***
Силко заканчивал разбирать бумаги, и за весь день к нему ни разу не заходила его подопечная. Только Севика приходит, как вечный бормочущий стражник. И, решив выйти немного передохнуть, да и посмотреть, что вообще происходит внизу, он откладывает бумаги на этажерку и, поправив и так идеально уложенные волосы рукой, спускается вниз. Под громкую музыку и вечно мерцающие свечения прожекторов, он видит ещё более хмурую Севику, что играла в карты за дальним столом, достаточное количество людей и самое главное: Джинкс плавно, словно пантера, извивалась в неоновом свете клуба, медленно поднимая руки вверх, поглаживая длинными тонкими пальцами правой левую. Силко смотрел, застыв, обрисовывая взглядом стройную фигуру в обтягивающем чёрном платье, открытые плечи и ключицы, что особо ярко выделяются под розовым светом прожекторов. На правой руке - чёрный рукав, прикрывающий от кисти до предплечья, на другой - два золотых браслета около предплечья. И единственное, что прямо сейчас пронеслось в мыслях мужчины, что этот образ чертовски шёл этой сумасбродной девчонке. Её руки бездумно оглаживали тело, в какой-то момент проходясь подушечками по ляжке, где красовалась серебряная цепочка, что продолжала свою длину куда-то выше подола и так короткого платья. Какой-то неизвестный, словно заворожённый, спешно подходил к синеволосой девушке, и Силко, проснувшись от дымчатого опьянения образом, хмурит брови, и почти бежит к своей подопечной, грубо хватая за тонкую руку. Рычит на подходящего, ещё больше хмуря брови, и тот, увидев кто перед ним стоит, виновато опускает голову и пропадает в сторону бара. – Что ты делаешь? – недовольно шипит Силко, уводя в тёмные коридоры девушку, продолжая крепко держать ее. – Веселюсь, – совершенно невинно произносит Джинкс, хлопая длинными чёрными ресницами. Поход до кабинета был в полной тишине, и девушка совершенно не знала, что сказать и как себя вести. Лишь когда её протолкнул вперёд себя мужчина, закрывая на ключ дверь, она, словно ничего не было, садится на массивный деревянный стол, по-детски болтая ногами. Мужчина хищно приблизился к ней, ставя руки по обе стороны от её бёдер, перекрывая путь. Он смотрел своими пугающими глазами прямиком в её голубые, что изредка поблескивали фиолетовым. – Ну...– она держала паузу, продолжая сохранять совершенно непричастный вид, – ты меня не хочешь, а я хочу чтобы меня кто-то хотел, – она надула губы и пару раз похлопала своими ресницами, наблюдая за меняющимся с гневного лица, до удивлённого, правильнее сказать, вытянувшегося лица. – Что? – Силко не понимает, шутит она или нет, но от общего вида девушки и от сказанных слов ему становилось жарко, а в груди становилось больно и тяжело, будто вместе с сердцем у него внутри бились и иголки.« Да что ты такое говоришь, моя девочка... »
Джинкс все поняла по изменившемуся лицу, и ей пора было действовать по другому. Она скользит руками немного дальше тела, назад, откидываясь и открывая свою шею, слегка раздвигая ноги. Силко сглатывает, стараясь сохранить невозмутимость, но что-то ноющее и горячее раскатывается у него между ног, растекаясь по ногам и вверх, в грудь. Он сверху вниз осматривает девушку, которая всё ещё словно ребёнок смотрит на него, и, поднимая одну руку, проводит большим пальцем между ног, отчего девушка сжимается и слегка охает. Он слегка надавливает большим пальцем на влажную ткань, и девушка наконец издаёт сдерживаемый стон. Силко отодвигается и невозмутимо садится в своё кресло закуривая сигару. – Сядь на колени, поговорим, – он хлопает по своим ляжкам. Джинкс хмурится, и недовольно садится на коленки.« Неужели ничего не получилось... молодец Джинкс, ты облажалась в очередной раз. »
Стоило ей приземлиться на шероховатую ткань штанов, как сильная большая рука хватает её за талию, а твёрдый, разгорячённый бугор приятно упирает в самую чувствительную часть. – Хочешь, чтобы я тебя трахнул? – он горячо шепчет ей на ушко, отчего по бледной коже проходит волна мурашек, а горячее дыхание обжигает нежную кожу мочек. – Да, я хочу тебя, папочка, я так давно тебя хочу, – она хныкает, а всё ещё сильная рука прижимает её таз к низу, и теперь даже сквозь брюки и небольшую ткань чёрных трусиков она почти чувствовала, будто он в ней, – только тебя. Острым носом он проводит по ключицам, и спускается к аккуратной, небольшой груди. – Знала бы ты, как я давно