Джаэна

– Прошу, госпожа, прошу! – крестьянка хватала Джаэну за рукава куртки, словно девушка была призраком, готовым исчезнуть с первыми лучами рассвета. – Просим, госпожа! – разноголосым хором подхватили остальные. Джаэна недовольно вырвала руку из грязных пальцев. – Я помогу, – громко объявила она, – но у меня два условия. На деревенской площади воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумом ветра в ветвях деревьев. – Первое! Это обойдется вам в двадцать золотых… Джаэна резко повысила голос, перекрывая горестные возгласы крестьян. – Если мы не договоримся сейчас, я ухожу. Обращайтесь в Гильдию или к сельским самоучкам. – Много берешь, дочка, – посетовал староста – маленький согбенный старичок, опирающийся на бамбуковую трость. – Я не твоя дочь, старик, – неумолимо отрезала Джаэна. – Ваша беда имеет свою цену. Как и моя работа. Никого уговаривать я не собираюсь, брать деньги вперед – тоже. – Пятнадцать? – с надеждой прошамкал староста. Наткнулся на ледяной взгляд девушки, торопливо умолк. – Показывайте деньги, – распорядилась Джаэна, – или говорите, чтоб уходила. Не тратьте мое время понапрасну. Староста тяжело вздохнул, кивнул собравшейся толпе. Его жест поняли без слов. Крестьянка, которая только что громче всех молила о помощи, куда-то убежала, и вскоре вернулась, бережно неся перед собой круглую войлочную шапку. Протянула Джаэне. Девушке хватило беглого взгляда. На дне шапки блестели два десятка золотых кругляшей. – Хорошо. Тогда второе условие. Все вы и каждый из вас… Стандартная формула гильдийских ловцов – единственное толковое место в их напыщенных ритуалах. – …будете выполнять любые мои требования и повеления, если они не касаются моей выгоды сверх оговоренной нами цены. Джаэна оглядела угрюмые лица крестьян, теперь люди смущенно прятали глаза, спешили отодвинуться подальше. Девушка вздохнула. – Это значит, что я не попрошу у вас ничего кроме двадцати золотых, но вы будете делать все так, как я скажу, и тогда, когда скажу. Отвечайте: согласны или нет. Возражений не последовало. – Мне нужен человек, который видел их в последний раз, – скомандовала Джаэна, – остальные – по домам и не высовываться. Если мне что-то понадобится – сама скажу. Запирайте двери и занимайтесь своими делами. Джаэна сделала паузу, давая людям осмыслить сказанное. – И запомните. Запомните лучше имен своих предков. Что бы вы не услышали – на улицу ни ногой! Паренька звали Эйхом. Он был сутул, как цапля, и заикался от волнения. Джаэна говорила с ним мягче, чем с остальными – мальчишка и так был напуган до крайности. – Сколько их было? Тех, что ты видел или слышал. Но только их. Не говори сейчас о том, что тебе показалось. Только видел или слышал. – Д-двое, – пробормотал Эйх. – Пришли под веч-чер… – Ты видел обоих? – Д-да, – лицо мальчика исказилось. Воспоминания явно были не из приятных. Джаэна взглянула на Эйха с тенью сочувствия. – Продолжай. – П-пришли… они п-пришли… – В деревню? – Н-нет… на р-рисовое поле… Паренек замялся, подыскивая слова. Джаэна посмотрела на заходящее солнце. Холодало. Надо спешить. Эйх все еще мучался над пересказом своих мыслей, а ждать было некогда. – Ты убежал и спрятался на опушке? – Д-да, – с облегчением закивал мальчишка, – спрятался. – Они были большими? Последний вопрос, Эйх, правда, последний. – С в-вас ро…с-стом. Уже неплохо. Всего двое и, похоже, молодняк. – Хорошо, Эйх. Ты помог мне. Теперь иди домой, и не вылазь на улицу до утра. Ясно? Ты можешь слышать… всякое. Не подходи к окну и ни в коем случае не вылазь наружу. Договорились? Паренек судорожно сглотнул. – Д-да. – Молодец, беги. Джаэна оглядела опустевшие улицы. Закат бросал длинные отблески на пыльные покосившиеся домишки крестьян. Эйх не уходил, топтался на месте. Силился что-то сказать. – Чего тебе? – А… а теперь… м-можна? – Можно что? – нахмурилась Джаэна. В каждом селении находился ненормальный, предлагавший свою помощь в деле, о котором и помыслить не мог. Можно остаться с вами? Можно посмотреть из окна? – Ну? – требовательно повторила девушка. – В-вы ск-казали, – заторопился мальчик, глотая слова, – с-сейчас т-только видел и сл-лышал… А т-теперь можно сказать про п-показалось? Джаэна искоса взглянула на Эйха. – Валяй. Говори. – Когда т-те двое ходили по п-полю, я слышал голос. Г-голос в лесу. Глаза Джаэны сузились. – Ты запомнил, что сказал голос? – Д-да. Он с-сказал, гд-де мои крылья… Джаэна невольно вздрогнула. Ее лицо окаменело. Эйх попросту не мог придумать такого. В этот момент солнце исчезло за неровным горизонтом, и со стороны рисового поля донесся глухой утробный рев. Эйх оцепенел, вжимая голову в плечи – мертвенная бледность заливала его осунувшееся лицо. – Домой, живо! – гаркнула Джаэна. Сгребла за ворот, пинком отправила вон с площади. Паренек, наконец, очнулся, но вместо того, чтобы мчаться подальше отсюда, опрометью кинулся