Всё шло по плану. Да только план шёл лесом.

Замок в 2 часах езды от Лондона, вечер 25 декабря.       — Как всё прошло? — раздался голос светловолосой женщины, едва под высокими сводами фамильного замка послышались лёгкие шаги.       — Ужасно, — в голосе Феликса звучало раздражение, почти отчаяние.       — Как?! — светловолосая в ужасе вскинула руки к лицу. — Неужели, Агрест-старший раскусил твои коварные планы?!       — Да! Связался со мной, едва я сел в его машину, и сообщил, что ничего не отдаст, и что я могу убираться со своим «культурным обменом» обратно в Англию, если единственная цель моего визита — очередная попытка «украсть у него кольцо».       Повисла короткая пауза, а потом собеседники рассмеялись.       — Определённо, повторенье — мать ученья! — повеселевшая женщина небрежным жестом подхватила старинный винный кубок. — Надо же, всего с пятого раза он начал о чём-то догадываться!       — С четвёртого, — фыркнул Феликс.       — Тем более! Не ожидала от него такой прыти. — женщина пригубила благородный напиток и поудобнее устроилась в своём кресле, больше походившем на трон. — Что ж, значит, всё идёт по плану? — она игриво стрельнула взглядом в сына.       — Вполне, — сдержанно кинул он, возвращаясь в деловое русло. — Официальная версия с «культурным обменом» пришлась очень кстати. Агресты находятся в откровенном цугцванге: если откажутся от участия во встречном обмене — потеряют лицо. Приедут сюда — окажутся на нашей территории. Ответный визит перед Новым Годом просто неизбежен.       — И, разумеется, папаша-волк не захочет оставлять своего щенка одного, — удовлетворённо улыбнулась женщина. — Остальное уже дело техники. В момент их приезда «внезапно» окажется, что гостевой корпус колледжа как раз закрылся на ремонт на зимние каникулы, после чего мы будем просто вынуждены предоставить два-три места для дорогих гостей из Парижа. — ещё один глоток. — Отлично сработано, сын. Можешь идти, отдохнуть с дороги       — Благодарю, — он с достоинством поклонился и развернулся, чтобы уйти, но в дверях вдруг замешкался.       — Какие-то проблемы? — тут же вскинула бровь женщина.       — А можно… — помедлив ещё секунду, Феликс всё же обернулся к матери. — Можно, чтобы место нашлось для четверых гостей?       — О?! — в её голосе прорезался живой интерес. — Мой белокурый бесёнок что-то задумал?       — Ничего особенного, — пожал плечами юноша. — Просто небольшое пари.

***

      Париж, 23 декабря.       — Ну же, девочка моя, давай! — Алья крутанула подругу в нужную сторону и легонько подтолкнула её в спину.       — Ну, не зна-аю… — привычно замямлила Маринетт, упорно разворачиваясь обратно к собеседнице. — А вдруг я упаду по дороге и уроню пряники? Или он пройдёт мимо? Или на Париж нападёт очередная акума, и…       — И тогда героическая ЛедиБаг первым делом эвакуирует из опасной зоны одного светловолосого гражданского! — с нажимом произнесла Алья. — А если потребуется — ещё и сделает ему искусственное дыхание!       — Но это же будет неправильно!       — Не вижу ничего неправильного в том, чтобы искусственным дыханием спасать людям жизни! (Я просто не уточняю, чья именно жизнь при этом будет спасена!)       — Я вообще про саму идею похищения!       — А я не виновата, что у тебя времени, сил и смелости пообщаться с Адрианом хватает только когда ты в своей героической форме! — прошипела Алья подруге на ухо и тут же отстранилась. — Так что давай! Вперёд и с песней! Без руки и сердца Адриана можешь не возвращаться!       — Хорошо хоть голову ему разрешила на плечах оставить! — нервно хохотнула Маринетт, но чувствуя, что проще уже согласиться, действительно направилась вперёд.       Алья Сезер довольно подбоченилась.       