Яблоневый сад

Питья проснулся неожиданно. Заспанным взором обвел укрытую в летней ночи комнату, ощутил, как свежий весенний ветер врывается в распахнутое окно. Нолдо отвернулся, собираясь спать дальше, но в этот момент закричал брат. Питья метнулся к нему, по пути прихватив графин с водой. Телво распахнул невидящие глаза, в них метались больные искры. - Amme… - шептали одно и то же слово иссушенные губы. - Телво, очнись! – Питья протянул брату стакан. В полутьме зубы младшего отбили чечетку на стекле, часть воды расплескалась, но взгляд очнувшегося стал осмысленным. - Сон плохой? – тревожно поинтересовался Питья. Младший лишь кивнул и молча уставился в просвет окна. - Сейчас начало оулиме*, - задумчиво протянул он. – Яблони скоро зацветут. - Как дома…-Питья мечтательно сощурился. - Вот именно. Ты помнишь маму? - Конечно! – тема разговора сменилась неожиданно, и Питья не знал, к чему клонит брат. – И, маму, и колыбельную – которая про свет Дерев. И мастерскую – над ней старая яблоня нависала, раскидистая, мы в ней еще прятались, когда маленькими были… - Мне страшно, - Телво не заметил, как прерванный брат уставился на него. –Я боюсь, что мама нас больше… Мы же ушли. И не вернемся. Боюсь, что забуду. Забуду сад, колыбельную, мастерскую – вообще, все забуду. Боюсь, что эти сны никогда не уйдут. - Какие сны?!- Питья нервничал. Надо было что-то сказать, предложить, успокоить… Вопрос – как? - Мама пошла с нами. Потом – пламя, и как отец… Но это не так страшно. Я просыпаюсь – и понимаю ,что это сон. А вот когда она нас больше не помнит… Не знает, кто мы такие. Ни Нельо, ни Атаринкэ, ни мы… - Не надо, - Питья прижал брата к себе, -память – не тот дар, кто может потерять кто-либо из Эльдар. Телво слабо улыбнулся. - Давай к Тьелкормо и Курво съездим? Мы у них лет пять не были. - Давай. Турко потрепал по холке вернувшегося с добычей в зубах Хуана. Феаноринг затолкал птицу в седельную сумку и недоверчиво уставился на юго-запад, где взметались клубы жемчужной пыли. Только когда из дымки выглянули две рыжие головы на таких же рыжих лошадях, счастливо вздохнул, послав своего коня в галоп. - Я не подозревал, что вы так быстро приедете. Иначе бы устроил встречу в более… торжественном виде. А так – добро пожаловать в скромную обитель! – серьезный как никогда Турко кивнул в сторону замка. Эпитет «скромный» ему никак не подходил. Амбаруссар прыснули, через несколько секунд к ним присоединился Охотник. - Где Атаринкэ? – требовательно спросил Телво, когда они въехали на просторный двор замка. - Еcли не в кузне ( чем я сомневаюсь), ищите в библиотеке. Но до ужина вы его не увидите, как бы вам ни хотелось. Хей, а вон и Тьелпе! Нолдо, стоящий около колонны галерей второго этажа и непринужденно разговаривающий со стражником, обернулся. Сверкнули серо-стальные глаза потомка Феанаро, широкая улыбка озарила красивое лицо. - Aia! – радостно закричал он, сбегая с лестницы. Амбаруссар спрыгнули с коней и обняли племянника. Турко был более серьезен. - И где изволит находиться твой отец? - В библиотеке, - привычно отмахнулся Тьелпе. - Меня же выставили под предлогом наблюдения за своевременным возвращением всех ,кого можно. Проще говоря – чтоб не мешался. Хоть у отца в чертежах уже есть ошибка, и, исправив ее, мы бы … - Тьелперинквар! Питья вздрогнул – так был похож голос брата на голос отца. - И кто позволил тебе выдавать отцовские секреты? Два мастера отошли в сторону, обсудить как технические, так и семейные проблемы. - Эй, а ужин? Может, вы прервете сей многословный спор, и мы удалимся в Столовый зал, дабы отпраздновать знаменосное появление наших братьев? – Турко явно издевался. – Курво, а как ты думаешь, достойны ли они увидеть твою сияющую… улыбку??? Искусник повернул голову - Эру, вот до чего меня брат и сын довели! Такое пропустил! – горько посетовал Курво, обнимая младших. - Скорее уж библиотека. Довольно слов, пошли, в Столовой зале все накрыли. А если мой умудренный брат еще раз начнет спорить ,я в его покои Хуана запущу. Курво лишь страдальчески закатил глаза. Уже в поздних сумерках разожгли огонь в огромном камине и расставили свечи на столах вдоль стен. Курво ушел незадолго до этого момента – отговорился работой. Рванувшемуся вослед Тьелпе он лишь махнул рукой – сиди уж, не мешай. - Атаринкэ отказывается