркая детская игрушка, таща за собой маленькие двухосные нарядные вагончики. Пока водители выводили машину в заранее присмотренную позицию в полутора километрах от городка, остальные члены экипажа надевали химзащиту. Инструкции были четкими, а медики слишком живописно описали возможные последствия заражения новыми болезнями, появившимися в Большом Мире за тысячу лет их изоляции. Начинать мирные переговоры, заразив местных чем-нибудь, или заразиться самим –– не самая лучшая идея. Опустив трап, пони споро спустились на землю из кабин высоких машин. Пока двое устанавливали плакат с приглашением к переговорам и украшали его еловым лапником, остальные быстро устанавливали радиорелейную мачту с антеннами и монтировали оборудование станции связи. Получать питание она должна была от их машин, являясь частью стандартного оборудования экспедиции «Ледовой Разведки». Осталось только привычно подсоединить кабели питания и телефонные, да оставить около плаката полевой телефон, убранный для защиты от снега в деревянный посылочный ящик. На плакате, кроме заверений в мирных намерениях и приглашения к переговорам, была инструкция по пользованию устройством связи. Быстро закончив свою работу, пони в неудобных, но необходимых костюмах химзащиты помахали местным и скрылись в кабинах своих машин. Теперь надо было ждать их реакции на произошедшие события.

* * *

За прошедшую с того случая с залетными пегасами неделю в Галлопинг Гордж случилось новых событий столько, сколько не бывало и за полвека раньше. Старожилы даже стали ворчать по этому поводу, зато болтливые туристы и разнюхавшие про странные происшествия репортеры сделали отличную рекламу. И теперь не только все гостиницы были забиты под завязку, но и некоторые жители стали пускать на постой квартирантов, что раньше случалось достаточно редко. Но если биты сами готовы запрыгнуть в твой кошелек, то почему бы и нет? А событий было так много, и чем дальше, тем более странными они были. Сначала тройка пегасов в незнакомом снаряжении, которые удрали, потеряв шапку с гербом на кокарде, напоминающим старый сталлионградский герб, как его рисовали в старинных книгах. Потом, к вечеру, высоко-высоко над городом пролетела блестящая точка, оставляющая за собой полоску дыма или пара, нырнувшая в Снежный Занавес, а следом примчалось целое звено «Клаудсдэйлских Пижонов», которые потом отлеживались сутки, оккупировав один из трактиров и щедро соря битами. Но потом и они, получив сообщение от руководства, умчались куда-то, как на пожар, хотя, конечно, не в такой спешке, как та самая троица, с которой все началось. Старожилы было вздохнули с облегчением, но тут началось «Великое Нашествие Журналистов». В очередном «трехдневном» поезде этих «акул пера» прибыло больше, чем туристов. Они везде совали свои носы, собирали любые сплетни и даже самые невероятные байки, а потом едва не дрались на телеграфе за право отправить первыми свои длиннющие телеграммы в редакции газет. Телеграфистам пришлось работать в две смены, вечером пинками выгонять журналюг из своего офиса, но и денег они заработали как за весь прошлый год. А через день-два, когда статьи разной степени правдивости были опубликованы, валом повалили туристы и всевозможные искатели приключений. Их пришлось пинками отгонять от края Снежного Занавеса, а самых дурных – вытаскивать из него за хвосты и задние ноги. Хорошо, что окрестные яки откликнулись на просьбу «городских» о помощи и теперь патрулировали границу Занавеса, отгоняя от него «понаехавших». Массовая гибель безответственных туристов и искателей приключений всех мастей с шилом в заднице, широко освещенная в прессе никуда так пока и не убравшимися репортерами, могла подорвать налаженные дела и благосостояние всего города и окрестных племен. К концу недели ситуация вроде бы стала выправляться, туристы, скупив все запасы сувениров и выпив все, что содержало хоть немного алкоголя, даже старые запасы подкисшего сидра, которые планировали пустить на уксус, начали возвращаться домой, сделав местным выручку за несколько лет разом. Заскучавшие без сенсаций журналисты начали разъезжаться тоже. Казалось что все налаживается, жизнь снова будет размеренной и неторопливой, когда патруль яков заметил появившееся в глубине снежной бури сияние. Пусть огромные мохнатые рогатые и считались полудикими варварами, но суровая жизнь приучила их не только решительно кидаться в драку, но и быть осторожными со всем странным. Потому они рванули прочь от завесы к городку, и вскоре на окраине начали собираться старожилы, притащив с собой на всякий случай все, что могло сойти за оружие. В отличии от обычных эквестрийских пони, склонных паниковать и разбегаться в ужасе от любой настоящей или мнимой опасности, суровые жители фронтира умели организованно давать отпор, иначе тут было не прожить. Сияние внутри завесы пурги постепенно разгоралось все ярче и ярче. А потом, пробив стену метели, наружу высунулась огромная плоская ярко-оранжевая морда, с огромными прямоугольными стеклами и ярко сияющими квадратными фонарями, горящими ярче фонаря паровоза. Фонарей на этой морде было много, по два рядом, по бокам ниже стекол. И над стеклами ещё восемь штук в ряд. Все вместе они сияли ярче, чем солнце погожим летним днем. Огромная оранжевая коробка неторопливо выползла из снежной