* * *
Всё оказалось не так уж и плохо. Никаких секретных подпольных лабораторий, решёток, серых плиточных полов и санитаров в несвежих робах. Лишь синее небо, яркое солнце, снежная долина и огромный небоскрёб, разрезавший горизонт — хрустально-серебристая игла Всемирной Сим Корпорации. Брок остановил внедорожник прямо напротив главного входа, искоса глянул на Зимнего и засопел. Гарри нервно поправил очки. — Ты только не волнуйся, — жутко волнуясь, пробормотал он. — Нас с Броком уже опросили и отсканировали. Думаю, теперь Мигель знает о тебе всё, что знаем мы. Твои воспоминания они исследуют уже во время процедуры. По правилам Сим Корпорации, ты зайдёшь в эти двери один. И по пути в нужный кабинет не встретишь ни одного человека, чтобы у тебя в подкорке не отпечатались ненужные образы. Иди по стрелкам. Выполняй все указания электронного помощника. — Хорошо, — кивнул Зимний. — Я рискну. — Пх-пх-пх, — недовольно запыхтел Брок. — Не доверяю я этим вирт-игрушкам. Но… ладно. Если сработает, я подгоню им ящик вискаря. — Лучше игристого вина, — вздохнул Гарри, — Май и Мигель любят иногда… Что иногда любят Май и Мигель, Зимний уже не услышал. Он вышел из машины и через пару мгновений входил в высокие зеркальные двери. Внутри Сим Корпорация казалась еще больше, чем снаружи, и поражала воображение игрой на контрастах — часть стены в холле представляла из себя цельный ломоть скальной породы, а рядом, на сверкающем чёрном полу, стояли ушастые бархатные кресла — само воплощение тепла и уюта. Зимний направился сквозь холл, вслед за вспыхнувшими на полу стрелками, прокатился на сверкающем бесшумном лифте, зашёл в один из многочисленных белых кабинетов и поморщился — кресло, подголовник, подлокотники (спасибо, что без ремней) и сетчатый шлем с длинными лапками, похожий на серебристого паучка. «Это не Гидра, — напомнил себе Зимний. — Теперь всё по-другому. И я теперь другой». Он уселся в белое кресло, со вздохом нацепил на голову паучка, закрыл глаза и попытался расслабиться… Это было и несложно — паучок тут же куда-то пропал, а белый кабинет сменился уже знакомой снежной долиной, низким тяжёлым небом и метелью. Зимний в растерянности оглянулся. Морозные былинки путались в волосах и ресницах, цеплялись за куртку, кружили голову. Ветер ожигал щёки ледяными прикосновениями. Снег хрустел под ногами, и на ощупь он тоже был… как настоящий снег, как тот иней на окне. Ломкие крупицы оставались на металлических пальцах, капли воды — на живых. Зимний глубоко вдохнул и негромко спросил: — Что дальше? По снежному насту пробежалась дорожка из стрелок, куда-то вдаль, в самую гущу метели. Зимний пошёл вперёд. Идти было сложно. То и дело он проваливался в глубокие сугробы, падал, поднимался и снова шёл. Всё шёл, шёл, шёл, далеко и очень долго. Сначала в голове зазвучал метроном, отсчитывая секунды, минуты, часы жизни, но в конце концов он пропал, сдавшись под натиском усталости и шума крови в голове. Выбираться из тяжёлого мокрого снега становилось всё сложней, и Зимний выбросил из головы все мысли, сосредоточившись лишь на работе мышц и дыхалки. Когда силы были уже на исходе, сквозь белое марево Зимний увидел дом. Самый обычный, деревянный, с фонарём над крыльцом и жёлтым светом в высоких окнах. Крыльцо оказалось ужасно скользким. Зимний схватился за перила и даже на мгновение засомневался: «Это точно симулятор? Неужели виртуальная реальность может быть настолько… реальной?» Но дверь открылась, и Зимний оцепенел. На пороге стояла младшая сестра — Ребэкка-Бэкки-Бэкс. Правда, теперь она уже не выглядела младшей — простое серое платье подчёркивало её женственную фигуру, а на висках серебрились первые седые волоски. — Проходи в дом, Джейми, — негромко пригласила Бэкс. И Зимний-Джеймс-Джейми прошёл. — Ты умерла, — просипел он. — Нет, как видишь, — усмехнулась Бэкс. — Мама тоже здесь. У тебя в голове. И отец. И даже тётя Ида. У нас тут, скажем так, свой Шелбивилль образовался, только климат так себе, неважнецкий. Садись сюда. Зимний сел в кресло, рядом с накрытым столом. Метель за окнами превратилась в сплошную белую пелену. Бэкки подала Зимнему чай в изящной фарфоровой чашке — обжигающе горячий, крепкий, с ломтиком яблока и