***
Изуку отправляет все свои документы о переводе через Яги — Всемогущего. Это должно было быть сделано напрямую через Изуку и Айзаву, поскольку руководство студента UA требует, чтобы все переводы в UA и из UA выполнялись учеником и его классным руководителем. Но это такая редкость, что кто-то оставит своё место в UA, в школе, где преподаёт Всемогущий и остальные из лучших героев в Японии, что никто не знает протокол с задней части. Правила соблюдаются только тогда, когда они известны. Так будет лучше, потому что тогда Изуку не нужно будет видеть полное разочарование на лице Айзавы. Хотите спросить его — почему? Когда ответ так ясен, так очевиден никому, кроме Изуку. Почему? Потому что Изуку устал. Почему? Потому что Изуку не может прожить ещё ни дня, не взяв на себя вину за ошибки Бакуго. Почему? Потому что Изуку не может сдаться, пока ещё нет, но если никто не собирается ничего делать, то Изуку может взять дело в свои руки. Яги, Инко и Изуку убирают комнату в общежитии Изуку в воскресенье. В общежитии никого нет, во время перерыва между семестрами все отправляются на несколько дней домой. Даже Айзавы нет: они использовали ключ-карту Яги, чтобы попасть в здание, поскольку Изуку уже сдал его. Несколько месяцев назад он был бы огорчен тем, что Яги, увидел стены, покрытые его героем, простыни, покрытые его героем, всё, покрытое его героем. Но теперь Изуку просто движется в унылой дымке, даже не полностью осознавая тот факт, что он никогда не вернётся в UA в качестве студента. Прежде чем он это осознает, вся его комната опустела. Он не оставляет никаких следов, и когда он закрывает глаза и снова открывает их, он может притвориться, будто его никогда не было. — Что ж, это печальное зрелище, — говорит Инко коротко и сжато. Она выглядит так, будто сейчас заплачет, а Изуку и Яги уже тянутся за тканями, которые они носят в своих карманах, для программ водоснабжения, организованных Мидорией. Изуку пожимает плечами. — Это просто комната. — Комната или нет, я уверен, что это невероятно эмоциональный процесс, — говорит Яги. — Это нормально — расстраиваться, особенно учитывая обстоятельства. Изуку не позволяет себе фыркать от смеха. Какие обстоятельства? Изуку никогда не объяснял это никому из них, никогда не признавался во всей правде о своём переводе. Изуку доволен тем, что живет полуправдой. Они предполагают — все предполагают — но они не знают. — Я уверена, что твои друзья будут очень по тебе скучать, — говорит Инко между рыданиями. Она обнимает Изуку за талию и притягивает к себе. Его мать пахнет их лимонным кондиционером для белья, которым они пользовались с тех пор, как Изуку может помнить. Его друзья не будут скучать по нему. Изуку знает об этом. Его друзья были к нему добры, заботливы, но они знают друг друга всего несколько месяцев. Сначала они могут скучать по нему — естественная реакция на то, что они не будут видеть человека, которого видели почти каждый день, но пройдет время, и они не будут скучать по нему. Они даже не будут думать о нём. Они не виноваты, что между ними всегда было непонимание. Это не их вина, что Изуку никогда не мог быть с ними честным. Это не их вина, что Изуку живет с мишенью на спине, которая с каждым днем становится всё больше и больше. Не их вина, что они тоже думали, что Бакуго был немного грубоват, что его удары и насмешки были результатом многих лет соперничества. Это не их вина, но мысли о его друзьях вызывают у него слёзы. В общем, это полный разрыв. Это к лучшему.***
Расписание UA необычно, а это означает, что Изуку проводит целую неделю в Шикецу, прежде чем сообщения начали появляться. Первое — от Урараки, её личная фотография — это селфи, на котором они оба прижимаются щекой к щеке, с настолько широкими улыбками, что они занимают все их лица. Они сделали фото в выходные, перебравшись в общежитие, объевшись сладкой выпечки, которую Сато оставил после себя. После сообщения Урараки как будто открылись двери. Изуку получает сообщения от Тсую, Ииды, Тодороки и даже Шинсо. Все они высказывают одно и то же — беспокойство, недоверие — и на секунду Изуку чувствует себя виноватым, что не сказал им. Но чувство вины проходит, как только приходит, и Изуку выключает свой телефон. Шикецу не зря идет лицом к лицу с UA в топе лучших геройских школ, а у Изуку более чем достаточно домашних заданий, чтобы занять себя до конца ночи. На следующее утро Изуку оставляет свой телефон дома. В новой квартире, в которой живут его мать и он, всё ещё куча коробок, но она уже похожа на дом. Той ночью он спрашивает свою мать, могут ли они взять ему новый номер телефона, и она соглашается, прежде чем слова полностью выйдут из уст Изуку.***