этого хотел, – он шепчет будто в бреду, пока девушка на нем сжимается и пытается прижаться как можно ближе. Он изящно берёт сигару, кидая в стеклянную пепельницу. Мужчина сжимает в своей ладони её бедро, и шлёпает её по заднице, отчего девушка вскрикивает. Умело и ловко он поднимает подол её платья, а зубами спускает платье, оголяя грудь. И снова зарываясь носом, втягивает запах молодого тела и небольшой аромат мяты, который так любила его Джинкс. Мужчина продолжает поглаживать её и, разрывая ткань трусиков на боку, где был шов, кидает их в сторону. Синеволосая изгибается и тает в умелых руках, попискивая словно маленький беззащитный котёнок. – Открой рот, – подопечная послушно открывает рот, закрывая глаза, и мужчина, просовывает указательный и средний палец в разгорячённый рот, собирая как можно больше слюны. Рука оказывается у неё между ног, а тонкие, слегка пересохшие губы накрывают облизанные обветренные Джинкс. Силко целует жадно, напористо и по-собственнически. Двигаясь в ней пальцами, сначала медленно, а потом быстро, глубоко, что девушка лишь прижималась сильнее, но в её рту упорно хозяйничали, не давая даже вскрикнуть.Силко всегда казалась эта тяга чем-то неправильным, за что он себя проклинал больше всего. Его и так сгнившая душонка, держалась лишь за детский чистый образ Джинкс, которая приносила какой-то свет в его жизнь, пусть и со временем она так же сходила с ума от влияния нижнего города и его окружения. Но то, что мучало его последние два года, отвращало больше всего. И каждый раз, просыпаясь с холодным потом после слишком яркого сна, задавался вопросом, настолько ли он низко пал, опошляя связь, что установил с его девчонкой. Его больное восприятие, что искало второй смысл в действиях, движениях и словах синеволосой. И каждый раз корил за безумство.
Только сейчас до ушей дошла громкая музыка, что бешено играла почти в такт сердцу, отчего возбуждение накатывало ещё быстрее. Джинкс млела от ощущения мужских рук на своём теле, что так умело находили нужные места, самые чувствительные и сокровенные. Думать о том, что это всё опыт, и до неё были другие, она вовсе не хотела. Не хотела портить такой долгожданный момент. Подставляясь и тая в ласках, словно восковая кукла.Джинкс поначалу воспринимала свои чувства как какую-то шутку, желание ощутить чего-то нового, яркого и острого. Прощупать границы положенного, ведь всё, что она ни делала, всегда сходило ей с рук из-за безумной любви или одержимости, кто его знает, Силко. Конечно, она не хотела спать с ним прямо вот так сразу, но дразнить, как она порой видела в барах разодетую женщину, которая пальчиками гладила бедра или плечи мужчины, она явно хотела попробовать. Но влечение, любовь всегда были и с возрастом они просто становились разными. Достигнув того самого возраста, она полюбила Силко как мужчину, и идеи прощупывать границы дозволенного не звучали такой безумной идеей.
Силко резко подхватывает девушку за бёдра и, несмотря на почти нестерпимое возбуждение, мягко кладёт ее на стол, придерживая одной рукой голову. Он хмурится, пытаясь найти какой-то подвох во взгляде синих глаз, но видит лишь туманный взгляд, в котором, почти буквально плескались сердечки от влюблённости. И беззвучно и быстро спускает свои чёрные строгие брюки, которые неприятно давили на возбуждённое достоинство. Он входит резко, но не до конца, тщательно наблюдая за мимикой Джинкс, которая лишь прикусывает губу, слегка постанывая. – У тебя был кто-то? – он спрашивает, сам не зная зачем, потому что не хочет слышать ответа, который его не устроит. – Не-ее-т, – тянет она, растягивая гласные, вытягивает руки над головой, и пытается двигаться навстречу мужчине. – Отлично, – Силко начинает двигаться чуть быстрее, проводя носом по её плечам, и словно довольный хищник урчит в ключицу, – замечательно. Он всё ещё не верит тому, что происходит, неужели это всё в реальности, и он не съехал с катушек, насильно заставляя девчонку это делать? Звучит ещё безумнее то, что она сама этого хотела. Он охает, ощущая горячую тесноту, что сжимает его член сильнее, обволакивая влажными, разгорячёнными стенками. Подушками пальцев чувствует тёплую мягкую кожу, покрывшуюся мурашками. А Джинкс лишь с каждым толчком стонет громче и громче, от ощущения твёрдого члена, который так просто космически заполняет её, попадая по самым чувствительным точкам. И мышцы