апельсина. «Такой всегда делала мама, — вдруг отчётливо вспомнил Джеймс. — Да. В огромном стеклянном чайнике. На всех. На всю семью». — Всё верно, — вслух подтвердила Бэкки. — И как только чай остывал, мама безжалостно его выливала и заваривала свежий. Огненный. Грейся, Джейми. Отогревайся, — она подмигнула и присела рядом. Разговаривать во время этого удивительного и неожиданного свидания было не обязательно. Пока не обязательно. Только думать, вспоминать. «И ёлка, — нахмурился Джеймс, — у нас всегда была ёлка. Мы доставали с чердака коробку с золотыми шишками и шарами. И атласные банты… синие, яркие, блестящие… с люрексом. Да, точно, я помню». Рэбекка улыбнулась и кивнула. И Зимний вспомнил эту её улыбку. Вспомнил их рождество с семьёй. Вспомнил тренировки, соревнования, службу и многое, многое другое. Вспомнил и… на сердце будто кипятком плеснули. Джеймс вздрогнул, подскочил, уронив чашку и схватил сестру за руку: — Бэкки, прости! Это я виноват! Всегда я! Я должен был тебя спасти, помочь, защитить! Сделать что-то… что-то… то, что я делаю теперь для других! Сейчас я могу всё, но должен был тогда! Тогда! И не смог! Я виноват, понимаешь! — Должен был и не смог? — задумчиво повторила Бэкки, встала, за руку отвела Зимнего к двери и распахнула дверь. Метель гудела и бесновалась. Снег клочьями летел в комнату, путаясь в волосах Ребэкки, оседая ей на плечи. — Должен был, но не смог? — приподняла бровь Бэкс. — И до сих пор считаешь себя виноватым? — Да, да! — проскулил Зимний, не отпуская её руку, цепляясь за неё. — Хм, — прищурилась Бэкки. — Тогда давай попробуем еще раз. Эта метель мешает мне. Защити меня. Спаси. Останови снег. Зимний вгляделся в белое марево, судорожно сглотнул, махнул на метель рукой, но ощутил лишь острые колкие прикосновения множества ледяных крупинок. — Останови снег, — повторила Бэкки. — Давай, ты сможешь. Или нет? Сможешь, Джейми? — Нет, — прошептал он, понуро опустив голову. — Ты ни в чём не виноват, — подытожила Бэкки, погладив его по щеке. — Судьба — сложная штука. Она, как тяжёлая пурга. Ты можешь сопротивляться, идти против ветра, найти внутри этой непогоды своё пристанище, но ты не можешь её остановить. Не можешь остановить снег. Пойдём. Поможешь мне нарядить ёлку. Она закрыла дверь и повела Джеймса куда-то вглубь дома. Они проговорили весь день и всю ночь, а под утро Зимний и сам не заметил, как уснул, прямо у неё в кресле.* * *
«В кресле… в кресле…» Джеймс открыл глаза. Всё вокруг было белым. И тихим. Метроном в голове молчал. Дышалось легко и свободно. Как-то по-особенному правильно, тепло. Стена напротив Зимнего вспыхнула белыми буквами: «Ваш первый сеанс погружения в вирт-реальность завершён. Желаете ли вы продолжить? Да или нет?» — Да, — ответил Джеймс. — Когда мне приехать снова? «Благодарим за высокую оценку нашей программы реабилитации. О дате, месте и времени следующего сеанса вам сообщат чуть позже…» Джеймс кивнул, аккуратно отцепил от головы паучка и направился к выходу. Стеклянные виражи, бесшумные лифты, солнце в огромных окнах… Зимний вывалился из Сим Корпорации почти вприпрыжку, юркнул в машину и одарил свою стаю-команду-семью широкой улыбкой. Брок уронил термос. Гарри подавился чаем и закашлялся. — Всё хорошо! — объявил им Зимний, со вкусом зевнул и скомандовал. — Домой! Я спать хочу — устал, набегался там по сугробам, целые сутки… ох. А вы чего такие странные? Гарри переглянулся с Броком и пробормотал: — Ты пробыл там всего семнадцать минут. — Хрень какая-то, — согласился с ним Рамлоу. — Они его чем-то накурили? — Нет, — закатил глаза Зимний. — Просто я кое-что понял. Кстати, я хочу ёлку. И чаю… только я сам заварю, как надо! Поехали, ну! — Срань госпо… — хотел было ругнуться Брок, но на всякий случай исправился: — Иису-у-усе. — Волшебство, — улыбнулся Гарри и легонько погладил боковое стекло, расчерчивая его зубчатыми завитками инея. Белого, блестящего. Узорчатого. Машина тронулась с места. Зимний поудобнее устроился в кресле и закрыл глаза. «Судьба, как метель, — вспомнил он, задрёмывая. — Но ты всегда можешь найти своё тихое пристанище. Дом… семью… смысл и…» И ёлку, и предутреннюю тишину, и смешливые шепотки домочадцев, и… Счастливого Нового года!