Ученики в Шикецу милые. Изуку не особо об этом думает. Первые недели он проводит, уткнувшись головой в свои записи. Он берёт свой обед в туалет, зная, что за ним никто не пойдет. Он отвечает, когда к нему обращаются. Он взаимодействует со своими одноклассниками, когда их объединяют. Он узнает об их причудах, их сильных и слабых сторонах и выдает свой анализ только тогда, когда его об этом просят. Его ещё не просили. Изуку остаётся сам по себе, пытается прилепиться к заднему плану, чтобы его никто не заметил. Если его никто не заметит, то никто не будет задавать вопросов, никто не увидит его из-за бесполезной кучи хлама, он знает это. У него есть практика придерживаться углов, у него есть практика сливаться и не привлекать к себе внимания. Ученики Шикецу знают о нём только то, что раскритиковали СМИ. И Изуку нормально удерживает этот разрыв между ними. Он по-прежнему тренируется со Всемогущим каждую неделю, Гран Торино иногда заглядывает на их уроки, когда ему этого хочется. Всемогущий поднимает идею о том, что он становится ближе к Шикецу, ближе к Изуку. — У меня нет причин быть в UA, — сказал Всемогущий однажды ночью между спаррингом. Изуку проглотил воду, как рыба, и чудом не подавился. — Я уже нашёл своего преемника. Этот способ работает месяц. Это Инаса сломал его. Он не делает этого злонамеренно — Инаса — жестокий мальчик, сильный настолько, насколько это возможно, только если его хвалили с самого рождения — но тем не менее это не злонамеренно. Сначала Изуку держится подальше от Инасы, не нуждаясь в этом чистом листе, чтобы его испортил другой мальчик с могущественной героической причудой. Но Инаса упрям, даже больше, чем Изуку. Он упрямый, но при этом невероятно добрый. — Давай, Мидория! Это занятие. Это твой первый тест по английскому языку у Ногучи. Ты даже представить себе не можешь, насколько они крутые, — говорит Инаса в раздевалке, когда они снова переодеваются в форму. Героизм — последний сегодняшний урок, и они только что закончили симуляцию спасения. Все это время Изуку не мог перестать думать, что Урарака преуспела бы в этой задаче. Изуку очень устал, поэтому не обращает внимания на то, что говорит Инаса. Поэтому он кивает и машет ему рукой, и у него нет сил удивляться, когда Инаса счастливо уходит. Но на следующий день Инаса выходит из класса с ним и другим учеником. Он кладет руку Мидории на плечо. — Куда ты направляешься? Мой дом в этой стороне. — Он, вероятно, не хочет идти на занятие, — говорит Шибата. Он один из их одноклассников, высокий и долговязый, с причудой, которая позволяет ему создавать пузыри различной вязкости, а иногда даже с небольшим количеством яда в них. Изуку уже написал три страницы о пузырях. — Ты должен оставить нового ребенка в покое. У него есть причины, чтобы обедать в туалете. Изуку замирает. Он не знал, что они это знали. — Он не такой уж новый, — говорит Инаса, либо не понимая, что Изуку понял, либо не заботясь об этом. — Но, очевидно, тебе не обязательно приходить на занятия, если ты этого не хочешь. Не заставляй себя делать то, чего ты не хочешь делать. Очень негероично. Изуку понимает, что слова застряли у него в горле. Ему нужна помощь. Сущий Мик был хорошим учителем английского языка, но Изуку и иностранные языки не сочетались. И Инаса не преувеличивал, когда сказал, что учитель английского языка на первом курсе Шикецу был жестоким — даже домашнее задание, которое они уже сделали, поставило Изуку в тупик. — Я имею в виду... — начинает Изуку и затем останавливается, потому что они собираются покинуть кампус, когда Изуку видит его. Это похоже на то, как весь мир наклоняется в сторону и вместе с этим выбрасывает сознание Изуку. Изуку думал... Он наивно думал, что в другой школе, в другом доме прошлое не последует за ним. Это основная причина, по которой он собрал все свои вещи и перевелся из школы своей мечты. Кач... Бакуго стоит у ворот, сутулясь, как всегда. Он пристально смотрит на всех, кто проходит мимо него, заставляя учеников Шикецу обходить его стороной. Изуку точно знает, что Бакуго видит его, потому что через секунду он начинает кричать. — Заблокировал мой номер или что-то в этом роде? — кричит Бакуго. — Чертовски жалко с твоей стороны не