На этот раз не планировалось каких-то сложных многоходовых комбинаций, вроде «Тайного сада» — нет! На этот раз всё было проще и банальнее. Романтический канун Рождества, горячее какао с зефирками у него, пряное печенье у неё. Ещё горячее и уже холодное, жидкое и твёрдое, инь и янь. А, ну и ещё омела гвоздём программы.       На самом деле, всё шло даже слишком гладко!       Аля подобралась, чувствуя, как в воздухе нарастает напряжение, и переместилась на стратегическое возвышение на ледяной горке, по пути вытаскивая бинокль.       Вот, Адриан с обмотанным вокруг шеи Тем Самым Шарфом («Это ведь добрый знак, правда?») забирает от домика с какао большую порцию и идёт к центральному столбу.       Вот Маринетт, отправленная родителями «погулять с друзьями», (потому что не все заказчики частных мастер-классов любят огненные шоу с выпечкой) прижимает к груди заветные пряники и тоже движется в том же направлении.       Вон Лука, «откуда-то» узнавший о планах Комитета по Сведению Маринетт, («Ох, и всыплю я когда-нибудь Джулеке за длинный язык!») выходит на сцену, чтобы исполнить романтичную мелодию, и…       Взжву-у-у-взж! — вдруг врывается в эту идиллию небольшой юркий дрон.       Машина стремглав проносится мимо Адриана и — вот ведь пакость, а?! — цепляется чем-то за шарф!       Адриана закручивает вокруг своей оси, и он щедро расплескивает горячий напиток вокруг себя. В том числе и на только-только подошедшую Маринетт! Девушка от шока швыряет пряники, и парочка из них прилетает прямиком в лоб Адриану.       Он извиняется перед ней, она — перед ним, Лука — перед грифом гитары, который только что чуть не сломал себе об лоб.       Кажется, что инцидент исчерпан, и Адриан, посмеиваясь, тянется к лежащему на снегу шарфу.        «Отлично, девочка, улыбайся ему!»       И вдруг, когда пальцы юноши уже смыкаются на вязаной вещице, дрон оживает и опять мечется по ярмарочной площади, буквально таская за собой юного Агреста.       — Хех! Я подозревал, что Адрианом легко управлять, но чтобы настолько?! — раздался сбоку чей-то голос, и Алья, обернувшись на него, словно окаменела.       Можно ли ненавидеть человека, ни разу не видевшись с ним лично? (Короткая видеозапись и встреча в акуманизированном виде — не в счёт.)       Если это какая-нибудь известная персона, тем более теряющая берега демонстративно и на камеру — да, вполне.       Но чтобы вот так сильно возненавидеть человека, только-только узнав о самом факте его существования?       Пальцы Альи Сезер сжались на корпусе бинокля.       Перед ней стоял позор родни Агрестов и «достойный» отпрыск своей мамаши, гадёныш Феликс Грэм де Ванили собственной персоной.       Алья и раньше-то не могла ему простить обмана всего класса, уничтожения видео с признанием Маринетт, да ещё и повторной собственной акуманизации в Леди Вайфай в составе Трио Мстительниц, а уж теперь…       — Ты! — стремительным движением она выбила пульт дистанционного управления из чужих рук. (Ну а чьи ещё пальчики могли орудовать столь «неудачно подвернувшимся» дроном?!)       — Что?! — только и успел выдохнуть Феликс, когда коробочка с рычажками грохнулась о верхнюю площадку всё той же ледяной горки.       Он поднял взгляд, пытаясь понять, кто же так неудачно прервал его веселье, и словно окаменел.       Можно ли презирать человека, ни разу не видевшись с ним лично? (Короткая видеозапись и встреча в акуманизированном виде — не в счёт.)       Если это какая-нибудь известная персона, несущая всякую чушь на камеру…       Вот только Алья Сезер в своём ЛедиБлоге несла не чушь, и в этом-то и была проблема.       Так что да, Феликс грем де Ванили был крайне невысокого мнения об умственных способностях рыжей блогерши.       