сами непроизвольно сжимаются сильнее, будто не хотят, чтобы эта наполненность вдруг резко исчезла, и цепко охватывают налившийся кровью орган. Она хватает его пальцами за плечи, хаотично цепляясь за бока, бедра, лишь бы не отпускать его и всегда быть рядом. А он и не думает отпускать, и почти до синяков сжимая белоснежную кожу на бёдрах, целует лицо, шею, грудь девушки. Он двигается рвано, иногда выходя полностью, и резко до конца снова входит. Отчего девушка дрожит от наслаждения и, чувствуя руки на своей шее, которые сдавливают ей воздух, ещё больше кайфует. Силко целует её почти до крови, жалко слизывая маленькие капельки и единственное, что он хочет - чтобы это не заканчивалось, и Джинкс навсегда оставалась полностью его, и в порыве страсти кусает тонкую кожу плеча, оставляя кровавый след. Девушка лишь охает, блядско двигая бёдрами навстречу мужчине и подставляя каждый участок своего тела для него. Она была настолько возбуждена, и ей настолько хорошо, что весь участок стола, находящийся под ее бёдрами, был мокрым, и каждое движение Силко сопровождалось не только хлопками, но и блядским хлюпаньем. Никогда в жизни ни одна женщина не текла в его руках настолько сильно, как сейчас это делала Джинкс, и это ещё больше подпалило и так до невозможности извращённый и возбуждённый разум. Он целовал её так, будто был благодарен за её проявление чувств, за то, что она смогла полюбить настолько сильно. И Джинкс в ответ, словно он был единственным - хотя так и было - родным человеком. Целовала бугристую сторону лица, покрывшуюся шрамами, гладила губами и гладкую, неповрежденную сторону лица. Он выглядел как самый суровый и злой мужчина на всём свете, это одновременно пугало и до невозможности возбуждало. – Строгому папочке хорошо?– постанывая, спрашивает синеволосая, смотря прямо в сердце глаз, зрачок, который был расширен как у хищника. – Ты маленькая, извращённая девочка, – он кусает её за грудь, следом всасывая своим ртом твёрдый сосок.***
Севика угрюмо поднимается по лестнице, ведь чёртова поставка мерцания пошла не по плану, и она одна должна была разгребать дерьмо на порту. Ведь в этот раз любимая Джинкс даже не удосужилась отправиться вместе с ними, чтобы хоть как-то принести пользу. И, сжимая свой кулак, она железной рукой хватается за дверную ручку, готовясь как следует высказать своё возмущение и усталость от всего этого дерьма, но та не поддаётся, и ещё раз менее грубо дёрнула за неё, она так же не поддалась. – Странно, – бормочет она, пока до ее слуха не доносятся чьи-то стоны и, слегка опешившая, она отходит от двери, – очень странно, такого ещё у Силко не было. Она хотела тут же уйти, но пагубное любопытство взяло вверх, ведь, чёрт возьми босс никогда этим в своём кабинете не занимался. И, подойдя чуть ближе к двери, она прислонилась, напрягая слух. – Тебе нравится, Джинкс? Ты этого хотела? – запыхаясь, спрашивает мужчина, переворачивая девушку на живот и грубо хватая за бёдра, чтобы она оказалась ближе к нему настолько, насколько это возможно. – Да, папочка, я хочу чувствовать тебя всего, – она почти плачет, от слишком быстрого темпа, хватаясь длинными пальчиками за край стола, похныкивая, но изгибаясь в пояснице и двигаясь навстречу его движениям. Округлившиеся глаза мулатки, казалось, сейчас убегут прямо быстрее неё, и, отшатнувшись, переосмысливая услышанное, она тихо спускается вниз.***
Силко делает несколько резких грубых толчков, пока, намотав голубые косы на свою руку, не кончает прямо внутрь. И вслед за этим с пухлых губ срывается громкий стон. Он целует её в загривок, а после девушка, юрко повернувшись, хватает его за шею, жадно впиваясь в губы. – Я ведь смогу спать с тобой теперь без пижамы? – она дует губы и изгибает домиком брови, словно ребёнок просящий сладости. – Все, что моя девочка захочет, – выдыхает счастливый Силко, сдувая упавшую прядь волос со лба. Джинкс довольно улыбается и, болтая ногами как подросток, берёт его руки в свои, кладя их на свою талию, а сама в это время, хищно облизав чужие губы, залезает руками под расстёгнутый жакет, с золотыми каёмками и красной, почти алой рубашкой. И сейчас, после такой пресловутой усталости, ему было по-настоящему хорошо, хорошо настолько, что он был готов к абсолютно разным и новым делам, и ничего не было бы страшным и скучным теперь, когда рядом не просто его Джинкс, а полностью Его Джинкс.