***
Тэхен очень смутно помнит начало этого всего, обвиняя, в первую очередь, третий по счёту бокал шампанского. Метель кружила вокруг их дома, в котором громко барабанила какая-то идиотская музыка, и который по всему периметру был украшен голубыми и фиолетовыми гирляндами. Снег густо падал крупными хлопьями на расчищенную дорожку и яблоню под правым окном, на подоконнике которого омега глупо смотрел на тень от старого дерева и мягкие огни от гирлянды. Внутри всё было так же: такая же синяя, на удивление, комфортная для глаз лампа, зелёная ёлка, украшенная золотистыми лампочками и шариками, искусственный снег, дождик, немного закусок и огромное количество алкоголя, в котором буквально плавали только закончившие этот учебный год подростки. Тэхен понятия не имеет, можно ли называть альф и омег, которые старше двадцати, подростками, но при виде на творящийся вокруг хаос их хочется назвать детьми, не иначе. После четвёртого стакана белого полусладкого, потому что бокал прямо из под носа стащил какой-то слишком весёлый альфа для очередной настольной игры, веки начали стремительно тяжелеть, а розоватая из-за выпитого щека прижалась к ледяному окну. Пар из приоткрытых губ мгновенно раскрасил стекло, спать хотелось невыносимо. Бомбящая по перепонкам песня сменилась известной рождественской мелодией, все вокруг погрузились в игры и конкурсы, к бутылкам больше никто не тянулся. Перед глазами пролетел весь учебный год. Написанная на кое-как курсовая, три успешных экзамена, закрытая сессия. Омега обнял свои колени руками и действительно уснул на пятнадцать минут, пока его не разбудило активное мельтешение над головой. – Тэхен, ты что, уснул? Просыпайся. Хосок наклонил голову в сторону, ласково постукивая по подбородку сонного и захмелевшего омеги. Он помог ему подняться на ноги и повёл в самый центр круга, усаживая возле себя. – Мы играем правду или действие, даже не думай спать! – шикнул Чимин – невероятно симпатичный пухлогубый омега. Его альфа, который сидел рядом, всем своим видом демонстрировал скуку, но всё равно продолжал ласково поглаживать бедро паренька, в конце концов умещая свою красноватую и обветренную от мороза ладонь на острой коленке и медленно постукивая по нему пальцами. Тэхен лениво мазнул взглядом по этому движению, пытаясь подавить дрожь. Его никто не касался таким образом примерно с прошлого лета, но беловолосый омега, с яркой улыбкой до ушей и самостоятельно перешитой одеждой так и остался в том душном и тяжёлом августе, рождая на свет нового Тэхена, с новым вкусом, новой причёской и новым, тяжеловатым взглядом. Может именно это отпугивало альф, одному Богу известно. Но факт остаётся фактом, противоположному полу он просто не нравится дольше трёх недель или одного пьяного вечера. Альфы бегают за ним, облизывают взглядом, может, кому-то удастся провести с ним целую ночь, но на этом всё, никакого продолжения, ни-че-го. Все вокруг только пожимали плечами, дескать, в чём проблема? Стандартный для омеги рост, изящное телосложение со стройными ногами, талией, плавной волной от тазовых косточек, островатые плечи, красивое лицо с лисьими глазами и густыми бровями, алые губы. Сам он просто игнорировал все вопросы и старался не задавать их себе, знает, как это выматывает. Именно поэтому, когда взгляд Чимина загорелся пламенем и азартом, а горлышко бутылки остановилось на еле моргающем омеге, он спустя несколько секунд уверенно выбрал "действие", создавая видимость хоть каких-то раздумий и хоть какой-то заинтересованности в происходящем. Чимин подвис, он явно ожидал не такого исхода. – Действие, Чимин, – Тэхен заправил чёрный локон за ухо и наклонил голову в сторону, стреляя взглядом на зелёноватую этикетку от пива. Желание портить волосы краской не появлялось уже как полтора года, поэтому