Beau Soir

— ну же, поцелуй нас. Гарольд Саксон собственной персоной всплывает в памяти старым сном, будто через мутное запотевшее стекло. Мисси на правах старшей поглядывает на себя прошлого снисходительно, то же самое, впрочем, ни в коем случае не уступая, делает и Мастер. Правда, причины у них для этого разные. В целом она помнит, каково это: извергаться чувствами, как лавой, покрывая всех вокруг золой и пеплом, и совсем съехать с катушек от экстаза собственной гениальности. Она же — серый кардинал; прохладна и обманчива, подобно топкой болотистой почве, которая уходит у тебя из-под ног, самое последнее, что ты видишь в бренной жизни, так что напоследок «скажи что-нибудь приятное». Но не оставляют шанса при этом оба. Мисси чувствует, как в геометрической прогрессии растет неимоверное желание довести друг друга до первичного стона — это как пакт о капитуляции или прямое признание, реющее белым флагом. — обними меня. — поцелуй меня. — заставь меня. Так поет инстинкт убийцы, взрывающийся в голове боем барабанов и воплями агонии, пока они двигаются в танце, не способные оторваться друг от друга, с воздушной легкостью слаженно. Она чиркает спичкой, пригвоздив себя прошлого к деревянному брусу, словно запамятуя, что они оба взрывоопасны. Мастеру с их первой встречи хочется поцелуем скрепить свою власть над ней, оттянуть за сбитые волосы и приложиться к обнаженной шее так, чтобы и в мыслях вырваться не было. Мисси же — взять его за самоуверенное лицо, не давая смотреть ни на что другое, кроме себя, и, наконец, отбить тростью все пальцы, дрессируя на правильные, позволенные прикосновения. Целовать друг друга до синяков и потери пульса. Стискивать ногтями кожу до кровящих следов. Как они умеют. И сказать, повелевая:       — сделай это…       — …для моего удовольствия.