Папочка

      Закатив глаза, сложила руки на груди. Устала!       — …Я, наверное уже повторяюсь, Настя, но я не ожидала такого от тебя… — Светлана Геннадьевна снова плюнула на свой стеклянный стол, ударила колпачком ручки и какую-то синюю папку и встала из-за стола.       Я вовсе не хотела мешать учительскому счастью обругать самую ненавидимую ей ученицу, потому была объективно умнее или всегда оспаривала её «профессиональное» мнение. Не важно было то, что делала я, важнее — то, как вела себя она. Даже сейчас пыталась показать своё превосходство, стоя, как, коршун, надо мной. Вообще никак не могу понять, чем ей мои берцы до колен не понравились!       — Анастасия, вы меня слушаете? — пока она снова не начала тираду, я опустила глаза вниз и покивала головой. Неожиданный телефонный звонок прервал мою подчинившуюся учителю натуру, и мне пришлось поднять глаза к айфону, лежащему на стеклянном вычурном столе нашей директрисы, а по совместительству и исторички.       Абонент «Папочка» настойчиво звонил, никак не отключаясь, отчего мы со Светланой Геннадьевной прожигали мой телефон взглядом. Что ему понадобилось, блин? Вчера вечером я всё высказала настолько понятным русским языком, что он должен был как минимум неделю ещё молча сглатывать обиду, а потом звонить и извиняться!       — А вот и отец звонит, пускай узнает, какая у него дочь! — то, как директриса не выдержав, хватает мой телефон и подносит к уху, я пропускаю мимо, закрыв лицо руками. Смешно становится до боли в животе. Папочка.!              — Здравствуйте! — я слышу, как в трубке отвечает мужской голос и продолжаю хихикать, отчего директриса смотрит на меня, как на умалишённую. Я уже пытаюсь закрыть рот рукой, чтобы она отстала от моей физиономии и спокойно поговорила с папочкой.       -… да-да, девочка совсем распустилась, мы уже не знаем, что с ней делать! — я уже почти залезаю под стол от разрывающего хохота, когда учительница переходит уже на ультразвук, показывая свою крайнюю степень «вежливости».       — …да, придите, пожалуйста, иначе мы уже не знаем, что делать с Настенькой! — прекрасно зная, что у меня нет матери, женщина начала переходить на лёгкий флирт, что мне уже не понравилось. Ужас… Надеюсь, он откажется?       — …ой, как замечательного! Через пару минут? А, да-да, конечно-конечно! — директриса подняла децибелы своего голоса ещё выше, но, наверное, это не помогло мне успокоиться. Какого чёрта? Он согласился приехать?! И где он был, что так быстро приедет?       Закопаю, урою!       Директриса выключает мой телефон и с мечтательной улыбкой суёт мне. У меня на лице, наверное, вся гамма ненависти, потому что я просто не могу понять, как мужчина мог согласиться на такое… Я ведь рассказывала об этой ужасной учительнице и как только её не называла, чтобы возродить ненависть к ней!       На самом деле, Светлана Геннадьевна ничем не отличалась. Это была обычная женщина 35 лет, разведённая и бездетная, потерявшая своё счастье вместе со всеми мужиками и начавшая активно его искать в разбитых сердцах вдовцов. Всегда строго выглаженный синий костюм, расстегнутый на три пуговицы, а сейчас на все четыре, высокая куля, которую она распустила, стоя перед зеркалом и что-то мурлыча себе под нос, и бледное-бледное, подтянутое не особо красивое лицо, в котором ярко выделялись кривые губы, обычно накрашенные тёмно-фиолетовой помадой. Как женщина она была мне противна, да и как учитель мало знаний давала, зато была очень стервозной, а таких людей я уважала и лишь поэтому смела опустить голову в её присутствие. Но чёрт возьми! Что у неё, голос такой сексуальный что ли, чтобы он припёрся сюда по щелчку её пальцев?!       Стук в кабинет я пропустила мимо ушей, а потом и то, как нога в лакированных берцах шагнула за порог. Этот мужчина всегда вызывал восторг у противоположного пола, а тут! Растёкшаяся лужа, в которой слабо угадывалась строгая директриса нашей школы, тут же мило, ещё не развернувшись от зеркала, в котором красила губы, начала ворковать что-то про то, какая у меня котороткая юбка и какие высокие ботинки. Ужас!       — Вы правы, — даже я замерла от такого непривычного тона этого мужчины и повернулась. Шикарен. Косуха с шипами, в жилистых руках зажат байкерский шлем, а твёрдый торс обтянут белой майкой, из-под которой на ключице виднеется одна из моих любимых татуировок дракона. И вот теперь, сидя на стуле в кабинете директрисы, я почувствовала лёгкую дрожь, прошедшую по телу, от этого будоражащего голоса.       Офигевшая директриса, которая уже начала просто рассматривать себя в зеркало, замерла, а потом начала мягко разворачиваться на пятках.       — Папочка? — в её глазах такое восхищение и неверие, что мне снова хочется смеяться.       — Папочка, — снова это возбуждение, пробежавшее по венам. Я ловлю на своих острых коленках мужской взгляд и дергаю волосами. Пусть знает, что я всё ещё обижена на вчерашнюю выходку. До сих пор сидеть не могу нормально!       — Я что-то не понимаю… — тупишь, видимо. Бесит, как пожирает его глазами, видимо, до сих пор думая, что «папочкой» можно назвать только отца.       — Артур, папочка этой сладкой девочки, — я расплываюсь в улыбке, когда он кладёт руку мне на плечо и встаёт сзади.       — Простите, но… — завёрнутые длинные ресницы Светланы Геннадьевна начинают хлопать друг об друга, отчего я ещё больше зарываюсь в мужскую ладонь, прикрываясь распущенными волосами, ли ж бы никто не увидел моего смеха.       — Послушайте, Светлана Геннадьевна, — останавливает её мой мужчина. Этот голос… Господи, трахну его прямо здесь! На этом ужасной дурацком столе будет шикарно смотреться его задница и я на коленях. Пусть намотает мои волосы на кулак. Я заставлю его стонать! Это будет месть за вчерашние шлепки по заднице, из-за которых сейчас еложу по стулу. Ну, или не из-за них. Белые трусики уже мокрые, потому что длинные мужские пальцы кружат узорами по моей оголённой спине. Не зря такую футболку надела! — - Вы позвонили и вызвали меня в школу, а сейчас не можете конструктивно сказать, что хотите. Думаю, эта школа нам не подходит и я бы хотел забрать свою девочку отсюда, — он кивает на вход и, подтянув мой подбородок, мягко целует. А вчера кусался… Всё выходит так резко и порывисто, но так сладко и настойчиво, что я теряюсь в ощущениях.       Нас останавливает только кашель директрисы, которая садится в полном шоке за стол и снимает очки. Я решаю сыграть свою любимую сцену и, подтянувшись вверх на руках любимого мужчины, резко поворачиваюсь, отчего моя юбка делает круг вокруг бёдер и открывает вид на любимые трусики Артура.       — Мы решим все вопросы завтра, как приедем с её отцом, — я чувствую любимую ухмылку Артура и целую в уголок губ, вставая на носочки. Даже на платформе берцов я еле достаю ему до груди. Какой же он… Дерзкий, высокий, красивый, статный, мой.       — До свидания… — лепечет в шоке Светлана Геннадьевна, прорывая меня на смех. Я хватаюсь за крепкую руку Артура и вытягиваю его из кабинета.       День так хорошо начался!