Сидеть — ладно бы, просто сидеть, редактировать! — на такой куче информации, накопившейся на сайте, и до сих пор не вычислить личность Бражника?!       Впрочем, это лишний раз доказывало, что Единственно Правильное Образование можно получить только в старой-доброй Англии, чтущей имперские традиции Её Величества.       Хотя, надо отдать девушке должное, как пушечному мясу и безбашенной журналистке, ей действительно не было равных. Вести прямую трансляцию с плеча акуманизированного «фараона», да ещё и буквально за пару минут до собственного принесения в жертву — это надо иметь завидное самообладание. Ну, или совсем не иметь мозгов.       От созерцания девичьего личика, обрамлённого рыжими кудрями и преисполненного гневом, Феликса отвлёк громкий оклик со стороны ярмарочной площади.       Оказывается дрон, лишившись управления, запутался в пёстрых гирляндах, увешанных лампочками и яркими флажками и тянущихся от праздничных домиков-лавочек к центральному столбу. И теперь заветный голубой шарф, словно издеваясь, болтался у самого верха украшенной конструкции. Ни дать, ни взять, главный трофей для зимней забавы — подъёма по обледеневшему столбу.       Этот, конечно, специально водой не обливали, но после позавчерашнего мокрого снега он…       — О да, молодчина, полез! — фыркнул Феликс, облокачиваясь о высокий бортик ледяной горки и любуясь потугами кузена, пытающегося штурмовать личную высоту.       — Эй! — чужие пальцы крепко сжались на его плече и буквально силком развернули от увлекательного зрелища. — Я с тобой не закончила!       — Ох, какая жалость! — он скорчил расстроенное лицо. — Что ж, тогда позвольте мне помочь вам в этом трудном деле! — галантно поклонился, чуть отставив ногу назад. — Прощайте!       И уже развернулся, собираясь церемонно уйти, но его — «подумать только, вот ведь настырная!» — опять удержали на месте!       — Ну чего тебе?! — на секунду закатив глаза, развернулся он к рыжеволосой.       — Ты… ты…        «Замечательно просто. Ещё и заика! Интересно, по сколько часов она тратит на запись и монтаж одного-единственного «непрерывного» видео?!»       — Да, по-прежнему я, — сложил он руки на груди.       — Да как ты вообще смеешь лезть в личную жизнь моей подруги Маринетт?! — выпалила эта рыжая чертовка, буквально пыша гневом.        «Того и гляди, очки от ярости треснут. Зато как интересно смотрится румянец на смуглой коже… Впрочем, отвлёкся.»       — «Маринетт», надо полагать, это во-он та темноволосая девушка, оказавшаяся единственной достаточно разумной на всю ярмарку, чтобы попытаться найти длинную палку, а не лезть на столб самой?       Он стрельнул взглядом на площадь, где у столба уже действительно образовалась группа активистов, включая синеволосого музыканта со сцены и нескольких продавцов из ближайших лавочек, пытавшихся соорудить для горе-столболаза Адриана что-то типа живой пирамиды, а на заднем фоне брюнетка с двумя хвостиками настойчиво отдирала какую-то длинную жердь от декоративного сельского заборчика.       И тут до него дошёл смысл всей фразы.       — Погоди-погоди, — недоверчиво прищурился Феликс. — Так ты пыталась свести эту брюнетку с моим кузеном?!       — Да! — с вызовом выпятила грудь рыжая. — А что тут такого?!       — Пфех! Да тогда эта твоя подружка должна быть мне благодарна за столь своевременное вмешательство в её «личную жизнь». — он эффектно закавычил пальцами последнее словосочетание. — Она, кстати, в курсе, что её так называемая «подруга» её просто люто ненавидит?       — Ч-что?! — блогерша аж опешила от подобного заявления.        «Ну точно, дальше собственного носа и в очках ничего не видит!»       — Да потому, милочка…       — Не смей называть меня «милочкой»!       — …что ваш драгоценный Адриан хорош только во время кораблекрушения.       — Так он ещё и плаваньем помимо фехтования, фортепиано и китайского заниматься успевает?       — Нет, в качестве бревна, если все спасательные шлюпки вдруг потонут или в них не останется места!        «А если на том же корабле окажется ещё и его папаша-Габриэль, можно будет вообще плот полноценный связать!»       — Бревна?!       — Поверь мне, он туп, как пробка, — с совершенно серьёзным лицом кивнул Феликс.       Похоже, умственных способностей блогерши явно не хватало, чтобы в онлайн режиме обрабатывать ещё и чужой сарказм, а значит, следовало пожалеть убогую и объяснить ей всё максимально просто и прямолинейно.        «В конце концов, то, что та брюнетка — парижанка, ещё не повод желать ей столь ужасной участи. А уж если вспомнить, сколь сопливо-искренне она признавалась моему кузену в чувствах на том видео…»       — Адриан вовсе не…       — Я тебя умоляю! — хмыкнул Феликс. — Соглашаться на фотосессию с живыми голубями, имея в анамнезе аллергию на перья, и всё просто потому, что так сказал отец, которому заплатила какая-то шишка?! Это, прости меня, уже даже не тупость, а какой-то стокгольмский синдром пополам с отсутствием инстинкта самосохранения!       — Но он хороший! — возмутилась девушка.       — Конечно, хороший, — покладисто кивнул Феликс. «При общении с душевно больными главное — не перечить им!» — Ещё очень хорошие маленькие котята и пухлые хомячки.        «Мозгов у них, правда, всё равно побольше, чем у кузена будет».       — Эй! Не смей насмехаться над ним!       — Ну, хорошо, — попытался зайти с другого бока Феликс. «Ох, мой Лорд, зачем я вообще трачу время, пытаясь убедить эту рыжую?!» — Допустим, что в быту Адриан действительно человек обходительный и вежливый. — «Можете, конечно, списать на ваш «этикет» и «образование», но, как по мне, просто более качественная английская кровь моей тёти естественным образом пересилила водицу из Сены.» — Но дело ведь не только в нём! Габриэль Агрест…       — Дизайнер с мировым именем, на которого Маринетт равняется в своих собственных работах!       — Бо-оже! — простонал Феликс. — Да всё, похоже, гораздо хуже, чем я думал! Может, ты права, и эту брюнетку действительно не надо спасать от моего кузена?       Бестолковая рыжая выпятила грудь, словно радуясь одержанной победе, но всё же замешкалась, словно чувствуя недосказанность.        «Ну, хоть какие-то навыки в эмпатии. Ладно, не будем мучиться над недалёкой. Пусть это и будет для неё преждевременным уроком, да ещё и болезненным, но лучше уж сейчас и от меня, чем потом и от кого-то более меркантильного.»       — Может, это моего кузена надо спасать от амбициозной самоучки, решившей приобщиться к миру высокой моды через посте…       Хвать!       Отвлекись он хоть на сотую долю секунды, и пропустил бы знатную оплеуху!       Похоже, у этой дикой мулатки, как и у всякого животного, недостаток мозгов компенсировался быстротой реакции и силой удара.        «А удар-то у девочки поставлен!» — не подходи к ситуации больше пощёчина, он бы сказал, что только что перехватил хороший такой хук. — «И где только научилась таким замашкам?!»       — Она любит его, придурок! — рыжеволосая бестия цедила слова сквозь зубы, глядя ему прямо в глаза и едва ли понимая, что он всё ещё сжимает её запястье. — И он тоже полюбит её! Обязательно! И они будут вместе, как Ромео и Джульетта!        «Пфех! И кончат, скорее всего, так же, отбыв в мир иной до собственного совершеннолетия!» — так и вертелось у него на языке, но парень всё же не решился озвучить это вслух.        «А то мало ли, вдруг эта ненормальная не нормальным английским, а каким-нибудь тайским боксом вдохновлялась? Ножки-то у ней крепкие — вон как за акумами быстро бегает, а мне ещё линию моего Рода продолжать…»       — И знаешь, как трудно каждый раз стараться свести их вместе и каждый раз сталкиваться с такими вот «случайностями»?! — она пнула носком ботинка останки пульта.        «А Париж не без добрых людей, оказывается, раз регулярно находятся те, кто спасает брюнетку от участи, уготованной её «подругой»-маньячкой!»       — Знаешь, — произнёс он вслух, — что мне напоминает вся эта ситуация? — он качнул головой в сторону гомона, намекая на продолжающееся мельтешение под ярмарочным столбом. — Дешёвую романтическую комедию в рождественском антураже.       — Крхыгха-а-а-а! — неожиданно раздались крики сбоку, и Феликс с Альей обернулись на шум.       Оказывается, за время их «милой беседы» число участников всего этого фарса существенно возросло, и теперь у подножия столба валялась целая толпа парижан. Именно валялась, потому что горе-брюнетка, отломав-таки жердь, не иначе как возомнила себя Жанной д’Арк и в попытке сбить шарф в высоком прыжке, протаранила собою всю толпу.       Центр композиции по достоинству занимали два юноши — собственно светловолосый Адриан и всё тот же синеволосый музыкант, кинувшийся на выручку в числе первых. Виновница же торжества, наполовину зарывшись носом в сугроб, возвышалась над ним же пятой точкой, а треклятая жердь, увенчанная на одном из концов веточкой омеллы…       — Мда… — протянул Феликс, глядя на кузена, переводящего взгляд с зависшего над ним плода остролиста на сидящего перед ним музыканта, а затем пожимающего плечами и тянущегося к синеволосому для… — Гхам… я, конечно, слышал, что вы, французы, м… любвеобильны, но чтобы настолько?!       — А вот нечего было продвигать эти ваши дурацкие английские традиции! — мстительно сообщила рыжеволосая.        «Вот ведь на язык острая, а?!»       — Чего ты хочешь? — вновь устало закатил глаза Феликс, чувствуя, что можно отодвинуть уже расшаркивания и перейти непосредственно к согласованию условий перемирия.       — Хочу, чтоб ты больше не совал нос в дела Адриана!       — За невыполнимые обещания не берусь, он всё-таки, мой кузен.       — Тогда чтобы не мешал ему обрести семейное счастье!       — Милоч…       — Я не милочка!       — Ну хорошо, «немилочка». Адриана и его папашу могут выдержать только самые прожжённые сучки и беспринципные карьеристки, вроде той же Хлои «дочки мэра» Буржуа, Кагами «из трёхсотлетней династии фехтовальщиков и самураев» Цуруги или Лилы «исколесила с папашей-дипломатом полсвета» Росси. Остальные просто сломаются. Да и то! Даже у таких девиц, как эти трое, мозгов хватило, чтобы не соваться в это пекло с головой. Так, лёгкий флирт и деловая «интрижка».       — Ты всё равно не представляешь, насколько больно каждый раз видеть, как Маринетт не может признаться ему в чувствах! — совершенно нелогично заявила Алья, поджимая губы.       — Всё потому, что вы действуете, как девчонки-дилетантки, обсмотревшиеся девчачьих романтических комедий, — закатил глаза Феликс, чувствуя, что надоевший разговор закладывает очередной виток спирали, но даже не пытаясь вернуть его в нормальное русло. Зачем?! Это же девушки!       — Можно подумать, ты бы справился лучше! — фыркнула, тем временем Алья, явно усомнившись в организаторских способностях Феликса, и вот тут его неожиданно закусило.       Да чтобы эта жалкая блогерша! Да столь надменно! Да прямо ему в лицо!       — Пфех! — усмехнулся он своей фирменной ухмылкой, добавив в неё побольше обаяния и нотку развязной дерзости. — Да как два пальца облиза…       Он только-только пригнулся, одновременно потянувшись кончиком языка к чужим пальчикам, всё ещё зажатым в его руке, когда…       — О! Кузен! — раздался сбоку преувеличенно бодрый голос Адриана. На шее его, кстати, опять болтался снятый-таки сверху шарф, а за спиной у него маячили давешние музыкант и брюнетка. — Я так рад тебя видеть! Жаль, что мы так толком и не пообщались в тобой, пока ты тут был на этой программе культурного обмена. То у меня все эти фотосессии, то у тебя дурацкие правила, запрещающие покидать кампус после восьми вечера — мне о них отец с Натали рассказали, и… Э… а что ты делаешь с Альей?       — Н-ничего, — поспешно выпрямился Феликс, отпуская чужую руку и принимая независимый вид. — Вернее, как раз занимался своими прямыми обязанностями по программе культурного обмена. Так сказать, «показывал товар лицом», демонстрировал манеры высшего общества Англии.       — Э-эх! Завидую я тебе! — вздохнул Адриан. — Вот бы и нам смотаться на каникулах в какую-нибудь другую страну! На других посмотреть, да и себя показать…       Губы Феликса сами собой расплылись в ухмылке.       Рыбка, сама того не зная, заглотила приманку. С крючком. По самый поплавок!       — Бра-атец, — наигранно мягким тоном протянул Феликс, чуть приобняв кузена за плечи. — Так ведь дело тут за малым…       Спустя ещё минут двадцать расшаркиваний и аккуратного направления волчонка на флажки и дальше в капкан Адриана к идее встречного культурного визита юный Грэм де Ванили наконец-то освободился от главной цели своего визита в Париж, за что и решил вознаградить себя порцией горячего шоколада.       Разумеется, если бы речь шла о покупке местного французского пойла, он бы охотнее сразу закинулся цианидом, но поскольку на одном из ларьков горделиво значился «настоящий бельгийский шоколад»…       — Вот ты где!       Только-только взявший в руки кружку Феликс почувствовал, что ему очень-очень хочется повторить давешний манёвр своего кузена: облить всяких там приближающихся к нему девушек напитком. Горячим. Да чтоб с разворота!       — Что. Тебе? — сквозь зубы процедил он, поворачиваясь к настигшей его Алье Сезер.       — Идёт! — объявила она, протягивая ему руку.       — «Идёт» что? — не понял Феликс.       — Идёт! — повторила эта неугомонная. — Ты, кажется, недавно прозрачно намекал, что свести Адриана с Маринетт будет для тебя просто раз плюнуть? Так вот, я принимаю твой вызов!       — Вызов?! — фыркнул парень, вопреки воли чувствуя, как в крови начинает бурлить азарт. — Вообще-то, для меня это больше смахивает на беспроигрышную лотерею. Если, конечно, тебе по-прежнему не жаль свою «лучшую подругу»!       — Мне будет жаль, если твоя уверенность подведёт тебя! — высокомерно объявила она, и Феликс понял, что загорелся.       — Ну хорошо! — крутанул он подбородком налево-верх, словно разминая шею. — Раз уж ты столь слепа в своей беспринципности, то я даже не буду требовать с тебя отступных в случае моего гипотетического проигрыша. Но, так и быть, уважая твоё безумие и дабы сохранить честь и благородство истинного джентльмена, я готов пойти на ещё одну уступку для тебя! Итак, я обязуюсь, что до конца этого года сведу вместе моего кузена, Адриана Агреста и… эм…       — И Маринетт Дюпэн-Чен, — подсказала ему собеседница.       — …и Маринетт Дюпэн-Чен, — покладисто повторил он.       — Причём с использование омелы! — зачем-то ввернула девушка.       — Причём с использованием омелы, — фыркнул он, прикидывая, что так план станет даже проще, — если только, Алья Сезер, ты сама не пожалеешь подругу и не отменишь нашу сделку, вблизи и лично насмотревшись на Габриэля Агреста!       — Что?! — немного опешила от подобного поворота она.       — Ну вы же не откажитесь от бесплатной возможности вместе с подругой и вашим одноклассником поучаствовать в «культурном обмене», дабы воочию насладиться красотой рождественской Англии... — на его лице появилась хищная ухмылка, — ...и моего триумфа!       Он был уверен: всё пойдёт по плану.       Но даже не догадывался, что план уже идёт лесом.