пелены, передвигаясь на чем-то непонятном вместо обычных для телеги колес, и, погасив большую часть фонарей, замерла, немного отъехав от края Занавеса, а следом за ней выползала вторая ярко-оранжевая штуковина. И только немного отойдя от изумления, пони начали замечать другие детали. Большие белые цифры «22» и «23» на бортах оранжевых коробок, прицепленные сзади огромные сани-фургоны, тоже окрашенные в ярко-оранжевый цвет, двери и окошки по бокам, дымящие черным угольным дымом невысокие широкие трубы на крышах, какие-то штыри и тросы, натянутые сверху. «Самоходные оранжевые коробки», постояв какое-то время на месте будто в раздумьях, развернулись и неторопливо поползли в сторону Галлопинг Гордж, таща следом сани. Но к самому городу они не подъехали, остановившись примерно в миле от его окраин, по бокам сами собой опустились лестницы, и из открывшихся дверей вылезли странные существа. Темно-зеленые, с огромными глазами, с хоботами будто у слонов. Уже позднее старожилы поняли, что это были пони, но в какой-то странной, закрывающей все тело одежде. В защитных масках и одежде, как сказал бывший шахтер, подобные он видел у горных спасателей для работы под землей в случае взрыва и пожара на угольных шахтах. Эти странные «зеленые слоники» действовали быстро и деловито. Пока двое ставили какой-то плакат с надписью на староэквестрийском, и украшали его еловыми лапами, остальные повытаскивали из фургонов-саней множество странных штук и собрали высокую решетчатую мачту, закрепленную сложными растяжками, на верху которой были установлены две огромных белые «тарелки», направленные в сторону Снежного Занавеса. Рядом с мачтой была построена какая-то будка, от которой отходил толстый трос наверх по мачте к «тарелкам», и ещё несколько тросов потоньше тянулись к замершим на месте и ставшим дымить много слабее огромным машинам. «Слоники», оставив у своего плаката какой-то ящик, попрятались внутрь своих ярко-оранжевых «самоходных коробок» размером с дом, и все успокоилось. Только набежавшие туристы и репортеры галдели, пытаясь понять что же это такое случилось. Выждав час, в течении которого совершенно ничего не происходило, двое самых смелых земнопони, мэр Галлопинг Гордж, почтенный доктор-единорог и пара яков отправились на разведку. Другие старожилы и яки не давали собравшейся толпе безответственных пони броситься фотографировать и растаскивать на сувениры «лагерь пришельцев». Все-таки явление сталлионградцев на огромных самоходных машинах, ведь никем иным эти странные пони, вылезшие из Снежного Занавеса, быть не могли, было достаточно пугающим событием. Про них ходили всякие достаточно мрачные, местами даже жуткие слухи, кроме обычных рассказов про ездовых медведей, водку и балалайки. Рассказывали, что сталлионградцы, воюя с армией Сомбры, сами стали ещё более страшными чем их враги, создав совершенно чудовищное оружие, сочетающее магию и технику. Огромные шагающие боевые машины, механические големы-пони, испепеляющие врагов «Лучами Смерти» и разрывающие на куски громадными вращающимися лезвиями, взрывающиеся чудовищными взрывами в самой гуще врагов, будучи слишком сильно поврежденными, чтобы сражаться дальше. И только потому они смогли практически в одиночку уничтожить всю Черную Армию, которую Принцесса Солнца со своей Гвардией только добила. Рассказывали также, что отрезанные Снежным Занавесом на тысячу лет, пони научились есть мясо, подобно грифонам, потому что больше там есть было нечего. Или вовсе срослись со своими машинами, став пугающими полумеханическими големами, питающимися углем, приводящим в движение миниатюрные паровые машины –– их механические сердца. Рассказывали и ещё более страшные ужасы про то что сталось с жителями Сталлионграда за Снежным Занавесом. Конечно, эти истории были хороши в Ночь Кошмаров, но сейчас неизвестность, вынырнувшие из завесы пурги огромные оранжевые машины и причудливая высокая мачта, построенная «зелеными слониками», откровенно пугали. Но идти все равно было надо, и, преодолевая свой страх, пони подошли к плакату, украшенному еловыми лапами, вероятно изображающими «Зеленую Ветвь Мира» – древний символ мирных намерений. Продираясь через староэквестрийский, они прочли заверения в мирных намерениях, приглашение к переговорам, предостережение о возможности появления новых неизвестных болезней по обе стороны Снежного Занавеса и инструкцию по использованию странным устройством связи – «полевым телефоном». Он для защиты от снега был спрятан в небольшой деревянный ящик. Немного посовещавшись, приветливо помахав пони, разглядывающим их через окна своих огромных ярко-оранжевых машин и побродив по лагерю сталлионградцев, рассматривая их удивительную технику, мэр с сопровождающими отправился назад. С его мнением, что сюда нужно «звать Больших Шишек из Кантерлота», согласились все жители городка. Как и с тем, что надо охранять лагерь сталлионградцев от туристов и репортеров, которые могут что-нибудь сломать или стащить, не думая о последствиях. Охраной занялись привычные к холоду и всегда готовые подраться яки, и самые сильные из городских земнопони. А остальные жители обеспечивали их горячим чаем и кофе, едой, сеном для подстилок, дровами для костров и теплыми одеялами. Якам, не избалованным таким вниманием и дармовой едой эта непыльная работенка даже понравилась!