Кошачья почта

Утро встречало людей прохладной погодой и красивым туманным рассветом. Многие всё ещё спали, но были особы, которым было не до сна. Обегая небольшие кирпичные дома, он мчался к реке. Его коричневый хвост был прямо поднят вверх, а улыбка не сходила с лица. От ожидания встречи с соперником внутри всё замирало. Прибежав на старый кирпичный мост и остановившись на середине, он облокотился и посмотрел в воду, а потом на противоположный берег. Парень, сидевший на том берегу, сладко дремал. Он прижал ноги к себе и чуть наклонил голову. Его черные как смоль волосы хорошо сочетались с бледной кожей и на свету выглядели ещё красивее. Белая рубашка уже помялась, а чистые брюки были запачканы. Рядом с юношей спала тонкинская кошка, устроившись поближе к своему хозяину, она свернулась, прикрыв нос хвостом. Шатен так был очарован этой прекрасной картиной, что не заметил, как кошачьи уши спящего дернулись. Он приоткрыл глаза, чувствуя взгляд на себе, и посмотрел ровно в ту сторону, где стоял парень. — Опаздываешь, Дазай, — брюнет спокойно встал, сладко подтягиваясь. Кошка проснулась сразу же после хозяина и, недовольно муркнув, стала умываться. Достоевский отвернулся от Дазая, взял кошку и пошёл вглубь парка. — В отличие от некоторых «вампиров», я сплю по ночам, — Осаму хитро заулыбался и побежал за ним. Фёдор на его слова даже отреагировал. Ему вообще было всё равно на шуточки и подколы Дазая. Он работал с ним на почте не первый год и привык к его «выебонам». Их вражда началась с первого же появления шатена в почтовом отделении. Тогда Достоевский уже работал почтальоном, и когда его поставили в наставники этому балбесу, он знатно удивился. Но позже его удивление переросло в злость. Этот идиот не слушал Фёдора, выполнял всё по-своему и за это получал по шапке. Осаму же поведение наставника на такие ситуации забавляло. Он постоянно называл Фёдора блохастым, смеясь с того, как хвост молчаливого выдает его раздражительность. Однако в один из, казалось бы, прекрасных дней случилось то, чего Дазай явно не ожидал. Вроде было всё как обычно: разнос газет, шутки, подколы и противный хохот. Но в какой-то момент, когда они шли по страшному переулку привычный подкол шатена про блохастого, почтальон не проигнорировал. Вздыбленная шерсть на хвосте наставника ни о чем хорошем не говорила. Достоевский резко развернулся к Осаму и, одним большим шагом преодолев расстояние между ними, взялся за его перебинтованную шею, сильно сжав. На самом деле вывести Фёдора довольно тяжело, зная его натуру. Но Дазай Осаму был из числа тех, кто даже самого спокойного человека выведет из себя. — Хэй, Ф-Фёдор, ты чего? — парень не на шутку перепугался, так как Достоевский и впрямь начал душить его, словно не думая о последствиях. — Ещё раз ты меня так назовешь, — посиневший Дазай ощущал себя полуживой рыбой в зубах голодного кота. Каким бы сильным желание умереть у него не было, такой смерти он точно не хотел. — Я тебя убью. Отпустив Осаму, Фёдор отошел, наблюдая за тем, как он пытается прийти в норму. Достоевский махал хвостом из стороны в сторону и нервно кусал губу. Уж никто из его окружения так сильно не раздражал, как этот безмозглый парень. — Хорошо, я тебя понял, — юный почтальон снова заулыбался. — Мог просто сказать, зачем же сразу нападать? Брюнет хотел съязвить, но решил промолчать и пойти дальше разносить газеты. С тех пор Дазай никогда не называл Фёдора блохастым. — Хочу кушать, — жалостливо протянул Осаму, топая за другом. — Пойдем в кафе! — Кафе открывается в девять, сейчас только без двадцати шесть, — пробурчал Достоевский, останавливаясь у лавочки. Он вальяжно сел, а затем посадил кошку на колени. — Дурак ты, Дазай. Опоздал, так ещё и не поел. — Я съел печеньку! — шатен плюхнулся рядом и посмотрел на Фёдора, который со слабой улыбкой на лице игрался с кошкой. Ему всегда так нравилось, как длинные пальцы гладили пушистый животик, пока кошечка своими лапками игралась с ними и довольно мурчала. Эос была своенравной, хитрой и умной кошкой. Кажись, если бы не она, может Достоевский не вылез бы из той пучины тоски, в которую был погружён целые три года. Поэтому, когда Фёдор с такой искренней радостью называл её «Моя дорогая Зорюшка», у Осаму постоянно что-то внутри приятно покалывало. Эос — лучшая подруга и антидепрессант Фёдора Достоевского. Именно из-за этого он с ней практически никогда не расставался и, чтобы не потерять, купил ей красивый красный ошейник с бубенчиком, где написан адрес и номер его телефона. Дазай о чем-то задумался, пропуская вопрос брюнета мимо ушей. Мысли его были иногда странными, грязными и очень грустными. Чаще он думал о том, как схитрить и не выполнять ту или иную работу, либо о том, как попробовать убить себя на этот раз, что тоже не сильно обнадеживает. Отвлекло его от раздумий неожиданное движение пальцем по носу. Шатен глянул на Достоевского и удивленно вскинул брови. — Что это было? — Ты где витаешь? — Я первый спросил. — Ага, конечно. Фёдор лишь хмыкнул на недовольную мину Осаму. — Есть сильно хочешь? — Да. — Ну я так и предполагал. Парень достал из кармана брюк злаковый батончик и протянул голодающему. Дазай скорчил морду отвращения, но без претензий забрал батончик и съел его. Жуя злаки, ему в голову пришла великолепная идея, которая точно разукрасит этот день. — Спорим, я сегодня разнесу быстрее письма, чем ты? — как бы невзначай сказал Осаму. — Пх, я так не думаю, — их серьёзные взгляды встретились. — Спорим? — юноша протянул руку с хитрой улыбкой. — Проигравший оплачивает ужин в кафе. — Хе-хе, договорились, — Достоевский пожал теплую руку Дазая. День обещал быть интересным.