его натуральные, слегка волнистые волосы блестели таким дорогим лоском, которое не подарит никакое тонирование. – Я, эм, я в курсе, – омега обиженно поджал губы, поворачивая голову к Юнги, тому самому альфе, и мысленно ища у него поддержки и идей. Это было так глупо, на самом деле. Юнги прекрасный альфа, Тэхен, будучи на первом курсе, целовался с ним после спортивных соревнований, в которых тот всегда неизменно участвовал, и позволил впервые в жизни взять себя в рот. От этих воспоминаний не веет теплом, болью или отвращением, от них никак, так же, как никак от задумчивого взгляда Юнги прямо сейчас, прожигающего в нём дыру. – Ладно. Поцелуй того, кто кажется тебе хоть как-то симпатичным. Просто лёгкое касание губами, ничего серьёзного, – Чимин вздохнул и откинулся на стену сзади себя, скрещивая руки на груди и отдаваясь в объятия любимому. Он явно разочаровался в своей фантазии. Все вокруг притихли, настороженно поглядывая на омегу, пока Тэхен пробежался по присутствующих и с лёгким страхом отметил про себя, что кроме этих двоих и Хосока, он, собственно, никого и не знает. Он мазнул взглядом по крупному альфе с синими волосами и красивым, модным проколом прямо под глазом, задержался дольше положенного на парнишке с параллели и в конце концов встретился глазами с замершим омегой, который, кажется, до этого момента вовсе не дышал. За талию его ревниво прижимал к себе какой-то блондин с запахом жженого сахара и горелой бумаги, но сладкие нотки в этом аромате, скорее всего, принадлежали вовсе не ему. Тэхен вспомнил, как при входе в этот дом, примерно в шесть вечера столкнулся с этим омегой и обменялся с ним парой ласковых из-за пролитой на пол колы. Вспомнил, что с мальчуганом у них примерно одинаковых рост, возможно, с разницей максимум в сантиметра два, и вспомнил про то, как этого несносного омегу буквально час назад этот самый блондин грубо сжимал за слишком сладкие и мягкие на вид ляжки, вжимая своим телом в стену на кухне. Ладно, как там сказал Чимин, простое касание, ничего более? – Ты. Тэхен поправил свой мягкий свитер и придвинулся ближе, облизывая губы. Он с удовольствием отметил про себя раздувшиеся ноздри альфы и округлившиеся глаза омеги. Эти двое точно пара, и Тэхен так бесстыже влез в их маленький мирок, к тому же, не к альфе, что завтра точно поползут неприятные слухи по всему университету. Ему, если честно, плевать. Он выпускается в следующем году, и все, что его действительно интересует в данный момент, это то, какой пирог лучше приготовить на Рождество и не расстает ли снег до его дня рождения. – Дружище, простой чмок, они же омеги, – Хосок снисходительно улыбнулся, постукивая блондина по спине. – Никто омегу у тебя не отберёт, пускай они хоть переспят, мы оба с тобой знаем, что в подобной связи ничего серьёзного нет, не будет и быть не может. Тэхен поднял на Хосока глаза, молчаливо закусывая и так красную губу. Омега, за честь которого так отчаянно боролся его избранник неосознанно опустил на эти самые губы свой взгляд, пытаясь представить этот поцелуй на вкус. – Джун, дорогой, все в порядке, – омега клюнул своего альфу в щеку, подползая на коленях ко второму. Блондин сжал свою ладонь на нежной, обнаженной из-за задравшихся джинс щиколотке, проходясь мозолистыми и грубоватыми пальцами по светлой коже. Тэхен же коснулся чужой щеки слишком бархатными кистями, заставляя незнакомца прикрыть глаза от блаженства. Нежные омежьи руки, аккуратные, мягкие ладони ощущались в сто раз приятнее сильных и огрубевших, а затем они одновременно прикрыли глаза и прижались влажными от слюны губами друг к другу, приподнимаясь на коленках и выглядя слишком восхитительно. С этого момента прошло ещё примерно два часа, и стрелка часов перевалила за пол третьего ночи. Тэхен все так же сидел на