отвечать на чьи-то чертовы сообщения. — Ох, крутой студент UA, — говорит Шибата, бесстрастно глядя на Бакуго. Шибата нависает, используя весь свой рост и острые углы. Он — пугающая фигура, и если бы Изуку действительно был в его теле, а не просто привязан к нему, он бы отклонился от Шибаты. — Что такой как ты делает здесь, в дебрях? — Разве он не был в твоём классе? — спрашивает Инаса Изуку. Изуку не кивает — его мыслей недостаточно, чтобы добровольно управлять своими мускулами — но где-то на его лице должна быть какая-то нотка утверждения, потому что Инаса кивает и распрямляет свои плечи. Он подходит к Бакуго, говорит что-то, чего Изуку не улавливает, а затем бьёт Бакуго по лицу. Шибата смеётся. — Чувак, тебе так повезло, что здесь нет учителей. Изуку отмечает шок как внезапное тупое ощущение в середине груди. Он не понимает, что происходит после этого, просто знает, что Инаса внезапно оказывается перед его лицом, и они находятся на улице, которую Изуку не узнает. Он давно не отключался так сильно. Изуку болезненно скучает по этому. Он знает, что диссоциация — это плохо. Знание этого ничего не решает. Но приятно проходить мимо времени и не думать, не чувствовать, не присутствовать. Приятно, пока это не происходит. Изуку делает глоток воздуха, а затем прикусывает губу, чтобы сдержать слёзы. Изуку — плакса — всегда был и всегда будет. Но он не будет плакать перед незнакомыми людьми. Он не будет плакать, потому что тогда они увидят правду и увидят его слабым и бесполезным, и тогда они не захотят иметь с ним ничего общего. Голос в его голове кричит: «Просто плачь. В любом случае ты ничего не стоишь. Это не изменит этого факта». «Да пошёл ты на хуй, — думает Изуку. — Пошёл нахуй, пошёл нахуй». Это занимает некоторое время, но когда глаза Изуку, наконец, высыхают, мысли уходят в глубину его разума, он поднимает взгляд и вспоминает образ Инасы, бьющего Бакуго. — Ты сломал ему нос? — спрашивает Изуку. — Если этот удар не сломал ему нос, тогда я откажусь от своих мечтаний стать героем, — говорит Инаса, выпячивая грудь, как гордая птица. — Почувствовал хруст и всё такое. — Почему ты это сделал? — спрашивает Изуку. — Похож на мудака, — отвечает Инаса. — Но ты его даже не знаешь. — Послушай... — говорит Инаса. — Класс... Ну, все знают, что ты из UA. И все знают, что ты не можешь просто перейти из UA без действительно уважительной причины. И этот пацан? Похоже, это чертовски веская причина. Изуку не знает, что сказать. Все слова, которые он собирался сказать, умирают прежде, чем вылетают из его рта, поэтому он принимает решение кивнуть, сжать и разжать руки, считая свои вдохи. — Я не знаю, что случилось в UA, — говорит Инаса. За месяц, что Изуку знал его, он знал Инасу как смелого, дерзкого и отважного. Инаса, находившийся перед ним — тихий, вдумчивый и чуткий Инаса, новый. — Но я знаю, что Шикецу — школа, которая подойдет тебе, если ты дашь ей шанс. Даже лучше, чем UA. Изуку сглатывает. В его горле забился комок, из-за чего действие было болезненным, но Изуку отказывается признавать, что означает этот комок. Потому что, если он подумает об этом хоть на секунду, то заплачет. Это слишком поздно. Изуку начинает рыдать. Инаса поражен внезапным взрывом слёз. Изуку знает, что его слезы большие и зрелищные, что удивительно для человека, который никогда раньше не видел плачущего Мидорию. Он пытается отмахнуться от него, сказать, что это нормально, но его послание теряется при переводе. Инаса решается нежно положить руку на спину Изуку, предлагая несколько помятых, но чистых салфеток со дна своего портфеля. Изуку с радостью принимает их, его собственные спрятаны где-то в сумке. — Извини, я знаю, что я такой драматичный плакса, — говорит Изуку, вытирая следы слёз на щеках. — Это просто иногда случается. Инаса кивает. — Тебе не нужно извиняться. Эмоции — это нормально. — Это просто... — Изуку останавливает себя. Он не доверяет взрослым, вероятно, никогда не будет им полностью доверять, даже когда он вырастет и сам станет взрослым. Он не сказал никому из них истинную причину, по которой он оставил UA. Причину он тоже не сказал никому из своих старых друзей; он также не доверяет людям своего возраста. Но Изуку устал. Устал, устал, устал. Когда вы устали, вы делаете иррациональные поступки. — Шикецу должен был стать новым началом, — говорит Изуку, прежде чем успевает остановить себя. Эти слова подобны внезапному наводнению: они исходят из