Дом спит

Все уходят спать, когда Шинву только начинает рассказывать Рэю о возможностях современных он-лайн игр, социальных сетей и преимуществах магазинов со спортивной одеждой, так как она, одежда, со слов Шинву универсальна и в этом ее большой плюс. Они разговаривают час или два, и время идет, а за окном шумит летняя гроза, и в свете очередной молнии Рэй внезапно поворачивается к Шинву и говорит: - Секс. Шинву замолкает. Он не помнит, о чем он рассказывал пять, десять секунд назад. Он видит Рэя, Рэй видит его. - Секс? – Переспрашивает Шинву. Рэй поворачивает к нему голову. Он смотрит толи вопросительно, толи как на идиота. Секс. Наверное, странно, что у Рэя дрожат ноги. Он откидывает назад голову, судорожно втягивает носом воздух и удивленно выдыхает. В открытые окна дует ветер. Этот ветер слишком слаб, чтобы раскачивать звезды на небе, но его достаточно, чтобы расшевелить неторопливые мысли в голове Рэя. Мысли густые, как мед. Рэй чувствует: губы Шинву трогает улыбка. Эта улыбка тает, она становится осязаемой, и Рэй смотрит, смотрит, не моргая, как Шинву приоткрывает рот, беспорядочно целуя Рэя там, внизу, где его еще никто не целовал; смотрит, как собственные пальцы путаются в ярких волосах, чей блеск не меркнет даже ночью; и Шинву откликается почти сразу же. На полу беспорядочной смешанной кучей лежит их одежда. Шинву немного резковат, он подавляет смущение открытостью, он припадает к губам Рэя в поцелуе, почти нежном, и шепчет: - Просто повторяй за мной. Он вовсе не уверен в себе, не уверен в правильности своих действий, но Рэй оглаживает пальцами его скулы, обводит брови, смотрит очень ясным взглядом, прежде чем невесомо скользит губами по губам Шинву, и Шинву улыбается. Так открыто и ярко, что нерешительность захлебывается под высокими волнами той уверенности, что ему дарят ответные прикосновения Рэя. Ладонь Шинву горячая, а его движения рукой слишком быстрые, слишком медленные порой, и Рэй не сразу вспоминает, что он должен повторять. На широком диване достаточно места для них двоих. Достаточно места, чтобы видеть и чувствовать, как от частого дыхания вздымается грудь у Шинву или понимать, что Рэй дышит через раз, и они непроизвольно тянутся друг к другу. Шинву ощущает Рэя от кончиков пальцев. Они путаются в словах, мыслях, ногах и руках. Их пальцы неторопливы: они размазывают, оттягивают, царапают. Шинву хмурится, ему хорошо. Ему хорошо и хочется кричать, а Рэй чувствует. Он взмок, он дрожит, и он целует Шинву. Медленно белое стекает с тонких пальцев. Почти одновременно, и Шинву не сдерживает улыбки, и сам не сдерживается. Он нависает над Рэем, опираясь на локти, поставленные по обе стороны от его головы. Он слизывает с губ Рэя тяжелое дыхание, скользит ниже, и слизывает белое, и прихватывает губами нежную кожу внизу, да, еще ниже, таак… Рэй удивленно смотрит в потолок, сгибает ноги в коленях, разводит их в стороны, и его снова накрывает. Что-то непонятное, от чего все внутри горит, словно кровь вскипает в жилах, словно сердце сжимают невидимыми путами. Рэй чувствует себя живым и мертвым. Ветер врывается в гостиную, он играет с волосами Шинву, он немного приводит в порядок мысли Рэя. Шинву непроизвольно облизывает губы. Рэй повторяет его жест. Вспоминает, что должен повторять не только его, и Шинву пораженно выдыхает: - Рэй… Тихо, но Рэю хватает. У него холодный рот, он медлителен, ведь ему некуда спешить, он совершенство – и от этого Шинву еще больше сносит крышу. Дом спит. Они долго возятся с одеждой, принимают душ по очереди, а потом снова заваливаются на диван, и Шинву ничего не говорит. В его теле приятная усталость граничит с желанием вырубиться, и Рэй почти добродушно подставляет ему свое плечо. С первыми лучами солнца Рэй думает, Шинву ничего не будет помнить. Рэй не спит, и Шинву хмурится, приоткрывая один глаз. - Рэй, - говорит он. Рэй смотрит на яркую макушку, смотрит, как идеально его ладонь ложится в ладонь Шинву, и он думает о рамэне. И еще. Может, и не плохо будет, если не забудут они оба.