Я тебе не верю!

— Ты обещал! Рома, мы планировали эту прогулку ещё с выходных, а сейчас ты просто уходишь со словами «Не хочу»! Замечательно! Просто отлично, спасибо, солнце, очень приятно! — девушка эмоционально всплескивала руками, раздражённо смотря на любимого человека, что просто стоял перед ней и, словно, вжимался в свою синюю куртку. Взгляд бегал по асфальту, будто в поисках потайного хода — Пожалуйста, если я сделала что-то не так… Девушка постаралась остановить накатившие от обиды слёзы и опять посмотрела на парня. Его глаза, что всегда были светлые и яркие, будто лёд в чистом озере, сейчас напоминали по цвету глубокое грязное море, свет из них пропал, даже с учетом того, что на улице было солнце. — Проще самому сказать об этом — Роман потер глаза пальцами, собираясь с мыслями — Ты успела рассказать мне всё, что хотела. Полгода мы встречались и я любил тебя, я считал, что люблю тебя… — он посмотрел девушке в глаза, нервно сглотнул и продолжил — За те десять дней после твоего признания я взвешивал все «за» и «против», думал, что ты мне нравишься, ощущал к тебе какое-то тепло, но сейчас понимаю, что если бы я правда тебя любил, то не думал бы, а сразу согласился. Я считал, что всё будет в порядке… Я был в сомнениях, думал, что это нормально, но за последние пару недель я решил всё ещё раз прогнать в голове. Что я к тебе ощущаю? Честно, не сказал бы, что что-либо. Мне жаль, что это произошло Тишина. На улице, даже при ветре и голосах людей, стояла гробовая тишина, пронзаемая писком в ушах, от всего нахлынувшего. Словно контузия, оглушение или удар тупым предметом по голове. Земля из-под ног девушки начала медленно пропадать и, ещё бы секунда, она бы упала, если бы не взяла себя в руки. Голова гудела, мандраж по всему телу и невнятные мысли, ужасное сочетание. Душу и разум будто поместили в мясорубку с тупыми и ржавыми лезвиями, что небрежно и болезненно разрывали всё на отвратительные куски, с которых противно текла, яркой жидкостью, обида, ярость и растоптанные чувства с надеждами. Сглатывая слёзы истерики она посмотрела на почти-бывшего. Некогда мягкая улыбка, стала прямой линией губ, сдерживающей слова сожаления, глаза, в которых читалась нежность и любовь, сейчас были беспристрастны и немного озлоблены. На себя, ситуацию или девушку — непонятно. Но приятного в человеке стало меньше. Голос, что раньше звучал как успокаивающая мелодия, голос, которым говорились самые чистые, нежные и сладкие речи во всей ЕЁ жизни, сейчас был, скорее, похож на зимний ветер, нагло выбивающий окна в домах, принося лишь холод и болезненные снежинки, царапающие лицо. Перед девушкой стоял не тот Рома, которому она посвящала стихи. Или… — Сколько можно лгать… — еле найдя в себе силы, Аня решила узнать последний момент, прежде чем прекратить всё это — Было ли что-то, за это время, искренним? Было ли что-то без раздумий? Смотри в глаза и ответь. — Сам не знаю, если честно. Но не думаю, прост- парень не успел договорить, как по нему прилетела пощечина. Болезненная, жгучая, быстрая, но увесистая — Заслужил… — Солнце зажигать будет небо и наступит день, где ты не был. Ты солнце утонувшее в воде холодной. Я тебе не верю! Ты…ты всё, что было у меня! Невозможно вести себя так с человеком, которого не любишь!..Вы откачивали меня в апреле, ты знал, как я привязываюсь, ты знал, как сильно я люблю тебя, ты видел, что я всегда старалась это доказать, что я всегда рядом, что мне от тебя не нужно было многого, что я просто хотела быть счастливой и я была счастлива с тобой! Аня поправила осенний шарф, развернулась в противоположную от, бывшего молодого человека, сторону и пошла вперёд, сдерживаясь, чтоб не побежать. — Я не хотел обрекать на жизнь с человеком, который не может в ответ любить! Я правда думал о тебе! — парень начал кричать, в след уходящей девушке, сдерживая обиду на самого себя — Для меня ты умер, ****ев. Просто, катись к черту, пожалуйста. — на развороте крикнула она, выставляя руки назад и подаваясь телом в сторону Ромы, агрессивно показывая то, что он вернул её. Вернул её туда, откуда вытащил. — Мне жаль, прости, что так вышло, ты заслуживаешь большего, а не такого мудака, как я — он пытался оправдаться, но сказано было уже слишком многое, никак не оправдаешься. — Я тебе не верю. Прощай.