своём подоконнике и все так же пил дешёвое вино, на этот раз, из чёрной тяжёлой кружки, закидывая в рот и пережевывая маленькие квадратики сыра и ветчины. Когда снег усилился, эта толпа взрослых детей пулей полетела на задний двор Хосока, в криво одетых шапках лепя огромных снеговиков и вкручивая им на место носа сначала морковь, а затем, когда последний овощ нагло и бесчувстенно съел Чимин, огромные баклажаны, из-за чего снеговики выглядели как большие расстроенные тролли с горбатыми носами. Он улыбнулся, глядя на резвящихся альф и омег. Как только последний кусочек сыра оказался в желудке, он, следуя желанию присоединиться к остальным почти поднялся на ноги, в последний момент останавливаясь появившейся над ним точёной фигурой. – Я Чонгук. Омега, нет, Чонгук, скрестил руки на груди и наклонил свою растрепанную голову в сторону, выглядя как зазнавшийся воробушек. Тэхену это показалось милым, и он пустил лёгкий смешок, эти двое были достаточно пьяны. – Решил узнать, на кого чуть ли не пролил газировку в начале вечера? – слукавил Тэхен, смещаясь на окне поближе, это начинало казаться забавным. – Решил узнать, с кем целовался несколько часов назад. Улыбка померкла, и на смену ей пришёл прохладный острый взгляд, тот самый, который за считанные секунды отпугивает альф. На стоящего напротив омегу это не действует. – Простой чмок для тебя уже кажется поцелуем? – Тэхен прижался к одной из двух стен спиной и подвинул чашку к себе, освобождая немного места для мгновенно опустившегося на красную подушку омеги. У Чонгука, возможно, немного атлетичное тело, с слегка раздутыми из-за тренировок бёдрами. Он все ещё выглядел достаточно стройным, но Тэхен, на его фоне, казался худее на килограмма четыре, и, как оказалось, выше на сантиметра три. Чонгук подхватил оставшийся кусочек ветчины и закинул в свой рот, вырывая у Тэхена чашку с вином и заливая в себя поверх горьковатого пива, которое он хлебал на протяжении всего вечера. Он и так был достаточно пьян, но эта чашка, походу, разбила его хрупкое и мутное сознание в крах. – У тебя такие нежные руки, Тэхен. Тэхен же, да? Я слышал, как тебя звал Хосок, – с этими словами он взял ладонь омеги в свою, растирая руками более смуглую, по сравнению со своей, кожу. – И твои губы такие мягкие, знаешь... это действительно кажется для меня поцелуем, впервые в жизни меня пытались не съесть, а просто поцеловали. Ты можешь меня поцеловать ещё раз? Прошу. Тэхен глупо моргнул, не имея сил вырвать ладонь и отвести взгляда от пьяных и грустных-грустных глаз. Он вспомнил размытое лицо блондина с запахом чего-то горелого, но на смену ему пришло гогочущее лицо Хосока, твердящее: "мы оба знаем, что в подобной связи ничего серьёзного нет, не будет и быть не может". Всего лишь один поцелуй, простой чмок. Они сделали это опять, по действительно обоюдному желанию, и разница только в том, что на этот раз в доме они оставались совершенно одни, а на смену липким от помады и вина губам появился язык. Поцелуй оказался слишком вкусным, настолько, что Чонгук сладко простонал прямо в уста второго омеги, а Тэхен, в свою очередь, беззащитно свёл колени вместе, посасывая нижнюю губу Чонгука, а затем углубляя поцелуй. Они сплелись языками, цеплялись за одежду друг друга, распухшие, красные и мокрые губы омеги спустились к длинной шее и широким мазком наметили место будущей гематомы, которую Чонгук в следующее мгновение поставил прямо под чувствительной железой с запахом обычного и родного с самого детства пломбира. Они оторвались друг от друга только спустя несколько долгих минут, прижимаясь лбами друг к другу. Тэхен нежно поцеловал омегу в щеку, так, как тот делал это своему альфе ранее и поднялся со своего места, позорно сбегая с дома и по дороге к круглосуточному магазину заказывая себе такси.***