к крыльцу ближайшего дома и забился в щель под рассохшимися досками. – Вот недоумок, – сквозь зубы процедила девушка. Она вышла на середину площади, аккуратно переступая через кучи мусора и опилок. Расстегнула набедренные кобуры, проверяя кремни и порох пистолей. Рев приближался, уже слышалась тяжелая поступь непрошенных гостей. Джаэна выудила из-за пазухи пузырек с мятой и чернолистом, откупорила. Поморщившись, проглотила резко пахнущий отвар. Через несколько вдохов мир помутнел, поплыл серыми пятнами, теряя резкость и цвет, а затем словно провалился внутрь нее, обретая невиданную глубину красок и запахов. Звуки слышались, как сквозь вату, зато теперь Джаэна могла различить вчерашний след ящерицы в дорожной грязи. На площадь вступили двое. Рев тут же перешел в подвывание – пришельцы крупными прыжками направились к девушке. Извивались сколькие хвосты, из распахнутых щербатых пастей несло гнилью и тленом. Джаэна ждала, неподвижная, словно изваяние. Когтистые лапы уже целились в горло, когда пистоли со скрипом покинули свои ложа. Девушка вскинула руки к бедрам, одновременно нажимая курки. Будучи левшой, она прицельно била с левой, правая навелась в силуэт. Дымные струи выросли из длинных стволов под согласный гром выстрелов. Первый получил пулю ровнехонько в глаз, второй – в район нижних ребер. Джаэна ловко вернула пистоли в кобуры, выхватила из рукава метательный нож с тяжелым ромбовидным лезвием. Первый гость опрокинулся навзничь и лежал неподвижно в луже крови – его череп был разворочен посередине, хрящи переносицы расползлись, демонстрируя синеватые прожилки мозга. Второй, ворча и кривясь от засевшего в боку свинца, бросился в новую атаку. Метательный нож встретил его в середине броска, вошел плоско между нёбом и крючками острых зубов. Создание взревело, захлебываясь собственным криком, отступило, стремясь сохранить равновесие. Тогда Джаэна прыгнула, ее нога описала в воздухе широкий полукруг. Недруг отлетел в сторону, несколько раз перевернулся по земле. Девушка подошла к нему, деловито перезаряжая пистоль. Стрелять не понадобилось. Тварь медленно перевернулась с боку на бок и застыла. Темная кровь затихающими толчками струилась по нелепо задранной морде. – Здесь все, – подвела итог охотница. Она прекрасно помнила слова Эйха, знала, что поблизости есть еще один враг. Страшный, не чета тем, с которыми она повстречалась. Джаэна внимательно осмотрелась. Пока никого. Только осенний ветер тихонько плакал над местом скоротечной схватки. Девушка перезарядила второй пистоль, наклонилась над телом, извлекая глубоко засевший нож. Под крыльцом заворочался, подавая признаки жизни, Эйх. – Вылазь, – хмуро велела девушка. Она терпеть не могла любое неповиновение, тем более в ситуациях, когда малейшая ошибка могла стоить жизни. Судя по звукам, Эйх выбрался из своего убежища. Подошел, неловко ступая. – Если ты еще раз выкинешь такую штуку… – предупредила девушка, оборачиваясь к мальчишке. И потрясенно замолкла. Глаза Эйха туманились неизбывной, древней, как сам мир, болью. Он с жутким хрустом повел головой – будто разминал затекшую шею. От его заиканий не осталось и следа. – Как больно, – глухо промолвил демон, упершись в девушку невидящим взором. – Где же мои крылья? Отдай. Отдай их мне… Теперь Джаэна знала много больше, чем несколько мгновений тому назад. Например, то, что Гаки действительно существуют. И то, почему так страшно изувечены тела некоторых убитых охотников. Оторванные руки и ноги…Словно кто-то тщетно примерял на себя чужую плоть: не это ли мои крылья? Теперь Джаэна знала многое. Например, то, что на рисовом поле уже пару дней стынет труп мальчика-заики. – Отдай, – взмолился демон, потянувшись к девушке. С таким противником не будет стрельбы и маневра, красивого смертоносного танца с оружием наперевес. – Отдай же… – Нет, – покачала головой девушка. – Я нашла твои крылья и сломала их. Я нашла их снова и сожгла. Я утопила их в глубокой воде. Я отдала их болотным жабам, и жабы долго играли ими… Демон дико закричал, кидаясь вперед. Кинжал Джаэны остановил его жестоким встречным ударом… Девушка лежала на спине, глядя в стремительно темнеющее небо. Она не чувствовала боли, только странное оцепенение в становящемся непослушным теле. Наверное, так чувствовал себя Эйх, когда Гаки забирал его. Джаэна попробовала позвать на помощь, но изо рта вылетел едва слышный хрип. Никто не придет – люди помнили наказ ждать до утра. Борющийся с пеленой забытья разум постепенно угасал. Охотница проигрывала свою последнюю битву. Двадцать золотых… Через несколько часов луна осветит ее мертвое тело. Хорошо, что в ногах будет валяться демон с выпушенным на волю клубком кишечника. Осознание принесло долгожданный покой, черное беспамятство обнимало с почти забытой материнской лаской. Джаэна широко распахнула глаза, чтобы уже никогда больше не закрывать их.