от помощи? Или просто не хочет делиться секретами? – полушутливо спросил Питья. Тьелпе иронии не заметил. - Если бы помощь была нужна, я бы уже часа два как раздувал огонь и прочее. Я удивлен, что отец ушел поздно – из-за новых идей он может сутками не выходить из библиотеки. Нам повезло. В комнату вбежал Хуан, заливаясь лаем. - Не желаете поохотиться? Я не знал, что вы приедете на несколько дней раньше, и на эту ночь назначена облава. Что-то много волков на севере развелось, - концовка прозвучала несколько тревожней, чем хотелось того Тьелкормо. - Нет, с нас хватит и нескольких дней в седле по пути сюда. Возможно, завтра мы к тебе присоединимся, - Питья ответил за двоих. - Угу. Вот только твой сад для начала обворуем, шутливо подтвердил Телво. - Чтоб я это заметил, вам придется постараться. Сад… Скорее, небольшой лес в черте стен. Что же, я вам позволяю…. Тем более, все еще цветет… Тут Хуан не выдержал – зубами схватил хозяйский рукав. Со смехом Охотник покинул зал. - Вас проводить? - Да, Тьелпе, Турко нас так напугал, так напугал! – Телво трагично закатил глаза, насладился произведенным эффектом и нормально продолжил. – Думаю, без тебя мы действительно заблудимся. Они прошли по внутренней галерее и спустились в сад. Сквозь просветы в кронах деревьев сияли крупные звезды – капли росы, нежно поддерживаемые бархатными лепестками ночи. - Персиковые деревья цветут. Они красивые, - Тьелпе улыбнулся, и, словно извиняясь, добавил, - мама очень любит их запах. - Ты хорошо помнишь Лэхтэ? - Даже слишком. Нам она иногда снится, но отец не говорит об этом. Только ранним утром его можно найти вон у того фонтана – там больше всего персиковых деревьев. А иногда он уходит к старой яблоне. - Отведи нас туда, - попросил Телво. – А Лэхтэ… Она во сне… Что она говорит? - Извини, если не хочешь отвечать…-поправил брата Питья, но закончить не успел. - Ничего. Она ничего не говорит – просто стоит и смотрит. Довольно часто мы вместе бродим по Тириону и молчим. Я и так знаю, что мы ей дороги. Как и она – нам. Вот кстати та яблоня, - Тьелпе махнул в сторону огромного развесистого дерева, усыпанного белыми цветами. – Я пойду, хорошо? Отец наверное сегодня спать не будет, скорее всего, уже стоит возле горна. Близнецы молчали. Телво лишь восторженно гладил шершавую кору дерева, что-то шепча под нос. Тьелперинквар расценил это как знак согласия и умчался в мастерскую. - Как дома, - неверяще выдохнул Питья. – Как в саду за белой оградой, на главной улице Тириона… Амбаруссар быстро, как в детстве, залезли на дерево, усевшись на толстые ветви спинами к стволу. Переплели пальцы – так с давних времен переживали моменты волнения и тревоги. Под толстой корой яблони билась жизнь, умиротворенная тишина обволакивала ароматом цветов. - Дети, домой! – Нерданель выглянула в окно, но Рыжиков не заметила. – Нельо, сходи за ними, пожалуйста! – обернулась она к вошедшему сыну. Майтимо кивнул, скинул пропыленный плащ и вышел в сад. Две рыжие головы нырнули в облако белых цветов на самой вершине дерева. Старший тактично хмыкнул. - Какая жалость! – прочувственно начал он. – Амбаруссар потерялись. Мама забыла про обед и побежала их искать. Отец скорее всего запрется в мастерской, приговаривая, что такие дети ему не нужны. А Кано снова сочинит что-нибудь трагичное. Близнецы сразу спрыгнули с веток – без обеда прожить они как раз могли, в их комнате таился стратегический запас варенья. Но вот превращение шутки в драму их не обрадовало. - Пошли скорее, - Рыжики протянули брату руки. Майтимо вздохнул. Сначала близнецов придется отмывать. - Когда кто-то уезжал, мама ставила свечу на подоконник. Наверное, у нее теперь всегда горит фитиль… - Да, наверное. Еще в саду фонарики висели – их сделал Курво, до нашего рождения, помнишь? И как мы их разбили… - Так отец их починил. - Ага, это когда у мамы уже все нервы истрепались, как она говорила: « Все вы меня в Мандос загоните… - И за что это я вас терплю?» Они еще много чего вспомнили в ту ночь. Да так и заснули на дереве, спинами в стволу, с переплетенными пальцами. И снились им – старый сад, братья и улыбка мамы. - Я вас люблю и помню, - только сказала она и высыпала на стол из передника спелые яблоки. Оулиме* - соответствует синдарскому «гваерон». Что-то вроде конца апреля – начала мая.