В их крошечную компанию прибавилось двое новых людей. Хосок, которому палец в рот не клади, смог каким-то образом подружиться с альфой Чонгука, поэтому уже спустя два дня, в этом же доме на семейных посиделках было не четыре человека, а целых шесть. Юнги бросил пачку чипсов на диван и сел на пушистый ковёр у голых колен Чимина, пока омега пытался уместить все шесть стаканов на своеобразной подставке из книги. – Поверить не могу, что альфа, который читает, пахнет дымом, – ляпнул Хосок, падая на одно из двух свободных кресел. Чонгук и Намджун сидели на диване возле омеги, Тэхен молча занял последнее. – Ты это к тому, что мой запах тебе напоминает горелые листы? – блондин поправил съехавшие очки. В тот вечер он, как оказалось, был в контактных линзах. – Да, – Хосок взял свой стакан в руки, делая крупный глоток горячего вина. – Но, знаешь, запах Чонгука прекрасно дополняет твой, впервые вижу омегу с запахом жженого сахара. Чонгук ласково улыбнулся, опускаясь щекой на плечо Намджуна. Его каштановые волосы аккуратно легли на нежную щеку, и Тэхен жадно проследил за его нервно поджатыми губами и подрагивающими пальцами. Кажется, он ничего не помнит. Омега поднялся с места и подошёл к дивану, опуская на плечи мальчугана вазяный плед, который до этого висел на спинке кресла. В доме достаточно тепло из-за камина, что вполне понятно по Чимину в шортах, но Чонгук все равно довольно ощутимо подрагивал, и это, как назло, не заметил никто кроме самого Тэхена. – Хватит дрожать, как зайка перед волком. Чонгук поднял глаза к омеге, закрывая и открывая рот. – Ты замёрз? – наконец внимание обратил Намджун, укутывая побагровевшего мальчишку в тот самый плед. Он все ещё смотрел на Тэхена с лёгким подозрением, но последний замечал, как взгляд альфы стремительно теплеет. И зря. Они просидели полтора часа перед телевизором Хосока, который заранее вывел фильм с ноутбука на большой экран. История оказалась достаточно интересной, поэтому после неподвижного сидения на одном месте все со стоном поднялись, разминаясь и разбегаясь кто куда. Тэхен вымыл руки после сладкого попкорна и вернулся обратно, занимая место на пока абсолютно пустом диване. Он видел, как альфы дружно подкурили по сигарете во дворе, поэтому смело предположил, что омеги вышли вслед за ними, не оставляя любимых и одинокого Хосока скучать. Копошение со стороны двери не было удивлением, но вот огромные, зашуганые глаза Чонгука – да. Он опустился на свободный краешек дивана с тазиком дорогого в эту пору винограда и неловко поерзал, по случайности касаясь колена омеги своим. – Хочешь? Тэхен лениво поднял взгляд к омежьему лицу, опуская его к винограду. Чонгук сидел в глуповатых спортивных леггинсах и серой толстовке, пока на Тэхене были горчичные широкие штаны и чёрный пуловер. – Хочу. Чонгук подвинул тарелку к омеге, устраиваясь поудобнее и неловко наступая пяткой на носок. Он вёл себя действительно нервно, так, будто... – Пожалуйста, не говори о том что было никому. ...всё помнит. Гронка винограда застыла прямо между полных омежих губ. Чонгук вздрогнул, пока наблюдал за тем, как Тэхен горько усмехнулся и проглотил фрукт. – О чём? – Не делай вид, будто ты ничего не помнишь. Перепуганное выражение лица сменилось лёгкой злостью, и Тэхена начала забавлять реакции омеги на то, что он вполне мог оказаться единственным, кто сохранил тот момент в памяти. Он отобрал у Чонгука смешную розовую миску и положил на журнальный столик, наклоняясь к мальчишке и прижимаясь к его шее носом. – О чём ты, Чонгук? – Тэхен оставил невесомый поцелуй на ключице и поднялся выше, слюнявя до ужаса чувствительное ухо. – О том, как мы с тобой поцеловались в первый день знакомства не смотря на то, что у тебя есть альфа? Ты об этом? Омега задрожал, сжимая кулаки на своих