ниоткуда, но оказываются там, безостановочно и разрушительно. — Никто ничего не делал. Они думали, что мы соперники, что напряжение двустороннее. И самое страшное в том, что даже когда люди верили мне, они все равно не делали ничего. Никаких реальных последствий не было, и тогда почему-то это была моя вина. Я должен был быть лучше, добрее, занимать высокое положение. Изуку делает глубокий, успокаивающий вдох. Его гнев — это скрытая вещь, он всегда присутствует, но никогда не показывает своего лица. Трудно принять всё, что принял Изуку, и не рассердиться на это. Но Изуку не любит чувства; он пугает себя тем, насколько сильным он себя чувствует. Однако сейчас он зол, его мысли останавливаются, чтобы освободить место для ярости. Гнев горячий и бурлящий, и слова Изуку обжигают ему горло. Он чувствует, как зелёные электрические завитки его причуды вспыхивают по его рукам, ногам и груди. Он не может говорить, когда он такой эмоциональный. Позже, с горячей едой в животе и ясностью в голове, он будет абсолютно смущен тем, что Инаса — тот, кого он почти не знает — это тот, кто наблюдает за его срывом. Позже он также будет благодарен за то, что там был только Инаса, а не Инаса и Шибата, куда бы Шибата ни пошел, пока Изуку отключился. А пока Изуку позволяет себе чувствовать гнев. Он так давно не позволял себе злиться. Когда это наконец проходит, Изуку открывает глаза и почти падает на землю. Он думает, что к нему примешалась паническая атака; усталость в конечностях и груди до боли знакома. — Я не хочу тебя злить, — говорит Инаса. Изуку забыл, что он был там, если честно. Но у него не осталось энергии, чтобы волноваться. — Это было много. Я не собираюсь спрашивать, в порядке ли ты, потому что это не так, но типо, ты в порядке? — Я устал, — отвечает Изуку. Ответ, но не тот, который ждёт Инаса, задавая этот вопрос. — Если ты попросишь, то Ногучи позволит тебе сдать экзамен по английскому в другой день. Все учителя очень строгие, но не бессердечные. Они поймут. Изуку качает головой. Шикецу может отличаться от UA, но они не поймут. — Я буду в порядке завтра. Инаса выглядит так, будто собирается что-то сказать, но останавливается. Он указывает головой на дорогу. — Твоё дело, но по крайней мере позволь мне проводить тебя до дома. Ты не можешь заниматься в таком виде. Изуку собирается возразить, когда Инаса кладет большую руку ему на лицо. — Чувак, просто скажи мне, где ты живёшь. Изуку отвечает ему, и Инаса сопровождает его весь путь, даже не обращая внимания на тот факт, что Изуку должен ввести свой новый адрес в навигационное приложение, потому что он не знает, где они. Однако Изуку не позволяет Инасе проводить его по трём лестничным пролетам. — Прошу прощения за все это, — говорит Изуку. Сегодня вечером у него тренировка с Яги, и он обсуждает плюсы и минусы отмены. Яги... Яги не понимает, но пытается, и это всё, о чём Изуку может попросить. Но Изуку не может отставать от своих сверстников ещё больше. — Я в замешательстве. Инаса улыбается настоящей широкой улыбкой, от которой всё его лицо раскалывается надвое. Изуку съеживается при виде этого, это так ослепляет. Этот студент однажды станет великим героем. Между тем, Изуку не может просидеть даже целый год в одной школе. — Дай мне знать, если мне нужно ударить других детей из UA, — говорит Инаса. Он касается его кулака. — Это дерьмо могло пройти там, но не здесь. По крайней мере, пока я рядом. Изуку кивает. Он снова будет плакать, он просто знает это. Но, надеется, что он уже будет за дверью своей квартиры, прежде чем это произойдет. — Спасибо. Инаса делает шаг назад. — Увидимся завтра. Инаса начинает уходить, и Изуку воспринимает это как сигнал, чтобы взбежать вверх по лестнице. Его матери еще нет дома — вероятно, она отлучилась по делам — и поэтому никого нет, чтобы послушать, как он ломается во второй раз за день. Изуку чувствует себя неопытным, изрезанным и выставленным на всеобщее обозрение. Он чувствует себя рассмотренным со всех сторон. Раньше никто по-настоящему не слушал, не всю правду. Даже если это была лишь малая доля правды, это все равно была полная правда. Дела не улучшились только потому, что Изуку больше не был UA. Это не была волшебная панацея от всех болезней. Он всё тот же человек, несмотря на то, как сильно он хотел бы стать лучше, получить меньше разочарований и меньше беспорядка. Но, может быть, в Шикецу не должно быть так плохо. Может быть всё наладится. Может быть.