it's scary, painful and insulting

Такуя почти не дышит. Ком в горле мешает издать хоть какой-то звук, любой: будь то злобное рычание или жалкий протест. Его ноги дрожат, бёдра подёргиваются от напряжения и страха, и он точно бы свалился на землю, съехал по дереву вниз, если бы не колено, всунутое между его бёдер. Он буквально сидит на чужой коленке, дрожащие ноги не способны вынести весь вес его тела. Аратаки возвышается над ним, сильнее прижимает к стволу дерева и смотрит странно, непонятно. В темноте глаза его светятся ярким янтарём, но это отнюдь не прекрасное зрелище. И только вглядевшись в эти глаза, Такуя понимает, что означает этот взгляд. Похоть, с ужасом думает о́ни. Внутри всё похолодело лишь от мысли, что может произойти дальше. Сердце стучит в бешенном ритме где-то в горле или же это тошнота? Разницы нет никакой. От всего представленного у мужчины темнеет в глазах и руки, которыми он держался за кору дерева, чтобы не пасть позорно ниц, слабо упираются в плечи более крупного о́ни в попытке оттолкнуть. Он знает, что это бесполезно, знает, что ничего не изменит. Глухой и довольный рокот, исходящий из чужой груди, тому подтверждение. Как будто дикий зверь урчит на ухо. Но бросать попытки освободиться он не станет. Сильнее давит на чужие плечи, с явным намерением сдвинуть с места, оттолкнуть. Аратаки чувствует чего требует синий о́ни и довольный рокот сменяется предупреждающим рычанием. Такуя же от этого в ужасе, но единственное, что ему нужно, так это выбраться из этой ситуации, поэтому он отталкивается от дерева, готовый бежать и сильнее сжимает тело под забинтованными пальцами. Багрового такой расклад не устраивает и он перехватывает оба чужих запястья одной рукой, сжимает их крепко, без возможности вырвать из захвата. Но Такуя дёргается, скалит клыки и ногой пытается ударить другого как можно сильнее. Итто на эту выходку скалит клыки в ответ и хватает ногу под коленом, рывком дёргает на себя. Теперь меньший о́ни чуть ли не лежит на чужом бедре и лишь лопатками упирается в дерево. Такое положение очень устраивает Аратаки и он наклоняется вниз. Пальцами свободной руки он проводит по чужим рогам медленно, спускается к щеке и выдыхает горячий воздух. В попытке нежно опускает руку на шею, ведёт к загривку и крепко хватает чёрные пряди, заставляя меньшего мужчину смотреть на него. Тот от такого действия издаёт сдавленный стон боли и сокрушённый прикрывает глаза. И даже когда его жестко целуют, пуская длинный язык чуть ли в не горло, держит глаза закрытыми, в попытке абстрагироваться от этого всего. Такуя старается не чувствовать, как его раздевают, старается не чувствовать, как огромная рука шарит по его телу, ощупывая, сжимая и надавливая куда только можно. Это ужасно, Архонты, спасите кто-нибудь. Госпожа Кудзё, заберите меня. Он ничего не чувствуте кроме обиды и страха, что разъедают его сердце. Как же так можно? И от этой обиды слёзы так и просятся на глаза. Он их даже не сдерживает, всхлипывает, а потом заходится рыданием и воем. А после и криком. Его крики багровый заглушить даже не старается. Кажется, будто он упивается ими и старается нарочно толкнуться как можно больнее. Вакуум в его голове пропадает и оставляет его наедине с болью во всём теле и тяжело дышащим на ухо о́ни. Его шея покрыта страшными укусами из которых, словно краски, исходят дорожки засохшей крови. Руки, которые невозможно увидеть, скрыты в копне серебристых волос, но он чувствует, как сильно ноют кисти. Такуе страшно смотреть что находится ниже, но он ощущает, как в его бёдра впиваются чужие ногти и оставляют ужасающие царапины. Спина разодрана в кровь и как бы не старался прижаться он к более сильному мужчине, тот наоборот всё сильнее притеснял его к шершавой поверхность дерева. Возбуждения он не чувствует. Ему мерзко, страшно и обидно. Впрочем, Итто и не пытался позаботиться об удовольствии партнёра — им двигало лишь своё собственное желание, которое он хотел удовлетворить, во что бы ни стало. Двигался он резко, сжимал чужие бёдра до отметит и обманчиво нежно целовал в шею и плечи, после чего жёстко кусал до крови. Целовал ли он его нормально? Нет, думает синий о́ни, облизывая обкусанные губы и собирая с них кровь. И в жалкой попытке найти хоть какое-то утешение он кладёт руку, с синими отметинами по всему запястью, на шею большего мужчины и тянет к себе. Тот удивлён хоть какому-то действию с другой стороны и поэтому очень даже охотно поддаётся, на мгновение замедляя движение. Чувствовать на чужих губах свою кровь отвратительно, но когда ему отвечают на этот поцелуй без клыков и всепоглощающего желания, Такуя издаёт некий всхлип удовлетворения. Возможно, он когда-нибудь и сам поцеловал бы глупого Аратаки... Под предполагаемый конец мучительного акта мужчина уже просто вздрагивал и всхлипывал от особо глубоких движений, остекленевшим взглядом смотря куда-то перед собой, опустошенный, просто не способный хоть на какую-то большую реакцию. Но когда он закрыл глаза и его встретила приятная тьма, он был несказанно рад. Госпожа Кудзё, спасите.