бёдрах. Ему было больно от слов, но запах сахара поглотил комнату, из-за чего произошло впечатление, будто прямо на диване растекался не измученный омега, который отчаянно пытался скрыть свое влечение, а топлёная карамель. – Намджун настолько плох в постели, что тебя заводят даже такие простые касания? – он откровенно издевался, просто потому... потому что мог. Ему нравилось смотреть на дрожащие ресницы, поджатые малиновые губы, большие круглые глаза. Чонгук был очаровательным, его хотелось себе. – Я просто был пьян, мне действительно очень жаль, это была ошибка. Тэхен усмехнулся, отодвигаясь на свое место. Намджун так ничего и не узнал. Но зато через неделю, прямо на день рождения Тэхена в его же квартире, когда ближе к полуночи родители и самые близкие друзья, считай, только Хосок, разбрелись по домам, на пороге его квартиры появился заплаканный омега, с покрасневшим носом и лёгкими чёрными разводами под глазами. И, как вишенка на торте, с запахом персиково ликёра из супермаркета. Намджун хороший альфа, и он не заслуживает этого. Это было первое, что сказал Чонгук перед тем, как зарыдать пуще прежнего и вплести руки в волосы замершего омеги, целуя его опухшими и яркими от спирта губами. Тэхен не сказал ни слова, но отказывать себе в таком подарке не смог. Он никогда не засматривался на омег, не представлял секс с ними, не представлял отношения и семью, не представлял и с альфой. Но потом, когда Чонгук самостоятельно опустился на колени и полез руками к его ширинке, в голове возникло сразу несколько картинок: и давно забытый секс, и отношения, и семья, и на каждой вкладке воображения было одно единственное лицо, которое уже буквально спустя пол часа кривилось в гримасе удовольствия. От стонов покраснели, кажется, сами стены, которые до этого были мягкого перламутрового цвета. Чёлка прилипла ко лбу, слабые мышцы Тэхена окоченели из-за нагрузки, поэтому он передал ответственность вести Чонгуку. Когда последнее движение бёдрами довело обоих до исступления, а постельное белье стало скользким и горячим настолько, что на нём можно было жарить яичницу, с включённого на кухне телевизора заиграл бой курантов, и Тэхен меланхолично отметил – они встретили новый год вместе.***
– Лицо попроще, – Чимин похлопал Тэхена по щеке, потягивая горячий шоколад через трубочку и выглядя таким счастливым, что его улыбку хотелось стесать об рыхлый асфальт. Новый семестр застал врасплох каждого из них, начиная от Намджуна, который, между прочим, единственный, кто хоть как-то радовался перспективе получать новые знания, и заканчивая Хосоком, для которого учёба только повод найти новых людей и закатить вечеринку. Чонгук за праздники набрал несколько килограмм, не смотря на регулярные тренировки в кровати теперь с удвоенной регулярностью. Он отъел безумно милые щеки, за которые прямо в коридоре университета его ласково целовал Намджун, и несколько дополнительных сантиметров на ляжках, куда бесстыдно кусал Тэхен морозными ночами. Юнги все так же сверлил этих двоих тяжёлым взглядом, и Тэхен сделал вывод, что тот обо всем догадался, но ему плевать. – Ещё одно слово, и я вылью эту гадость на твою физиономию, – он ужасно не выспался, и он, по правде говоря, где-то в глубине души любил Чимина, но сейчас этого омегу действительно хотелось придушить. – Имеешь что-то против горячего шоколада? – Имею всё против тебя. – Тэхен не в духе, просто не лезь к нему, – блондин похлопал омегу по плечу. Тэхен вспомнил, что несколько дней назад тот взял Чонгука настолько грубо, что его маленький, несчастный омега чуть ли не обливался слезами при простой попытке сходить в туалет. Терпение сходило на нет, Чонгук все так же встречался с альфой, а по вечерам бегал в койку к омеге, позволяя тому зализывать свои душевные раны, потому что небольшие