Не облизывай нож

      Кэйя отрезает от яблока дольку, а затем съедает прямо с ножа, привычным жестом облизывает лезвие.       – Не облизывай нож, – упрекает Итер, – злым станешь.       – Это откуда такое? – вскидывает брови Кэйя. Иногда Итер говорит абсолютно не понятные ни ему, ни даже Паймон вещи.       Не переставая медленно вращать над огнём шашлычок, Итер чуть хмурится. Видимо, сам пытается понять, откуда вообще ему в голову пришла эта фраза.       – В каком-то из миров была такая примета. Вспомнилось почему-то, – в конце концов отвечает он, пожимая плечами.       Кэйя тихо усмехается. Эта примета кажется ему смешной, но почему-то очень ему подходящей. Он потом часто её вспоминает – уж больно по вкусу пришлась.       Он вспоминает её, когда сам Итер после готовки облизывает лезвие. Кэйе всегда интересно за ним наблюдать. Он такой чужеродный для этого мира, не свойственный. Противоречащий. Такой же, как и сам Кэйя. Только на этом сходства заканчиваются. Кэйю безумно веселит стремление Итера спасти этот мир.       Кэйя вспоминает о ней, когда встречается с каждым из новых Архонтов. Лживые боги лживого мира притворяются хорошими, чтобы укрепить веру Итера в то, что этот мир стоит спасения. Кэйя молчит. Он не будет его разочаровывать или переубеждать. Он подождёт.       Вспоминает, когда крио маг бездны в шутку спрашивает, не его ли братьев это мех на плече форменной куртки. Кэйя в ответ только загадочно улыбается, с удовольствием наблюдая, как ехидное смущение от остроумной шутки превращается в праведный ужас от одного его взгляда.       Он вспоминает примету, когда срывает с глаза повязку, демонстрируя запуганной до смерти Джинн фиолетовую радужку глаза. Она что-то говорит про то, что верила ему. Бредит о том, что Барбатос их защитит. Но она не чувствует из-за разбитого Глаза Бога, что Барбатос уже давно мёртв.       Вспоминает, когда кровь Итера смешивается на его одежде с кровью Дилюка. В ледяной воздух вырываются два облака пара: Кэйи – от взбудораженности после отличного боя, и Итера – предсмертный. Какая ирония. Кто-то сказал Кэйе, что Итер мог быть тем, кто всё испортит. Чуть ли не единственным, кто может всё остановить. Это было правдой. Но Кэйя смог. Он победил. Выдернув из хрустящих рёбер меч, он медленно слизывает с него пару капель крови.       Кэйя отрезает от яблока дольку, а затем съедает прямо с ножа, привычным жестом облизывает лезвие.       – Не облизывай нож, – упрекает Люмин, – злым станешь.       Кэйя усмехается и бросает на неё быстрый взгляд.       – Кое-кто мне уже однажды такое сказал… – он смеряет взглядом окружавшие их дымящиеся, покрытые кровью и инеем развалины. В крупном камне, на котором он сидит, всё ещё угадывается коса Барбатоса, когда-то бывшая частью огромной статуи. – И вот, где я теперь, принцесса.