последствия страсти на теле Намджун заботливо залечивал самостоятельно, чередой поцелуев, извинений и тюбиками увлажняющих мазей. – Он всегда такой, эй, Ким Тэхен, когда ты в последний раз хоть как-то развлекался? Думаю, пришла пора поставить этому конец и найти тебе парня. Тэхен скривился, разворачиваясь на пятках и покидая эту компанию. Он отсидел три невероятно нудные пары и зашёл после физкультуры в душ для омег, где его уже ждал полураздетый Чонгук. – Я не буду с тобой сегодня заниматься сексом. Чонгук глупо моргнул, кое-как хватая брошенное в его лицо полотенце. – И прикройся. – Но почему? – он проследил взглядом за движением омеги. Тот обзавёлся новой шёлковой блузкой, поэтому при взгляде на этих двоих даже не скажешь, чем эти очаровательные омеги занимаются наедине. – Ты считаешь, что мне нужно сбросить немного веса? – Нет, – Тэхен стянул одежду в сторону, роясь в шкафчике в поиске формы – Юнги таки уговорил его начать посещать баскетбольный клуб, а с появлением Чонгука в его жизни лишняя физическая нагрузка не будет лишней. – Ты только недавно спал с Намджуном, и я вижу, что вы оба перестарались и тебе все ещё больно. Одевайся и иди домой. – Но Тэ... – Никаких но. Чонгук закрыл рот, поджимая губы, он оделся и скромно подошёл к омеге, обнимая его за талию и пристыженно пряча лицо в шее. Тэхен тяжело вздохнул, прижимая мальчишку к себе. – Ты собираешься что-то делать с этим, Чонгук? – Я... я пытаюсь, правда. – Я вижу, – съязвил омега, начиная вскипать. – Выбери одного из нас, потому что мне тяжело. Я готов повесить на себя клеймо омеги с нетрадиционной ориентацией ради тебя, хотя, между прочим, из нас двоих исключительно по омегам только ты. А ты так и продолжаешь стоять ногами на двух стульях. Намджун все видит, он знал, что ты с ним только потому, что пытался стать нормальным, отпусти его и прими себя. Глаза предательски защипало. Каждый раз этот разговор заканчивается истерикой со стороны младшего, и смиренно поджатыми губами Тэхена. – Я правда люблю тебя, пожалуйста, дай мне немного времени, прошу, – Чонгук прикрыл рот рукой, подавляя всхлипы и, в противовес своим словам начиная тереться пахом об колено омеги, которое тот вставил между омежих бёдер. Тэхен знал, что этот день в личном календаре Чонгука обведён красным кругом, ему приятно от того, что омега прибежал за помощью именно к нему, а не к Намджуну с довольно внушительной силой в постели, но сейчас помутневшие глаза и покрасневшая от возбуждения мордашка вызывала только лёгкое раздражение. – Чонгук, сука, нет, – Тэхен сжал его щеки руками, с болью смотря в чужие глаза. Любит, а как же. Он наспех одел ноющего Чонгука в одежду и вывел прямо в университетский двор, перехватывая Намджуна и вручая плачущего Чонгука ему. Этой ночью, спустя два первых оргазма и раздувшегося внутри узла Чонгук в бреду начал называть своего альфу именем одного особенного омеги, ставя этим точку в их отношениях как таковых. Он появился на его пороге в конце течки, которую благополучно пережил благодаря блокаторам и Намджуну. Альфа с скрипящими зубами через боль все же помог омеге собраться с мыслями и привести себя в порядок, а затем привез слабого Чонгука под дверь Тэхена и удалился из их дома, но, как показывает практика, из их жизней тоже. Тэхен выглядел разбитым не меньше младшего. С уставшим взглядом, растрёпаными волосами. Он принял его в свою постель так же, как в их первую ночь, разница только в том, что в этот раз он останется не только на подкорке сознания и фантомным ароматом на омежьей подушке, а в сердце и большой фотографии на стене в общей спальне. Чимин вопросов больше не задавал, игру "правда или действие" навсегда выбросили из общего арсенала, а Чонгук перестал рыдать по ночам, вымаливая прощения за свои поступки. Он справился.